Watch me burn

      Утречко нового дня получилось как всегда неприятным. Причина одна и та же – колледж. Благо, заканчивается он в следующем году, недолго потерпеть осталось, а через два месяца закончится этот очередной учебный год. Звук ручки от двери. Кто-то вошёл в комнату и открыл шторы, впуская золотые лучи великого светила. — Настя, вставай, — лёгкий голос еле услышала проснувшаяся. Его обладательница покинула комнату. Бодровкова как обычно не хотела расставаться с мягким одеялом. Но понимая всю неизбежность ситуации, она с разочарованием вылезла из кровати со слипающимися глазами. Одевшись в домашнее и застелив постель, девица пошла на кухню. — Сегодня у нас омлет? Ура, с луком! — она мигом уселась на стул и принялась есть завтрак с кусочками колбасы и зелени. — Да, как ты любишь. Ой, вчера заматалась, забыла тебе сказать то! Дядя твой в Москву приезжает через две недели. У его группы сейчас гастроли эти же. Хочет перекантоваться у нас на одну ночь! — сказала пожилая женщина. — Так здорово, а то мы очень редко видимся. Я как раз покажу ему свои шедевры моего вдохновения. Хоть кто-то оценит, — в рот приземлился кусочек отлета. — Всмысле хоть кто-то? Я ведь оценивала твои стишки, забыла? — Ты-то да, конечно. Но кроме тебя их никто не видел. — Да? А почему? Ты своим одногруппникам не показывала? — Да ну их! Я и не собиралась им показывать. Они всё равно не поймут, — она сделала глоток чая. — Ладно, кушай. И тебе надо побыстрее, не то опоздаешь, долго ты в кровати валялась.

***

      Анастасия стояла в коридоре и рылась в своём рюкзаке. На ней были чёрные джинсы, стянутые на поясе ремнём с люверсами и цепочкой. На верх надела лёгкую кожанку, похожую на косуху. Под неё – белую рубашку, так как в колледже в последние недели ходили с проверками на наличие дресс-кода. Кареглазка уже три раза попадала в «чёрный список». В последний раз ей пригрозили лишением стипендии, если она опять придёт в свободной одежде. Насте было всё равно на стипендию, которая была и так очень маленькая, нашли чем напугать. Но чтобы в очередной раз не выслушивать одну и туже пластинку от завуча, она решила сегодня одеться как надо. На ногах обычные кроссовки. — Бабуль, а где мои ключи не знаешь? — порывшись в последнем кармане рюкзака, девушка задала вопрос. — Так ты сюда их бросила. — Ааа, точно, спасибо, — она взяла ключи с рядом стоящим пуфиком, — я побежала! — Стой! Хоть бы в зеркало глянулась как одета, — Анна Ивановна поправила косой запах куртки. — Собирать тебя надо, как дитя, иди. — Пока, — с улыбкой Бодровкова скрылась за входной дверью.

***

— Мужики, где мой бутерброд? — в гримёрку вошёл взволнованный барабанщик. — Какой бутерброд? — находящийся единственным в помещении Ренегат расположился на диванчике, откинув ноги. — Бутер был в контейнере с жёлтой крышкой в холодильнике здесь, где он? — Поручик сел рядом. — Да я откуда знаю? — пояснил Леонтьев, потерев глаз под стеклом очков. — Тогда куда он мог деться!? Я специально оставил его, думая после концерта по-быстрому перекусить и в отель. Кто спёр? В гримёрку зашли вспотевшие, мокрые Яша и Миша. — Ребят, Поручик бутерброд свой потерял, хах. Кто сожрал? — спросил самый высокий член группы. — Это тот, который с жёлтой крышочкой? — подключился Горшок. — Да! Это ты его взял!? — Щиголёв встал. — Получается что да. Чё было в холодильнике, то и схавали с Яшкой. Мы же не знали, — Михаил развёл руками. — Но он был мой, мать вашу! Ещё и на пару, блять! — музыкант вышел за дверь. — Чё это с ним? Подумаешь, бутерброд, — Цвиркунов окинул взглядом стол с разными вкусностями. — Ни у кого нет полотенца? — Да! Только апрель, а уже под плюс двадцать, ахренеть. Который концерт мокрые, как собаки, — фротмен ходил из угла в угол с мокрой бошкой. — Кстати, мы тогда не обсудили что после Тодда делать будем? — Реник выпрямился, готовый по делу поговорить. — Альбом, чё, — Юрьевич достал из холодильника холодную баночку пива и открыл закрывашку. — Кто тексты писать будет? — Все мы, проблема больно большая? — хмыкнул вокалист, делая освежающий глоток. — Если с Тоддом хорошо пойдёт, может потом ещё каким нибудь проектом займусь. — Здорово, а как же группа? — Да чё группа!? Чё группа!? Будем альбом делать, я же сказал, как пойдёт! — вспылил самый главный любитель пивка. — Ладно, понятно, все мы сейчас уставшие, от того и злые, — ритм-гитарист отвёл взгляд от собеседника. — Не злые, просто кому-то надо сто раз повторять, — Миша вышел на улицу, громко захлопнув дверь за собой. — Достал. После ухода Князева его знатно штормит. То молчит, слово не вытянешь, то орёт как придурок, — наблюдавший за всей картиной Яков присел рядом. — Это точно. Думаю, время нужно и всё нормально будет, — провёл по усам Лось.

***

      Настя, как пуля влетела в раздевалку, снимая с себя на ходу кожанку. Повесив её на крючок, она переобулась и побежала в аудиторию. Благо, девица успела впритык к звонку. Сидела она как всегда одна на камчатке. Препод рассказывал новую скучную тему, которую надо было конспектировать на слух. Бодровковой жуть как не хотелось писать чтоб в конце пары отвалилась рука. Она думала о своём, иногда для вида записывая в тетрадь диктуемые термины. Вдруг, на неё снизошло вдохновение и взяв незаметно из рюкзака клетчатый листик и ручку, она тихонько вышла из кабинета в туалет. Анастасия вошла в подходящую, по её мнению, кабинку, закрыла дверь, сев на крышку унитаза. С трепетом, она стала записывать строчки нового текста. Всё шло хорошо. Такое тихое иногда место как туалет было для студентки настоящим спасением от шумного, раздражающего внешнего мира, в котором она как-бы была и одновременно её не было. Все остальные ровесники обязательно с кем-то гуляли, разговаривали, веселились, встречались – их беззаботная юность кипела. И только у Насти время будто остановилось, словно она была в этом обществе чёрным пятном на холсте, будто её вообще не должно было быть, но каким-то образом она попала сюда по ошибке. Нет, друзья у неё были... давно. В детстве много кто подходил к девочке знакомиться на площадке. С некоторыми оставалась дружба и они вместе выходили во двор поиграть. Потом эти связи оборвались и девушка сейчас не может вспомнить даже лица и имена этих «дворовых» приятелей. В школе была подруга Лилия. Вместе они были с шестого класса, пока не настало время поступать в колледж. Она ушла сразу после девятого, а Бодровкова осталась до одиннадцатого класса. Подруги продолжали общаться: кидали смски друг другу, иногда встречались в живую. Но с каждым годом делали они это всё меньше и меньше. А последняя их встреча была вообще год с половиной назад. С тех пор как Лиля ушла, у Анастасии больше не было таких друзей. Из-за этого она переживает и по сей день. Бабушка говорит на это, что всё у неё ещё будет, не надо отчаиваться и вешать нос. А больше не к кому девице обратиться. Жила она и воспитывалась почти всю прожитую недолгую жизнь у бабушки по папиной линии. Кстати о родителях, их у неё не было: мать, работающая на строительном кране, в один день упала с большой высоты, когда поднималась на место работы, отец спился и умер от остановки сердца. Тогда маленькой Настеньке было всего четыре годика. Она не помнила своих родичей в силу возраста, но знала, как они выглядели благодаря семейным фотографиям. Самые разные ностальгические воспоминания поспособствовали снижению настроения. У неё больше не получалось писать рифмовые строчки. Кареглазка положила на колени листок и ручку. Потом она, посидев в туалете ещё немного, печально поплелась обратно в аудиторию.

***

      День длился, назло, как вечность, но конец пар не заставил себя ждать долго. Бодровкова наконец-то побежала домой с облегчением. Ей никогда не нравилось учится. Что в школе, что в колледже. Поступила она на риэлтора исключительно ради «корочки», чтобы было хоть какое-то образование и работа в будущем. Наська пришла домой и первым делом стала включать комбоусилитель у себя в комнате, отшвырнув рюкзак подальше. После, переоделась, подключила этот комбик к электрогитаре и провела медиатором по струнам, пытаясь на слух настроить инструмент. — Насть, ты не голодна? Я только что тефтельки сделала, — Анна Ивановна открыла дверь. — Нет пока. — Тогда давай поешь и будешь свободна, как сто китайцев, хорошо? — Хорошо, — она улыбнулась и довольная бабушка, закрыв дверь, ушла на кухню. Позанимавшись часок за гитарой и затем поужинав, молодая музыкантка уселась делать уроки. В очередной раз задали писать дурацкий конспект на двадцать листов – рехнуться можно! — Как же надоело! Поскорее бы этот дебильный колледж закончился! Совсем нет времени на главное, — девица посмотрела на тот самый листик, где сегодня в кабинке она записывала строчки. — Ты забыла таблетки выпить, — в комнату опять вошла Анна Ивановна с салфеткой – на ней лежало прописанное врачом лекарство, — вода у тебя в бутылке есть? — Есть. Спасибо, бабуль, забыла, — Бодровкова приняла «колёса» и, взяв бутылку с водой, без которой не могла, проглотила таблетки запивая большими глотками. Их надо было пить каждый раз после еды, во избежании образования тромбов в мозге. С этим у Анастасии были проблемы с детства. Сосуды в голове слабые и уязвимые, из-за этого её часто мучают головные боли и может неожиданно появиться риск появления инсульта, если она не будет пить нужные препараты. Девушке делали даже в десять лет операцию на мозг. Поводом был образовавшийся тромб, который сам не мог рассосаться. После операции у неё остался на головке небольшой шрам, но он не был заметен благодаря волосам.

***

      Студентка осилила домашку и легла спать только ближе к двенадцати ночи. — Спокойно, недорокерша, спокойно! Осталось всего ничего, тем более впереди майские праздники, а там сессия и конец учебному году. Потом ещё годик пролетит незаметно и всё – финиш, — шёпотом успокаивала себя Настя, любя перед сном поговорить самой с собой, — через две недели дядя приедет, хоть что-то будет интересное. Чуть-чуть совсем осталось... и всё, не помирай, — она повернулась на бочок и уснула, обняв одеяло.