Чувства

      Руки тряслись, а сердце не прекращало биться как ненормальное. Я чувствовала взгляд Алекса на себе, но не могла найти в себе силы поднять глаза; вместо этого сжала горячую кружку свежесваренного кофе, который любезно подал Нильсен, и тупила собственный взгляд на кофейную пенку. Понятия не имела, как мне начать говорить про все, что произошло на кафедре. С одной стороны я думала о том, чтобы не впутывать Александра в свои проблемы, но с другой — мне нужно было кому-то высказаться. А еще я до ужаса хотела принять душ, чтобы смыть с себя прикосновения Джимми. От одной мысли, что этот педофил трогал меня и пытался изнасиловать, — мой желудок скручивало, а неприятные мурашки охватывали тело.       Но я понимала, что Алекс должен знать правду, ведь он спас меня и увез в свою квартиру.       — Я не знаю, с чего начать, — мой голос был хриплым. Пыталась заставить себя взять в руки, но дала слабину.       — Если тебе трудно сказать, то не говори. Я не хочу давить на тебя.       — Нет, ты должен знать… наверно… — промямлила я, прикрыв глаза. Воспоминания накатывали с каждым разом сильнее. — Да, ты должен знать.       Но опять же я не могла начать с самого главного — с моего предположения, точнее, предчувствия, что у Джимми было что-то компрометирующее на ноутбуке. Что-то, что может повлечь за собой огромные, непоправимые последствия. И я, черт возьми, готова из кожи вон вылезти, чтобы поставить Стюарта на место и показать всему миру, каков этот мужчина на самом деле. Но сейчас мое желание отомстить засело где-то под ребрами; я не могла унять дрожь, охватившее мое тело, да и ко всему прочему не могла дольше нескольких секунд смотреть в глаза Александра.       Парень, явно негодующий от молчания с моей стороны, резко поднялся со стула и подошел к кухонному шкафчику, из которого поспешил достать бутылку, наполненную янтарной жидкостью, и два стакана. Обычно в таких разливали виски и если мне не изменяла память, то у них имелось название, такое как «хайбол». Мои познания в области алкоголя и подходящих для этого стаканов, бокалов и стопок были сейчас совсем не нужными.       — Что это? — я задала глупый вопрос, прекрасно зная, что в бутылке виски. Этикетка сказала мне об этом.       — Виски, — подтвердил мои раздумья Алекс.       — Зачем?       — Чтобы тебе было проще, Агата. Я же вижу, как тебе тяжело дается выговориться. Я не спешу, потому что понимаю, насколько ты отвратительно себя чувствуешь.       — Тебе бы на психолога выучиться, Александр, — нервно усмехнулась я, чувствуя, как балансировала на грани истерики. Еще чуть-чуть, и я распадусь на несколько частей, разрыдавшись от накативших проблем, которые так нежданно и негаданно упали на мои плечи. Хотя, кого я обманываю? Проблемы преследовали меня с тринадцатилетнего возраста, когда я осталась сиротой, несмотря на то, что у меня была родная тетка.       — Экономика мне ближе, — ответил Нильсен, разлив по стаканам виски. — Но несмотря на это психолог из меня тоже очень хороший. Держи.       Он подал мне хайбол. Я отложила кружку с кофе, что все это время отчаянно сжимала пальцами, и прикоснулась к виски. Стакан был холодным — резкая смена температуры заставила меня вздрогнуть. Я даже и не думала, что из-за полученного эмоционального всплеска не буду чувствовать, насколько была горячей кружка с кофейным напитком.       Взглянув на жидкость, в которой отображались нависшие над столом лампы, я прикрыла глаза и сделала несколько глотков. Горло обожгло. Хоть вчера я и распивала вино в своей квартире, вливать сейчас в себя виски было достаточно непривычно. Тем более спиртное было на несколько градусов выше, чем то, что я пила вчера.       Немного подождала, пока приятное тепло распространится по всему телу, а после встретилась с изучающими глазами Александра. И я начала говорить. Сначала рассказала про то, что меня вызвала его матушка к себе на ковер, обвинив в растлении студентов. Затем приступила к вчерашним раздумьям и доводу, к которому подошла сидя за столом на кухне. Проповедовала о том, что именно отыскала на чертовом ноутбуке Джимми. Но ближе к сути, а точнее к попытке изнасилования, я не могла подобраться; внезапный комок в горле заставил меня замолчать и закрыть глаза, сдерживаясь от потока неконтролируемых слез. Я должна была быть сильной, должна не показывать всего, что чувствовала. Но — как и боялась — во мне что-то надломилось, и я разрыдалась.       Алкоголь открыл врата в самое сокровенное — в мои эмоции. Рыдала я в последний раз, пожалуй, несколько лет назад. Все это время держала все в себе, потому что мне было некому открыться и показать, что я тоже человек, а не боевой робот, способный вынести буквально все. Только лишь мои родители видели мои слезы, а теперь уже и Александр. Даже лучший друг, которому я доверяла, не видел моих слез, понимая, что мне чуждо плакать.       Нельзя держать все в себе. Мне всегда твердили об этом, но в определенный момент своей жизни я восприняла в штыки эту фразу. Мне не хотелось быть слабой и показывать свою слабость кому-то, потому что тогда они могли бы посчитать, что меня легко надломить. Поэтому я выстроила стержень, которому придерживалась долгие годы. Но сейчас все круто поменялось; Александр, казалось бы, совсем не знакомый человек — с которым я единожды переспала — видел мои слезы, потому что я устала. Устала нести все на своих плечах и не ронять слезинки по каждому поводу. Устала быть вечно бесчувственной девушкой, которая не способна показать, что тоже человек.       Я выпила еще и судорожно начала вытирать налетевшие слезы, но все тщетно. Александр присел на корточки передо мной и положил свои теплые ладони на мои колени.       — Ты не должен этого видеть, — промямлила я. — Я не должна показывать свои эмоции. Не должна.       — Агата, — голос Александра был нежным, благодаря чему мне захотелось крепко обнять его, — то, что ты показываешь эмоции — не делает тебя слабой. Эмоции — абсолютно нормальное явление, их не нужно стыдиться и запирать на замок.       — Нет, — покачала головой, но мысленно согласилась с Алексом. Он был чертовски прав.       — Да, — упрямо промолвил Нильсен, взяв мои руки в свои. — Тебе нужно принять тот факт, что ты не железная.       Я сделала вдох-выдох. Алекс должен знать, что случилось после того, как я увидела эти проклятые видео. Нервно сглотнув, сжала его руки и продолжила свой монолог. Рассказала про то, как Джимми схватил меня и повалил на стол, как навалился на меня и шептал на ухо, раздвинув мои ноги. Как я прокусила его палец, после чего почувствовала железный вкус крови. Я отчетливо запомнила ее. Мне стало дурно. Не забыла упомянуть, как занесла кулак для удара и попала в лицо Стюарта.       Александр встал на колени передо мной и сжал меня в своих объятиях. Я уткнулась лицом в его плечо и зарыдала еще сильнее, чувствуя некоторое облегчение от того, что высказалась. Мои руки обвили парня, я цеплялась за него так, словно он вот-вот исчезнет. А если бы так случилось, то я бы просто-напросто не вынесла этого, сойдя с ума.       Казалось, что все это — неправда. Но я ощущала под пальцами ткань его водолазки, слышала биение его сердца и собственные всхлипы, вдыхала аромат, что исходил от него. Он был реален. Вся эта ситуация была реальной.       — Я с тобой, Агата, — тихо, успокаивающе произнес Александр, поглаживая мою спину.       Я и подумать не могла, что в этом человеке было что-то, помимо чертовой спесивости и эгоизма. Нильсен раскрылся передо мной с новой, совсем неизведанной для меня стороны. На самом деле Александр — чуткий, нежный и понимающий человек, которому хочется полностью довериться. Конечно, я не должна была быть уверена в нем на сто процентов, но все же во мне горело чувство, что Алекс такой, каким я увидела его прямо сейчас.       — Тише, маленькая, — Алекс прижал меня к себе еще сильнее. — Тише, каттен.       Мое тело покрылось мурашками от того, как меня называл Александр. «Маленькая, каттен». Сердце совершило кульбит после его слов.       Как только я более-менее успокоилась, оторвалась от его плеча и сделала глубокий вздох. Оставлять ситуацию с Джимми просто так я, конечно, не хотела.       — Мне нужно выкрасть его ноутбук любым способом, — хрипло сказала я, вытирая остатки слез. — Нужно как-то выманить его из кафедры, но думаю, что после сегодняшнего он навряд ли будет оставлять без присмотра свой ноутбук. А что еще хуже — он запросто может удалить все видео и фотографии или же перенести на другое устройство. Он, конечно, тупой, но не настолько, чтобы оставлять компромат на том же месте, на котором я его и нашла.       Александр убрал мешающуюся прядь за мое ухо и отвел взгляд.       — Как бы все это провернуть?.. — этот вопрос задала, скорее, самой себе, нежели Нильсену. — Может, взломать его ноутбук? Или же взломать облако, на котором могут быть фотографии и видео. Хотя, я не думаю, что Стюарт разбирается в облаке. Он же старпер.       — У меня есть идея, но она довольно сырая, — задумчиво произнес Алекс.       — Что? Нет, я не хочу впутывать тебя в эти игры. Мне нужно справиться со всем самостоятельно, — решительно произнесла я слегка заплетающимся языком. Алкоголь хорошо подействовал на меня.       — Ты действительно думаешь, что я оставлю тебя разгребать всю эту кашу одной? Не дождешься.       — Ты можешь вылететь из университета, — поспешила возразить, но с моим состоянием это выглядело ужасно.       — Не забывай, что у меня мать — ректор. Джимми в любом случае не попрет против меня, потому что лишний раз не захочет беседовать с Оливией.       Я нервно усмехнулась, покачав головой.       — В любом случае не хочу, чтобы ты впрягался за меня.       — Агата, — возмущенно промолвил Алекс, — я хочу вместе с тобой проучить Джимми и упечь его за решетку, добившись справедливости.       — Что за идея? — я решила не церемониться, поэтому задала вопрос напрямую.       — Расскажу завтра, когда ты придешь в себя. Ты сейчас не в состоянии трезво мыслить.       Александр был снова прав, я действительно не в состоянии думать. Мне хотелось две единственные вещи прямо сейчас — принять душ и лечь спать. Но вместо того, чтобы попросить у Нильсена услугу, я потянулась к нему и осторожно соприкоснулась с его губами. Алекс ответил, но уже через несколько секунд разорвал поцелуй, отрицательно мотнув головой.       — Ты не в себе, Агата, — низким голосом проговорил Александр, большим пальцем дотронувшись до моих губ.       — К черту все.       — Нет, — парень продолжал держать дистанцию. — Не сейчас. Не в таком состоянии.       Я вздохнула и кивнула. Он был как всегда прав, в этом я убедилась окончательно.       — Можно я приму душ? Хочу смыть с себя всю эту грязь…       — Конечно, Агата. Могла бы и не спрашивать.

***

      Бегу, не разбирая дороги. Позади слышу топот мужских ног, кто-то уверенно двигается за мной. Хочу свернуть, но не получается, и я падаю, больно ударяясь коленями. Чьи-то руки злостно начинают сжимать мои волосы, а после я вижу лицо, от которого мне становится невыносимо дурно. Джимми Стюарт смотрит на меня и мерзко улыбается, притягивает к себе и обдувает горячим дыханием.       Я пытаюсь кричать, но голоса попросту нет. Испуганно смотрю в глаза мужчины и пытаюсь отпихнуть его, делаю все возможное, чтобы выбраться. Но все мои попытки тщетны, я в разы слабее огромной туши, что наваливается на меня и дышит в мою шею. Хочу занести руку для удара, но он перехватывает ее и выворачивает. Боль пронизывает меня насквозь, и я чувствую, как по щекам начинают бежать слезы, а в легких ощущается жжение, словно мне не доставало кислорода.       Темное помещение, в котором мы были одни, освещается тусклой лампочкой, что нависает над нами. Я вижу безумие в глазах Джимми и ничего не могу с этим поделать; он продолжает наваливаться на меня, прижимаясь как можно плотнее. Резко перестает сжимать мои волосы и начинает сдавливать шею, но делает это нарочито медленно, словно ему нравится надо мной издеваться. Я чувствую его безумие каждой клеточкой тела, мне становится страшно.       Кто-то пытается выхватить меня из капкана под названием «Джимми Стюарт», кто-то упрямо зовет, но я не понимаю, кто именно. Голос кажется совсем не знакомым, но при этом таким, будто я где-то его слышала. Пытаюсь покрутить головой в поисках человека, который зовет меня, но пустота и темнота вынуждают прекратить искать. Но я продолжаю слышать голос и чьи-то прикосновения на собственных плечах.

***

      Я вскочила с мягкой кровати, которую любезно одолжил мне Александр, и судорожно начала ловить ртом воздух, которого так не хватало. Только сейчас поняла, что все это время рядом со мной был Алекс, благодаря которому я и проснулась.       — Ты кричала во сне, — проговорил Нильсен, осторожно коснувшись моего плеча.       — Мне приснился кошмар, — сказав, я тяжело сглотнула. — Господи, это было ужасно.       Я накрыла лицо ладонями и тяжело вздохнула, пытаясь прийти в нормальное состояние. Голова отдавалась легким головокружением после вчерашнего выпитого виски на пустой желудок. Прикрыв глаза, я вспомнила от и до, что происходило на кухне у Александра. Стыд накрыл меня с головой.       — Расскажешь? — осторожно поинтересовался Алекс, вновь дотронувшись до моего плеча.       — Мне снился Джимми, — хрипло отозвалась я. — Он душил меня. Если бы ты меня вовремя не разбудил, то я не знаю, что было бы дальше.       Только сейчас я соизволила перевести взгляд на чуть приоткрытые шторы, из которых выглядывали солнечные лучи.       — Который час? — поинтересовавшись, я обняла себя, ощутив приятную хлопковую рубашку. Значит, вчера во мне оставалось еще несколько сил, чтобы переодеться после душа. Это безусловно радовало; признаться честно, одежду, в которой была вчера в университете, я предпочитала выбросить или же от греха подальше сжечь. Даже если черные брюки и такую же рубашку выстирают в химчистке, то я все равно не смогла бы носить их, потому что чувствовала бы фантомные прикосновения Стюарта.       — Без пятнадцати восемь, — ответил Александр.       — Черт, я на работу опаздываю, — я хотела было рыпнуться с места, но внезапный страх того, что я столкнусь с безнаказанным Джимми Стюартом в стенах университета, заставил остаться на кровати. — Нет, на работу нельзя. Там Стюарт, а преждевременно пересекаться с ним не входило в мои планы. Нужно отписаться Оливии, что я приболела, — глазами начала шариться по комнате в поиске моего телефона.       — Если ты ищешь телефон, то он заряжается. Сейчас принесу.       Я позволила себе слабо улыбнуться. Александр выглядел как самая настоящая мечта. Вчера он спас меня от возможного продолжения изнасилования, успокоил и своим присутствием заставил почувствовать себя в безопасности. Так и сейчас поставил мой телефон на зарядку, чтобы я весь день не ходила с разряженным мобильником.       Еще несколько дней назад мы вели себя как кошка с собакой, можно сказать, собачились по каждому поводу. Я постоянно угрожала ему насчет испорченной зачетки, если тот вновь сократит между нами дистанцию, вывела его на ревность, собственно, как и он, и всячески старалась не подпускать к себе. Но вчера, когда я почувствовала его поддержку и опору, во мне что-то сломалось, и я впустила его туда, кому вход был строго-настрого запрещен. Он увидел мои слезы, увидел подавленность и отчаяние; не оттолкнул меня, не подколол и не поиздевался. Александр поддержал, посочувствовал и решил вместе со мной отомстить Джимми. И я задумалась о том, а правильно ли поступала, когда всеми силами пыталась отвергнуть Александра?       Этот человек вывел меня на такую давно забытую эмоцию, как ревность. Он действовал на меня очень странным образом, можно сказать, влюблял в себя. Но как можно влюбиться в человека, с которым знакомы всего неделю?       Мы переспали, возможно, это играло весомую роль. Но Александр привлек мое внимание еще с самого начала, с самого первого моего рабочего дня. Своим развязным поведением, которое с легкостью выводило меня из себя и тем самым влюбляло все больше и больше. А вчерашний Алекс, который совсем был не схож с тем юношей, у которого я веду аудит, покорил меня окончательно.       Александр появился в комнате, держа в руках мой телефон. Как только мобильный оказался у меня, я с любопытством разблокировала его и увидела несколько пропущенных звонков от Аннет, сообщения от незнакомца, который должен был сидеть в черном списке, но, видимо, создал новый аккаунт, чтобы продолжать меня долбить своим предложением встретиться, несколько сообщений от Вильяма и спам-уведомление от любимого магазина одежды.       Отписавшись Оливии по поводу того, что я якобы чувствовала себя ужасно, мне с нетерпением хотелось узнать, какой же план придумал Александр. Он — смышленый парень, как бы мне этого не хотелось принимать, но это так и есть. И я была уверена, что план должен быть настолько масштабным, что Джимми выкусит и будет жалеть, что вообще родился на этот свет.       — О каком плане ты вчера имел в виду? Что ты надумал? — поинтересовалась я, откинув телефон на кровать.       — Мой друг выманит Джимми из кафедры, а я тем временем попробую перенести все фото и видео на флешку. Если Стюарт удалил все доказательства педофилии, то подключу знакомых хакеров, благо такие имеются. Они взломают его облако и попробуют найти все это там. Если же и это не сработает, то… — он перевел взгляд на окно, — будем искать одну из жертв, внешность которой ты более-менее запомнила.       Я призадумалась. Вчерашний просмотр фотографий заставил меня запечатлеть почти что все до мельчайших подробностей. Тут можно сказать огромное спасибо моей фотографической памяти, которая еще ни разу меня не подвела. Я отчетливо помнила девушку из видео. Блондинка с круглым лицом и голубыми глазами, с слегка вздернутым носиком и пухлыми губами.       — А как мы узнаем ее имя?       — Необязательно знать имя, чтобы найти человека, — Александр вздохнул. — Достаточно максимально детально описать внешность девушки, и тогда профессионалы своего дела смогут составить фоторобот.       — Мы будем подключать полицию?       — Пока нет. У меня есть несколько знакомых, которые очень хорошо рисуют. Думаю, они смогут реализовать то, что ты запомнила. Я неправильно выразился, когда упомянул про фоторобот. Тут, скорее, будет портрет человека, по которому мы будем ориентироваться среди людей. Подключать полицию пока слишком рано, нужны доказательства. Будет славно, если на кафедре я найду его ноутбук и папку с порнографическим содержимым.       — Александр, мы не знаем, в каком именно месте Джимми снимал это видео. Может, он занимался этим в другом штате?       — Я могу заглянуть в его портфолио и прилагающие к нему документы.       — И что нам это даст? — не унималась я.       — В документах можно посмотреть возможные смены жительства. А если мы узнаем все точки его проживания, то сузим круг поисков. Ты не видела дату записанного видео?       — Нет, я не успела ничего такого рассмотреть. От одного лишь подобного видео мне стало дурно. Буду молиться всем существующим и несуществующим богам, чтобы этот идиот не удалял видео с ноутбука и чтобы у тебя получилось перекинуть весь материал на флеш-накопитель, — на выдохе произнесла я.       Господи, во что мы ввязывались? Это было схоже с детективным расследованием из какого-нибудь дешевого сериала для подростков. Но этот план — единственное, что может сработать. И я рада, что у Александра есть запасные варианты исхода событий, если что-то пойдет не так. Мне нравилось то, что он раскидал все по полочкам заранее, а не просто вбросил информацию о том, что можно забежать на кафедру и быстро украсть все доказательства с ноутбука.       — Я заказал завтрак из ближайшего ресторана, — поспешил поменять тему Александр. — Тебе нужно поесть, чтобы подкрепиться.       Я не нашла, что ответить на это заявление. Просто-напросто кивнула и поспешила встать с кровати, чтобы умыться и попробовать привести себя в порядок.       Не забыв захватить телефон, я прошла в ванную комнату и заперлась. Меня волновали множество вопросов, но самый важный — какого черта мне снова названивала тетушка? Я не хотела с ней разговаривать, но ради приличия все равно набрала ее номер и приложила мобильный к уху.       — Соизволила перезвонить мне, птенчик? В чем дело? Почему не подходила к телефону? — вместо приветствия начала Аннет, заставив меня закатить глаза.       — Неважно себя чувствую. Мне не до телефона, — холодно сказала я. — Зачем звонишь? Я надеялась, что ты забудешь мой номер раз и навсегда. Почему-то мне казалось, что в твоем возрасте процветает деменция.       — Ну ты и язва.       — Спасибо за комплимент. Отвечай на вопрос, Аннет. Зачем звонишь?       — Чтобы поинтересоваться, как у моего птенчика обстоят дела на работе. Может, птенчика давно вышвырнули за неподобающее поведение?       — Аннет, — я усмехнулась, — про вылет из университета ты узнала бы самая первая, не так ли? Не ты ли угрожала мне лишением всего, что у меня есть? И вообще, забавно слышать, что тебя интересует моя жизнь. Ах, да, не жизнь, а «дела на работе».       — Ты не звонила мне неделю. Я успела соскучиться.       Я язвительно рассмеялась.       — Кому ты врешь, Аннет? Мне? Человеку, который прожил с тобой все самые худшие двенадцать лет жизни?       — Я, как-никак, твоя родная тетушка. Никого роднее, кроме меня, у тебя нет и не будет.       — Ты палку-то не перегибай. Хочешь знать, как у меня обстоят дела на работе? У меня все отлично.       И совсем не важно, что это была неправда. Делиться с Аннет информацией о том, что Оливия намеревалась уволить меня за слухи, распространившиеся по всему университету, о том, что я переспала со студентом и о том, что до меня домогался преподаватель, который являлся потенциальным насильником и педофилом, — я не собиралась. Всего этого Аннет знать необязательно.       — И все?       — Да, — огрызнулась я. — Узнала, как у меня дела? Если да, то всего доброго.       — Я хочу видеть тебя на этой неделе у себя в поместье. Не приедешь — обижусь. Очень сильно обижусь.       — На кой черт мне там быть?       — У твоей любимой тетушки день рождения.       Я забыла про это напрочь, но не чувствовала за это стыда. Мне было абсолютно все равно, когда у Аннет день рождения и сколько ей должно исполниться. Знала только то, что она, как и я, была скорпионом, вот только октябрьским, а я — ноябрьским.       — Двадцать седьмого октября, напоминаю.       — Я помню.       Ни черта я не помнила, если честно.       — Я подумаю. Двадцать седьмого числа мне могут поставить слишком много лекций и семинаров, так что я за себя не ручаюсь.       — Если не хочешь обидеть свою любимую тетушку, то ты найдешь время для моего праздника, — сурово промолвила Аннет и сбросила вызов.       — Иди к черту, Аннет, — прошипела я в пустоту и отложила телефон на полку, на которой располагались вещи Александра.       Сунув руки под теплую воду, я поспешила намочить лицо, а после взглянула на свое отражение. Глаза были красными от вчерашней истерики, а губы искусанные. Я выглядела уставшей. Мне стало безумно жаль себя.       Прикрыла глаза и судорожно вздохнула. Мне нужно было разобраться с Вильямом и нашими недоотношениями. Все очень сильно поменялось и, если честно, я не хотела, чтобы Риджфилд участвовал в моей баталии против Александра. Вильям действительно заслуживал хорошую пассию, а не меня, которая ради мести готова была наплевать на чужие чувства. Всей клеточкой своего тела я чувствовала, что мужчина заинтересован во мне не как в коллеге, а как в девушке, с которой можно завязать служебный роман. Но я не горела желанием жертвовать его симпатией и подрывать доверие, чтобы заставить приревновать Александра.       Черт возьми, я запуталась. Все проблемы неожиданно упали на мои плечи, заставив меня делать необдуманные действия. Я благодарила и себя, и бога за то, что не начала прямо таки открытых действий в сторону Вильяма. Да, я флиртовала с ним, когда мы сидели в кофейне, но это ничего по сравнению с тем, что я хотела провернуть.       Но с другой стороны я наплела Оливии, что у меня не только рабочие отношения с Риджфилдом, но и романтические. Если бы не это, то мне было бы намного проще расставить все точки над «i», но теперь же я поняла, что попала в капкан.       Заварила такую кашу, от которой буду расхлебываться еще очень долго. Я была бы не собой, если что-то пошло бы не так. Агата Харрис — мисс ходячая проблема.       Неожиданный хлопок входной двери вывел меня из размышлений. Я уже было обрадовалась тому, что курьер принес заказ, но как только услышала голос Оливии, ощутила неприятные мурашки на позвоночнике.       Подойдя к двери, я слегка приоткрыла ее, вслушиваясь в диалог, который завязался между сыном и матерью.       — Я звоню тебе, а ты трубки не берешь, — проворчала Оливия.       — Не слышал твоего звонка, — пробурчал Александр, явно не радуясь приходу матери. Ну конечно, если она увидит меня в ванной комнате, то всему миру придет конец.       — Для чего тебе телефон, если ты не слышишь его? — Оливия с утра пораньше была не в настроении. Это было чертовски плохо.       — Ты из-за этого пришла ко мне? Чтобы начать читать лекции о том, что я — негодяй, который не берет трубки?       — Не язви. У меня с самого утра все идет наперекосяк, — женщина вздохнула. — То одна заболела и не вышла сегодня на работу, при этом оставив свое авто на университетском паркинге, то в мою машину неподалеку от твоей квартиры врезался какой-то идиот. Я поэтому к тебе и заскочила.       — Насколько сильно врезался?       — Настолько, что на бампере огромная вмятина. Ладно, — Оливия вздохнула, — мне нужно в ванную.       Черт, черт, черт! Я аккуратно прикрыла дверь и начала судорожно соображать, куда можно спрятаться, чтобы ректор не застала меня посреди ванной комнаты в квартире ее сына. Шаги приближались, голос женщины отчетливо слышался за дверью. Прятаться было негде.       Кажется, я влипла.