Звёзды

Нортон всегда боялся темноты. Прошло уже достаточно времени с того инцидента в шахте, однако первобытный страх всепоглощающего мрака остался с Кэмпбеллом. Он лишь усиливался с каждым матчем. С каждым разом, когда Нортона садили в подвал или оглушали, дрожь в руках становилась все сильнее, а глаза рвано метплись из стороны в сторону, пытаясь увидеть свет. Ему начали сниться кошмары о поглощающей мгле. Лючино всегда замечал то, что происходит с его парнем. Профессора знатно волновали учащающиеся приступы паники старателя, почти не поддающиеся обьяснению. Нортон никогда не говорил ему о том, чего он боится. Лючино от этого лишь больше напрягался. Между ними ведь не должно быть недосказанностей, верно? Однако выживший понимал, что на простой разговор Нортона не вытянешь, поэтому придется прибегнуть к иным способам. Профессор наблюдал. Как бы ему не хотелось каждый раз подойти и спросить, он знал, что ему ответит Нортон: –Не волнуйся, ящерица, в норме я! Но ведь Лючино знал, что не в норме. Когда все в порядке, ты не шатаешься от большинства зданий, не избегаешь определенных локаций, да хотя бы просто не спишь с зажженными свечами. И ладно бы она была одна. Нет, в комнате Нортона было около 5 полсвечников, которые он кажется украл у Эндрю или Эзопа. Проще говоря тех, кому все равно на количество света вокруг себя. Профессор не был глуп и почти сразу понял, что случилось с его возлюбленным. Лючино предполагал, что у Нортона может быть боязнь темноты, исходя из прошлого старателя, однако в этот раз она видимо особо обострилась. Де Росси буквально не знал, что ему делать. Попытаться прямо помочь ровно что бить кулаком о кирпичную стену. Медленно, к профессору приходила идея. Не такая гениальная, однако стоящая. Он обязательно поможет своему парню и обеспечит ему комфорт. Он обязан сделать это. Подготовкой Лючино занялся почти сразу же, первым делом посоветовавшись с Мелли, а затем с Эдгаром. Странная комбинация, однако для своего замысла профессору не хватало определенных знаний. Он попросту не был уверен в том, не создаст ли он что-то слижком токсичное или нерабочее. Ему с удовольствием помогли. Наверно, потому что Де Росси был приятным.. не совсем человеком и обладал хорошей репутацией среди собратьев по несчастью. Мелли помогла с составом, и после этого, Эдгар подобрал нужные пропорции чтобы краска получилась. Дело оставалось за малым. Надо было заставить её светиться. Лючино работал над этим примерно неделю. И, о чудо! Ему удалось сделать светящуюся краску, которая не была бы токсична для тела и могла бы ложиться как на твердые так и на мягкие поверхности. Более того, она была прозрачна. Значит у профессора точно получится сделать сюрприз своему ненаглядному. Он дождался, когда старатель уйдет на матч и тихо пробрался в его комнату. Лючино показалось даже, что это место почти не изменилось. Окно чуть приоткрыто, на столе бардак, кровать вроде заправлена, а вроде и нет. Но профессор любил Нортона. Любым. И сейчас был намерен помочь ему. Осторожно взяв баночку с краской и кисточку, Де Росси начал выводить на стенах комнаты лишь ему извесьные узоры. Сначала на стене у которой стояла кровать, затем на той, где быда дверь.. Истратив около 7 таких баночек Лючино спокойно выдохнул и вышел из комнаты. Как раз матч, в котором учавствовал Нортон, закончился. Кэмпбэлл спокойно шел к себе, когда встретил Лючино. Тот подошел и довольно чмокнул старателя в щеку, глупо улыбнувшись и чуть высунув раздвоенный язык. – Здаров. Ящерка, ты что-то хотел? – Нортон, нам надо поговорить. Давай через полчаса встретимся в твоей комнате, хорошо? – ..Хорошо Тут же возникла в сердце какая то тревога. О чем профессор хочет поговорить? Почему у него и... Почему когда стемнеет? Нервно хихикнув Нортон улыбнулся своему парню и направился дальше. После обострения страха Нортона в их отношениях что-то поменялось. Старатель стал бояться, что Лючино хочет поговорить именно об этом. Что им, возможно, нужно даже расстаться. Они же точно не будут говорить об этом, верно..? Тридцать минут прошли слижком быстро. В дверь Нортона раздался тихий стук. Открыв, Кэмпбэлл увидел своего сегодняшнего гостя. Они сели на кровать. Оба молчали минут примерно так 10. Первым тишину нарушил Лючино. – Нортон, я тут заметил, что ты начал сильнее бояться темноты. Гораздо сильнее. Я не виню тебя в том, что ты пытался это скрыть, поверь. Я лишь хочу, чтобы тебе было комфортно. Ты ведь веришь мне? Старатель оглягулся на окно. Темнело тут быстро. Он уже было спохватился, чтобы зажечь свечи, вот только профессор крепко сжал его запястья, осторожно поглаживая. – Отпусти! Лючино, пожалуйста! Отп- ..усти.... Как только на поместье опустилась ночь, узоры на стенах проявились бледно-голубыми и желтоватыми звездами, маленькими и большими, разными и уникальнымт по форме. Они мягко светились, создавая непередаваемую атмосферу. – Это.. Это ты сделал, да?.. – Для тебя, Нортон. Я люблю тебя. Слабо улыбнувшись, старатель прижался к Лючино, крепко его обняв. Они так и заснули на одной кровати в окружении нарисованных звезд. И плевать было, что некоторые чуть кривоваты или размазаны. Сегодня Нортон впервые за долгое время смог спокойно поспать в своей комнате. Рядом с самым дорогим его сердцу человеком.