Як-Ронда

      Конечно, Андромеда заболела. Кристин ожидала этого, но не оказалась готова. У неё были в арсенале самые редкие травы по лечению простуды, пневмании, магических лихорадок, заражения крови, но не оказалось листов лунной мяты, которая на РБМ Парижа просто была снята с продажи на время всей осени.       Кристин даже знать не хочет, где и какого яда наглоталась Блэк. Её больше волновало, что у них остались корень, стебли и даже сцеженная с листьев аналог маггловского бетаина, но ни одного кусочка маленького листика мяты. Нет, естественно, у них были другие препараты и вещества от отравления, но после пробы первых двух и последующей рвоты, Кристин пришла к выводу, что Андромеда отравилась специей в стряпне поварихи из мотеля. Та добавляла туда заграничные травы из восточных стран, которые у некоторых волшебников вызывали аллергию, даже если ранее подобных реакций не было. Это являлось обычным явлением и действительно лечилось одним листочком лунной мяты, и Кристин перерыла все сумки, вытряхнула все мешки и сундуки, но везде было пусто.       Торренс знала, куда вела их, но надеялась до последнего, что найдет в лесах хотя бы засохшие остатки. В Льеже они свернули вправо, в сторону Дюссельдорфа, вместо того, чтобы пойти прямо, сразу в сторону Кёльна. Никто из них этого так и не заметил. Ни девушки, ни Грин-де-Вальд, ни, тем более, присоединившаяся Винда не имели понятия, что Кристин ведёт их по не той дороге, двигаясь на окраину Рейнско-Рурского региона. Она лишь надеялась, что по дороге не попадутся указатели. Объяснять сейчас что-либо не хотелось.       По дороге она и Нарцисса поднимали все листья, которые ещё не успели опасть, и ворошили уже мёртвые и упавшие на землю растения. По случайности, не консультируясь друг с другом, Кристин рискнула накормить Андромеду, которая едва волочила ноги, чем-то, что смутно напоминало нужную мяту, но только вызвала очередную рвоту.       – ...Отличная работа...       – Ты не помогаешь, – пробормотала Кристин, соскребая с дерева умершую кору, которая будет полезна в варке некоторых зелий. Паралельно поднимала носком обуви колючие ветки.       Про Грин-де-Вальда Розье всё равно пришлось рассказать. Он заебал её настолько за несколько часов, что ни уснуть, ни поесть Кристин не смогла на протяжении всех прошедших суток. Торренс, к сожалению, не до конца была осведомлена о том, что может Геллерт сделать с её головой, если сильно захочет. Кристин свою башку по стенкам таскала, потому что было ощущение, что она сейчас отвалится, расколется, рассыпется по кусочкам. Ни одно противоядие не помогало, ни одна настойка Нарциссы не сработала, а Андромеда не смогла поднять мел после очередного приступа тошноты. Беллатрикс, смотря на свой раскрытый чемоданчик, только покачала головой. Пришлось активировать Амулет, пережить полумертвый выброс магии Винды, а ещё с удовольствием отужинать и поспать. Но это так, бонус.       Бонус ушел в минус, когда Геллерт потребовал ходить вместе с ними, чтобы побыть вместе с Виндой. Кристин-то плевать было, он что в голове болтает, что где-то рядом щебечет, но это не самое приятное бремя перенеслось на остальную группу. Андромеда, походу, потихоньку умирающая, готова была прямо тут лечь, лишь бы ничего больше не слышать из уст Грин-де-Вальда.       Графенбергский лес ещё несколько лет назад был диким, необузданным и людская нога на его земли ступала редко. Кристин запомнила его дремучим, тихим, небезопасным, а ещё в нем всегда постоянно пахло чем-то мертвым. Кажется, на восточную территории ходили некроманты, но Торренс никогда с ними не пересекалась.       Сейчас он был в некоторых местах обставлен вывесками, которые указывали на пути в таверни, где-то расположились маленькие заборчики, где-то росли совсем недавно посаженные деревья. И тут пахло теперь приторно, касаясь чего-то в этом лесу от рук несло сладким, но неживым, будто не существующим. Кристин поежилась, прислушиваясь и принюхиваясь тщательнее. Некромантов магглы отсюда вытравили. Она точно это чувствовала. Но благоухания из небольшого сада, зачарованного на самостоятельное взращивание, Торренс учуяла сразу.       – Кристи? – она знала, что голос Лили услышит первым. Эванс ведь некромант, она даже несмотря на неопытность в самом начале обучения, вероятно посещала какие-нибудь праздники, общие ритуалы или обряды. – Мы даже близко не в Кёльне.       – Ну, почему же, – Кристин остановилась на развилке, стряхивая с волос застрявшие листья. Шагнула на пробу в левую сторону, ожидая, что дорожка опять обвалется в некое подобие природного болота, но за столько лет оно либо высохло, либо Торренс не туда ступает. – Мы прошли границу, мы в Германии. Отсюда можно дойти до Кёльна в нынешних условиях... за пятнадцать часов. Осталось только вылечить Андромеду. Нам... туда.       Болото, кстати, не высохло. Поднимаясь из неглубокой лужи, чувствуя, как промокает нижнее белье, Кристин, естественно, первым делом услышала смех Грин-де-Вальда. Сука.       Минут через пятнадцать они наконец вышли из особо трудно проходимой части, натыкаясь взглядом на дом. Низкий, обшарпанный, старый, явно неухоженный, обросший со всех сторон плющом, прирученными лианами и какими-то цветами, похожими на розы. Декоративный забор заржавел, черная краска облупилась в огромном количестве мест, но выточенные, стальные копья всё также блестели на слабом солнце.       Цветы и травы, которые тут сажали, давно выползли за пределы отведенной территории, а гнезда птиц разместились прямо на декоративном винограде, который разросся без ухода до страшных размеров. Одно окно было всё в пыли, другое – разбито. Дверь была заперта будто бы намертво и вообще выглядела так, будто ей никогда не пользовались. Возле самого забора стояла большая статуя с крыльями и мечом в руках, но к «гостям» она была повернута спиной, лица не разглядеть.       – ...Миленько...       Кристин не стала его останавливать, когда он толкнул её плечом, заходя вперёд и открывая калитку. Торренс передёрнуло – ублюдок, пользуясь возможностью физически касаться предметов, питался энергией Кристин, – но она пошла за ним, оставляя других притихшими сзади. У них хотя бы мозги были. Сразу смекнули чей дом и что просто так не может быть.       Как только дух Грин-де-Вальда ступил на заросшую, размытую дождями дорожку, статуя вдруг с треском расправила плечи, встряхнула крыльями, занесла меч над головой и опустила его, намереваясь разрубить незваного гостя, но лезвие со свистом приземлилось на подставленную ладонь Кристин. Статуя завыла оглушающе, с гнезд слетели птицы. Отводя меч, каменное изваяние поднесла пустую ладонь к глазам, словно начиная плакать. Меч опустился на подставку под самой скульптурой, пара капель крови упала с острия.       – Не корчи такое лицо. Немезида злится на людей, потому что соскучилась по ним в этой местности. А ещё от тебя прямо-таки несёт адом, а она всё-таки представляет интересы общего возмездия, – Кристин отряхивает руки, чуть-чуть морщась от пореза, вполоборота смотря на группу и Винду, кивая головой вперёд, уверяя, что Немезида – единственная защита дома. Кристин потрясла Амулетом в воздухе, снова смотря на притихшего Геллера, рассматривающего статую. – Раз уж берешь у меня энергию – будь аккуратен. Если бы я не знала, что будет после того, как ты зайдешь на территорию, тебя бы рассекли на куски, как вполне живого, из плоти и крови.       Дверь открылась без труда, на удивление. Кристин была уверена, что она заржавеет за прошедшие семь лет. Вся компания встала на пороге, осматривая комнату. Совмещённые кухня с гостиной выглядели очень... жалко. Разбросанный по полу мусор, скопившаяся грязь, неубранные вещи. Среди всего этого, Кристин, которая уже крутилась на кухне, по какой-то причине осматривая стены, выглядела непривычно и как-то незнакомо.       Плед на диване, оставленные на низком столике склянки, запах затхлости, открытые шкафы, криво постеленный ковер, молитвенник, оставленный открытым на странице с Верховной Тройкой, второй молитвенник на странице с Хранительницей Агатой и Присветлейшей Хранительницей Мари, раскрытые гримуары...       – ...Выглядит так, будто ты отсюда сбегала...       Грин-де-Вальд получил удар под дых от Лили, согнувшись пополам и кашляя. Кристин снова покоробило, но она слабо улыбнулась.       Стены за шкафами пустые, придется отдирать обои. Торренс собиралась начать делать это с другого конца комнаты, но под неясным желанием открыла первый попавшийся шкафчик, будто бы её действительно интересовали крупы, которые отлеживались тут уже больше пяти лет. Этот угол кухни был самым холодным, Кристин часто складывала сюда скоропортящиеся продукты, когда ещё не приобрела холодильник, а спускаться в погреб было лень или тяжело.       При открытие дверки захотелось выдрать её с корнями и сжечь вместе с одинокой бутылочкой йогурта и свежей буханкой черного хлеба.       Никто даже не успел ни пискнуть, ни вскрикнуть, ни сообразить, когда Кристин закинула Кинжал Странника в другой конец комнаты, в открытую арку, ведущую в коридор со спальнями. Артефакт попал бы в самое лицо стоящей там молодой женщины, прямо в лоб, но пролетел насквозь, когда женщина словно зарябила, став прозрачной, врезавшись в стенку позади нее. Она стала вновь вполне видимой, улыбнулась и распахнула руки, будто собиралась напрыгнуть на застывшую Кристин с объятиями, но с места не сдвинулась. Только сейчас стало очень заметно, что она чем-то удивительно похожа на Торренс.       – Кристин! Я так рада тебя видеть! – она отвратительно тянула гласные, особенно в имени. Глаза у нее светились, но как-то недобро. У Кристин то ли скрипнули зубы, то ли просто магия искрилась изнутри. Она отвернулась, облокачиваясь на кухонный стол и прислоняясь лбом к висящим шкафам. – Ты даже не обнимешь любимую сестру?       Карин.       Чем-то они всё-таки походили на друг друга. Но Кристин говорила за четыре года о ней настолько мало и так размыто, что девушки – между прочим всё ещё неудобно толпившиеся в дверях – могли искать только внешние схожести. Цвет глаз похож, но, например, у Карин волосы осветленные искусственно, это видно. Телосложение разное, Кристин более низкая и худая, Карин – наоборот.       – Или мы лучше обсудим момент, когда ты натравила на меня наёмников? – у Карин вдруг резко ожесточилось лицо, но улыбка не пропала. Она магией в воздухе подбросила Кинжал Странника, наблюдая за Кристин одним глазом.       – Так вот куда делся меч! – Лили хлопнула себя по лбу. – Ты заплатила им!       – Я слышу осуждение, Лили? – Кристин даже головы не повернула, только устало протёрла глаза наверняка грязными руками. Потом вдруг пробормотала, снова обращая внимание на стены дома. – У меня нет сестры.       – Ну конечно-конечно! – весело защебетала Карин, вразвалочку, качая бедрами, выходя ближе к середине комнаты. Лили коснулась рукоятки своего меча, остальные тоже заметно напряглись. Карин выглядела, как очень... неуравновешенная женщина. – У тебя ни сёстры, ни матери, ни...       Её так быстро скрутила черная дымка, принявшая форму грубых силков, что Карин, попытавшаяся вновь стать неосязаемой, вскрикнула, упав на пол, когда дымка ударила её под коленями.       Это было странное зрелище. Карин паниковала. Она на мгновения становилась полупрозрачной несколько раз, на протяжении нескольких долгих секунд, но силки всё равно её не выпускали, блокировали её магию, с какими-то жуткими звуками.       – Я потратила долгие года, – Кристин наконец развернулась, к кончикам её пальцев цеплялись тени. Глаза горели странно, будто магией потусторонней, совсем не Древней, даже близко не имея к ней отношения, – на то, чтобы найти способ, как блокировать твою выебистую магию. Приятное ощущение, да, Карин?       Звякнул металл в ножнах, Меч Призыва отлетел в руки Кристин, на секунду удерживаемый в ладонях Эванс. Нарцисса, а за ней, что неудивительно, Винда, выскользнули за пределы домика, последняя только и успела подхватить юбки выданного ей осеннего платья, прежде чем запнулась бы об него.       – Права была мать, – шептала Карин, с широко раскрытыми глазами, трясясь, не имея возможности нормально разговаривать от боли. – Ты звереешь, когда применяешь родовую магию... Тебя близко нельзя подпускать к...       – Надоела ты мне, Карин, – силки сжались крепче. Карин скрутило под почти диким углом. – То мне левые люди рассказывают, как ты мои гробницы обкрадываешь. То мне общие знакомые говорят, что ты мои планы рушишь. То ты в мой дом забираешься!       Меч сверкнул, как пять минут назад, на улице, у Немезиды. Кристин в тот момент правда слетела с катушек. Она не имела представления, как будет объяснять своей матери это, когда – уже если, судя по всему – встретиться с ней.       – Стой, подожди ты! – никто, находящийся в комнате, не думал, что кто-то вообще может кричать с такой громкостью. – К чертям мне твои исследования не нужны! Я не знаю, что у тебя в планах! Я в дом залезла за Пламеницей! У меня муж умирает! Но я... я не смогла найти твою лабораторию!       Пламеница Лекарственное – обыкновенное средство, которое добавляется более чем в сотню зелий, мазей и препаратов, и не всегда именно в медицинские. Иногда её и в ритуалах используют, и втирают в металл артефактов, и в отваров для некромантов её тоже используют. Но, главным, пожалуй, является лечение от пневмонии.       Беллатрикс закрыла свой чемоданчик, а Лили очень заметно расслабилась, перестав вжиматься в Андромеду, когда Кристин меч опустила. Геллерт присел на диван. Ему бояться было нечего, конечно. Торренс склонила голову, смотря на сестру как-то затуманенно, всё ещё сжимая силки на полную.       – Да кто тебя стерпит-то...       Эванс едва поймала меч, чуть ли не порезав ладони. Дым рассеялся. Карин растворилась в воздухе, через полсекунды появившись возле дивана, где сидел Грин-де-Вальд, потирая кожу и смотря на сестру, как на сумасшедшую, хотя сама сейчас явно была неуравновешенна. Кристин отошла к стенам, вдруг начав по ним... стучать.       Геллерт крутил головой в разные стороны, рассматривая интерьер. Мебель хорошая, красивая, только очень пыльная, в трещинах в нескольких местах. Ковры, на что-то зачарованные, были чище, будто бы блестели. На одном из светлых, тот, который был ближе к кухне, запеклись капли крови, на уголке другого была проженная дыра. Куча мусора: листки, порванная бумага, записи, тряпки и салфетки – очень много тряпок и салфеток – осколки, флаконы, засушенные растения, которые без надлежащего ухода иссушились в непонятные угольки.       Стены со стороны кухни были в виде голого камня, в другой части – пыльные, однотонные обои. Создавалось странное ощущение, что Кристин действительно в один день просто сбросила половину вещей в сумку, а половину оставила здесь, даже не посмотрев на них. Книги, пергаменты, золотая ваза, небольшой портрет семнадцатого века, небольшая рамка на дальней тумбочке, стекло которой запыленное, ничего не разглядеть. Геллерт переключил внимание на женщин, которые потихоньку стали заходить в дом. Тут было жутко холодно, они кутались в то, что у них было на плечах. Андромеда выглядела так, будто она прямо сейчас тут умрет.       Когда Грин-де-Вальд снова глянул на ту самую тумбочку с пыльной рамой, Карин, уставшая наблюдать за, казалось бы, бессмысленными действиями младшей, прорычала всё ещё щупая руками места на спине, куда впивались силки:       – Да за каким хером ты делаешь?!       Кристин обернулась на секунду, но почему-то зацепилась взглядом не за Карин, а за Грин-де-Вальда.       – Это была моя единственная лаборатория много лет назад, – пробормотала она, продолжая стучать по стенам. – И я часто путешествовала на огромные расстояния. Нужно было как-то защитить все ингредиенты. Дверь в мою лабораторию не стоит на одном месте. Она может появиться в стене за шкафом, в полу, в потолке, да хоть в сарае на заднем дворе. Нужно искать.       У Карин было такое лицо, будто её чугунной сковородой ударили.       Прошли долгие три минуты прежде чем Кристин, уже явно задолбавшаяся, постучала возле крайнего шкафа, зависнув на пару секунд. Стукнула ещё раз, завибрировала крыша. В следующий момент деревянный буфет со стуком влетел в противоположную стену. Андромеда, едва стоящая у стенки, то ли потеряла сознание, то ли была где-то не здесь, но вздрогнула, заторможено посмотрев в сторону.       Неприметная дверь наполовину располагалась в голой стене, на другую – была под обоями. Кристин встала на носочки, схватившись за немного отошедший край и потянула, разорвав бумагу, полностью открывая вид на дверь. Толкнув её – та с жуткой неохотой поддалась – Кристин по узкой лестнице спустилась в самую мрак. Изредка из темноты раздавался сухой кашель. Наверняка там было ещё грязнее, а из-за возможно оставленных зелий и ингредиентов, которые стухли, так вообще дышать было невозможно. Во всяком случае, запашок из подвала шел такой себе.       В лицо Карин прилетела Пламеница, та едва успела её поймать, прежде чем трава упала на пол.       – Морозильник едва работал. Повезло тебе, – Кристин повертела в руках что-то завёрнутое в черную бумагу, подняв глаза на Андромеду. – И тебе тоже... Что ты делаешь?       Геллерт застыл посреди комнаты, направляясь к тумбочке. Его немного покоробило – Кристин, державшая доступ к своей энергии приоткрытой, резко её захлопнула, не дав Грин-де-Вальду коснуться рамки с пыльным стеклом. Торренс смотрела на него, повернув только голову, в полумраке выглядело жутко.       – Что ты делаешь? – Повторила она по слогам, притягивая магией к себе маленькую картинку.       Вытерев пыль рукавом, она вдруг ненадолго, но зависла. Погладив деревянную окантовку, Кристин открепила сзади картонку, вытянула старую фотографию, покрытую лаком. Сложила её вдвое и спрятала в карманы разношенной куртки, перекинув пустую раму в руки Грин-де-Вальда, который снова обрёл более-менее физическую форму за счёт магии Кристин.       – Не надо тут ничего трогать, – она тряхнула левой рукой в перчатках, сгоняя пыль и грязь. Лунные листы она передала Нарциссе. От них пахло застарело, но само по себе растение было более-менее свежим. Ну. Хотя бы живым. Кристин вдруг обратила внимание на свои брюки, которыми тоже где-то зацепилась то ли за ржавчину, то ли за толстый слой плесени. Она склонилась, убрать пушистую, черную жижу. – А...       Подняв глаза, собираясь обратиться к старшей сестре, Кристин её уже не увидела. Карин испарилась.

***

      Из Дюссельдорфа до Кёльна – раз плюнуть, главное с тропинки не сворачивать слишком круто. Держаться прямой дороги. Андромеда дышала полной грудью, аж кашляя. Во время болезни ей было больно набирать в лёгкие воздух, сейчас она наслаждалась.       Нарцисса и Беллатрикс выдыхались потихоньку, но Кристин не знала, где им остановиться. Андромеда, резко выздоровевшая, вообще не замечала, что они идут уже шестой час без привалов. Лили, будучи некромантом, уставала медленнее, чем другие, так как черпала силы из земли, под которыми всегда найдутся кости умерших, а Кристин, за счёт постоянных путешествий в прошлом готова была держаться более восьми часов. Она, к счастью, давно научилась, как распределять магию и силу правильно. Единственное – дело усугублял один упертый дух. Винда тащилась, наверное, только благодаря Грин-де-Вальду. Геллерт брал силы у Кристин на физическую оболочку, но нашел мало затратное заклинание, чтобы делиться этой магией с бывшей соратницей.       – ...Слышишь, помешанная, а мы может сядем где-нибудь?...       – Сядем, сядем, – Кристин закатила глаза, вдруг остановившись, опустив тяжёлые плечи и оглядевшись. Закусив губу, она покрутилась в поисках ориентиров. Она встала к ним лицом, хмурясь. – Я хотела довести нас до Дормагена. Там фестиваль в честь дня рождения Богини Ульяны, цены на мотели повышенные, конечно, но зато еда бесплатная. Только... Я, наверное, не туда свернула...       На скептический взгляд Грин-де-Вальда она даже внимания не обратила, всё поглядывая на кроны деревьев. Обычно, ближе к дороге, которая ведёт к Дормагену, ветки росли искривлёнными и поломанными из-за сильных ветров в этой местности. Здесь всё с деревьями было... нормально.       – Ладно, давайте-ка...       Кристин – параноик. Скрытный, корректирующий свои действия, но страх ударил ей прямо в горло, когда девушки – её группа – вдруг посмотрели ей за спину, опустившись на колени. Несмотря на столько лет поклонения Богам, Торренс в первую очередь пришла мысль о том, что позади неё стрелок или безумный охотник. И только потом, что из-за деревьев вышел кто-нибудь из Древних.       Торренс спрятала улыбку, увидев Грешную Дарью, когда поворачивалась и садилась на колени. Грин-де-Вальд, она знала, голову склонил, но полностью поклон сделать, естественно, не удосужился. Винда застыла каменной статуей.       – Как мило, что вы заглянули ко мне в гости, – у Дарьи голос мягкий, спокойный, убаюкивающий.       Она почти не изменилась с последней встречи Кристин с ней. Единственное – тьма от корней волос уже перебралась на лоб, пустив красивый рисунок корнями к глазам. Все грехи умерших приверженцев Древней магии проходили через неё, Дарья впитывала всё в себя, чтобы на той стороне её ученикам было легче житься. Мантия белая, но и на ней уже разрослись темные пятна, перенимая пигмент из кожи Богини. А глаза... глаза белые, чистые, едва виден ободок свето-серой радужки. Они будут останутся безмрачными и яснями до последнего.       Грешная Дарья, наверное, самая отзывчивая из всех Богов. От того её и жалко больше всех. Она ведь рождена была альбиносом, полностью белая, а её доброта сыгрыла против неё, обратив во, как часто её называли за связь с грехами, вдову Смерти.       – В гости, Богиня? – уточнила Нарцисса, поднимаясь на ноги вслед за Кристин. – Нам казалось мы по пути в Дормаген.       Дарья приподняла брови, снова улыбнулась и легонько махнула рукой. Им пришлось повернуться к ней спиной – «не поворачивайтесь затылком к Богам, сочтут за неуважение, да ударят», – чтобы посмотреть, что конкретно зашевелилось у них позади. Деревья раздвинулись, скрипнув. Один из ближайших к Дюссельдорфу храмов Дарьи, куда Кристин таскалась когда-то чуть ли не каждый месяц. Он один из самых маленьких, но красивых, цветных, Кристин сама его расписывала.       – Я опять перепутала дороги, – пробормотала Торренс. – Мы на окраине Нивенхайма.       Раньше она тоже иногда собиралась попасть в Дормаген или в Монхайм-на-Рейне на локальные праздники или к друзьям, но каким-то странным образом оказывалась в Нивенхайме, в гостях у Дарьи.       – Ты никогда не путаешь дороги, Кристин, – пропела Дарья, проходя мимо неё и снимая капюшон. – Это я их путаю тебе.       Лестница в храм широкая, всего четыре ступени, с трещинами и отлетевшие камни хрустят под ногами, когда поднимаешься. Дарья остановилась перед входом, милостиво приглашая лёгким движением руки на раскрывающиеся перед их лицами двери.       – Пойдёмте-пойдемте, я вам чай из трав налью, – те, кто плохо знают Грешную Дарью, посчитают и её, и её улыбку, и вообще всю её жуткой. Мягкая на вид, но почерневшая кожа на открытых участках, во-первых, очень сильно пугала. Во-вторых, Богиня выглядела болезненно. Но, храни Верховная Тройка Грешную, на одном виде болезненность заканчивалась. Грешная Дарья считалась одной из самых могущественных, почитаемых и стойких. Её бледность бледностью не была, просто кожа сильно контрастировала с чернотой. В-третьих, Дарью, из-за глаз, всерьёз принимали за сумасшедшую. Но она взаправду была сама добрата. И с пути сбила не случайно. И чай пригласила пить не просто так. Предупредить хотела. Но когда Грин-де-Вальд и Винда собрались заходить за девушками, заглядывая в помещение храма, Богиня их остановила, виновато сложив брови домиком. Сначала посмотрела на Винду, потом на Грин-де-Вальда. – Ученикам современной магии сюда нельзя. А ты... Я Верховной Тройке подчиняюсь. А тебя прокляла Фалассия.       Все пять девушек, осматривая храм, повернулись с такими лицами, что собирающийся что-то ответить Грин-де-Вальд тут же захлопнул рот.       – Кто, ещё раз, его проклял...? – Нет, Кристин знала и помнила, что Геллерт не в самых лучших отношениях с Древними Богами, но чтобы чем-то насолить Верховной Тройке, так ещё и Феникс Фалассии...       – Хули мы от него ещё не избавились?! – Громко прошипела Лили, похожая, скорее, на бешеную лису, чем на некроманта с мертвым умиротворённостью.       – Мы быстро! – Добродушно воскликнула Дарья, ступив в храм и за ней закрылись двери.       Храмы Древних Богов, которые возводили приверженцы древней магии, отличались от тех храмов, которые обычные люди строили своим представителям религии. Изнутри они были светлыми, с огромным количеством окон и без дополнительных рисунков и цветов. От пустых стены, об которые постукивали от сквозняка цепи, держащие конструкции для свеч, веяло холодом, а из-под черных флагов, держащихся на слабых конструкциях, уходящих в потолок, в голову лезли мысли о кладбище, нежели о святом месте.       Но Грешная, без суеты разливая им чай, от которого ещё шел пар, создавала тут уют одним присутствием, поэтому напряжения никто не чувствовал.       Сколько Кристин помнила себя в руках Древних Богов, а особенно Дарьи, – тут всегда было так. У Грешной более двадцати храмов по всей Европе, а, может быть, такое же количество и за ней. Торренс натыкалась на три в Африке и один в Азии. Каждый из них – включая те, что в Европе – особо от друг друга ничем не отличался, но несколько из них, – в Афинах или в Каире, – Кристин знала точно, реконструировали пару раз, освежали, чтобы выглядело презентабельно. Но только снаружи. Изнутри ничего не трогали, считалось, что рисунки на внутренних стенах храмов – оскорбление.       Каково было удивление всех пятерых девушек, когда Грешная Дарья не сказала им ни слова про какие-либо проблемы и то, чего им стоит остерегаться. Она только болтала о Богах, о погоде, о высоких рынках на РБМ, да про предстоящие карнавалы в честь приближающейся зимы, которые она собирается посетить в полном их количестве. Кристин, сидя на деревянной скамейке, одну руку уперев впереди стоящую спинку, слушала и рука с чаем дрожала у неё от напряжения. Ей хотелось уловить хоть одно предупреждение, хотя Дарья вообще не любила говорить загадками, да и видно, что не пыталась. Просто болтала, ухватившись за возможность поговорить со старыми знакомыми.       Через полчаса она открыла перед ними двери, показывая на вдруг откуда-то взявшуюся тропинку. Грин-де-Вальд и Винда ждали их на ступеньках.       – Это чтобы вам легче было добраться до фестиваля, – миленько улыбнулась Дарья, сложив руки на груди в замок. Она неотрывно наблюдала за ними, пока они спускались по лестнице, но потом вдруг опомнилась, как ото сна. Издала какой-то странный звук, будто возглас. Все повернули к ней голову, вздернув брови. – Кристин... Иди к Як-Ронде, всё получится. Но берегись драконов.       Двери храма захлопнулись с оглушительным треском.