Умный джинчурики - опасный джинчурики, глупый джинчурики не представляет угрозы

Первая, кто заговорил после отчета Итачи, была Кохару: — Мы больше не в силах терпеть это! Они находились в комнате для допросов в резиденции Хокаге, которая использовалась, когда четверка высших шиноби деревни принимала важные донесения. У высокого стола стояли четыре высоких стула, на которых расположились Достопочтенный Советник Митокадо Хомура, Третий Хокаге, Утатане Кохару и Данзо. Итачи потребовал срочное совещание высших чиновников, чтобы сообщить им о деталях вчерашнего собрания и об обстановке в клане, которую он вместе с Гозу и Мезу начал исследовать чуть меньше года назад, когда стал капитаном. Подробности плана государственного переворота были хорошо известны Гозу, так как он оставался на собрании и после ухода Итачи. Восстание должно было состояться через десять дней… Клан решил, что осуществление плана начнется с нападения на Хокаге командой с Яширо во главе. Кохару надменно произнесла: — Если они намерены узурпировать власть с помощью так называемой революции, мы должны рассматривать клан Учиха как предателей. — Подожди, Кохару! Не спеши с выводами! — упрекнул Хирузен старуху. Данзо, смотревший на него холодным взглядом, спокойно зашевелил губами: — Но Хирузен… Клан Учиха уже не остановить. Поэтому мы должны немедленно принять меры во избежание хаоса… В том числе это касается и ничего не знающих детей. — Не говори этого при Итачи! — повысил голос Хирузен. Итачи пристально смотрел на него. Слова «не говори этого при Итачи» были сказаны лишь для выражения сожаления, но они же являлись скрытым доказательством того, что в голове Хирузена были те же мысли, что и у Данзо. В сокрытии уродливой правды и заключалась природа деревни. Хирузен продолжил: — Кроме того, с Учихами будет нелегко справиться. Нам нужен план. Насколько этому человеку действительно есть дело до Учих? У Итачи возникли некоторые сомнения по поводу слов Хирузена. Несмотря на страх перед гражданской войной, он ни разу не поговорил с Фугаку и остальными лично. Именно Хирузен отстранил Шисуи от рядовых миссий и дал ему свободу передвижения. Он говорил так, словно ему действительно жаль, но действовал подобно Данзо, которому позволил шпионить за кланом и дал добро на повышение Итачи до капитана. Старики посмотрели на Данзо, который снова зашевелил губами. — Время поджимает. Мы должны сделать первый шаг прежде, чем они успеют что-то предпринять. Если мы объединим АНБУ и Корень и нападем на них, пока они ни о чем не подозревают, мы сможем медленно покончить со всем. — Учихи — наши старые товарищи по оружию… Я хочу выстроить с ними диалог, не прибегая к насилию. Почему он не выказал этого намерения раньше? Теперь уже слишком поздно. Все эти мысли крутились в голове у Итачи, пока Хирузен разговаривал с Данзо. — Я разработаю план. Взгляд Хирузена инстинктивно упал на Итачи. — Итачи… Выиграй для нас столько времени, сколько сможешь… В конце концов, именно Хирузен был тем, кто приказал ему выиграть для них немного времени. Старики, сидящие перед ним, впустую потратили год, который они выиграли благодаря смерти Шисуи, и до сих пор не разработали никакого плана. Государственный переворот должен был состояться через десять дней. Что произойдет, если я выиграю для этих стариков еще немного времени? — Понял. – холодно. — Мы полагаемся на тебя, Итачи, — донесся до него хриплый голос Хирузена, в котором слышалось отчаяние, противоположное его истинным чувствам.

✧⋄⋆⋅⋆⋄✧⋄⋆⋅⋆⋄✧

– Нам двойную порцию данго. – Хорошо. – официантка почеркала что-то в своём блокнотике и подошла к соседнему столику. Наруто и Шин разместились у самого дальнего столика у окна чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Точнее они не хотели чувствовать на себе ненавистные и пытающиеся прожечь в низ дыру взгляды, ведь все жители деревни ненавидят Узумаки, который постоянно шумный, никогда не в силах усидеть на месте, а тут жители деревушки вдруг придут в кафе и увидят в нём (а не в раменной!) спокойно сидящего и со скучающим видом разговаривающего джинчурики с каким-то бесклановым пацаном в придачу. Именно поэтому лучше не привлекать к себе лишнего внимания. Шин задумчивым взглядом смотрел в окно и думал о том, что он с Саем совсем скоро должны поступить на службу в Корне, но она не будет считаться официальной, ведь они (если поступят) будут просто помогать АНБУ Корня убирать трупы и зачищать место битвы, а также будут учиться у Корновиков и получат жизненный опыт реального боя. Хорошо это или нет Шин не знал. Он уже давно сблизился с Саем, ещё в самы первые дни их знакомства и проживания под одной крышей, и чувства тоже довольно давно переросли из дружеских в братские. Они оба готовы были стоять за друг друга непобедимой горой. И всё бы хорошо, но если ещё в самом начале их обучения Данзо лишь намекал на то, что шиноби должен быть хладнокровным и не испытывать никаких эмоций, то сейчас он жестоко их наказывал при проявлении хотя бы одной искренней эмоции на их лицах. И Шин снов не знал плохо это или хорошо. На самом ли деле шиноби не должен проявлять эмоций или же наоборот? Он совершенно ничего не знал об этом, а так как в списке жителей Конохи его попросту нет, то в библиотеку идти тоже не вариант. Парень перевёл свой взгляд на голубоглазого который со скучающим видом крутил салфетницу, а рядом с ним на столе лежали помятые, разорванные, где-то попытавшиеся сложиться на манер какого-то оригами салфетки. "Мда... Что-то в последнее время у нас и впрямь не очень-то весело..." Раньше Наруто любил вместе с ним раз украсить лица Хокаге или своровать несколько яблок в саду какой-нибудь бабушки после этого вместе с ним бегая по всей Конохе от чунинов и джоунинов ссылаясь, что это такая тренировка. Они могли весь день провести на ярмарке ходя вдоль украшенных и забитых под завал товарами лавок, а могли сходить на пикник или в поход. Как же прекрасно сидеть на берегу реки вслушиваясь в стрекотание кузнечиков и звуков природы, при этом тихонько перешёптываясь и посмеиваясь, не забывая смотреть на плавающий в воде буёк. Но... Сейчас этого тоже не было. После той вылазки Наруто перестал с ним ходить за пределы Конохи и их совместные шалости стали производить гораздо реже. Его это очень огорчало. Он не хотел потерять такого друга и брата как Узумаки. – Наруто, – неожиданно даже для себя Шин окликну блондина. – М? – тот скучающе на него посмотрел, но в голубых как небо или озёрная гладь глазах читалась хорошо скрываемая надежда скоротать время за интересным разговором. – Я... В общем... – А что он, свойственно говоря, хотел ему сказать? В полной рассеянности беловолосый стал бегать глазами по всему кафе, но не найдя того, что его бы подбодрило, вновь встретился с голубыми омутами. – Как ты думаешь, шиноби обязан скрывать свои чувства и эмоции от всех или нет? Джинчурики на него недоуменно уставился, но после короткой паузы спросил: – К чему вопрос? – Да так... – пожал плечами собеседник неловко отводя взгляд – Данзо нам с Саем всё время твердит об этом. При сказанном им вслух имени в груди что-то кольнуло, но тут же быстро прошло. Не поняв что это было Шин решил не заморачиваться по этому поводу. – Ну... – блондин откинулся на спинку кресла и задумчиво уставился в потолок – Здесь, наверное, нету правильного ответа... – Это как? – ответ всегда должен быть и Шин прекрасно это знал. – Эм... Понимаешь... – Намикадзе явно пытался правильно сформировать и изложить ему свои мысли – Каждый человек сам решает открыться ли другим людям или нет. Он может быть холоден и не общителен с незнакомыми или ничего не значащими для него людьми, а может быть разговорчивым весельчаком и душой компании при дорогих для него людях... – А ты? – невольно вырвалось у белоглазого. – Я? Я... Я не знаю... Я не всегда люблю показывать свои настоящие эмоции... – взгляд Наруто совсем поник, но подопечный Данзо этого не заметил. – А сейчас? – Что «сейчас»? – Ну, сейчас ты показываешь свои настоящие эмоции? – его очень сильно интересовал ответ на этот вопрос. – Я... Я не знаю... Чем больше времени проходит с тех пор, тем больше я понимаю, что абсолютно перестаю понимать самого себя... – под конец переходя чуть-ли не на шёпот ответил грустным тоном блондин. – Э-это как? – Вот ваш заказ! – к ним подошла официантка и разложила тарелки с едой вместе с чашками ароматного чая на столе. – Ага, спасибо. – скупо поблагодарили её парни после чего принялись за еду. Никто никуда не спешил, поэтому ели не торопясь. Оба не знали стоит ли продолжать этот разговор или лучше поговорить на другую тему? Вот только на какую?.. – Как там... Сай? – несколько неуверенно после пары минут молчания разрушил тишину Узумаки. – Нормально... Старается. Вновь в груди, в районе сердца, что-то кольнуло, но гораздо сильнее и дольше чем в прошлый раз "Неужели опять оно?!" Вспышка боли была очень похожа на ту, недавнюю произошедшую две недели назад. Тогда у него случился сильный приступ кашля. Ощущение было словно его рвало и он отхаркивал накопившуюся слюну во рту заводясь кашлем всё больше и больше. Е у тогда показалось, что прошла целая вечность, хотя на самом деле не больше пяти минут... Ни Наруто, ни Сай об этом не знали. Да и он не очень-то горел желанием поделиться с ними этой новостью. Тогда он думал, что просто как говорится: «подавился воздухом», но сам же понимал, что это было явно что-то другое. И вот сейчас это неприятное чувство вновь к нему подкатывало, и ощущалось словно предупреждение о том, что его вот вот стошнит. – Шин, всё в порядке? – заволновался собеседник напротив. Ещё бы! Итак бледная кожа стала белее снега, а выражение лица походило на лицо мёртвого восставшего трупа. – Ши-ин?! Почему-то перед глазами прониклось воспоминание о том, как он дарит Саю на его день рождения блокнот для рисования и тот просто светиться от счастья – в Корне не принято отмечать какие-либо праздники. И вот вновь в груди сильно кольнуло, прямо как в тот раз. Воздух застрял в лёгких, а к горлу поступила тошнота. Шин разошёлся в сильном кашле, безуспешно пытаясь заткнуть себе рот руками надеясь, что всё само быстро пройдет. – Шин!!! – Наруто подскочил к нему и начал судорожно хлопать того по спине и пытаться отклеить чужую руку ото рта. – *Кха, кха!* Отп-пусти! *Кха, кха! – белобрысый пытался сопротивляться, но его попытки были практически тщетны. Выкашлянув на свою ладонь, как он думал, слюну, Шин успокоился. Кашель прекратился так же резко как и начался, головная боль ударившая в виски при этом всём, также быстро прошла. Чуть дожа и отходя от недавнего приступа Шин не замечал взволнованных возгласов Узумаки, который смог оттащить уже переставшую сопротивляться руку Шина от его рта. В ушах стоял гул. Сердце бешено стучало. А на его ладони виднелось красное пятнышко крови.

✧⋄⋆⋅⋆⋄✧⋄⋆⋅⋆⋄✧

— Что бы Третий ни говорил, он сделает все, чтобы защитить Коноху, если потребуется… Такой уж он человек. Как Хокаге, он не сможет не принять решительных мер, — говорил Данзо Итачи, стоя перед резиденцией Корня. После отчета Итачи его сердце не переставало трепетать. Государственный переворот должен был произойти через десять дней. Его время наконец пришло. Величайший барьер, защищавший общественное спокойствие деревни, рухнул. Данзо содрогался от безмерной радости, что именно он положит конец истории вражды, которая тянулась с момента основания Конохи. Итачи молча слушал его. Он был умным мальчиком. Он знал о лицемерии Хирузена, об истинных намерениях Данзо. Это чувство начало прорастать в сердце Итачи с тех пор, как умер его друг Шисуи, в смерти которого его начали подозревать члены собственного клана. Это противоречило тому, что в своей голове долгие годы рисовал Данзо. Поэтому… Сейчас они оба думали об одном и том же. Данзо тихо сказал Итачи, продолжавшему молчать: — Перерастет все в войну или нет, клан Учиха обречен на уничтожение в тот момент, когда они начнут государственный переворот. План, составленный кланом Учиха, был слишком наивным. Движимые высокомерием, они переоценили свои способности. Его клан вызывал у него такие же чувства, что и те сентиментальные писатели, которые перед смертью пишут стихи, наполненные сочувствием этому миру. Ему тошно от них. Тот факт, что столь одаренный ребенок, как Итачи, родился в таком позорном клане, был унизителен. Но от своей судьбы не убежишь. Как только Итачи появился на этот свет, его удел был ясен. Путь разрушения… Он попался на удочку. ”Включая твоего ничего не знающего брата. Но есть способ спасти его, не дав начаться государственному перевороту.„ Непоколебимость человека, стоявшего перед ним, была настолько жестка, что ее можно было узреть невооруженным взглядом. Итачи на полном серьёзе пытался осуществить свою абсурдную мечту об избавлении мира от войн. Клан Учиха был слишком сентиментальным. Даже если бы не наживка в лице его младшего брата, существовала вероятность, что Итачи согласится на план Данзо. Однако для такого человека, как Данзо, дополнительная мера предосторожности не была лишней. Сохранение жизни одного только Саске взамен на уничтожение целого клана — нечто настолько незначительное, что даже не заслуживает внимания. Что думает Итачи о том, что ему придется бесстыже взять в заложники собственного брата? Его лицо, обращенное к Данзо, не выражало ни единой эмоции. Настало его время идти в наступление. — Если твой младший брат узнает обо всем, увидит, как его клан погибает от рук шиноби Конохи, он начнет мстить деревне… Он заставил Итачи сосредоточиться на мыслях о Саске. Затем он отвёл его внимание от факта уничтожения собственного клана на возможность сохранения жизни брата. — Поэтому не будет иного выхода, кроме как убить его. — Это что, угроза? – казалось на секунду в мраке комнаты блеснул алый рисунок шарингана. Как он и думал, перед ним стоял не тот человек, с которым можно было совладать обычными методами. — Нет. Я хочу, чтобы ты сам принял решение. – Он подталкивал его. — Ты останешься на стороне Учих и погибнешь вместе со своей семьей и остальными членами клана во время государственного переворота? Или будешь сотрудничать с нами, встанешь на сторону Конохи и спасёшь своего младшего брата, не дав государственному перевороту свершиться? Судя по поступкам Итачи до этого момента, он определенно не рассматривал вариант придерживаться стороны клана. Но почему же он так обеспокоен? Неужели даже человек такого большого калибра, как Итачи, страшится бесчестного убийства своего клана? — Мы любой ценой должны предотвратить восстание, прежде чем оно породит хаос, чтобы защитить деревню. Шиноби, которому доверено это задание — двойной шпион клана Учиха и Конохи… Итачи, это ты. Итачи и сам это понимал. Если клан Учиха будет уничтожен кем-то другим, любой другой клан деревни начнет подозревать власти Конохи. Если все кланы будут бояться, что их может постичь та же участь, что и Учих, стоит властям посчитать их помехой, ситуация выйдет из-под контроля. Вот почему уничтожить клан Учиха должен кто-то из этого же клана. Сошедший с ума Учиха, уничтоживший собственный клан… Это бы решило ситуацию мирным путем. — Итачи… Эта задача будет для тебя невыносимой… Но взамен ты сможешь сохранить жизнь своему младшему брату. – как же этот старик с этими никому не нужными речами его бесит. Находясь в резиденции Хокаге, Итачи почти никогда не разговаривал. И даже сейчас, глядя прямо на Данзо, он продолжал молчать. Его окутывала агония… Данзо ощущал волну трагических чувств в молчании Итачи. Он произнес: — Я переживаю за деревню точно так же, как и ты… — сделав короткую паузу, Данзо произнес свои последние слова: — Эта миссия… Ты берёшься за нее? Итачи слегка сжал челюсти и закрыл глаза, как будто эмоции, которые были готовы вот-вот сломить его, были слишком тяжелы, чтобы их вынести. Он повернулся к Данзо спиной и направился к выходу. Данзо смотрел вслед удаляющейся фигуре Итачи, пока тот не исчез… ...захлёбываясь собственными чувствами.

✧⋄⋆⋅⋆⋄✧⋄⋆⋅⋆⋄✧

Уткнувшись лбом в скалу, с которой спрыгнул Шисуи, Итачи крепко зажмурился. В его голове появлялись и исчезали картины окутанных тьмой воспоминаний. Трупы… Дождь… Его отец… И он сам… Итачи было четыре года. Когда крупномасштабный военный конфликт, который позже назовут Третьей Мировой Войной Шиноби, подходил к своему завершению, он узрел поле битвы, на которое его привел отец. Даже сейчас он отчетливо помнил ту гору трупов. Он не знал, были эти люди врагами или товарищами, но ни один из них не желал своей смерти. Их застывшие от страха и ужаса лица выражали лишь сожаление. Итачи был ребенком. Стоя посреди тел шиноби, встретивших преждевременную кончину, он проклинал свою слабость. С того самого дня… Его чувства не менялись ни на миг. Войнам должен быть положен конец. Неважно, как упорно тьма пыталась захватить сердце Итачи, эти чувства продолжали освещать ему путь, по которому он шел, словно луч света. Вот почему Итачи смог зайти так далеко. Даже несмотря на тайную слежку за кланом Учиха и желание клана устроить государственный переворот, что ранило его сердце. Даже несмотря на то, что он разрывался между деревней и своим кланом, а его друг погиб. Даже несмотря на то, что ему придется собственными руками уничтожить собственный клан. — Кх… — сквозь его стиснутые зубы вырвался стон. Из-под его закрытых век рекою лились слезы, орошая безжизненную голую скалу. Он никогда и никому не показывал своих слез, кроме Шисуи, но тот из уже не мог видеть – лишь только почувствовать. Для Итачи, который в сердцах поклялся стать лучшим шиноби за всю историю, слезы были сродни поражению. Он должен был избавить этот мир от конфликтов. И на пути к этой невероятной мечте не было места для слабости. Если он не будет всегда ступать по дороге к своей цели твердым, непоколебимым шагом, он никогда не сможет воплотить ее в жизнь. И все же его слезы никак не останавливались. Он прожил в этом мире двенадцать лет. Итачи бы хватило пальцев одной руки, чтобы посчитать, сколько раз он плакал. Он с детства был добропорядочным и рассудительным ребенком и никогда не донимал родителей слезами. Даже когда Итачи будучи простым генином, на его глазах умер Тенма, его сокомандник, даже тогда наследник Учиха пробудив свой шаринган, не плакал. Он плакал тогда, на поле боя, когда ему было четыре года. И в тот день, когда умер Шисуи. Как раз там, где он находится сейчас. Даже когда произошёл тот случай с Саске Итачи просто ушёл на тренировочную площадку Учиха и вывел из себя всю боль занимаясь тренировкой до истощения и потери сознания. — Шисуи… Итачи задумался о том, что бы сказал ему Шисуи, если бы был жив. Уничтожение собственного клана… Согласился ли бы он на это? Поддержал бы он его? Шисуи старался бы защищать свой клан до самого конца. Таким образом, Итачи и Шисуи бы просто стали врагами. А стали бы?.. Может быть, ему повезло, что в тот день они распрощались друзьями… Если это вообще так можно было назвать... Итак, Итачи уже принял решение. Возможно, это могло показаться невероятным. Но когда умер его друг, когда он разочаровался в своем клане и в его голове начали зарождаться темные мысли, он почему-то чувствовал, что этот день настанет. Восстание клана, деревня, погруженная в хаос, и гражданская война… Вторжение других деревень в ослабленную Коноху. Одна война порождает другую, и все перерастает в новую Великую Войну Шиноби. А в средоточие всей этой цепи ненависти — клан Учиха. Он вдруг вспомнил слова отца: ”— Это нормально — быть верным собственным убеждениям. Ты должен найти свой ответ, несмотря на все сомненья. И затем, когда ты найдешь его, наберись решимости и твердо отстаивай его.„ Решимость. Ответ, который он нашел после всего этого — распрощаться с собственным кланом. С семьей. Он сбился с пути. Он давно, очень давно сбился с пути. Он всегда сокрушался из-за собственной слабости, глядя в спину Шисуи. Возможно, его друг выбрал лучший путь, чем он сам. Однако… — Это лучший выход, — пробормотал Итачи, словно убеждая в этом самого себя. От холодных слов, что он выплюнул, его грудь болезненно сжалась. "Простите меня, Шисуи, Наруто, Саске, Шин... Но так будет лучше..."

✧⋄⋆⋅⋆⋄✧⋄⋆⋅⋆⋄✧

Следующий день. Резиденция Корня, кабинет Данзо. — Я сделаю это.