Том III. Джин с чердака.

       Ещё с недели две-три лицо Тома было объектом всеобщего внимания. Куда бы он ни пошёл, все беззастенчиво пялились на него. Близнецы долго шутили о втором знаменитом шраме и не раз спрашивали, каково это — быть вторым Гарри Поттером. Но шутили они недолго... Ровно до того момента, как Том вышел из себя и проклял их чем-то заковыристым из арсенала заклинаний, собственноручно созданных. Они говорили правду на протяжении всего дня! Для Фреда и Джорджа это было подобно смерти!       Они рассказали Филчу о навозной бомбе, подложенной в его коморку, а ещё о разлитой около двери МакГонагалл валерьянке (и это лишь малая часть того, что их длинные языки и изощрённые умы выдали!). Кратко говоря, они успели спалиться по всем фронтам и, естественно, попали на отработки. Два. Месяца. Это ужасно, учитывая, что разозлённые профессора оказались теми ещё выдумщиками наказаний. И, конечно же, родителей эта новость не обошла стороной, и близнецы получили вопилер от миссис Уизли. Они краснели и бледнели от стыда и злости, но кричалка была более удачным исходом, чем приезд родителей в Хогвартс для головомойки своим деткам.       Второе, что разозлило как Тома, так и саму Джинни, — это статья в «Пророке»! О-о-о, Джинни помнит её почти дословно! Вспомнить только, что она о Томе написала!

«Том Ригель — юный маг с поразительным лицом, которое могло бы стать обложкой любого журнала. Однако его красота была разрушена в один миг, когда он столкнулся с драконом, охраняющим яйцо. Этот инцидент оставил на его коже глубокий шрам, который стал символом не только его храбрости, но и жертвы, которую он принёс ради своих амбиций. Как же теперь Том будет смотреть на Джинни Уизли, с которой, прошу заметить, его связывают необычно тесные отношения, теперь, когда его идеальное лицо навсегда изменено?»

      И, конечно, под этим красовалось большое колдофото сравнения Тома до и после ранения. Это было просто отвратительно! Как можно было допустить написание подобного текста о том, кто пострадал? Она совершенно не думала о последствиях! Будь на месте Реддла настоящий четырнадцатилетний мальчик, подобные высказывания и тыкание пальцем в его сторону могли бы глубоко травмировать его психику.       Но вообще, даже если это Том Реддл... Разве подобное всё равно не может ранить? Пусть он и огрызается, пугая всех свирепым взглядом, но на самом деле он никогда просто не говорит правду. Поэтому, если он и делает вид, что ему всё равно, Джинни взяла это на себя. Она злилась за него и вместо него. Жалобы в «Пророк» сыпались от неё, как кленовые листья в золотую пору!       К слову, в статье были и другие возмутительные вещи, к примеру, вот ещё кое-что:

«... история Тома Ригеля и Джинни Уизли вызывает неподдельный интерес. Их отношения — это не просто романтическая сказка, а настоящая драма. Эта история продолжает развиваться, и мы будем следить за каждым шагом этих юных влюблённых!»

      Ну разве не возмутительно?! По школе и так ходили о них всякие слухи, а после статьи каждый считал своей обязанностью пошутить на эту тему. Джинни была готова рвать и метать, а её набор сглазов пополнялся ежедневно для укрощения сплетников.       Среди этого безобразия мелькал и Диггори с Джонатаном. Разговор с ними добавил в её жизни неразберихи. Но если быть до конца откровенными, она знала, в чём скрыта правда и кто стоит за историей с письмами. Вот только какой смысл разбираться в этом теперь? Её мимолетное увлечение Седриком смыло летнее заблуждение, и хотя в этом был виноват Том, у самой Джинни больше нет чувств.       И, как верно подмечал Том, у Седрика уже есть девушка, и его вечно сопровождающий Джинни взгляд стал больше не уместен. Девушка Седрика, Чжоу Чанг, оказалась довольно ревнивой дамой. Это Джинни узнала на личном опыте, когда на её голову было пролито красящее зелье, и несколько дней её цвет волос и кожи приобрёл лягушачью зелёную окраску. По хихиканью учениц Когтеврана понять, за какие шалости её облили, было не сложно.       Джинни собиралась договориться с братьями и ответить на "шутку" Когтевранки ответной, но Том позаботился о ней раньше. После первого испытания что-то в Реддле изменилось: он стал холоднее и даже стал избегать её! Он даже не позвал её на вечеринку слизерина в честь первого места!       В тот вечер Джинни была так зла! Близнецы протащили сливочное пиво и даже пару бутылок Огневиски, и Гриффиндорская команда по квиддичу показала настоящий мастер-класс по вечеринкам. Заразившись общей атмосферой и каким-то внутренним желанием насолить Реддлу, хотя особой связи между огневиски и Томом проглядеть сложно. Но почему-то Джинни была уверена, что Том будет злиться, а ей хотелось именно этого. На следующий день Джинни и в самом деле ловила на себе его тяжёлый мрачный взгляд. Но подходить к ней он не спешил, на уроках он сидел с кем угодно, кроме неё, и лишь его глаза неотрывно следили за ней, затылок просто горел от его настойчивости.       Их противостояние длилось несколько дней, ровно до момента, когда Дин Томас неуверенно попросил её поговорить тет-а-тет. Что от неё хотел Дин, Джинни так и не узнала, а вот с Томом она поговорила. И Мандрагору ему в кровать! Он настоящий идиот! А суть его поведения была вот в чём...       — Реддл, гаргулия тебя раздери! — рявкнула Джинни, вырывая руку из хватки Тома.       Она, конечно, позволила себя увести, но это не означает, что она не будет возмущена его бесцеремонностью! Джинни скрестила руки перед собой и недовольно вздернула подбородок.       — Что тебе нужно? Ты так здорово меня избегал, я уже даже ощутила удовольствие от избавления от вечной головной боли в твоём лице, — жестко улыбнулась Джинни. В её взгляде читалось намерение зацепить его своими словами.       Том стиснул зубы, его верхняя губа подрагивала. Он грубо провёл ладонями по лицу и на выдохе посмотрел на Джинни.       — Я пытался найти способ избавиться от шрама, — без желания сказал Том. — Не хочу видеть жалость в чужих глазах. — Он не стал уточнять, что ему плевать на других, но вот её взгляд стал для него лезвием.       Каждый чёртов раз, когда Джинни смотрела на него, он видел, как её глаза наполнялись жалостью. Он мог это использовать, мог всё вывернуть так, как будет лучше для него, но... Он хочет снова видеть её завороженный взгляд и покрасневшие от смущения щёки. Ей нравится его лицо, и он не хотел терять этого преимущества.       Джинни же, услышав его причину, пришла в настоящее неистовство! Она стукнула его сумкой, а потом схватила его за воротник.       — Блять, Реддл, ты дебил или что? — не хуже Люпина в полнолуние прорычала Джинни в лицо Тома.       — Ты определённо слишком много общалась с грязнокровками, — невозмутимо ответил Том, положив свои ладони поверх кулаков Джинни. — И ты помнишь, где мы? — понизив голос, он придвинулся к её уху, почти касаясь его губами. — Будь осторожнее со словами, для всех я Ригель.       Джинни пропустила это мимо ушей и неожиданно для Тома схватила его за нижнюю челюсть.       — Шрам как шрам, — повернув его лицо, прямо посмотрела на него она. — Да, в первый раз увидев его, мне было жаль тебя, но не из-за испорченного лица, а из-за боли! Я испугалась, что всё могло быть серьёзнее, а ты... — голос предательски дрогнул, и Джинни отвела взгляд, тихо буркнув: — Идиот.       — Я был неправ, — признал Том, обняв Джинни за талию и положив свою голову ей на плечо.

***

      Тайна яйца заставила ещё некоторое время слышать ужасные звуки, доносящиеся при его открытии, и Джинни так и подмывало сказать, что с ним нужно сделать. Но разве Том не должен быть наказан за свою самонадеянность? Так что Джинни лишь ходила за ним по пятам со злорадной ухмылкой.       Том, закопавшись с головой в книгах, сидел напротив неё, бормоча, что он точно что-то подобное слышал, но не может вспомнить. А сама Джинни, зевая, обменивалась с Гарри записками.       Гермиона, как и Том, пыталась разгадать секрет яйца, а Гарри, уставший за несколько часов, проведённых за книгами, лежал на скрещенных предплечьях и на все слова Гермионы отвечал: «ага», «мгм» и «может быть».       Особой веры в его тоне не пахло, но Гермиона только поджимала губы и качала головой. А ещё Джинни заметила кое-что интересное.       Виктор Крам сидел наискосок от Гермионы и почти неотрывно смотрел на неё, а Гермиона, замечая его, застенчиво опускала голову, бормоча: «Он снова смотрит на меня!». Джинни оперлась щекой на кулак: «Рон должен поторопиться, если не хочет остаться с носом», — подумала она и выпятив губы, покачала пером на верхней губе.       Том, поднявший в этот момент голову, увидел её забавное лицо и, протянув руку, забрал перо себе.       — Моё сломалось, а ты всё равно дурака валяешь, — с улыбкой пояснил он на её возмущённый взгляд, пройдясь пальцами по месту, где перо касалось её кожи. Он почувствовал остаточное тепло и улыбнулся ещё шире.       Джинни поежилась и чихнула, когда лёгкий сквозняк прошёлся по библиотеке. Несмотря на чары и закрытые окна, замок всё ещё оставался очень старым сооружением, и зимой становилось куда холоднее, чем обычно. А Джинни, хоть по ней так сразу и не скажешь, та ещё мерзлячка.       Том слабо шевельнул рукой, но ей сразу стало тепло. Согревающие чары Реддла — лучшие!       — Спасибо, — тут же произнесла Джинни, ярко улыбнувшись. Том на это лишь отмахнулся, вернувшись к книге.       На самом деле, опустив голову, он скрыл довольную улыбку. Том никогда раньше ни о ком не заботился, разве что о садовой змейке, живущей в приютском саду, но забота о Джинни отличается. Когда он вот так согревает её чарами, делает ей чай, заплетает волосы и прочие мелочи, а она с улыбкой всё принимает... Становится так странно на душе. Приятное тёплое чувство охватывает всё естество, подталкивая его заботиться о ней и стремиться сделать её жизнь невозможной без него. И он должен признать, что стал и сам зависим от тех новых и неизведанных для него чувств.       Раньше Том воспринял бы это как проблему, которая требует исправления, а лучше избавления от неё, но не сейчас. Он под влиянием невозможно несносной Джинни Уизли изменился, хотя и остался внутри всё тем же Томом Реддлом. Джинни заставила его взглянуть на многие вещи под другим углом.       Том сделал очередную пометку на пергаменте, прежде чем вернуть свой взгляд к Джинни. Та источала всем видом ленность и скуку, качаясь на задних ножках стула с книгой на лице. Если кто-то из профессоров или мадам Пинс заметят её, Джинни определённо влетит... Мысли сбились, когда Джинни приподняла книгу и скосила взгляд на него.       — Не сверли меня взглядом, я больше не буду качаться на стуле, — буркнула Джинни.       — Я не делал этого. Если ты устала, мы можем выйти подышать свежим воздухом, — предложил Том, убирая перо. Он закрутил пергамент в трубу и убрал его в сумку.       — Я только за! — резко поднявшись, она оперлась руками о стол. — Библиотечный запах — вот где уже, — провела она ребром ладони по шее.       Джинни вышла из-за стола, махнула рукой Гермионе и Гарри, который провожал её с Томом печальным взглядом, полным безысходности.       — Не отвлекайся, Гарри! — отдернула Гермиона Гарри, стукнув его книгой по голове.       Джинни захихикала, Том приобнял её за плечи, уводя из библиотеки и на ходу возвращая книги на места.       — По-моему, для Гарри скоро Волан-де-Морт будет не так страшен, как Гермиона за учебниками, — пошутила Джинни, толкнув локтем Тома в бок.       — Возможно. К слову о страхах, завтра у нас на ЗОТИ ведь изучение Боггарта, — припомнил он, переводя взгляд с коридора на Джинни. — Ты готова?       Джинни прошла немного вперёд, обогнав Тома, и, развернувшись к нему лицом, сцепила руки за спиной.       — Не знаю, — честно ответила Джинни, продолжая идти задом наперёд. — Я никогда особо не задумывалась о своём страхе. Это может быть смерть, а может и Тёмный Лорд, — криво улыбнулась она, ведь была уже не так уверена в том, что боится Тёмного Лорда — или это может быть что-то такое же глупое, как пауки Рона. Поэтому я жду с нетерпением, чтобы узнать, что за страх в моей голове, — указала пальцем на висок Джинни.       — Мой страх — моя смерть, — коротко сказал Том и, взяв Джинни за плечи, развернул её. — Смотри вперёд, когда идёшь, если не хочешь упасть.       — Ты такой зануда!       — Кто-то из нас должен быть "занудой", — пожал плечами Том.       Том дёрнул на себя Джинни, и туда, где до этого стояла гриффиндорка, приземлилась навозная бомба, и Пивз с разочарованным видом шарился в доспехах, что-то быстро тараторя.       — Я изгоню этого придурка! — рыкнула Джинни, сверкая гневным взглядом.       — Этот раздел магий относится к некромагии и является запрещённым, — менторским тоном обрубил её планы Том.       — Куда ни плюнь, всё запрещено! — недовольно нахохлилась Джинни.       Том рассмеялся, громко, по-настоящему, а потом его ладонь легла на голову Джинни, лохматя ей волосы.       — Эй! А ну прекрати! — взбунтовалась Джинни, шлепнув Тома по руке. — Гад, я пол-утра потратила на красивую укладку.       — Раньше тебя это не заботило, — заметил Том, скрывая яд в голосе.       Джинни, на взгляд Тома, была и так хороша, а после зелий и чар эта красота стала ещё ярче и заметнее не только для него, но и для других. Нежелательные взгляды всё чаще были прикованы к ней, а разговоры о её ещё никем не завоёванном сердце стали вспыхивать, как лесной пожар, доходя даже до слизеринской гостиной.       Хотелось вырвать всем языки и выколоть глаза, чтобы они больше не смели даже мыслью позариться на ту, что принадлежит ему. Он протянул руку, взяв Джинни за руку. Та не обратила на это особого внимания — привыкла. Она куснула край конфеты, распаковывая лимонный леденец.       — Тоже хочешь? — заметив взгляд Тома, спросила Джинни, выплюнув край упаковки.       — Да, — не стал отказываться он.       Джинни протянула ему конфету в полуоткрытой упаковке. Том сунул её в рот, зубами вытягивая леденец из его убежища. Было что-то приятно-щекочащее в том, что он прикоснулся к тем местам, которых до этого касались её губы. Он наблюдал, как она взяла другую конфету, распаковала и сунула в рот. Он облизнул пересохшие губы. Ещё рано.       — Так что же тебя побудило изменить своим принципам? — вернулся Том к изначальной теме.       — Просто я ведь уже не маленькая, все стали такими красивыми, а я... — дурашливая улыбка расплылась на её лице. — «Рон в юбке» — процитировала Джинни.       — Какая глупость! Ты явно красивее своего брата.       — Это была шутка, но... Это просто девичья придурь, — встряхнула головой Джинни, не желая и дальше объяснять, что к чему. — И вообще, вспомни себя, ты сам из-за шрама трясся, — осторожно тыкнула Джинни в щеку с ещё ярким розовым шрамом.       — Он выглядит не очень приятно, не хочется стать вторым Грюмом, знаешь ли, — взяв её за указательный палец, закатил глаза Том из-за её неловкого перевода стрелок на него.       Джинни показала зануде Тому язык и ускорила шаг. На улице шёл мелкий снег. Она подняла голову, из низких светло-серых облаков сыпались белоснежные хлопья, которые оседали на её щеки и ресницы, быстро тая на коже. Время утекало так же быстро, как капли растаявшего снега по её щекам. Мысли снова вернулись к последнему испытанию: Гарри стал чаще жаловаться на головные боли, в отличие от Тома (настоящего мастера менталистики), у Поттера окклюменция не шла и всё. Джинни не знала, как Том использовал свою связь с Волан-де-Мортом: полностью ли закрыл или всё же приоткрыл, заглядывая в планы Тёмного Лорда. Спрашивать она не осмелилась, боялась ответа.       Она не строила иллюзий, но и не хотела нарушать то, что имела сейчас. Ей казалось, что она идёт по тонкому льду, и стучаться в него не лучшая идея. Она боялась узнать, что таится там, в глубине его души. Было чувство, что если она перейдёт границу, нарушит их равновесие, и всё изменится — все пути назад будут разрушены.       Она забыла, что все мосты были сожжены давным-давно, и теперь остались лишь её иллюзии, которые так усердно для неё поддерживает Том.       Том натянул на её голову капюшон, получив за это недовольный взгляд и возмущённое бухтение.       Джинни такая Джинни.       — Джинни, Том! — громкий крик Мэрибелл заставил Тома скривиться. Стоило пойти в другую сторону.

***

      Снег усилился, и чары перестали справляться с холодом, поэтому вся дружная компания в лице Джинни, Тома, Мэрибелл и Лоуренса решила вернуться под защитные своды замка отогреваться. Идти спокойно разыгравшиеся подростки не могли, и весь путь то играли в снежки, то останавливались, лепя снежные фигуры. Это навевало воспоминания.       Джинни вместе с Мэри бежали на перегонки, смеясь и крича, стараясь опередить друг друга. Но хитрая Мэрибелл, не желая уступать, решила использовать магию. В момент, когда Джинни была готова вырваться вперёд, ноги её разъехались в стороны, и она, споткнувшись, влетела в сугроб, словно лиса, нырнувшая в снег.       — Ой! — вскрикнула Джинни. Она точно как лиса занырнула в снег и оказалась по самую талию в холодной белой массе, беспомощно замахав ногами, не в силах выбраться. Лоуренс и Мэрибелл хохотали так громко, что их смех звучал даже сквозь снежный покров.       Том, наблюдая за происходящим, с улыбкой подошёл к Джинни. Он вздохнул, решив, что пора помогать. Схватив её за талию, он одним сильным рывком вытащил её из снежного плена. Шапка Джинни осталась в снегу, и Том, смеясь, вытащил её, отряхивая от снега.       — Ты выглядишь просто смешно! — сказал он, глядя на её красное лицо, которое ещё больше выделялось на фоне белого снега.       Джинни, отряхиваясь и шмыгая носом, пыталась произнести что-то в ответ, но её речь прерывалась частыми шмыганьями.       — Ты сжульничала! — произнесла она, указав на Мэрибелл дрожащим пальцем, всё ещё сердясь на неё. — Это не — шмыг! —считается! — её слова снова прервались, когда она отряхивала снег с куртки.       Мэрибелл расхохоталась ещё громче, подразнивая Джинни:       — И что? Шмыг! Мы же маги! — с наглой улыбкой ответила она, явно наслаждаясь своей маленькой победой. Она даже посмела передразнить её, зараза!       — Ладно, хватит, Джинни, тебе нужно скорее вернуться в замок. Я бы не хотел потом вылавливать тебя и вести к медведю.       — Да-да, мам, — игриво ответила Джинни, уклоняясь от подзатыльника, который Том уже собирался ей дать. Но шапку он всё же натянул ей на глаза, и это вызвало новый приступ смеха у всех.       Идти в замок было весело, но холод становился всё более ощутимым. Снег продолжал падать, создавая всё больше и больше сугробов-великанов.