Том III. Джин с чердака.

      Войдя в холл, Джинни столкнулась с огромнейшей толпой, которая, как засор в трубе, не давала и шагу ступить дальше. На стенде у мраморной лестницы было объявление, возле которого столпилось полсотни учеников. Рон, как самый высокий, встав на цыпочки, громко прочитал через головы:       — «Турнир Трёх Волшебников. Делегации из Шармбатона и Дурмстранга прибывают в Хогвартс в ближайшую пятницу — 30 октября в 6 часов вечера. Уроки в этот день закончатся на полчаса раньше…»       — Здорово! Последний урок — зельеваренье! Снейп не успеет никого отравить! — ликовал Гарри.       — Он ещё никого ни разу не отравил, — закатила глаза Джинни и чуть тише добавила: — Хотя некоторых следовало бы.       — Могу помочь, — шепнул ей на ухо Том, стоявший за её спиной.       Джинни отрицательно мотнула головой. Реддл ей так поможет, что им потом труп прятать придётся и от дементоров по всей Англии бегать.       — «…После уроков всем ученикам отнести сумки с учебниками в спальни и собраться перед замком для встречи заморских гостей», — продолжил читать Рон.       — Конкретного времени прибытия гостей нет, стоит одеться потеплее, — отвлёкся на объявление Том, нахмурив брови.       — Звучит так себе, почему мы не можем встретить их в Большом зале, как первокурсников, к примеру? — хмуро посетовала Джинни.       Тем временем другие были настроены куда оптимистичнее.       — Приезжают через неделю! Интересно, Седрик уже знает? Пойду скажу ему! — Эрни МакМиллан из Пуффендуя с загоревшимся взглядом растолкал учеников и устремился к лестнице.       — Причём здесь Седрик? — удивился Рон.       — Седрик Диггори наверняка будет участвовать в турнире, — пояснил Гарри.       — Этот придурок будет представлять Хогвартс? — хмыкнул Рон, выбираясь с друзьями из толпы.       — Диггори не придурок. Он тебе не нравится, потому что нанёс поражение Гриффиндору. А я слышала, он прекрасный ученик. К тому же староста факультета, — непререкаемым тоном проговорила Гермиона.       — Нет, Гарри прав, он придурок, — кивнул Том и с кривой усмешкой показал Поттеру большой палец.       — О, видите, даже зануда Том согласен! А вот тебе он явно очень нравится! Как же, такой красавчик, — подколол её Рон.       — Я не зануда, — поправил его Том.       — Том, и ты туда же?! — разочарованно воскликнула Гермиона, а потом повернулась к Рону: — Ошибаешься, я сужу о людях не по внешнему виду, — возмутилась Гермиона.       — Кха-кха! Ло-кха-кха-нс! — Рон якобы громко откашлялся. А Гарри в его кашле явно послышалась фамилия «Локонс».       — Рон! — шикнула на него Джинни, но посмеялась с такой невинной подколки со стороны брата.       Объявление взбудоражило обитателей замка. Куда бы они ни шли, только и слышно: «Турнир Трёх Волшебников», «Турнир Трёх Волшебников»… Все как с ума посходили: кого допустят к конкурсу, какие виды волшебства войдут в состязания, отличаются ли от них хоть чем-нибудь заморские студенты?       И, конечно, замок подвергся генеральной уборке. Несколько потемневших портретов хорошенько почистили и помыли, к их вящему недовольству. Портреты ёжились в своих рамах, сердито бурчали, кривя влажные розовые лица. Рыцарские доспехи заблестели и задвигали руками без скрипа и скрежета. А Аргус Филч в ярости кидался на ребят, забывших вытереть ноги, и даже довёл двух девочек-первоклассниц до слёз.       И вот наступил долгожданный день. Войдя утром в Большой зал, студенты на миг замерли — ночью на стены вывесили огромные флаги всех факультетов: Гриффиндорский — красный с золотым львом, Когтеврана — бронзовый орёл на синем фоне, жёлтый с чёрным барсуком Пуффендуйцев и зелёное знамя с серебряной змеёй Слизерина. Позади профессорского стола развевалось невероятных размеров полотнище с гербом Хогвартса: большая буква «X» в окружении льва, орла, барсука и змеи.       Фред с Джорджем уже завтракали. Но опять сидели отдельно от всех и о чём-то шептались, что было им отнюдь не свойственно. И Рон с друзьями, конечно, направился прямо к ним.       — Да-а, дело дрянь, — мрачно сказал Джордж Фреду. — Если он всё же откажется говорить с нами, придётся писать письмо, послать совиной почтой или прямо вручить. Он явно нас избегает, но мы своего добьёмся.       — Кто вас избегает? — подсел к ним Рон.       — Исчезни, — буркнул Фред раздражённо.       — А почему дело дрянь? — спросил Рон Джорджа.       — Младший брат слишком приставучий.       — А что вы думаете о Турнире? Хотите в нём участвовать?       — Я спросил у МакГонагалл, как будут выбирать участников, а она не говорит, — сокрушался Джордж. — Велела замолчать и заняться трансфигурацией енота.       — Интересно, что войдёт в состязания? — задумался Рон, но тут же опять оживился: — Держу пари, мы всё равно победим, правда, Гарри? Нам к опасностям не привыкать.       — Не привыкать-то не привыкать. Но не перед судейской бригадой, — остудил брата Фред.       — А кто обычно судит? — спросил Гарри.       — Всегда директора школ-участниц, — подала голос Гермиона. — На Турнире тысяча семьсот девяносто второго года все трое получили увечья. Тогда участники ловили василиска, а он возьми и встань на дыбы.       — Воу! Умница Гермиона снова в деле? — весело произнесла Джинни, усаживаясь около братьев.       — Привет всем, кого не видела.       — А где Ригеля потеряла? — спросил Фред, оглядываясь.       — Вы же обычно ходите как приклеенные? — добавил Джордж.       — У него что-то удивительной важности, вот он и пошёл что-то там делать, — отмахнулась Джинни.       — И ты решила не узнавать, что это за дело такое? — удивился Рон. — Гарри, мою сестру, кажется, подменили синие человечки или зелёные? Ну, ты понял, эти Н-Л-О, о которых ты говорил!       — Эм, ты уверен, что тебе не влетит за такую шутку? — шёпотом уточнил Гарри, опасливо глядя на всё ещё улыбающуюся Джинни; в его памяти ещё свежо воспоминание о том, как она рвалась накостылять Малфою.       — Да всё нормально, друг, что ты паришься? Джинни моя сестра, думаешь, она меня побьёт из-за какой-то шутки? — рассмеялся Рон.       — Могу проклясть, — не отвлекаясь от чая, сказала Джинни, и Рон подавился, а потом закашлялся. — Шутка, — злорадно добавила Джинни.       — О! Кстати, Джинни, вот держи, — оживилась Гермиона и из кармана вытащила значок с надписью «ГАВНЭ». — Это в поддержку прав домовиков! — гордо объявила она.       — Эм, а ты уверена, что им это нужно? — спросила Джинни, прежде чем заметила сигналы мальчишек.       Рон шлепнул себя по лицу, Гарри водил ребром ладони по шее, а Фред и Джордж молча хихикали друг другу в плечи. Тогда-то Джинни и вспомнила про то, как пол Хогвартса шушукались о кампании Гермионы...       — Ну, конечно, нужно! Они... — не иссякаемый поток слов хлынул на её голову, как из рога изобилия; к середине её тирады Джинни успела не только пожалеть себя, но и проклясть за длинный язык, а к концу она утратила любое логическое мышление и суть таких слов, как «домовик», «права», «защита» и «справедливость».       — Эээ, я тебя поняла, — только и смогла в конце концов выдать Джинни под настойчивым взглядом Гермионы.       Деканы факультетов построили учеников в колонны.       — Уизли, поправьте шляпу, — командовала профессор МакГонагалл. — Первокурсники, вперёд. И, пожалуйста, не толкайтесь!       Рядами спустились по главной лестнице и выстроились перед замком. Был ясный холодный вечер. Сгущались сумерки. Бледная призрачная луна уже взошла над Запретным лесом. Джинни поежилась.       — Мало того что ждать на улице, так ещё и вечером, когда холоднее всего! — под конец она чихнула два раза подряд, и Том наложил на неё согревающие чары.       — Думаю, директора других школ оповестили Дамблдора о времени своего прибытия, и ждать нам придётся не так уж и долго.       Дамблдор, стоящий с другими учителями в последнем ряду, в эту минуту воскликнул:       — Чует моё сердце — делегация Шармбатона недалеко!       — Где? Где? — обрадовались ребята, вертя головами.       — Вон! — указал шестикурсник на небо в стороне Запретного леса.       Нечто огромное, куда больше метлы, нет, целой сотни мётел, летело по иссиня-чёрному небу, быстро увеличиваясь в размерах. Это оказалось нечто вроде гигантской кареты, которую несли огромные крылатые кони колоссальных размеров! Джинни присвиснула от вида этих "лошадок".       — Прокормить таких разориться можно, — тихо прошелестела она прямо в ухо Тому, с неудовлетворением заметив, что для этого действия ей пришлось потянуть того за шарф и встать на носочки. Вот же колонча дневниковая! — подумала она.       — Думаю, на их прокорм уходит солидная сумма школьного бюджета, — поддакнул ей Том с улыбкой заядлого сплетника.       — Смотри! — вдруг взвизгнула Джинни, дёрнув его за рукав. Том перевёл взгляд с неё обратно на летающую карету, которая не только приземлилась, но из которой уже вышли первые люди.       Причина удивления Джинни была тут же замечена; сложно было не заметить женщину размером с небольшой домик. Даже полувеликан Хагрид на её фоне выглядел бы не слишком внушительным.       — Теперь ясно, почему у них кони великаны, — хихикнула Джинни.       Том только издал невнятное мычание на её слова.       Тем временем великанша окончательно покинула карету и прошевствовала к директору Дамблдору. Тот зааплодировал. Ученики вторили. Многие вставали на цыпочки, чтобы лучше разглядеть великаншу.       Лицо её расплылось в улыбке. Она подошла к Дамблдору и протянула сверкающую драгоценностями руку. Директор, и сам роста немалого, лишь слегка склонился для поцелуя.       — Дорогая мадам Максим! Добро пожаловать в Хогвартс!       — Дамблёдор, — произнесла мадам Максим грудным голосом. — Надеюсь, вы пребываете в добром здравии?       — Спасибо. Я в превосходной форме.       — Мои ученики, — небрежно махнула она назад огромной ручищей.       У кареты стояли подростки лет пятнадцати-шестнадцати. Их было десятка полтора, и все они дрожали от холода в мантиях из тонкого шёлка. Кое-кто обмотал голову тёплым шарфом.       — И чем они думали, так наряжаясь? — язвительно бросила Джинни, оглядывая как на подбор красивых и стройных девочек в голубеньких формах.       Джинни скрестила руки на груди, в каком-то внутреннем протесте; возможно, где-то на подкорке у неё играла зависть, ведь сама она и в половину не была столь женственной и утончённой, как девицы из Шармбатона. Сама Джинни сейчас была в мешковатой одежде, доставшейся ей от братьев, и таковой была большая часть её гардероба. Это было удобно, но... Нет, всё же она до последнего не станет признавать, что завидует и злится из-за того, как все восхищённо таращатся на француженок! Джинни покосилась на Тома, задаваясь внутренним вопросом: "А пожирает ли Реддл этих девчонок взглядом?", хотя представить его истекающего слюной по короткой юбке, как её братец с Гарри, было сложно.       Их взгляды пересеклись, и Джинни смущённо спрятала глаза, переведя взгляд на мыски потрёпанных белых кроссовок. Нахмурившись, Джинни дала себе мысленно подзатыльник: чего она смущается, как девица на выданье?! Она вернула взгляд к Тому.       — Почему ты смотришь на меня, а не на них? — с налётом раздражения спросила она, заправив волосы за ухо.       — Там я уже увидел всё, что могло быть интересным, — улыбнулся Том; все мысли Джинни были для него как на ладони, оттого и увлекательнее было смотреть на неё, а не на шарбатонцев, которые, как нелепые птенцы, тряслись от английского климата.       Щёки Джинни защипало от прилившего румянца, и она тут же попыталась это скрыть напускным недовольством.       — Оу, конечно, ничто не может быть достойно внимания великого и ужасного Тома, — фамилию Джинни не произнесла, но Том почти услышал в голове, как она произносит её той самой интонацией, на которую способна лишь Джинни Уизли.       — Оу, ты раскрыла меня! Ничто и никто, кроме Великой и колкой Джинни, не может быть достойными моего внимания, — в тон ей Том игриво прошептал ей на ухо, склонившись куда ближе обычного, от чего дыхание Джинни на миг было перехвачено, прямо как у кролика перед удавом.       И честно говоря, ему нравилось это, хотя он мог поклясться, что овладей Джинни легилименцией в той мере, чтобы счесть его мыслеобразы, то он бы огреб учебником по голове в лучшем случае, а в худшем... Эту мысль Том решил не заканчивать: рыжая ведьма, несмотря на возраст, имела не только пылкий нрав, но и завидную изобретательность, что не сильно удивляло, зная, кто её братья.       Джинни закатила глаза.       — Разве что порабощение магического мира, — фыркнула Джинни, скрестив руки на груди, но уголок губ дрогнул в сдерживаемой улыбке.       Том рассмеялся, но быстро взял себя в руки; только весёлые огоньки в глазах продолжали выдавать его настроение.

***

      Поздней ночью что-то разбудило Джинни — какое-то внутреннее чувство или нечто другое, но она не смогла остаться в кровати и, поддавшись порыву, позволила магии (или тому, что это было, или же не было) вести её. Так Джинни оказалась перед кубком и застала Тома на месте преступления.       — Что ты пытаешься сделать? — скрестив руки, спросила Джинни. Она с трудом могла сдержать негодование и желание придушить змея его же галстуком. Нога, постукивающая по полу, как хвост гремучей змеи, в полной мере передавала угрожающие мысли Гриффиндорки.       — Оглушить кубок конфундусом, а затем бросить своё имя, — не отрываясь от дела, ответил Реддл.       Том обернулся к Джинни и тихо, так чтобы только она могла услышать, сказал: — Но вообще-то я могу даже и не стараться. Защита пропустит меня, ведь Том Реддл уже совершеннолетний, да и кубок вряд ли найдёт кого-то сильнее меня.       — Зачем, Мерлин тебя за ногу, тебе это нужно? — громким шёпотом сквозь сжатые от злости зубы выдавила Джинни. — Слава, почёт, деньги, мне продолжать? — Или же идиотская смерть, искалеченное тело и прочие прелести турнира, — буркнула Джинни, чувствуя, как закипает.       Мало ей братьев-идиотов, так ещё и тот, кто вроде как на всё готов был ради сохранения своей жизни, решил, наплевав на всё, участвовать в смертельно опасном турнире! Дождавшись, когда Реддл сделает своё дело, Джинни, к сожалению, чувствовала защиту на кубке, и та предостерегающе скользила по её телу, давая понять, что кубок её не примет. — Идиот! — прошипела Джинни, хватая довольного Тома за галстук и ударяя его лбом в лоб. — Если сдохнешь, я тебя воскрешу и ещё раз убью, медленно и мучительно! Понял?!       На её угрозы он только расхохотался таким чистым и искренним смехом, что Джинни даже растерялась. Том крепко её обнял, прижав к своему телу, подмечая, что она, кажется, сменила шампунь. Его безмерно радовало беспокойство Джинни о нём — такое грубое, но от того не менее искреннее. Она в самом деле была единственным светом в его тьме.       И он позволит этому (его) маленькому огоньку и дальше там оставаться... Ей самое место в его тьме, там, где она будет в безопасности (недосягаема для других), и пусть время ещё не пришло, всё же Том, несмотря на тело, остаётся куда старше его маленькой Джинни, и он не станет действовать опрометчиво, чтобы не спугнуть. Но рано или поздно всё встанет на свои места.       — Я рад, что моя маленькая Джин так обо мне беспокоится, но всё будет в порядке, а на выигранные деньги мы можем слетать куда-то, как тогда в Египет всей семьёй, — и хотя он предпочёл бы потратить деньги на что-то более полезное, на то, что могло бы стать инвестициями в будущее, он отлично знал, что для Джинни семья — это всё.       И ждать не пришлось долго: Джинни расслабилась в его руках, прижалась ближе и прошептала тихое «дурак» без прежней злости.       Он превосходно изучил её и отлично знает, за какие струны души тянуть, чтобы получить необходимую мелодию. Но в остальном она остаётся всё ещё непредсказуемой; вот и сейчас из его рта вырывается болезненное шипение, когда тонкие пальчики щипают его за бок.       — Но я всё ещё зла на тебя! — следует тихий выдох в его ухо, и широкая самодовольная улыбка украшает красивое лицо рыжей лисицы.       Он не может злиться, видя, как она радуется и гордится своей мелкой проказой. Интересно, что бы на это сказала его старшая, обезумевшая версия?