Чай за барной стойкой

Лежа на полу после разговора с Джином и ответа на его вопрос, Изуку чувствовал, что его покидают последние силы. Ответ на тот вопрос причинил боль, где-то глубоко внутри. Глубоко внутри, потому что она не была чем-то новым для него. Она была тем, что с годами глубоко укоренилась в нем, свернулась клубком под ребрами и вокруг сердца. Что-то глубокое, чего он старался не касаться теми поздними ночами, когда сон был бессилен, а также одиночество, когда он смотрел в пустоту в темной комнате. Это было темное чувство, которое росло с годами, процветая за счет того, что причиняло ему боль, что тяготило его. Так что, отвечая на вопрос Джина, который был задан мягко и осторожно, к чему Изуку все еще не привык после стольких лет издевательств, он почувствовал, что выносит на всеобщее обозрение что-то грубое и болезненное. Он был уверен, что что-то ужасное заставило бы Джина отодвинуться от него или, несомненно, создало бы напряжение в воздухе, которое раздавило бы его на месте. Но этого не произошло. Джин не отодвинулся, вместо этого он придвинулся ближе, пока Изуку не почувствовал давление на свою руку. Было тепло. И голос Джина звучал все так же, когда он задал свой следующий вопрос, все так же осторожно. Джин понял, он понял. Изуку понравилось, что Джин остался рядом с ним, пока он плакал.

***

Джин остался рядом с Изуку, на некоторое время, после того, как у мальчика иссякли слезы и он заснул. Он был тем, кто поднял его и положил на диван. Несколько мгновений он смотрел на веснушчатое лицо спящего с темными кругами, которые стали еще заметнее после слез. Он посмотрел на руки в перчатках, которые раскладывали карты чуть быстрее, чем он, и на руки, покрытые шрамами и спрятанные под толстовкой, которую он носил. «Думаю, да.» Это были те слова, которые Изуку ответил, когда он спросил. Самоубийство не было чем-то таким, с чем Джин был незнаком. Наблюдая, как его клоны убивают друг друга, каждый из которых претендует на роль оригинала, он очень близко познакомился с идеей самоубийства. Каждый раз, когда он смотрел в зеркало, он действительно видел лицо человека, который слишком часто погибал от своих собственных рук. Скобы в середине его лба были очень четким напоминанием об этом. Но теперь у него на лице медленно заживал новый порез, который он получил в разгар драки, где, в конце концов, его спас мальчик-подросток, студент-герой UA. Мальчик, которого, казалось, не беспокоил ни его другой голос, ни его лицо. Который не кричал на него, чтобы он выходил из комнаты, когда он входил. Который не раздражался, когда он беспокоился о нем. Мальчик, который даже усадил его, а позже сыграл с ним в карточную игру. Который не возражал быть так близко к нему, к человеку с разумом, который, казалось, отдалялся друг от друга в плохие дни. Джин хотел бы, чтобы вопрос, который он задал, не приходил ему в голову так легко, чтобы действия Изуку не напоминали ему о его собственных действиях, о том, как он неосторожно сблизился с людьми, которые могли бы с легкостью убить его. Ему не понравилось, что ответ Изуку не стал неожиданностью.

***

На следующий день Изуку не встал с дивана. Даже когда он проснулся задолго до остальных, он не сообщил об этом остальным, его лицо было спрятано в подушке и под одеялом, которым Спиннер укрыл Изуку. Предложения поесть остались без ответа, как и все остальные комментарии. Изуку промолчал, и они отправились спать, не услышав от него ни слова, хотя он все равно не спал всю ночь. Глаза смотрели в никуда, так как сон держал его на расстоянии вытянутой руки. На следующий день было то же самое. Но на третий день все изменилось. Наиболее заметной разницей была температура. Было жарко, и ночью сломался старый кондиционер, из-за чего они проснулись в невыносимо жарком помещении. Тем утром, проснувшись, они обнаружили Изуку на полу без одеяла, и ему, как и им, тоже было не по себе. С течением дня ситуация только ухудшалась. Даби был одет в майку, демонстрирующую, что шрамы на его правой руке стали заметнее, чем они ожидали, Сако и Джин были без масок, Тога подвязала волосы и осталась без своего фирменного свитера, Магне также убрала часть волос с лица, в то время как Спиннеру, походу было нормально и в своем костюме. Но Изуку не изменился. Его лицо раскраснелось, зеленые волосы прилипли ко лбу. Он смотрел в потолок ошеломленным взглядом. Ни понукания Даби, ни предложение холодного напитка от Курогири не заставили мальчика пошевелиться. Даже когда Спиннеру каким-то образом удалось починить кондиционер, Изуку все еще не двигался. И хотя угроза теплового удара миновала, состояние мальчика было неприятным. Изуку нужно было принять душ, но у него не было сил. Казалось, что каждое движение требует слишком больших усилий. Даже вставая с дивана, он чувствовал усталость. Изуку чувствовал себя очень неуютно, но мысль о том, чтобы что-то сделать, была еще хуже. Его кости казались усталыми и тяжелыми. Изуку знал, он знал, что принять душ было бы полезно. Что это могло бы помочь ему почувствовать себя лучше. Он прекрасно понимал, что можно делать, когда чувствуешь то же, что и он, но это требовало усилий. Это требовало силы, которой, как он чувствовал, у него не было. Было так много случаев, когда Изуку прорывался вперед, призывая силу, которой раньше в нем не было. Силу, которую он призывал на пляже под жарким солнцем, силу, которую он призывал, когда снова и снова ломал себе пальцы, просто надеясь, что мальчик перестанет сдерживаться, силу, которую он призывал, чтобы помешать Стэйну убить кого-нибудь еще в грязном кровавом переулке. Но теперь... Походу силы закончились. От этой мысли ему стало еще тяжелее. Это заставило его почувствовать себя таким жалким. Но прежде чем Изуку успел задуматься о своей неспособности сделать, что-то настолько простое, как встать, в поле его зрения внезапно возникло чье-то лицо. Знакомые желтые глаза посмотрели на него сверху вниз. “Изуку,” сказала Тога, и он не мог не почувствовать, что его внимание заострилось из-за отсутствия «кун», которое Тога всегда добавляла к его имени. “Не хочешь принять душ?” Изуку не мог объяснить, почему такой простой вопрос заставил его сжаться в груди. Как это вызвало такой переполох в его голове. Но, опять же, простые вещи казались ему огромным испытанием в данный момент. Даже говорить было непросто. Казалось, что всего этого слишком много. Если не считать того, что эти глаза продолжали смотреть на него, ее искренность была очевидна для него, и ему захотелось принять душ. *** Тога была довольна легким движением, которое могло быть кивком, исходящим от Изуку, и небольшим намеком на жизнь в его глазах. Она волновалась, гадая, что происходит у него в голове. Гадая, сдался ли он, или ему просто нужен был толчок, она подошла и задала ему этот вопрос. Он не сдался, подумала она, когда он утвердительно кивнул. “Тебе нужна помощь?” спросила она и увидела, как в глазах Изуку появился стыд. Это разозлило ее. Изуку не должен стыдиться, ему никогда не должно быть стыдно за то, что он чувствует сейчас. “Ничего страшного, если ты не можешь,” поспешила ответить она, “Я могу помочь тебе встать. Я такая же сильная, как и ты, Изуку.” Она все еще улыбалась, когда увидела слезы Изуку на своем последнем замечании. Несколько мгновений спустя остальные наблюдали, как Тога помогает Изуку подняться с пола. У нее не было проблем с поддержанием его веса, и никто из них не прокомментировал, как сильно Изуку прислонился к ней. Вместо этого Тога продолжала улыбаться и посмотрела на Курогири. “Гири, проследи, чтобы в ванной было полотенце и сменная одежда для Изуку-куна. Она понадобится ему после душа!” “Конечно,” сказал Курогири, прежде чем отправиться за этими принадлежностями. Затем Тога и Изуку направились в ванную, по пути он, казалось, уже мог держаться на ногах, хотя все еще шатался. *** Когда в поле зрения Изуку появился душ, он уже не нуждался в поддержке Тоги. Самым трудным было подняться, преодолеть стыд, который он испытывал, когда ему нужно было попросить о помощи. Но потом Тога сказала, что она сильная, что она такая же сильная, как и он. Сильный. Она думает, что я сильный. Эти слова так отличались от того, что он слышал всю свою жизнь. Слабый Уродец Отвратительный Деформированный Бесполезный Деку. Это слово, казалось, въелось в него, до мозга костей. Он просто Де- Легкий толчок в лоб напомнил ему, где он находится, и он посмотрел на Тогу, которая надулась. “Не делай этого, Изуку, не возвращайся внутрь и не попадай снова в ловушку. Мне не нравится, когда твои зеленые глаза становятся тусклыми. И тебе все еще нужен душ, если только тебе не нужна помощь и с этим?” Изуку почувствовал, как его лицо вспыхнуло от ее последнего замечания, и быстро покачал головой, что рассмешило Тогу. “Хорошо, тогда приступай, я уже включила воду, так что она должна быть теплой. Позови кого-нибудь из нас, если тебе что-то понадобится,” сказала она, прежде чем подтолкнуть его в глубь ванной, а сама вышла и закрыла дверь. Изуку посмотрел на дверь, которую она только что закрыла. Она все еще относится ко мне по-прежнему, даже после того, что я сказал раньше, подумал он. С этими словами Изуку разделся, избавившись от одежды, которую определенно нужно было постирать, и встал под струю теплой воды. Он просто стоял там. Он не знал, как долго простоял под душем, позволяя воде намочить волосы и стекать по спине. Он опустил взгляд, чтобы увидеть отдельные капли воды, которые стекали с его пальцев, и почувствовал, что под струями теплой воды напряжение в руках спало. Когда он закрывал глаза, ему вспоминался дождь, и он представлял, каково это — просто стоять на улице, когда идет дождь, и ничего не делать, просто позволять каплям воды промочить его до костей. Мысль о том, чтобы позволить воде смыть с себя все, пришла ему в голову еще до того, как он открыл глаза и, наконец, начал пользоваться мылом. В некотором смысле, это была приятная мысль — позволить дождю снять усталость с его тела, а заодно и боль, если повезет. Но ему не повезло, и подобные мысли, как правило, почти всегда возвращались к жестоким мыслям, если он позволял им продолжаться. Вместо этого Изуку позволил себе сосредоточиться на мыльных пузырях на своей веснушчатой коже, которые смывались в канализацию, оставляя после себя цветочный аромат. Как только мыло закончилось, он проделал ту же процедуру со своими волосами и снова позволил себе просто постоять с закрытыми глазами под струей воды. Темнота под веками и шум дождя почти угрожали поглотить его целиком, но, в конце концов, он снова открыл глаза и выключил воду. Выйдя из ванной, он быстро попытался вытереться и переодеться в одежду, которую приготовил для него Курогири. Мягкая бледно-голубая толстовка с капюшоном, черные спортивные штаны и перчатки, чтобы руки не болели, когда тепло уйдет. Он постарался убедиться, что все надето, прежде чем усталость, которую он чувствовал, снова навалится на его плечи. Знакомое ощущение, которое всегда возвращало его к жизни. Он привык к этому постоянному давлению, к маленьким передышкам, которые у него были. И Тога, кажется, тоже заметила это, когда он вышел из ванной. За исключением того, что, как обычно, она улыбнулась ему и потянула за рукав, пока он не последовал за ней обратно в главный зал. Там Изуку увидел, что на лицах остальных отразилось облегчение, включая Сако, сидевшего на диване, на который Тога быстро усадила его. И как только он сел, Сако схватил полотенце, висевшее на шее Изуку, и поднес его к его волосам, с которых все еще капало. “Боже мой, Изуку, твои волосы действительно более густы, чем у меня,” сказал мужчина, удивленный. Но Изуку не ответил. Его веки снова отяжелели, когда он почувствовал, как мягкое полотенце гладит его по голове, а нежные пальцы пытаются распутать его кудри. Сако, казалось, не возражал, и Изуку снова позволил себе задремать.

***

Позже, когда солнце село и было уже поздно, члены Лиги собрались в кабинке, Изуку все еще лежал на диване со слегка влажными кудряшками. Спиннер сидел рядом с Томурой по одну сторону кабинки, а Магне и Даби — по другую. Тога и Сако стояли в конце с Курогири. Джин, однако, сидел на стуле рядом с диваном, на котором спал Изуку, он настоял на том, чтобы быть рядом с мальчиком, и никто не возражал. “Что, если он продолжит там лежать?” спросил Спиннер, глядя на диван. Томура вздохнул и уронил голову на руки в перчатках, “Я не думаю, что он спал по-настоящему, за исключением сегодняшнего дня, и то спустя два дня. Он даже не собирался вставать, несмотря на желание.” “Что мы будем делать? Еще недавно у него все было хорошо, но, судя по всему, ему становится хуже,” нахмурился Даби, “Вы же слышали, что он ответил Джину, он склонен к самоубийству. Как мы сможем позаботиться о ребенке, склонному к суициду?” “Мы не сможем.” Все головы повернулись к Магне, которая сняла очки и потерла глаза, “Я констатирую очевидное, когда говорю, что Изуку в тяжелой депрессии. И я думаю, мы все знаем, что это то, с чем он сталкивался в течение многих лет, но не получал лечения. Он склонен к суициду, и да, он еще не пытался покончить с собой, но вы все слышали, что он сказал. Он думал об этом и о том, как он себя ведет… Я думаю, что это только вопрос времени, когда он действительно покончит с собой.” Она посмотрела на них с серьезным лицом, и ее глаза были на виду, “Ему нужна профессиональная помощь, которую мы не можем оказать.” Никто из них не мог поспорить, что она была неправа. Каждое ее слово было правдивым. Каким-то необъяснимым образом они оказались в безопасном месте для Изуку, в месте, где он не притворялся героем, а его жалкое подобие мамы не могло оскорбить его грубыми словами. Они заставляли его смеяться и позволяли ему плакать, не осуждая, потому что — черт возьми, кто они такие, чтобы судить? Хотя это и помогло, Изуку стал намного спокойнее, чем раньше. Та опасная беззаботность, с которой они впервые встретились с ним, и та горечь, которую они слышали в его голосе, казалось, были исчерпаны, и они не знали, что делать. Сако постучал рукой по столу, чтобы привлечь их внимание, “Мы можем поговорить с учителем Изуку, Сотриголовой. Он герой и, кажется, заботился об Изуку. И думаю, он сможет оказать ему необходимую помощь.” Курогири достал из кармана своих брюк сотовый телефон и положил его на стол, “Я уже записал сюда номер Сотриголовы с телефона Изуку,” сказал он. Даби взял телефон и повертел его в руках, “У вашего босса будут проблемы с этим?” И Курогири, и Томура посмотрели в сторону телевизора и увидели, что там горит красная лампочка. “Нет, я не думаю, что у него будут проблемы.”

***

Когда Шота просматривал какие-то бумаги, его телефон издал короткий звук. Он подумал, что это очередное сообщение от Изуку, но вместо этого увидел сообщение с неизвестного номера. Неизвестный: Ты ведь позаботишься о нем, правда? Сотриголова: Кто это? Неизвестный: Ты позаботишься об Изуку? Прочитав это сообщение, Айзава застыл. Единственный человек, который, по его мнению, мог задать ему подобный вопрос, был кто-то из Лиги. Лига отправила ему сообщение. Пытаясь подавить тревогу, подступившую к горлу от смысла их вопроса, он ответил. Сотриголова: Конечно позабочусь.

***

Он снова сидел на полу в сером помещении. Когда он поднял глаза, то увидел, что перед ним стояли восемь человек. Двое из них все еще были далеко в стороне, но он все еще мог ясно видеть шестерых из них. Все они склонились. “Нам жаль, Изуку,” сказала женщина с родинкой, “Нам жаль, что мы заставили тебя почувствовать, что у тебя не было выбора. Это наша вина, что ты так себя чувствуешь.” Изуку угрюмо уставился на них. Они виноваты? Их вина в том, что он не мог заснуть и смотрел в никуда? Их вина в том, что он чувствовал слабость и ему нужна была помощь, чтобы подняться с пола? Их вина в том, что он чувствовал себя жалким и пристыженным? Как это могло быть их виной, если он чувствовал себя так задолго до того, как получил «Один за всех»? “Вы ошибаетесь,” сказал Изуку и увидел, как они подняли головы и посмотрели на него в замешательстве, “Я чувствовал эти чувства, задолго до ОЗВ, и вы ничего не сможете с этим поделать.” Серая фигура, которую, как знал Изуку, звали Сора, шагнула вперед. “Несмотря на это, мы хотим тебе помочь. Парень, у тебя в баре куча приятелей, которые волнуются, пытаясь придумать, как тебе помочь,” сказали они. Изуку вздохнул. Он подумал о том, что Лига могла бы сделать, чтобы помочь ему больше, чем они уже сделали, и у него остался только один вариант. “Я должен уйти, не так ли?” спросил он, несмотря на то, что уже знал ответ. И Сора тоже знала, потому что ответила грустной улыбкой. Изуку еще раз взглянул на всех прошлых владельцев и сделал глубокий вдох, позволяя воздуху наполнить его легкие, пока они не почувствовали, что вот-вот разорвутся, прежде чем выпустить весь воздух. Он закрыл глаза. *** Когда он открыл их, Изуку увидел красные глаза совсем близко от своего лица и почувствовал, как чьи-то руки поддерживают его, а его голова покоится на чьей-то груди. Томура ничего не сказал и просто продолжал смотреть на него, не отпуская. “Мне пора уходить, не так ли, Томура?” тихо сказал Изуку, прижимая голову к груди старшего мальчика. Он почувствовал, как Томура обнял его чуть крепче, “Да, Изуку, пора.”

***

Томура не знал, как относиться к легкой грустной улыбке, появившейся на лице Изуку, его глаза были полуприкрыты, и он не двигался. Ребенок был полностью расслаблен в его руках. Он поднял глаза и увидел, как Магне и Тога выходят с небольшой спортивной сумкой, в которой была одежда, которую они купили для Изуку, за вычетом его маленького ассистентского костюма и маски. Но Томура заметил, как Тога незаметно положила в сумку несколько ножей. Они подошли к нему и посмотрели на Изуку в его объятиях. “Идём.” *** Было раннее утро, когда они все вышли из варп-врат. После того, как варп закрылся, Курогири дал им понять, что они находятся недалеко от входа в UA, где, как сказал Ластик, он их встретит. Пока они шли, все они были странно молчаливы. Они продолжали поглядывать на Томуру, который держал Изуку. Мальчик все еще не двигался и был почти в полусне, на грани потери сознания, но что-то удерживало его от полного падения. Их беспокоило, что Изуку никак не отреагировал, но все равно знал, что уходит. Каким-то образом он узнал об этом еще до того, как они рассказали ему о том, что происходит. Они все еще ничего не сказали, даже когда увидели Сотриголову, ожидающего в отдалении. На герое была простая черная рубашка с длинными рукавами, но он был без оружия для захвата. Мужчина быстро оглядел их всех, прежде чем посмотреть на Изуку. Они все поняли, о чем говорил Изуку, когда сказал, что их учитель заботится о них, по явному облегчению на лице мужчины, когда он посмотрел на Изуку. “Сотриголова,” поприветствовал Томура, когда они все встали перед мужчиной. Томура, казалось, с тревогой стоял прямо перед героем. “Шигараки, Курогири,” сказал герой. Темные глаза посмотрели на остальных членов группы, людей, которых он раньше не видел, “Кто вы?” “Даби.” “Магне.” “Спиннер.” “Тога.” “Твайс.” “Мистер Компресс.” После простого и краткого представления Сотриголова кивнул, но больше ничего не сказал. Возникло странное напряжение, которое Тога быстро преодолела. Она отстегнула ремешок от спортивной сумки, которую держала в руках, и протянула ее Сотриголове, “Вот одежда Изуку-куна и перчатки для его рук. Все это чистое и удобное, так что тебе не придется беспокоиться о стирке. Там же его альбом для рисования и несколько ножей, так что будь осторожен. Изуку-кун не обрадуется, если ты порежешься об один из них,” сказала она. Сотриголова схватил ремень и закинул его себе на плечо. Он посмотрел на Тогу немного странно, но сказал, “Спасибо, я буду осторожен.” Затем все, что им оставалось сделать, это передать Изуку. Их нерешительность, должно быть, была очевидна, потому что Сотриголова вздохнул. “Знаете, вы сможете снова увидеть Изуку. Я не буду держать его подальше от вас, это было бы просто нелогично, учитывая его близкие отношения с вами.” Томура удивленно посмотрел на него, потому что никогда бы не подумал, что человек, которого он чуть не убил, скажет ему, что он снова сможет увидеть одного из его учеников, “Правда?” “Да, нам нужно будет поговорить об этом позже, но это не прощание, совсем нет.” По телу каждого из них прокатилась волна облегчения, и Даби подошел к Томуре и взъерошила волосы Изуку, “Увидимся позже, Принцесса.” Даби и остальные рассмеялись, услышав неразборчивое бормотание ребенка. Затем Тога быстро подошла, чтобы поцеловать Изуку в лоб, в то время как мистер Компресс подошел и снял мраморное ожерелье, которое было на Изуку, так что оно лежало на внешней стороне толстовки. Темно-синий цвет выделялся на фоне бледно-голубой ткани. После этого Томура шагнул вперед, а Сотриголова протянул руки. Очень осторожно Сотриголова заменил подставку, которую предоставил Томура, не заботясь о том, что соприкоснется с руками Томуры в перчатках. Оказавшись в объятиях героя подполья, они увидели, как Изуку поднял руку, чтобы схватить его за рубашку. Даби хихикнул, когда Спиннер пихнул его локтем в ребра. Когда он полностью закрепил свою хватку, Сотриголова посмотрел на Лигу злодеев, “Спасибо.” Томура фыркнул, “Позаботься о нем.” Затем Сотриголова просто кивнул, прежде чем развернуться и направиться ко входу в школу. Лига наблюдала за ним, пока он не миновал барьер. После этого злодеи развернулись и вошли в варп-врата, которые открыл Курогири. Когда восемь злодеев вошли в бар, подпольный герой доставил пропавшего студента-героя обратно в кампус. Хоть Лига, не колеблясь, пошла бы за Изуку и приготовила ему чашку чая. Но… они бы позаботились о том, чтобы оставить приготовление чая Курогири.