Платье для Джульетты

      — Можно я всё объясню?              Даже Маринетт не слышала свой голос, но Хлоя кивнула и чуть отступила в сторону, давая больший обзор. Все актёры и костюмеры недовольно переговаривались друг с другом, а Лайла, как лидер общего недовольства, стояла практически во главе этого разнобоя.              В горле Маринетт тут же пересохло, а голова едва закружилась. В горле забулькала тошнота. Когда рот открывала Ледибаг, люди тут же теряли голос, но когда что-то пыталась сказать Маринетт, окружающие будто этого не замечали. Лайла неприятно улыбнулась.              — Пожалуйста…?              — Эй, вы! — Хлоя изо всех сил топнула по полу. Грохот разнёсся по спортзалу и спорящие обратили внимание. — Дюпэн-Чэн хочет что-то сказать!              Несколько десятков взглядов ударило в грудь, но Маринетт выдержала и даже не пошатнулась. Дюпэн-Чэн слабо улыбнулась и чуть вышла вперёд. Самое сложное испытание начиналось именно здесь.              — Насчёт костюмов… Они будут единообразными, но это не значит, что они будут одинаковыми. Пожалуйста, послушайте. Моя идея звучит так — фасоны Монтекки и Капулетти действительно будут одинаковыми, но…              — А как зритель поймёт, кто есть кто во время действа? — Аврора Борель недовольно зыркнула из первого ряда.              Шея мгновенно стала липкой, а вместе с ней и коленки, подмышки, спина. Причин для страха не было, но Маринетт всё равно боялась. Пристальный взгляд недовольной толпы гипнотизировал, забирал храбрость и здравомыслие.              — По цвету. — Маринетт глубоко вздохнула. — Капулетти будут носить желтую одежду, а Монтекки — красную.              Лайла громко захихикала и будто бы тайно ударила рядом стоящего соседа локтём. Шёпот итальянки вышел нарочито громким, так что все услышали словесную шпильку.              — Она серьёзно своровала концепт с мультика о садовых гномах? И это наш главный костюмер?              Толпа зашевелилась, и Маринетт показалось, что её засунули в ночной кошмар, где все одеты, но только она стоит голая под светом прожекторов. Дюпэн-Чэн тряхнула головой. Кто-то смотрел на неё с явной насмешкой, кто-то с недоумением, кто-то с чувством, так похожим на испанский стыд. Самой Маринетт показалось, что она выпалила чушь.              — Это называется контраст, балда. — Хлоя нарочито громко фыркнула. — Господи, кто-нибудь здесь умеет слушать и не задавать тупых вопросов?              Румянец залил щеки Лайлы. Сжав руки в кулаки, Росси быстро и решительно вырвалась вперёд. Маринетт испугалась, что начнётся драка, но Лайла остановилась в нескольких шагах от Хлои. Красивый, хорошо поставленный голос снова разнёсся по спортзалу.              — Это ты балда, раз не знаешь, что контраст — это противоположные цвета. Красный и синий, белый и…              — Я говорю про гномов, идиотка. Ты бы хотя б уши почистила, а то ничего не слышишь, а уже шипишь. — Хлоя пожала плечами и снова громко топнула ногой, призывая к тишине. — Эй, Маринетт, продолжай.              Сердце в груди билось бешено. Хлоя осторожно тронула плечо, и дух Маринетт снова вошёл в тело. Стало не так страшно. Дюпэн-Чэн быстро посмотрела на одноклассницу и та, о ужас, подмигнула и покачала головой. Так поступала Квин Би, когда ещё не потеряла камня. Маринетт помнила трактовку этого жеста — я тебя подстрахую.              Квин Би уже верить было нельзя, но вот Хлоя Буржуа преследовала свою цель. Ей Маринетт верила, поэтому продолжила говорить.              — Жёлтый и оранжевый цвета стоят близко в цветовом круге. Кроме того, и в одежде Капулетти, и в одежде Монтекки будут мелкие детали конкурирующей семьи. Красные вставки на жёлтом платье или жёлтые узоры на красном плаще…              — Всё равно не ясно кто есть кто! Желтый, красный — они будут сливаться на сцене!              — А может для того, чтобы тебе было всё ясно, нужно промолчать и дослушать, а? — Хлоя улыбнулась так, будто ещё одно слово со стороны Авроры и Буржуа лично подойдёт и откусит голову по самые плечи. — Все вопросы задавайте после, не тяните время. Продолжай, Маринетт.              — Эм… Спасибо.              Чувствовать поддержку, пусть и такую грубую, было немного приятно. Маринетт прочистила горло и снова посмотрела на людей, которые стояли перед ней: одноклассники, ребята из параллельного класса, талантливые восьмиклассники, подсаженные под настояния учителей. Все они смотрели светлыми, пустыми глазами, не понимая простой задумки.              «Закончи это быстро»              Маринетт закашлялась и выдавила из себя улыбку.              — Вы ведь помните, чем закончилась пьеса?              — Все умерли. — Ким потёр нос, светясь от гордости. Рядом стоящие люди активно закивали.              — Да, но и нет. Что случилось после смерти Ромео и Джульетты?              По спортзалу прокатилась тишина. Нервничала Маринетт, а вместе с ней нервничали и прочие люди, но совсем по разным причинам. Дюпэн-Чэн почувствовала себя до странного беспомощной. Шея, спина покрылись испариной. С надеждой Маринетт посмотрела на Хлою, но та копалась в своем телефоне. Дюпэн-Чэн взглянула на Лайлу, но та рассматривала маникюр, и не было понятно, не знала ли она ответа или просто из принципа не собиралась говорить.              — Ну… Ромео и Джульетта умерли. А что было дальше? — Ким оторвался от телефона. — Плевать. Умерли, значит умерли.              Безнадёжно.              — Их родители помирились. — Маринетт не могла поверить, что только она помнила эту мелкую, но важную деталь. — Они зарыли топор войны.              По толпе разнёсся шёпот и какие-то смешки. Большая часть учащихся замотала головой, и скорчила такие лица, будто да, это всё очевидно и всем понятно. Меньшинству же было всё равно. От нервов зачесалось запястье. Маринетт с трудом не распорола кожу ногтями.              — И для большей трагичности я хочу показать костюмом, что эти две семьи…эм… не такие уж и разные. Это делает их противостояние…бессмысленным, вот так вот.              Маринетт нервничала так, что в какой-то момент ей даже показалось, будто она не рассказывает сверстникам о своей задумке, подаёт резюме лично в руки Габриэля Агреста. Какое-то время в ушах слышался звонкий гул собственного сердца. Одноклассники же молчали, и не было понятно, поняли ли они или, наоборот, не уловили мысли. В любом случае, тишина в спортзале была настолько пронзительной, кто можно было услышать падение иголки.              Теплый ветёрок прошёлся по шее, задел щеку и вместе со словами перекочевал в ухо.              — Разве Ромео и Джульетта не будут теряться на общем фоне?              Это была Хлоя и её тело чувствовалось совсем рядом. Запах мятной жвачки, тонкий цветочный шлейф духов и приторная сладость масла для губ кольнули нос Маринетт. Дюпэн-Чэн невольно сморщилась.              — Я подумала об этом. У Ромео и Джульетты будут другие цвета в одежде. Голубой, синий и фиолетовый. — Маринетт старалась не обращать внимания на лицо, которое зависло совсем близко к ней. Глаза снова устремились к толпе. — Так языком цвета мы покажем, что герои чужие в собственных семьях, но близки друг к другу. Конечно, небольшой элемент, отсылающий к клану, будёт внедрён. Может, у Джульетты будет желтый бант или жёлтая шнуровка на корсете, а у Ромео красный камень на берете, но это пока не решено.              Хлоя просияла, а Лайла показательно фыркнула.              — То есть, ты хочешь сказать, что главные герои будут исключительными, а остальные — просто массовкой?              Маринетт открыла рот, чтобы ответить, но Хлоя вновь застучала каблуком по полу. Грохот на мгновение оглушил Дюпэн-Чэн.              — Да, так она и сказала. Пьеса ведь называется «Ромео и Джульетта», а не «Ромео, Джульетта, их семья и…». Кстати, а кто ты? Ах, да! Кормилица.              Румянец разлился по лицу Лайлы, как масло по горящим камням. Маринетт была готова поклясться, что в этот момент раздался запах чего-то жаренного. Острый, ненавидящий взгляд упёрся в Хлою, но лицо Буржуа не изменилось. Маринетт позавидовала выдержке одноклассницы.              — А ты мошенница! Все знают, почему ты стала Джульеттой!              Кажется, где-то рядом землю пронзила молния. Маринетт почувствовала, как волосы на затылке тянутся к потолку. Хлоя криво улыбнулась. Как в прошлый раз, Буржуа неторопливо пошла к Росси, и Лайла, ведомая эмоциями, сделала несколько шагов навстречу. Когда расстояние сократилось до одной ладони, движение остановилось. Подобно животным, Хлоя и Лайла рассматривали друг друга.              — И что? Тебя это задевает?              Лайла хмыкнула.              — Ага. Настоящая трагедия, когда отцовские деньги губят настоящий талант.              Слухи и догадки давно циркулировали в школе, но никто не осмеливался сказать Хлое эти вещи прямо. Маринетт подалась вперёд. Всё её естество кричало, что стоит вмешаться до того, как Буржуа кинется вырывать волосы сопернице, но Хлоя всё ещё стояла на месте.              — Настоящий талант? Надеюсь, ты не про себя говоришь.              Румянец снова вспыхнул на лице Лайлы.              — Конечно же нет! Тут полно девушек, которые имеют больше права играть Джульетту, чем ты!              — Рада за них. — Хлоя смотрела будто сквозь Лайлу. — А теперь, когда все услышали про общий концепт, можно приниматься за работу! Кстати. Росси, если тебе что-то не нравится, ты всегда можешь выйти с проекта, но… — Улыбка исказила жемчужно-розовые губы. — Будет некрасиво оставлять команду, особенно после того, как вы все так далеко зашли.              Хлоя развернулась и пошла к Маринетт, неторопливо покачивая бёдрами. Лицо у Буржуа сверкало, как начищенная монета. Маринетт вздрогнула, когда одноклассница необычайно мягко положила руку на плечо.              — Ты всё сказала? Мы можем идти?              — А? Ну… Да.              — Тогда всё! Наше собрание закончено! Спасибо, что пришли!              На какой-то момент Маринетт показалось, что это говорит кто-то иной. Хлоя крикнула опять:              — Вы что, оглохли? Конец!              Теперь всё точно было правдой. Только Хлоя не уходила. Всё так же обнимая плечо, Буржуа шла рядом, будто самая лучшая подруга. Маринетт попыталась отстраниться, но пальцы Хлои сомкнулись сильнее.              — Знаешь, Дюпэн-Чэн, никогда не думала, что это скажу, но ты в каком-то роде гениальна.              — Да неужели?              Маринетт принюхалась. Вроде поблизости ничего не сдохло. Хлоя скривилась.              — Не делай такую рожу. Я не первая, кто тебе это говорит.              На самом деле первая, но Маринетт промолчала. Она не сильно верила в слова Хлои. Кроме того, осадок с прошлого инцидента никуда не ушёл. Обида и гнев никуда не делись, но кроме них Маринетт чувствовала ещё и вину. Спустя время собственный побег стал казаться странным, а вид Хлои, держащей шарф и надрывающий горло, вызвал запоздалое чувство вины.              Даже было странно, что после всего произошедшего Буржуа говорила так, будто ничего не случилось. Маринетт казалось, что где-то тут есть подвох, но где именно?              Буржуа шумно вздохнула.              — Знаешь, я сначала и не думала, что это можно обыграть именно так. Я про одежду. А потом, когда ты начала говорить, я вдруг подумала: это же логично! Как я сама об этом не подумала? Красные, желтые, это наглядно и понятно! А эта речь про бессмысленную вражду! Знаешь, я не удивлюсь, если в конце весь зал умоется слезами и о нас напишут!              — О нас в любом случае напишут. — Маринетт пожала плечами. Смущенная говорливостью Буржуа, Дюпэн-Чэн стремилась поскорее забрать рюкзак и вернуться домой, где можно засесть за эскизы. В голове как раз болталось несколько идей, которые могли бы неплохо смотреться на бумаге.              — Только не говори, что это всё тоже будет из-за моего отца. — Хлоя раздражённо закатила глаза. — К твоему сведению, папа спонсирует лишь ткани и материалы для декораций.              — Я не об этом, — хотя отчасти Маринетт говорила именно об этом. — Ромео играет сын Габриэля Агреста, а Джульетту играет дочь мэра. Тебе не кажется, что пара статей — очевидна?              Хлоя шумно фыркнула и закатила глаза. Дверь в раздевалку с грохотом отворилась.              — Знаешь, скажу по секрету, но всем, кроме преподов, плевать кто мы такие. Разве ты видишь вокруг меня толпы, которым нужен мой автограф? Со мной Сабрина едва справляется, а ты говоришь о прочих…              Маринетт подмывало заметить, что дело может крыться в не самом лёгком характере, но ломать хрупкое перемирие не хотелось. Дюпэн-Чэн в очередной раз пожала плечами. Вытянув рюкзак из кучи, Маринетт вздохнула. Она опять не до конца застегнула змейку. Дюпэн-Чэн бегло посмотрела внутрь: тетради, пенал, кошелёк, телефон. Всё было на местах.              — Слушай, раз мы работаем вместе, давай будем серьёзными людьми? — Хлоя взяла свою сумку, которая стояла в отдалении от прочих рюкзаков. — Вытащи меня из чёрного списка, чтобы оставаться на связи.              — Зачем?              — Как «зачем»? Я же должна видеть процесс работы! — Хлоя потёрла шею. — И так, на всякий случай.              Невольно Маринетт насторожилась. Сегодня Хлоя вела себя подозрительно. Дюпэн-Чэн снова посмотрела в сумку. Ничего не разлито, ничего не разбито, ничего не испорчено. Нехорошее подозрение закралось в голову. Маринетт открыла приложение, но и там не нашла никаких изменений. Утреннее сообщение от Альи, общий чат, общий классный чат и нигде не было странной картинки или нелепой надписи.              — Что-то не так?              — Нет. Ничего.              Маринетт нажала на контакты и с неохотой вернула Хлою в белый список. Буржуа тут же просияла.              «Странная. Она заболела?»              — Ну и классно. Буду ждать твоих эскизов, — Хлоя поправила сумку на своём плече. — Постарайся и выложись на полную, чтобы спустя десятилетия это платье по цене было выше, чем тряпки Монро.