Платье для Джульетты

      — Иногда сказать «прости»…              Маринетт раздражённо выключила телевизор.              Последние десять часов её жизни были похожи на маленький ад. Внутри бушевало чувство вины, снаружи о вине говорила Тикки и телевизор. Какой-то вандал ночью написал краской на асфальте: I’m sorry, Khloe.              Чёрт.              Маринетт заметила во что именно сложились буквы в её завтраке и низко зарычала.              Прости              — Всё хорошо, сладкая?              Маринетт не ответила. Она мрачно шлёпнула ложкой по хлопьям. Вселенная, издеваясь, сложила новое слово.              Жаль              — Ох уж эти нервы. — Том Дюпэн поцеловал дочь в макушку и потрепал по плечу. — Волнуешься из-за контрольной?              Чисто механически Маринетт кивнула. Мысли не успевали за телом. Понимание пришло лишь в тот момент, когда проклятых хлопьев стало меньше.              — Контрольная?              Том в этот момент стоял за плитой. Воздух наполнил запах жареных сосисок и яиц. Маринетт сонно проморгалась. Контрольная, контрольная, контрольная. Она ведь написала историю, да? Но это вроде не было контрольной. Или…              Мысли в голове совсем поплыли. Маринетт потерла пульсирующие виски.              — Тара-та-та-та. Сердце красавицы, склонно к измене.              Отец жарил яичницу и не стоял за прилавком. Вторая странность. Маринетт огляделась и лишь сейчас заметила, что пекарня закрыта.              — А почему ты тут?              Том тихо посмеялся в усы. Жареные, блестящие от масла сосиски, оказались на тарелке. Том легко дёрнул сковородку вверх, подбросив едва схватившиеся яйца.              — У нас сегодня с твоей матерью годовщина. Я же говорил на прошлой неделе, что пекарня будет закрыта. Ты это забыла, да?              Судя по тону, Том не обиделся. К общему чувству вины добавился ещё стыд. Хлопья сложились в новое слово.              Вина              — Хочешь, я на обратном пути куплю маме роз?              — Розы зимой? Ты отдашь целое состояние! Не траться! — Том снова тряхнул сковородой. Два яйца без проблем соскользнули на тарелку. — Лучше напиши химию достойно, чтобы мы с мамой тобой гордились. Это будет лучшим подарком.              Так началась новая страница в хрониках неудач и несчастий Маринетт Дюпэн-Чэн.              И если в самом начале Маринетт не испытывала никаких страхов, то на самом уроке всё изменилось.              Адриан повернулся к Роуз.              — Хочешь, я буду твоим напарником?              Роуз отрицательно кивнула и посмотрела на пустующее рядом место. Джульека заболела и все лабораторные работы на этой неделе одноклассница сидела одна. Иногда, во время сложных опытов, к ней подсаживалась Менделеева. Все жалели Левилён, но никто, до этого момента, не изъявлял желания сесть рядом.              — Не нужно. — Роуз смущённо кивнула. — Я сама могу со всем справиться.              Адриан с нажимом повторил.              — Хочешь, я буду твоим напарником?       Маринетт непонимающе моргнула, а Адриан подарил Дюпэн-Чэн виноватую улыбку.              — Ей моя помощь нужна больше. — Извиняющимся тоном пробормотал Агрест. — Поищи кого-нибудь ещё в напарники!              Полученный химический набор дрожал в руках, но Маринетт нашла в себе силы, чтобы выдавить ответную улыбку.              — Без обид, да?              — Но я могу…              Прежде чем Роуз закончила фразу, Адриан мягко развернул одноклассницу и повёл ту в самый дальний угол класса. Агрест даже не обернулся и это, вроде как, ударило только сильнее.              Одна неприятная мелочь дополнила прочие неприятные события последней недели. Маринетт продолжала улыбаться, хотя внутри неё всё ломалось со страшной силой. Платье, акумы, Хлоя, Адриан, опять акумы, нравоучения, разочарования, бесконечные наставления.              Он не сказал ничего обидного, — подумала Маринетт, чьи глаза лишь чудом не начали слезиться. — Он не сказал ничего обидного.              …но и ничего хорошего он тоже не произнёс.              Медленно, будто во сне, Маринетт обернулась. Все одноклассники уже нашли себе пару для проекта. От перспективы оказаться за преподавательским столом с мадам Менделеевой щеки окрасились в красный. Маринетт неловко шатнулась. Многочисленные колбочки задрожали, спиртовка опасно съехала к краю полученного ящика.              Неужели никто не остался без пары? Неужели никто не оказался в той же ситуации, что и она?              Маринетт огляделась опять и побледнела. Лучше бы Менделеева, — подумала Маринетт, когда Хлоя нехотя убрала рюкзак с пустого стула и спрятала лицо в ладонях.              — М-мадам Менделеева, я думаю, ч-то мне не х-хватает пары.              Мадам Менделеева отвлеклась от журнала и посмотрела на Маринетт. Маленькие, острые глаза упёрлись прямо в лоб. Менделеева сама осмотрела класс и качнула головой, указывая на Хлою. Маринетт быстро замотала головой в знак отрицания, мысленно прося учительницу о пощаде, но холодное сердце не знало тепла.              — Мадемуазель Дюпэн-Чэн.              Дорога до Хлои была длинной, холодной и страшной. Даже солнце скрылось за облаком, предвещая новые беды. Маринетт до боли вцепилась в бортики ящика. Каждый день перед лицом Дюпэн-Чэн мелькали монстры, так почему она боится простой девчонки?              «Давай, Маринетт, ты справишься!»              Но колбы всё равно дрожали.              Хлоя фыркнула и показательно отвернулась. В какой-то момент Маринетт испугалась, что одноклассница толкнёт её или поставит подножку, но ничего подобного не произошло. Ящик с химическими реактивами оказался на столе.              Это просто опыт. Это быстро кончится, — Маринетт попыталась себя подбодрить, но руки всё равно предательски дрожали. Глаза упали на тетрадь, где были расписаны формулы и вычисления. Когда звонок известил о начале урока, Мадам Менделеева поправила очки, быстро взяла один реактив, добавила его ко второму, перемешала с третьим и показала классу колбу. Прозрачная вода тут же налилась пронзительной синевой.              — В конце опыта ваш результат должен выглядеть так. Рассчитайте граммовки по формуле и смешайте реактивы. Если ваша жидкость будет такой же, то это однозначно «отлично». Расхождение в оттенке будет означать «хорошо» или «удовлетворительно». Что ж, раз все всё поняли, то приступайте!              — Мадам Менделеева! — Ким тут же поднял руку. — Извините, можно вопрос? А что делать, если это…ну…взорвётся?              К удивлению Маринетт, мадам Менделеева тихо засмеялась. Её острые глаза весело блеснули за стёклами очков. Демонстративно женщина провела пальцами по закупоренным реактивам.              — Мисье Ле Тьен, чтобы из этого получился взрыв, нужно очень постараться. Теоретически это возможно, не спорю, но я сомневаюсь, что в рядах моих учеников есть кто-то настолько некомпетентный.              Поджилки Маринетт задрожали. До этого самого дня она оказывалась в паре с Альей или Адрианом. Те, как правило, чётко рассчитывали нужные дозировки, а Маринетт, будучи пекарской дочерью, внимательно следила за правильностью набора реактивов. Рядом с друзьями Маринетт никогда не боялась неудачи, потому что те всегда были готовы подставить плечо.              Но вот сейчас друзей не было, а под боком притаился недруг.              — То есть, взрыв всё-таки возможен? — Не унимался Ким.              — Не с вашим соседом. — Тут же отрезала Менделеева, выразительно посмотрев на Макса. — Хотя… Если кто-то и сумеет вызвать хотя бы дым над колбой, я подумаю об отстранении его от практической части до конца года.              По классу прошлись шепотки. Что-то вроде надежды поселилось в груди Маринетт. Менделеева раздражённо цыкнула.              — Вы что? Действительно в это поверили? А ну-ка быстро за работу и не отходите от формулы!              Маринетт огляделась в поисках ближайшего стола, у кого можно было бы списать. Менделеева резко ударила линейкой по столу.              — И не списывать! От этой работы будет зависеть ваша годовая оценка! Мадемуазель Дюпэн-Чэн, смотрите в свою тетрадь!              Её будто ошпарили кипятком. Маринетт уткнулась в свою тетрадь, совсем ничего не понимая. И что из чего нужно извлечь, чтобы получить нужный ответ? Как вообще из мешанины букв может возникнуть чистая цифра? Маринетт безнадёжно застонала. Плакала её четвёрка по химии.              — Не ной.              И ещё эта под боком. Маринетт шумно втянула носом воздух и подвинула тетрадь ближе. Пальцы пролистали несколько страниц назад. У Маринетт была робкая надежда, что в старых записях найдётся ключ к правильному ответу.              Хлоя ткнула её в бедро, но Маринетт проигнорировала тычок.              — Маринетт Дюпэн-Чэн, это контрольная работа. — Голос Менделеевой прозвучал у самого уха. — Будьте добры, закройте старые конспекты. Сегодня мы проверяем то, чему вы научились на моих занятиях.              Спина противно взмокла. С трудом Маринетт закрыла старые записи и уставилась вперёд. Преподавательница прошла дальше, но у следующей парты мадам Менделеева обернулась. Её острые глаза недобро блеснули.              Это был полный провал. Спасения ждать неоткуда.              «Прости, пап…»              — Так, нам нужно добавить это, чтобы получить бирюзовый?              Хлоя потрясла реактив перед глазами. Белый порошок, так похожий на соль, бился о стенки небольшой колбы. Маринетт облизнула пересохшие губы. Она бы не сказала, что нужный результат был прямо бирюзовым, скорее цвет ближе к яйцам дрозда, но внутреннее чутьё подсказывало, что это мелочи.              — Не знаю. — Маринетт вздохнула. Её пальцы чисто механически трогали уголки страниц, а в голове лениво собиралась сто и одна отговорка для родителей. Я получила два, потому что Хлоя перепутала реактивы. Я получила два, потому что на перемене мне в голову прилетел мяч, и я забыла все прошлые занятия. Я получила два, потому я не приготовилась должным образом. — Я ничего не знаю.              Боевого духа и раньше не было, но сейчас безнадёга вышла на новый уровень. Маринетт вздохнула и уткнулась лбом в тетрадь, ожидая либо озарения, либо конца урока. Любой вариант вёл к гибели.              А ведь если табель пойдёт и дальше вниз, с телефоном, интернетом и кабельным можно попрощаться. Также попрощаться придётся с новым набором карандашей, бумагой и свободным временем. Не говоря уже о разочаровании в глазах родителей.               Мысленно Маринетт взвыла. И почему она не могла быть просто супергероиней, свободной от учёбы?              Ящик со стоном оказался передвинут в сторону. Маринетт неохотно повернула голову. В этот момент Хлоя как раз натянула лабораторные перчатки по самое запястье и сменила привычные солнцезащитные очки на лабораторные. Выглядело это сюрреалистично.              — Ты что, что-то понимаешь?              Буржуа фыркнула.              — Конечно же нет. Неужели я похожа на задротку?              Маринетт тут же выпрямилась и сердито зашипела. Сердце чуяло беду.              — Тогда что ты делаешь?              — Не очевидно? Беру ответственность. — И Хлоя бесстрашно подожгла спиртовку. — Давай, займись штативом, а я…              Один из реактивов едва не выскользнул из пальцев. Настолько резко Маринетт перехватила руку Буржуа. Хлоя раздражённо фыркнула и попыталась отстраниться. Но пальцы Дюпэн-Чэн намертво обвили кожу.              — Даже не вздумай.              Буржуа скривилась.              — Дюпэн-Чэн, не строй такие страшные рожи. Я не собираюсь никого убивать.              После этих слов Маринетт стало только страшнее. Хлоя вырвала руку и поправила большие очки на носу. Буржуа не шутила. Она действительно собиралась приступить к работе.              — Ты ведь… испортишь!              Какое-то время Хлоя смотрела на нетронутый набор для опытов, горящую спиртовку и пустые колбы. Маринетт даже стало интересно, зародилась ли хотя бы одна единственная здравая мысль среди невиданных пустот. Наконец, придя к какому-то понятному для себя выводу, Хлоя пожала плечами и бесстрашно откупорила сосуд с первым реактивом.              — Нельзя испортить то, что ты ещё не начал. Я хоть что-то сделаю, кроме бесполезного нытья. — Буржуа фыркнула, мельком посмотрела на то, что делают другие одноклассники и щедро насыпала несколько грамм «сахара» в пустую колбу. — И либо не мешай, Дюпэн-Чэн. Либо помогай.              Уверенная толстолобость Хлои не могла не вдохновлять. Ненавидя себя, Маринетт подсела ближе и снова уставилась на доску. Странно, но каракули будто стали понятнее. Маринетт выписала в тетрадь нужные данные, подставила производные под формулу и ткнула пальцем в другой реактив.              — Три грамма.              Хлоя спорить не стала. И вообще, она никак не пыталась действовать назло, что сильно удивило Маринетт. Буржуа смешивала всё аккуратно, осторожно и кропотливо. Хлоя осторожно помешала пробирку с будущим варевом перед глазами. Жидкость окрасилась в малиновый, на самом дне пробирки виднелись не полстью растворившиеся реактивы.              — Что-то не то… — Хлоя озадаченно почесала подбородок, будто искренне верила, что их подход принесёт нужные плоды.              Расстраивать одноклассницу не хотелось. Маринетт покачала головой.              — Нам нужно дольше подержать это над огнём.              — Уже держали. — Буржуа щёлкнула языком и огляделась. Большая часть одноклассников уже заканчивала работу. Мадам Менделеева ходила между рядами, и лицо её то кривилось в раздражении, то показывало ледяное спокойствие. Учительница была всё ближе и ближе. — Прикрой меня.              Прежде чем Маринетт что-либо поняла, Хлоя полезла в сумку и вынула оттуда тюбик жидких теней с блёстками. Сердце Дюпэн-Чэн тревожно забилось. Маринетт огляделась опять. Очередная парта на пути учительницы оказалась позади.              — Хлоя, нет!              Буржуа фыркнула. Глаза её блестели осуждающе.              — Только о морали не говори, ладно? Это просто паршивая контрольная, а не сапоги из кожи тюлений.              Маринетт попыталась сказать, что дело не только в этом, но голубая блестящая капля уже упала в пробирку. Хлоя всё хорошенько размешала и поставила стекло на огонь. Жидкость тут же стала дымчато-голубой. Рука Буржуа быстро взмыла в воздух, а голос, непривычно добрый и звонкий, громом прокатился по классу.              — Госпожа Менделеева! Мы…              Пробирку затрясло.              -…всё.              С громким свистом пробирка взлетела в воздух и раскололась под самым потолком. Дымно-голубой туман окутал весь класс. Запах гнилых яиц, канализации и тлена ударил в нос, но это не было важно. В тот момент паники и неопределённости Маринетт, как наяву, увидела его.              Идеальное платье.              То, чего она ещё никогда не делала.