Глупый мотылёк

      Период восстановления порядком затянулся, но мне было плевать, наконец-то каждое неосторожное движение перестало доставлять дискомфорт. Из минусов мышцы значительно "сдулись", выносливость тоже пострадала. Вынужденная диета показала себя во всей красе, вес снизился до 58 килограмм, что являлось абсолютным минимумом за последние лет 5. Не скелет, но очень странно не ощущать привычную силу.       Вернуться к тренировкам оказалось затруднительно, головному мозгу проще лежать и ничего не делать, нежели заставлять тело выполнять упражнения. С интеллектуальным трудом попроще, удивительно легко меня затянули малополезные узконаправленные шарлатанский книжки, в некоторых из них можно найти что-нибудь интересное. Ханджи поначалу удивлялась моему темпу освоения новой информация, за проведением очередного среза знаний. Закономерно образовался информационный голод, тут даже выбирать не приходится, читала бы и третьесортные бульварные романы.       Прикрепление к исследовательскому отряду произошло без особой сложности, за время моего вынужденного заточения в лазарете все бумаги уже были готовы, замкомандующего Эрвин Смит без вопросов подписал согласие о переводе, лишь немного расстроенный общий вид бывшего капитана меня удивил. Мужчина пару раз меня навещал, справился о самочувствии, даже принёс пару спелых бурых слив. Жалость читалась в голубых глазах. Что за особое отношение, что бы начальник навещал малознакомых рядовых? Мне кажется, что конца службы наши отношения останутся натянутыми. Очевидно, что руководство не может спускать с рук самоуправство, но я всего лишь отстаиваю своё право на службу без снисходительного отношения.       Берт стабильно приходил навещать меня в палату раз в три дня, принося гостинцы вроде выпечки и вяленного мяса, ну прям золотце! Он не сидел в палате часами, коротко интересовался состоянием, делился некоторым вестями и уходил. После выписки мы пересекались на общих приёмах пищи, он присаживался рядом, не смотря на то, что у него уже была своя компания закадычных друзей. Пару раз вместе выпивали, без фанатизма. Этот молчаливый добряк чуть раскрылся и начал по-своему проявлять инициативу в общении, Берт Моррис оказался удивительно заботливым и чутким человеком, пусть и очень апатичным.       Ханджи приходила навещать не часто и приносила книжки, которые стали своеобразным спасением от скуки. Общаться с лейтенантом классно, с ней никогда не скучно, мёртвого разговорит. За август и сентябрь мы с учёной неплохо поладили, во всяком случае я с полуслова понимаю о чем она хотела сказать. Эмоции без затруднений считывались с распалённого лица. Подогреть её природный интерес или сбить с мысли получалось без препятствий. Из неприятного, её прикрытая, но очевидная влюблённость в Киса Шадиса. Стоило им только пересечься, карие глаза искрились и наполнялись натуральным счастьем, даже язык тела менялся, она начинала порхать, сама того не замечая. В ней пробуждался жгучий интерес. Время летело впустую, иногда я над ней подшучивала, в последнее время её реакции на мои выходки стали сходить на нет. Или она перестала их показывать? Впрочем, в долгу она точно не оставалась, постоянно дразня и без того безнадёжно влюблённую в неё душу.

***

      Привычно сижу в небольшом пыльном кабинете, создавая видимость активного мыслительного процесса, на деле поглядываю на увлеченную учёную, работа кипит. Была выдвинута гипотеза, Ханджи всё свободное время тратила на её доказательство. Лично мне доказывать ничего не нужно, я прекрасно помню, что титаны снижают свою активность ночью, при отсутствии солнечных лучей. Иногда мне кажется, что она бьётся как рыба об лёд, ей не хватает звеньев для обоснования и подтверждения. С этим ничего не поделать, вскоре она придёт к истине.       Острый и резкий приступ боли пронзает правое бедро, я вскакиваю со стула, параллельно сильно ушибая колено. Шипение и сильные удары по собственному бедру, вот что видит отвлекшаяся на шум учёная. — Судорога, - коротко поясняю, продолжая методичные удары по ноге. Спазм снимается и более щадящими методами, этот самый быстрый и простой. Тренировки только начались, тонус мышц не вернулся. Не знаю почему, у этого тела судороги появлялись постоянно. — Что случилось? - Ханджи с лёгким испугом подбегает вплотную и начинается суетиться рядом. Фразу о судороге она естественно прослушала. — Ударьте меня в бедро, да посильнее, - выставляю поврежденную конечность вперед, прекращая неистово лупить, боль застилает разум, хочется рыдать, стоически держусь. Вместо моей просьбы учёная начинает разминать напряженную мышцу, массирует. — Вы что делаете? Просто ударьте, мне не хватает силы - косой короткий взгляд непринятия, шиплю сквозь стиснутые зубы, она не реагирует, продолжая плавно водить руками по напряженным мышцам. Спустя полминуты спазм отпускает и я обессилено падаю на стул, пот застилает глаза, сбитое дыхание и дрожащая правая рука с покрасневшими костяшками. Чувствую себя жалкой. — Благодарю за массаж, но лучше просто пробить, - облегчённый выдох, всё ещё пытаюсь прийти в себя, без особого успеха, глаза не могут поймать фокус происходящего. Ханджи понимает разбитое состояние и решает подбодрить. — Брось, когда тебе девушка массаж сделает? - она кладёт руку на моё плечо, осторожно сжимает пару раз и наклоняется ближе, стараясь отвлечь, поддержать. Коротко киваю, подтверждая что всё в порядке. Она отходит и расслабленно откидывается на соседний стол. Нужно сбросить эмоциональное напряжение. — Ориентировочно никогда, я самок рядом с собой не потерплю! - Широко размахиваю руками, привлекая внимание и картинно смеюсь. Хочется помаяться ерундой. Лейтенант не сводит внимательного взгляда, наблюдает. — Значит ты меня за девушку не считаешь? - шатенка слегка поджимает губы, чуть сужая глаза. Вступала в игру, и явного недовольства не проявляет. — Нет, - короткий ответ. Поднимаюсь с насиженного места и остановившись, склоняюсь над Ханджи, она вжимается в древесину, но попыток сбежать не предпринимает. Быть на полголовы выше чертовский приятно, жаль вид снизу обычно очень разочаровывает. Она поднимает голову с лёгким интересом, прекрасно понимая, что опасности и агрессии от меня ждать не стоит. — Хотите знать кем я вас считаю? - томно протягиваю слова, соблазнительная улыбка украшает губы. Скептически поднятая бровь учёной забавляет. — Ну поведай же, - с вызовом в голосе Ханджи взяла себя в руки, выжидающе наблюдая за следующими манипуляциями. Не поддаётся, на ней такие фокусы не работают. — Любовью всей своей жизни, - игривый тон, я наклоняюсь ближе, тяну лицо для притворного поцелуя. Лицо встречается с её раскрытой ладонью, а в под рёбра прилетает неслабый тычок. Она спешно отпихивает меня от своего лица. Шиплю от свежего приступа боли. Получила, впрочем, заслужено. В целом, мои действия можно назвать харассментом руководства. — Ты можешь хоть иногда быть серьёзным? - похоже она немного разозлилась, брови сошлись на переносице, некоторое смущение ей скрыть не удалось. Глаза за очками бегали, она отводит взгляд. Не в мою смену. — Но я действительно люблю вас, лейтенант! - выразительно выдаю очередную любовную балладу. Подныриваю ниже, сокращая дистанцию и стараюсь поймать её взгляд. За что получаю заслуженный поджопник. Тело по инерции дёргается в её сторону, она уклоняется и отстраняется. — Безнадёжен! - выдаёт смелый вердикт офицер и поспешно возвращается за свой стол. Ничего, чуть перебесится и снова с головой окунётся в исследования, такие встряски полезны. Хочется ещё немного поиграть. — Ханджи, а вы знали, в моей семье говорили, бьёт - значит любит. Выходит, я вам тоже небезразличен? - играю бровями, но безуспешно, адресату побоку, она сцепила руки в замок, и опустила голову в записи. Переливающиеся в дневном свете, спутанные каштановые пряди опустились на лицо лейтенанта, скрывая эмоции. — В твоём высказывании явная логическая ошибка. - Не взглянув в мою сторону, буднично выдаёт утверждение офицер. Бумажки завладели её вниманием, перо, зажатое в тонких пальцах, опустилось в чернильницу, затем переместилось на лист бумаги, принявшись что-то методично выводить. — А как воробьи выражают заинтересованность в партнёре для спаривания? - Она на пару секунд перестаёт писать и небрежно поправляет съехавшие вниз очки. Вроде невинный детский вопрос, да только это сладкая месть за все издевательства над моей беспомощной тушкой. Я подошла к ней за спину, вглядываясь в неразборчивый почерк. — Мне почём знать? - хочет отвязаться поскорее, небрежно трясёт левой рукой, прогоняя. — Сами воробьём нарекли, не надо как кота гнать. - продолжаю вчитываться в записи. Так, не могу разобрать что тут она нагородила. Глаза цепляются только за отдельные фразы. — Гипотеза про солнечный свет выглядит намного более состоятельной, - указываю на нужное в записях пальцем, и озвучиваю смелое утверждение: — Взаимосвязь с фазами луны, вероятнее всего, заключается в количестве света, что отражается от её поверхности. Определенно это ей было и так известно, сэкономлю время. Если задуматься, можно сказать, что учёная тыкает пальцем в небо и пытается доказать или опровергнуть свои предположения. Хочется направить её в верном направлении. Ханджи поворачивает голову мою сторону, секунда и она пылко вскакивает, начиная хаотично расхаживать по всему кабинету. Я присаживаюсь на своё рабочее место, продолжая читать справочник по лекарственным травам. — Почему ты считаешь именно так? - чуть ли не захлёбываясь начинает вопрошать учёная. Её поднятые вверх руки бьёт крупная дрожь, она нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Восторженные глаза лихорадочно блестят. — Вне всякого сомнения, луна не имеет собственного свечения, она лишь отражает солнечный свет, - короткая пауза, небрежно держу хрупкую страницу между пальцами, — А сменяющиеся фазы луны обусловлены движение земли вокруг своей оси. - выдаю общеизвестную базу. Судя по оживленной реакции учёной она размышляла в этом направлении, но подтвержденных источников не нашла. — Откуда тебе это известно? - пылкий интерес горящих из под очков глаз вводит моё лицо в краску. Корпус учёной сгибается, будто она готовится к броску. — Из чего можно сделать вывод, что полнолуние, в свою очередь, представляет наибольшую опасность, видимого света становится слишком много, некоторые титаны выходят из анабиоза. - Дополняю прошлую мысль, чуть потирая шею в смущении от пристального взгляда. Да как при таком пристальном внимании вообще можно работать?! Боюсь встретиться с ней глазами, вжимаю голову в плечи и пытаюсь вчитаться в разбегающиеся перед носом символы, смысл написанного ускользает. Она шумно приближается в поисках ответа. Неужели эти знания ещё не были известны для мира? Может Ханджи ещё не нашла эту информацию? — В книжке прочитал, - увиливаю, отвечая на прошлый вопрос. Стараюсь сбросить градус воодушевления учёной. Отступать сейчас она явно не настроена. — Поведай мне обо всём, что тебе известно, - попытка закономерно провалилась. Ханджи сокращает дистанцию между нами и поднимает мой подбородок, внимательно вглядывается в глаза, привлекая внимание. Кто бы смог устоять после подобного? Вот и я не смогла. Нервно облизываю пересохшие губы, стараясь смотреть за неё, это слишком тяжело. Быть жертвой - излишне уязвлённое положение. При азартном интересе её заносит настолько, что она перестаёт соблюдать личные границы совершенно. Каюсь, сама грешу подобным, но дразнить офицера весело. Харассмент у нас обоюдный, она никогда не отчитывала меня за несоблюдение уставного общения, при посторонних я не позволяла себе эти вольности. — Ханджи, вы слишком близко. - уши горели, из пересохшего горла вырывались невнятные покашливания. Её мало волнует то, что наши лица на расстоянии десяти сантиметров, что её дыхание опаляет мне нос. Нельзя достоверно утверждать, что она делает это специально, скорее ей забавно наблюдать за смятением окружающих. Жертвой подобных нападок я становилась регулярно, отыгрываясь сполна чуть позже. — Что это с тобой? - удивлённо, даже невинно интересуется учёная, отпуская мой подбородок. Манящие губы полуоткрыты, любимые карие глаза раскрыты шире обычного, почему-то начинает казаться, что она смотрит на меня с теплом. Вопрос ставит в тупик. Она действительно не понимает что не так? Какого чёрта?! С твоим исключительным интеллектом не понимать очевидное - варварство! — Хочу пить, - с шумным воем отстраняюсь, под все ещё удивленным взглядом из под очков. Неловко сбегаю в общий коридор, торопливо хлопнув тяжелой дверью. Прислоняюсь к холодной стене и медленно сползаю на пол, не в силах удержать дрожь по всему телу. В ушах набатом отдаётся беспорядочное сердцебиение. Ладонями зарываюсь в волосы, сильно сжимая.       Спустя пару минут чуть прихожу в себя и ловя заинтересованные взгляды рядовых, поднимаюсь с холодной каменного пола. Отчего-то во рту появляется горечь, плюю себе под ноги. Кое-как добираюсь до столовой, где выпиваю 3 кружки воды, но мне всё мало, утолить жажду не получается, руки так и норовят выпустить ручку кружки. Набираю в стакан очередную порцию холодной жидкости и выливаю на голову. Хлопнув пару раз по щекам, убираю промокшие волосы назад. Отчего так больно? Почему я чувствую себя словно таракан, которого наотмашь не смог добить удар тапка? Когда это началось?       Возвращение в кабинет прошло спокойно, я привела доводы на основании имеющихся знаний, после чего учёная от меня на время отстала и полностью погрузилась в работу. Мы не стали поднимать произошедшее ранее, но вывод напрашивался сам собой. Заигрались. Ханджи легко нарушала личное пространство, я брала пример и на её же манер отыгрывалась сполна. Поначалу мне казалось, что лёгкая влюбленность не помешает нашим шутливым перепалкам, но всё чаще на смену смущению начала приходить обида. Сложно сказать, когда это началось, полное осознание того, что это не простая заинтересованность в человеке. Симпатия продлилась недолго, переросла во влюбленность, да? А может больная одержимость? Совершенно не понимаю что делать дальше, если сорвусь, то всё исчезнет, подобно утреннему туману.       Пришло время вечерней тренировки, физическая нагрузка помогла отвлечься от бессмысленных дум, текущая слабость тела раздражала. После тренировки я пропустила ужин. В казарме я с сильным физическим и эмоциональным истощением отрубилась.