В омуте зелёных глаз

— Скоро буду, — в голосе Дина Сэм лёгкую усталость да нотки раздражения улавливает. Он буквально чувствует, как Дин шею рукой трёт и по волосам проходится. — Когда-нибудь я точно её убью. Клянусь. Сэм лишь что-то неразборчивое хмыкает и отключается. Телефон чудом только каким-то в руках удерживает, так хотелось запустить его через всю комнату в стену, чтобы вдребезги разлетелся, нервам Сэма подобно. Те давно уже ни к чёрту стали. Он ждал Дина целый день, меряя шагами небольшую комнату, переключая бездумно телевизионные каналы, и кофе чашку за чашкой выпивая. Не работалось совсем. Без Дина всё как-то не так было. Сэм только сейчас понял, что привык к шуму, который брат всегда издавал. И пусть он ворчал на него постоянно из-за этого, просил потише быть, но в повисшей сейчас в номере тишине никак не мог сосредоточиться. И Сэм бы не волновался так, не чувствовал себя зверем, в клетку пойманным, если бы знал, где сейчас Дин. Он знал лишь, с кем тот уехал. И это знание совсем покоя ему не приносило. Бэла. Стоило только ей позвонить, как Дин мгновенно куда-то засобирался. Сэма с собой брать не стал, сославшись на то, что дело совсем уж плёвое, и через пару часов он уже вернётся. Но прошёл целый день, а Дина всё не было. Сэм не решался ему звонить, дабы не превращаться в соглядатая брата своего. Ждал, пока Дин сам позвонит. И лишь теперь, после его звонка, позволил себе выдохнуть и немного расслабиться. Бэла. Сэм имя её вслух произносит, медленно, словно на вкус пытается распробовать. Словно так понять сможет, что она за человек. От неё опасностью за милю несёт. И Сэму это не нравится совсем. Их жизнь и так простой не назовёшь, только Бэлы им ещё и не хватало. — Сучка, — невольно вырывается у Сэма. Ею Бэла и была — с этим трудно было спорить. Но до чего же хороша была чертовка. Сэм признавал, что она красива, пусть и не в его вкусе совсем. Против очевидного не попрёшь — гиблое это дело. Но ему хотелось бы никогда с ней не встречаться. Он зубами буквально скрипел, когда видел, какие она взгляды на Дина бросает. И делала она это открыто, не таясь совсем и не скрывая желаний своих. Она на брата его как на вещь смотрела, оценивала, будто уже представляла, сколько он стоить может. Будто заполучить его в свою коллекцию хотела, как самую редкую драгоценность. И когда Дин улыбался, взгляд зелёных глаз под ресницами длинными пряча, что тени бросали на скулы, глаза Бэлы огоньком диким вспыхивали, а на губах улыбка хищная расцветала. И внутри у Сэма тут же что-то тёмное ворочалось, зверь хищный голову мгновенно поднимал. Он глаза щурил и точно весь подбирался сразу, в любой момент готовый к прыжку, чтобы своё защитить. Сэм никогда Дина не ревновал. Все эти пышногрудые красотки-официантки во всех тех закусочных да кафе, в которых они перебывать успели, по стране колеся, вызывали у Сэма лишь лёгкое раздражение. Они были мухам назойливым подобны, от которых отмахнуться хотелось. Он лишь хмыкал, видя, какие они полные похоти и неприкрытого желания взгляды на Дина бросали, стоило им только в двери войти. Так было везде и всегда. И от этих взглядов Сэму лишь скулы сводило, словно от приторно сладкой газировки, которой слишком много глотнул по ошибке. Дин никогда — Сэм в этом твёрдо уверен был — не увлёкся бы ни одной из тех официанток, что за ночь с ним многое бы отдали. Дину плевать было на эти томные взгляды, на откровенные заигрывания, на номера телефонов, что они на салфетках ему писали да в руку вкладывали. Он мял их тут же, не удосужившись даже взглянуть. Лишь с Сэма взгляд не сводил. Сэма это только забавляло. Ему нравилось следить за реакцией этих дамочек, когда он Дину руку на загривок клал, пальцами шею оглаживая, притягивал к себе и в губы требовательным поцелуем впивался. Никакой ревности — лишь желание донести до всех и каждого, кому на самом деле принадлежал Дин. Всегда, с самого детства, это был только Сэм. И этого уже ничто не могло изменить. Никто не мог встать между ними. Пока не появилась Бэла. Она явно виды на Дина имела. И в отличие от всех этих официанток Бэла была серьёзной соперницей. Сэм это видел, чувствовал в ней силу. Она стояла выше всех тех, кто готов был на шею Дина вешаться ради одной только его улыбки. И её хотелось руками собственными придушить, труп для верности сжечь да прах развеять. Сэм лишь руки сильнее в кулаки стискивал и ногтями в ладони до крови впивался, улыбку вежливую из себя через силу выдавливая, стоило Бэле в очередной раз на пути их встретиться. Он глаз с неё не спускал, и Дина с этой чертовкой лишний раз наедине не оставлял. Пусть тот и не реагировал никак на все её попытки, но выпускать ситуацию из-под контроля совсем уж не хотелось. От этих мыслей Сэма рёв мотора Импалы отвлекает да шуршание гравия на подъездной дорожке. Он плечами передёргивает, чтобы окончательно оцепенение этого дня с себя стряхнуть. Осторожно открывается входная дверь, а потом Дин в номер заходит да так и замирает на месте, взглядом в Сэма упёршись. Сэм точно гипнотизирует его, и Дин сдвинуться ни на шаг не решается, спиной к двери прижимаясь лишь сильнее с каждым шагом Сэма в его сторону. Сэм рукой одной в дверь упирается, нависает над Дином, глядя сверху вниз. Второй рукой скулу оглаживает и двумя пальцами крепко за подбородок берёт. И Дин невольно сглатывает и в сторону дёргается. Но хватка Сэма сильнее. Тот носом по щеке брата ведёт, горячим дыханием скулы опаляя. Сэм, как ищейка, запах чужой уловить пытается, но от Дина пахнет, как и всегда, разгорячённой на солнце кожей. Пусть сейчас к такому знакомому аромату и примешивается немного терпкий, мускусный запах пота, но никакого запаха секса. Уж Сэм точно знал, как пахло от Дина после секса. Мог на ноты его разложить по памяти. Он своему чему-то улыбается и Дина сильнее к двери прижимает. — Кто ты и куда дел моего Сэмми? — Дин ему в губы выдыхает, к себе притягивает, вцепившись пальцами в футболку Сэма. И они зубами сталкиваются, языками яростно переплетаются, стоны друг у друга срывая. — Дин, — Сэм едва ли не рычит ему в рот, — ты только мой. Мой… Сэм рубашку с него снимает, футболку резким движением стягивает и в сторону отбрасывает. Поцелуями жалящими шею, ключицы, грудь Дина покрывает, слегка сосок прикусывает, пока руки с пряжкой ремня на джинсах пытаются справиться. Он их вниз рывком вместе с боксерами стягивает. И выдыхает шумно сквозь стиснутые зубы, видя, как сильно Дин возбуждён. Руками крепко бёдра Дина стискивает и на колени перед ним опускается. Поцелуями-укусами низ живота и бёдра покрывает. Ему хочется Дина всего пометить, отметки свои везде оставить. Он бы и клеймо на Дине выжег, если возможность такая была бы. Дин бёдрами сильнее толкается, но Сэм лишь усмешку в уголках рта прячет и сильнее желание брата распаляет, желая того до той грани довести, когда он умолять начнёт, имя его выстанывая. Он горячим дыханием головку члена опаляет и прикасается к ней губами. Прикосновение выходит лёгкое, почти целомудренное, но от него по телу Дина волна дрожи прокатывается, а колени невольно подгибаются. Сэм глаза поднимает и видит, как Дин губы кусает, стоны сдерживая. Он давно уже тело Дина, точно карту, выучил и прекрасно знал, куда поцеловать, где пальцами в невесомом прикосновении пройтись, чтобы Дин переставал сдерживаться. И он целует косточку на бедре, слегка прикусывая её, слыша, как с губ Дина срывается стон. — Сэмми… — едва слышно произносит Дин, — пожалуйста, Сэмми, — он костяшки пальцев прикусывает, но всё равно не может вскрика сдержать, когда Сэм член его пальцами сжимает, по головке проходится и смазку по всей длине размазывает, а потом губы на нём смыкает. По тому, как Дин напрягается, Сэм понимает, что тот уже к разрядке близок, и тут же отстраняется. Дин что-то недовольное под нос себе бормочет, пока Сэм поднимается и медленно пальцами по бёдрам, животу и груди снизу вверх проходится. — Никогда больше так не делай, Дин, — на ухо шепчет, мочку уха прикусывая. — Никогда больше… Он договорить не успевает, потому что Дин резким рывком их местами меняет, глазами при этом сверкая так, что Сэм тут же теряется в этой зелени. — Теперь будь послушным мальчиком, Сэмми, — Дин яростно в губы ему впивается, словно выпить его всего через этот поцелуй пытается. — Играть будем по моим правилам…