Девчонка со двора

      Зима 1992-го…       Машина Виктора за спиной Тани остановилась: с водительской стороны громко хлопнула дверь…       — Девушка, извините, а время не подскажете? — она затылком ощутила на себе взгляд Пчёлы, приправленный наглой ухмылочкой. Когда обернулась, парень уже стоял со стороны пассажирских сидений, кутаясь в расстегнутое пальто.       — Непростое, Виктор Павлович, — вернув ему такую же наглую ухмылку, сострила именинница, — Очень непростое…       — А чего так? — глухо рассмеялся Пчёлкин её ответу.       — Ну а какое, раз ты своими часами пользоваться разучился? — хмыкнув, Цветкова сделала пару нетвердых шагов ближе к нему, — Или сломались? — она перехватила его за левое запястье, как когда-то холодным летом 91-го года: стрелки на циферблате показывали половину девятого. Когда минут пятнадцать назад Татьяна прощалась с Ольгой и Тамарой, часики Филатовой показывали 8:12, — Работают же…       — А я узнать хотел, не поздновато ли ты одна домой возвращаешься. Темно ведь уже… — Витя перевёл взгляд на свою руку с часами: девушка, не отпускающая её всё это время, смутилась и спрятала свои руки в карманы, — Щас ещё украдут тебя, я где потом такую же искать буду, а?       — Ну не украли же… — пробормотала она.       — Поехали, Тань? А то холодно, — Пчёла приоткрыл переднюю пассажирскую дверь, — Домой тебя отвезу.       — Поехали.       Бригадир шире распахнул дверцу, чтоб имениннице было удобней залезть в салон. Цветкова, очаровательно улыбнувшись ему, дернула соседнюю ручку и забралась на заднее сиденье автомобиля. Пчёлкин смекнул: похоже, отыграться решила за то, что он её вовремя не поздравил.       Огромный букет пионовидных роз сдержанного темно-красного цвета одиноко лежал прямо за водительским креслом. Татьяна не решилась трогать эту красоту. Вдруг не для неё? От этого товарища ведь можно было ожидать чего угодно…       Вернувшийся на своё место Виктор посмотрел на девушку через зеркало заднего вида. Ледяные серые глаза тоже изучали его: казалось, что даже айсберги были теплее этого взгляда. Прям… мороз по коже. Неужто и в сердце её — такой же лед, прикоснувшись к которому можно отморозить руки?       Парень поскорее потянулся к цветам, потому что холодный Танин взгляд уже начинал гасить его привычную уверенность в себе.       — С днем рождения, Цветик-семицветик… — он сам жутко разволновался, словно мальчишка, в первый раз даривший букет понравившейся девчонке. В его практике он был, наверное, уже сотым, если не тысячным, но сегодня он чувствовал себя именно так, как будто делал это впервые.

      Прав был Космос, когда, рассказывая лучшему другу о чувствах к его соседке, говорил, что таких, как она, больше нет. Жаль, что Пчёла понял это далеко не сразу.       Он вообще не помнил, как заводил машину или отъезжал от обочины. Осознание, что они всё-таки ехали, пришло только на первом красном сигнале светофора.

      — Спасибо, Вить… — Таня аккуратно вытащила спрятанный среди роз конвертик. В нем была записка. Студентка сразу узнала размашистый Пчёлкинский почерк: вытянутые угловатые буквы сливались между собой, однако расшифровка текста послания особого труда не составила.       «Пусть на душе всегда будет спокойно и тепло, а рядом всегда будут самые нужные люди.       Мой букет не идёт ни в какое сравнение с твоей неземной красотой. Ты прекрасней всех цветов этого мира! Пожалуйста, всегда улыбайся и сияй так же ярко, как умеешь только ты».       Цветкова счастливо улыбнулась, переставая казаться девушкой с льдинкой вместо сердца.       — Мне очень приятно, правда… — она осторожно погладила бригадира по плечу. Какое-то время Виктор хранил молчание, будто что-то обдумывая:       — То, что ты делаешь на сцене — просто божественно, Тань. Ты неотразима… — их глаза вновь встретились в маленьком прямоугольнике зеркала.       — Ты был на концерте? — он кивнул. Удивлена ли Татьяна? Ни грамма, — Почему не сказал? Не подошёл? — теперь понятно было, как ему удалось так легко выследить её по пути к остановке.       — Не хотел подставлять тебя перед Олькой с Тамарой: у них же вопросы возникли бы, а ты всякие такие разговоры не очень любишь… — надо же, каким благородным мог быть Пчёлкин! Скорее, сам подставляться не захотел, чтоб лишний раз потом перед Белым или Косом не оправдываться. А последний за Таньку — свою безответную любовь — точно бы задушил, в этом парень был уверен на все сто процентов.       — Всякие такие — это какие?       — Неудобные.

      Именинница только губы свои поджала да взгляд потупила. Дело ведь было вовсе не в неудобных вопросах. Подойди он к ней с букетом этим огромным перед девчонками… все попытки запрятать куда подальше чувства к Пчёле пошли бы прахом. Не хотелось ей, чтоб кто-то до истины, что любит она его, в том числе и он сам, докопался.       Конечно, Цветкова могла держать рот на замке и вести себя вполне сдержанно с бригадиром, но… субтитры со своего лица убрать не способна. Уж кто-кто, а огромную надпись «Я люблю Витю», зияющую на лбу у подруги, Ольга Белова прочитать была в состоянии.       Девушка понимала, что нельзя защищать свои чувства, делая вид, что их нет. Однако по-другому справиться с этой проблемой не получалось. Ну не должен, не должен ни за что Пчёлкин узнать, что Татьяна его любит! Безумно. И совсем не потому, что он чертовски хорош собой…       От себя и своих чувств невозможно убежать. Даже если ты очень хорошо бегаешь — фокус в том, что это ещё никому не удавалось. Ни мастерам спорта по лёгкой атлетике, ни кому-либо ещё…       Гнетущая тишина наполняла автомобильный салон и резала слух до самого дома. Обоим страшно хотелось закурить, но почему-то никто этого не делал. Не решался.

      — Тань? — припарковав машину между первым и третьим подъездами, позвал Виктор. Он обернулся назад и выжидающе на неё посмотрел.       — Да? — избавляясь от круговорота собственных мыслей, студентка подняла свой взгляд на бригадира.       — А ты вообще в любовь веришь? — именинница чуть не выронила из рук цветы, которые всё это время крепко прижимала к себе.       — К-конечно… — разумеется, она верила! Потому что девушка знала себя, а конкретно в ней этой самой любви было очень много, — А почему ты спрашиваешь?       — Интересно, — парень неопределенно пожал плечами. Голубые глаза плавно заскользили от покрасневших щёк к бледно-розовым губам: Цветкова, видимо, нервничая, съела с них всю свою карамельную помаду. Неудивительно, ведь взгляд Пчёлы в сочетании с его хрипловатым, манящим голосом вытворял какие-то странные вещи с её сердцем.       «Не фантазируй, дура. Он всего лишь на тебя посмотрел», — отчаянно кричал её внутренний голос, взывая к благоразумию.       — А ты? Ты сам… веришь?       — Смотря что ты вкладываешь в это понятие, — Витя по привычке склонил голову набок и ослепительно улыбнулся. Хорошо, что друг от друга их отделяло водительское кресло, а еще букет, потому что тело Тани уже отказывалось за себя отвечать.       — В моем понимании, любовь означает, что человек может не бояться быть настоящим. Он может болеть, быть слабым, сомневаться, совершать ошибки, быть… собой. Далеким от идеала. И всё равно оставаться самым-самым. Такой человек со временем начинает понимать, что даже готов не раздумывая отдать свою жизнь за любимого…       — А моя любовь — такая абсолютно нелепая штука. Приходит из ниоткуда, внезапно, и всё — считай, попался! Хоть когда может нагрянуть… Завтра ли это случится, послезавтра ли — кто знает?       — Твоё описание как будто мне даже больше подходит. Нелепая штука — самое точное определение всему этому… — хмыкнула именинница.       — Просто мы с тобой говорим об одном и том же, только разными словами, — заключил Пчёлкин, глянув в окно, — Ты домой-то не торопишься?       — Нет, — честно ответила она. Ей вовсе не хотелось туда идти. Татьяна скрывала от друзей, что вот уже несколько месяцев Сан Саныч кошмарил её не по-детски: пару раз даже руку поднять осмелился, потому что знал, как это сделать бесследно.

      Гарантии, что в день рождения дочери он вдруг изменится, конечно же, не было. Многие спросили бы, зачем Цветкова вообще тогда к отцу ходит, еще и убирается у него, готовит тирану этому? А у неё просто из родных больше никого не было, один он остался. Не могла она его бросить, хоть и бояться начала страшно. Марья Тихоновна с Серёжей давно нашли покой за кладбищенскими оградками, а к ним Таня пока что явно не собиралась.

      — Тогда… посидим еще немного, поболтаем? — с надеждой протянул бригадир. У него был ещё один подарок для Цветика-семицветика, но чтоб его увидеть, нужно было немного подождать.       — Без проблем, Вить, — девушка одарила его тёплой улыбкой, — Только давай ко мне, что ли, пересаживайся, а то без шеи скоро останешься…       Пока довольный как слон Пчёла гремел дверями, студентка переложила на переднее пассажирское сиденье снятое от жары пальто, а поверх него — букет, освобождая побольше места для собеседника.       — На чем мы остановились? — он вальяжно расселся рядом с ней.       — На том, что одну и ту же любовь можно описать по-разному.       — Как думаешь, а люди её ощущают тоже по-разному или всё-таки одинаково? — Виктору очень хотелось прикоснуться к Татьяне, но он боялся спугнуть её как-то, поэтому пока что обнимал её исключительно своим взглядом. Тёплым, совсем не как у неё…       — Не знаю, правда. Но я уверена, что любить и быть любимым — это красиво. И, наверно, волшебно.       — Так говоришь, будто тебе никогда не доводилось любить, — Пчёлкин прищурился и покачал головой.       — Ну почему же… Просто в данный момент я считаю себя свободной, ну и плюсом еще идет привычка не показывать своих чувств. Идеальные условия для того, чтоб в глазах других видеться бесчувственной льдиной, которая никогда никого не любила… — беззлобно усмехаясь, поделилась Цветкова.       — То есть, сейчас твоё сердце свободно? — бригадир подался чуть вперед, наклоняясь к Тане. Она была первой девушкой, с кем он так долго разговаривал на заднем сиденье автомобиля. Обычно эти места использовались им для совершенно других занятий.       — Нет, — честно призналась Татьяна, наблюдая за реакцией молодого человека. Видел бы он сейчас своё лицо… — Оно гоняет кровь по организму, так что постоянно занято, — дополнила ответ, уже звонко смеясь.       — Весело тебе? — негодует Пчёла, но облегченно выдыхает, — А я ведь серьёзно спрашиваю.       Именинница мысленно глаза свои закатила. Зачем он вообще этим интересуется? С какой целью?       — После девяти вечера, Витенька, я серьёзно не разговариваю, — подразнила его еще немного, но отступила, — Свободно, — разумеется, от всех остальных, кроме него.       — Хотела бы это исправить? — Виктор наклонился еще ближе к Цветковой, вгоняя её в краску.       — Знаешь же прекрасно, что не люблю я неудобные вопросы, а сам задаёшь… — проворчала она, всем видом показывая, что ответ давать не планирует. Щёки, предательски покрывшиеся алыми пятнами, хотелось от собеседника спрятать.       — Но ведь вопрос-то несложный, — настаивал парень, — Разве то, чего ты не имела, не вызывает у тебя ни малейшего любопытства?       — Несложный. Понимаешь, Вить… конечно, можно впустить человека в своё сердце, обнажить перед ним душу, открыть Вселенную, ранее никому не доступную… А потом глядеть, как он сбивает все твои планеты с орбит. Любопытство часто бывает наказуемо.       — Понимаю, — бригадир задумался. Не удержался, в каком-то порыве захотел её белоснежной щеки коснуться, — Ты, Тань, боишься меня, что ли? — заметил, как соседка, вздрогнув, отодвинулась на безопасное расстояние, стоило только поднести к ее лицу руку.       — Не боюсь, — Татьяна старалась звучать как можно увереннее. Даже обратно к Пчёлкину придвинулась, почти вплотную, как бы это доказывая.       — Точно? — она молча закивала, отводя глаза от его пристального взора. Нервно заправила за уши уже потерявшие первоначальный вид закрученные кудри. На ушах заблестели зелёные серьги, скрытые до этого под густым слоем светлых волос. Томка как-то показывала другу мужа украшения эти, когда он в гости к Филатовым заезжал. Цветику-семицветику подарок был очень к лицу, — Тогда почему дергаешься?       — Я просто… просто не ожидала.       Пчёла нахмурился. Девушка явно что-то недоговаривала. Он мог сейчас дожать её и вытянуть из неё правду, но не стал этого делать. Сам не знал, почему. Боялся, наверное, что Цветкова может ещё больше в себе закрыться. Поэтому в ответ ей Виктор лишь мягко улыбнулся:       — Всё нормально, Тань.       Шумно выдохнув, молодой человек откинулся на спинку сиденья. Прикрыл глаза, как будто бы это помогло отогнать дурные мысли.       А вдруг её кто-то сильно обидел?       Прокручивая в голове этот вопрос, Пчёлкин медленно повернул голову в сторону своей соседки. По движениям, по дыханию, да по всему, чему можно и нельзя, понять попытался, угадать даже, в чём причина её скованности и беспричинных вздрагиваний при попытке дотронуться до нее. Не просто же так…       Татьяна сидела неподвижно, идеально ровно выпрямив спину, будто на уроке за партой. Почувствовав на себе взгляд, совсем не такой, каким обычно одаривал её Пчёла, она несмело накрыла ледяной ладонью его руку.       — Вить, ты чего? — этот её вполне невинный жест много значил. Ясно было, что сама Цветкова касаться его не боялась: и запястье с часами перехватывала, и по плечу его гладила.       — Да так, сижу вот и думаю, почему такая классная девчонка одна до сих пор? — соврал он, в очередной раз нацепив на себя улыбку.       — Ох и достанусь же какому-нибудь несчастному, только не знаю, за какие грехи… — иронично подметила девушка, — Мне только сегодня восемнадцать исполнилось, успею ещё. Да и кому я нужна? Скажешь тоже…       — Ты сама-то себя слышишь, Танечка? Как это, кому? Только дурак не увидит, что ты красивая, умная, добрая, уникальная и, самое главное, невероятно талантливая! — убеждал именинницу Пчёлкин, — Теперь скажи, разве можно не влюбиться в такую тебя? Да о такой только мечтать можно!

      Парень вдруг о Холмогорове вспомнил. Дай ему волю, он бы и не такие дифирамбы Тане петь начал. Четвёртый год уже безответно сох по ней Космос. Лучший друг, чтоб его…       Мало кто может поверить в бескорыстную дружбу, замешанную на тайной любви. И Виктор убеждён был: Кос спал и видел, как его передружба во что-то большее со временем перерастет.       Не бывать этому — решил для себя Пчёла.       Цветкова тоже молодцом держалась, мастерски игнорируя редкие попытки Космоса подбить к ней клинья. Крепкий орешек, ничего не скажешь…

      — Ты правда так считаешь? — каким-то неведомым образом они оказались вплотную друг к другу.       — Правда, — бригадир перехватил тонкие пальчики, до того момента сжимавшие его руку. Нащупал колечко красивое, а затем большим пальцем по тыльной стороне её ладони провел, — Ну так что, девушка-мечта, расскажешь мне, как достать до тебя?       — Поступками.       И сама, дыхание затаив, навстречу ему подалась. Витя не растерялся и за руку её ещё ближе к себе притянул.

      Наступило то самое мгновение, когда для двух молодых людей всё вокруг замирает. Тишину нарушает лишь быстрое и неровное биение сердец, гулко стучащее в ушах в преддверии поцелуя, на который пока что никто не решается.       Пчёлкин, безусловно, горел желанием Татьяну жадно поцеловать, но медлил: помнил ведь, как девушка от одной только его руки рядом с её лицом вздрогнула. Если Цветкова всё-таки осмелится на первый шаг, он ей поддастся. Безоговорочно утонет в пленяющем ледяном взгляде и впервые ощутит эти манящие губы на вкус.       Осмелилась. Тане сразу вспомнился небольшой кусочек сегодняшней мудрости от Фарика: не надо бояться неведомого…       Так-то оно так, но с технической составляющей этого вопроса у студентки были большие проблемы:       — Вить, я… не умею.       И носиком своим его носа почти невесомо коснулась, опасливо за реакцией наблюдая. Татьяна так мило смущалась, пряча глаза за ширмой из пушистых ресничек. Для Пчёлы она была девушкой, на которую он почему-то не сразу внимание обратил, зато сейчас, с каждой минутой она нравилась ему всё больше и больше.

      Иногда человек, которого долго не замечаешь, неожиданно становится тем, кто нужен тебе больше всего. Когда соседка Виктора практически исчезла из его поля зрения, он вдруг понял, что невозможно сильно скучает по одному только присутствию этой девчонки в его жизни.       А теперь вот она, перед ним. Сама нарушила дистанцию, свою старательно выстроенную броню таким образом потеряв. Нет, это вовсе не значило, что Цветкова вдруг стала доступной. Просто… доверилась. И никто на свете сейчас не мог сравниться с ней. Ни в чём.       Такая невинная, совсем еще девочка. Хрупкая, стеснительная, по-детски наивная… Но чертовски привлекательная. Она не вешалась на шею Пчёлкину, не гналась за ним, как его многочисленные поклонницы… Это очень притягивало.

      — Я, может, открою тебе секрет, Тань… — губы Вити очутились у её уха, — Но если парень действительно хочет поцеловать девушку, ему всё равно, умеет она целоваться или нет. Потому что он хочет её, а не её навык.       — А ты хочешь? — чуть отстранившись и заглянув бригадиру прямо в глаза, поинтересовалась Татьяна. Неосознанно за руки его на сгибах локтей ухватилась: сказывалось волнение.       «Если он меня поцелует — я пропала», — такая мысль крутилась в голове именинницы. В принципе, то же самое было бы, если б поцелуй с Виктором не состоялся.       — Хочу, — честно ответил Пчёла.       Как показывает практика, когда мужчину и женщину тянет друг к другу, никому их не остановить.       Теперь всё было в его руках: правая медленно опустилась Цветковой на талию, а пальцами левой он аккуратно подбородок ей приподнял и поцеловал.       Целоваться Таня не умела взаправду. Как говорится, не обманула. И всё же несмело, но отвечала на властный и нежный, с терпким табачным привкусом, поцелуй Вити. Ничего, научится ещё, а её опытный «учитель» готов был ей в этом помочь.

      Всё хорошее рано или поздно заканчивается, и оторваться друг от друга этим двоим всё же пришлось.       Пчёлкину на его новую «трубу» позвонил кто-то. Недавно все бригадиры себе по телефону приобрели, чтоб связь между собой было легче держать.       — Да? — подняв трубку, молодой человек перевёл взгляд на Татьяну и улыбнулся, — Понял. Жду.       — Случилось что-то? — забеспокоилась девушка.       — Ага. Сюрприз тебе на день рождения приехал, — он подал ей её пальто, — Пойдем?       — Сюрприз? — Цветкова своим ушам не верила. Даже ущипнула себя, чтоб убедиться, что всё это не сон, — Для меня?       — Для тебя, Цветик-семицветик.       Наскоро накинув на себя верхнюю одежду, они вышли из машины. Пчёла сразу «СамЦа» закурил и имениннице, пачку ей протянув, предложил. Студентка вежливо отказалась: знала же, что не нравится Виктору, когда она смолить при нем начинает. Да и больше ей по душе «Marlboro» были…       Парень ближе к подъезду её подвёл, изредка куда-то вглубь двора взгляды кидая.       — Ещё раз поздравляю тебя, Тань, с твоим совершеннолетием. Но… хоть ты и взрослая, всё равно ещё такая маленькая. У тебя всё впереди. Я уверен, что ты добьёшься всего, что пожелаешь: тебе всё по плечу, главное, не сомневайся в себе, даже если весь мир сомневается, — Витя кому-то знак подал, рукой махнув, — Ты очень, очень красивая девушка. И я желаю тебе всегда сиять так, чтоб все тобой восхищались. Будь, как этот фейерверк… — она проследила за его указательным пальцем, куда-то в воздух направленным.       — Фейерверк? — и спросить не успела, как небо яркими красками озарилось. Цветные заряды, один за другим, взрывались и рассыпались причудливыми фонтанчиками, медленно угасая. С балконов и окон близлежащих домов стали высовываться люди. После финального залпа всё стихло, — Пчёлкин, ты лучший! Спаси-и-ибо!       Татьяна, привстав на носочки, обвила руки вокруг его шеи. Он подарил ей фейерверк! А вместе с ним ещё одно счастливое воспоминание и целое море эмоций. Радость, поистине детскую, восторг и восхищение…       Удивительно, как сердце размером с кулак могло уместить в себе целую гору чувств, которые имениннице всего за несколько мгновений испытать довелось.       — Задушишь, — хохотнул бригадир, обнимая её за талию, и Цветкова, смутившись, ослабила хватку, — Рад, что тебе мой сюрприз понравился.       — Очень. Но не нужно было так тратиться, Вить, правда…       — Тань…       — Что? Дают — бери, бьют — беги, да? — Татьяна ему его же фразой ответила и улыбнулась.       Пчёла долго молча смотрел на неё, словно изучал, а потом вдруг выдал:       — Ты только больше никому так не улыбайся, как мне, ладно?       — Хм-м-м… А что мне за это будет? — девушка невинно захлопала глазками, вновь обнажая белые зубки улыбкой. Хоть она и была согласна на его просьбу, просто так поддаваться не очень хотелось. Немного повредничать не помешает…       — Вот же хитрая, — руки Виктора плотнее сжали талию Цветика-семицветика.       — С кем поведешься, Пчёлкин, с кем поведешься… — Таня начала стряхивать невидимые пылинки с его пальто. Отчего-то ей нравилось себя так вести, не как обычно: дразниться, дурачиться, не прикидываться правильной!       — Мне почудилось, или ты флиртовать со мной вздумала, а, Цветкова? — парень, посмеявшись немного, снова голову свою вбок наклонил: глаза его наглые потемнели, а губы украсила фирменная ухмылочка. Ох, как же ему всё это нравилось!

      Татьяна, чтоб под пытливым взглядом не стушеваться, ладошками щёки Витины обхватила и к себе притянула, где-то в уголке губ мимолетный поцелуй оставляя. Молодой человек тоже без боя сдаваться не собирался, продолжения требуя. Эти двое определённо друг друга стоили.       Возможно, завтра Таня пожалеет обо всём этом, но не сейчас. Она давно не ощущала себя… такой. А может, и вовсе никогда не ощущала…

      Нелепая случайность внесла в этот поцелуй свои коррективы. Скрип подъездной двери заставил девушку мгновенно от Пчёлы отпрянуть на пионерское расстояние: старенький дедушка, Танькин сосед по лестничной клетке, решил на ночь глядя подышать свежим воздухом выйти.       Забавляясь стеснительностью Цветика-семицветика, бригадир на полном серьезе со стариком поздоровался, даже парой фраз о погоде с ним перекинулся. А когда тот ушёл, прыснул со смеху. Вот только именинница его настроя, похоже, не разделяла:       — Почудилось.       Сверкнув глазами в сторону Пчёлкина, Татьяна вопрос о флирте ему припомнила.       — Тань, — тихо позвал, осознав, что перегнул немного. Она на него посмотрела и губы поджала, — Обиделась?       — Нет, — Цветкова головой в отрицании замотала, — Но я домой пойду, Вить, поздно уже…       Девушка снова взглядом его одарила. Да таким, что лучше не спорить. Пчёлу быстренько на прощание хотела обнять, но получилось, что надолго задержалась в кольце его рук.       — Доброй ночи, Тань, — пожелал он, когда соседка его уже в подъезд заходила, — Еще раз с праздником… и прости!       — Спасибо, — одними губами прошептала Татьяна, коротко кивая. Губы ее дрогнули в лёгкой улыбке — значит, не дуется больше. Так уж, капризничает немного.       Виктор подождал, пока Цветик-семицветик входной дверью хлопнет, и к машине ушел. Хмыкнул, потому что букет его вместе с запиской именинница на переднем сиденье оставила, да и сам он уже сто раз о нем позабыл.       Замёрзнуть розы не успели, а потому Таня, утром уходя на учёбу, обнаружит их в красивой вазе у входа в квартиру.       Надо всё же узнать, какие именно цветы она любит.