Из тьмы в реальность

– Прости, Шен... – призрак, уже две недели летающий вокруг своего любимого человека, так и не удостоился и взгляда. – Шен... – Это больно. От этого хриплого голоса Муан застыл. Казалась, что лишь от одной этой фразы весь мир рухнул. Больно... Ему сейчас очень больно и не только из-за связи. – Это больно. – повторил Шен, лёжа на любимой лавочке под деревом с розовыми цветами. – Больно теперь так жить. Больно думать и дышать... Последние слова были произнесены одними губами, но Муан Гай всё понял. Шен смотрел вдаль на заходящее солнце и мечтал раствориться под его лучами. Но потом он впервые за столько дней перевёл взгляд на прославленного мечника. Тот так и замер, не зная, что говорить и делать. За эти дни он так много говорил, извинялся, пытался подбодрить, но... Сейчас он понятия не имел, что сказать, да и только сейчас он понял, что всё, что он говорил, было пустословием. Вдруг прозрачному старейшине показалось, словно его куда-то утягивает. Странное, но в то же время приятное ощущение. И всё же пугало то, что это притяжение было не к Шену. Муан остро осознал, что если не сейчас, то уже никогда не сможет попрощаться. – Шен. Твой дар – благословение. Если бы не он, я бы уже никогда не смог сказать того, что скажу сейчас. – Шен смотрел на него круглыми глазами, не желая слышать продолжения, но Муан не дал себя перебить. – Пожалуйста, не нужно за меня мстить. Постарайся жить и... будь счастлив. Если ты сможешь, то я... я буду очень рад этому. Дыхание перехватило, а на глаза навернулись слезы. Шен стал судорожно вздыхать, вставая с лавочки. Он потянулся к призрачной фигуре, но та стала растворяться в воздухе, словно таяла под лучами заходящего солнца. Муан грустно ему улыбнулся и исчез окончательно. Проклятый старейшина замер с протянутыми руками, не веря в то, что только что увидел. Сердце словно зажало в тиски. Стало так больно, что хотелось умереть. После смерти Муан Гая внешние раны почти перестали затягиваться, а боль в груди стала такой сильной, что, казалось, сердце разорвётся на части. Одежда в районе груди, цвет которой стал грязно-красным, пропиталась свежей кровью. Всё кончено. Не будет больше той вечности. Не будет ничего. Шен прижал руку к груди. Боль от ран, нанесённых мечами, и боль от связи перемешались внутри и уже было не понять, как какая болит. Да и нужно ли? Не всё ли равно? Он шаткой походкой направился к Чёрному замку. На пороге его встретила лисица. Она не произнесла ни одного слова, лишь проводила встревоженным взглядом. Шен сам чувствовал, что окружающие стали шугаться его. Каждый, кто приходил (или пытался прийти) на пик Черного лотоса, уходили так, словно боясь, что их заметит хищный зверь. Проклятый старейшина прошёлся по коридорам, оставляя за собой кровавый след, тянущийся за подолом его одеяния, и остановился у зеркала. На миг он замер, не признав самого себя: растрёпанные чёрные волосы с запутавшимися в них розовыми лепестками, бледный цвет лица и тени под глазами, грязная одежда, пропитавшаяся кровью. Шен горько усмехнулся, теперь он и впрямь похож на демона. На демона, потерявшего всю свою человечность, что жила в существовании одно человека. "Постарайся жить и... будь счастлив." Как быть счастливым? Как жить, забыв о своём свете? Ладно жить. Оригинальный Шен прожил двадцать лет, он тоже должен продержаться не меньше. Но быть счастливым? Никто ни в каком мире больше не увидел бы его счастливым, как бы он не старался. Он бы с радостью исполнил последнее желание Муан Гая, но это просто невозможно. Проклятый старейшина зашёл в свою комнату. Кровать аккуратно заправлена, а на прикроватной тумбочке лежит заколка с колокольчиками. Шен присел на кровать, беря в руки заколку. Слезы уже высохли, осталась тупая боль, выжигающая всё изнутри. Шен сам не знал, сколько просидел так с заколкой в руках, но потом он её отложил, доставая из шкафчика ножницы. Он уже делал это. Это не сложно. Чёрные как смоль локоны упали под ноги проклятого старейшины. Стало легче, намного легче. Теперь нет тех воспоминаний, где Муан мыл его волосы, нет воспоминаний о том, как Муан плел ему косу. Они не будут напоминать об этом...                                           *** Шен, не меняя бинтов, переоделся в серые одежды пика Чёрного лотоса и долго сидел на кровати, смотря в одну точку. Он и не заметил, как заснул. Он не запомнил, что ему снилось, но проснулся он в холодном поту. Шена охватил ужас, а на щеках застыли слезы. Это был пустой кошмар, темнота, полная тревог. Посидев на кровати какое-то время, старейшина пика Чёрного лотоса побрёл из комнаты, направляясь в зал Глубинной тьмы. Зал был пуст и через мост виднелась глубокая пропасть. Заглядывая туда, казалось, что это тьма бесконечна. Шен какое-то время стоял, смотря в глубину этой темноты, и в какой-то момент сорвался вниз. Словно сон. Очень длинный сон. Бесконечное поле красных ликорисов закончилось вратами за которыми был светлый замок на пике Лотоса. Затем фламинго, Система... Система! Шен вскочил с холодного пола зала Глубинной тьмы. Он отчётливо помнил всё, что видел во сне, а это значит, что... – Система! [Здравствуйте, пользователь номер два!]                                           *** – Шиан, мне нужно связаться с Летис Лис. – на пороге кабинета главы ордена стоял Шен, облачённый в серые одеяния с короткими волосами до плеч. Подобная перемена во внешнем виде удивила Шиана, но он никак не прокомментировал эти изменения. Шен говорил так холодно, что глава ордена вспомнил те времена, когда Рурет только умерла. – Не нужно посвящать меня в свои планы, просто скажи, что делать. – Просто сказать, что делать? – холодно спросил брат. – Хорошо.                                           *** [Пользователь номер два, вам следует отдохнуть.] – как-то не очень равнодушно для механического голоса произнесла Система. – Я сам знаю, что делать. – несмотря на резкость фразы, сказал он это не со злобой. – Муан сказал мне не мстить, но жить. Одного без другого не будет. Админ не даст мне жить дальше, он будет забирать всех, кто находится рядом. Я должен ему противостоять. Он пытался скрыть истину от самого себя. Он хотел делать так, как скажет Муан, но просто не мог оставить мысли о мести. Пусть хоть под предлогом личного благополучия он нанесёт удар Админу. [Для этого нужны силы. Вы ранены и ваши раны больше не будут затягиваться так скоро.] – отозвалась та. – [Что на счет небольшого отдыха на постоялом дворе?] Проклятый старейшина уже сутки летел на мече в направлении, указанном Летис Лис. Она не дала никаких чётких указаний, но направления уже было достаточно для Шена. Шиан заставил стоять его на коленях на площади целый день и в итоге не хотел отдавать сферу. Ученики и прибывшие заклинатели – все смотрели на стоящего на коленях "демона", коего они ненавидели и страшились. После того как Шен получил сферу, он запечатал Чёрный замок и двинулся в путь. У него не было чёткого плана, да и нечёткого тоже. В принципе, даже если он умрёт – не беда. Кроме своей жизни ему больше нечего терять. Шену показалось, что после долгого отсутствия Системы, она стала более человечной, что ли. Стала чаще с ним общаться и пыталась уговорить отдохнуть. Казалось, что он начал сходить с ума или стал настолько жалким, что даже голос в голове просит его отдохнуть. С самого утра лил сильный дождь и даже после захода солнца не собирался заканчиваться. Шен продрог, а раны от мечей стали болеть сильнее. Может быть предложение Системы не лишено смысла и ему всё же стоит остановиться отдохнуть? Через некоторое время показался постоялый двор. Удивительно, но здание стояло посреди леса, а рядом не было ничего, кроме деревьев. Шен опустился у порога трёхэтажного здания. Вокруг стелился густой туман и уже не было видно ни деревьев, ни неба, а только одиноко светящийся фонарик у входа. Нехорошее предчувствие настигло Шена, и он аккуратно приоткрыл дверь. Зайдя в помещение, проклятый старейшина замер как вкопанный. Столько знакомых лиц и... Что они тут делают в таком составе?! Рэн мельтешил возле старого зеркала, командующий Ю стоял, скрестив руки, у лестницы, а Ал с каким-то мужчиной и... Муан Эрой сидел за одним из столов. В груди Шена разлилась такая ужасающая боль, что стало сложно дышать. Он впился ногтями в ладони, боясь сделать даже вдох, не то что какое-то движение. Казалось, что достаточно лёгкого взмаха руки, и он просто упадет, корчась от боли.