Три-плекс

путь босиком по осколкам порой полезен.

чувства томятся под грудью, не ослабели:

с каждым из ранящих,

впившихся в кожу лезвий

думаю, думаю, думаю

о тебе лишь.

шесть демонов мэйю

      Не знаю, зачем ввязался в это, но уже не раз ловил себя на невозможности мыслить рационально. Всю логику и разум снова затмевали зеленоватые глаза Брайана Кинни… Я опять не переставал думать о нем, едва ли не буквально ударяя по пальцам, когда они в очередной раз тянулись к телефону. Но я еще не настолько сошел с ума, чтобы не понимать — нет права на ошибку. Больше нет…       Я прекрасно понимал, что нужно Брайану — какие именно желания прятались за попытками удивить, поразить и оказаться ближе. Знал и то, что как только Кинни получит желаемое… Но что-то внутри восставало против этой правды робким «а, может…» Нет! Не может!!! И лучше обрубать все дурацкие надежды на корню, сосредоточившись на происходящем в данный момент.       Даже если до смерти хочется другого! Забыться. Поверить. Поцеловать. Почувствовать, как тебя целуют в ответ. Ни о чем не думать. А если и думать, то о том, как хорошо может быть с Брайаном… По настоящему. Так, как чувствуется внутри.       Но уже не по рукам, а по сердцу бьет осознание, что ничего этого не будет. Не может быть. Потому что ничего ему не надо — кажется, я успел достаточно неплохо узнать Брайана Кинни, чтобы прекрасно все понимать. А мне должно быть надо совсем другое! Как минимум — помнить, ради чего в это ввязался! И не позволить никаким сантиментам врываться в тщательно построенные планы на будущее. Слишком, я бы сказал, амбициозные и четкие планы для такого расплывчатого, неопределенного и шаткого будущего, каким оно мне виделось уже несколько недель. Да практически все лето!       И, словно по заказу, раздался телефонный звонок. Имя на экране не вызвало особого желания ответить, но не мог же я бесконечно прятаться. Пара стандартных вопросов о погоде, общих знакомых, которых я давно не видел. И неизбежный вопрос:       — Как твой проект? Продвигается?       — Лето еще не закончилось, — уклончиво ответил я, надеясь, что сам позорно не закончусь в ближайшее время. Когда дело касалось Брайана Кинни, ожидать можно чего угодно.       Не стоило отвлекаться на разговор с приятелем по учебе, и слышать напоминание о том, что не очень хорошо движется с места. И вообще может не получиться. Но у меня не было запасного варианта. Только чемодан, издевательски распахнувший свою пасть, чтобы проглотить вещи. Какие, кстати? Опять «встреча с Брайаном» и «одежда» стали условиями задачи, которую я не знал, как решить. Может быть, вообще стоит взять просто спортивную сумку?

***

      — Ну, и куда же мы все-таки летим? — в очередной раз требовательно произнес Джесси, постукивая носком кроссовки по полу.       — Какой ты нетерпеливый! — в сотый раз воскликнул Брайан, устав, наконец, увиливать от ответа. — В Канаду. Точнее, в Монреаль. Доволен?       — И какова цель визита? — не отставал Джесси.       — Ты, блядь, что, таможенник? — Брайан припарковал джип на стоянке, где верный железный конь будет дожидаться возвращения хозяина, и снисходительно посмотрел на хмурое лицо спутника. — Выходи. Лайнер не станет ждать твою невъебенно охуевшую персону.       — А вдруг ты задумал похищение и потребуешь выкуп с родителей? — ошарашил версией Джесси.       — Пиздец, Тейлор! Логика, как у обезьяны с гранатой! — ухмыльнулся Брайан. — В случае твоего нелепого предположения, повез бы я тебя открыто на самолете в другую страну? Проще было бы вырубить и вывезти в багажнике куда душа моя маньячная пожелает. Так что нет, ты не жертва киднепинга!       — Хм. Не могу сказать, что верю безоговорочно, но посмотрю на развитие событий. Только имей в виду, если не отзвонюсь Дафне в определенное время, она сообщит в полицию!       — Ебаный Иисус, и когда ты успеваешь читать дрянные детективы?       — Когда устаю от серьезных книг. Попробуй, возможно, и тебе понравится, — наставительно произнес Джесси и вышел из джипа.       — Ну, слава яйцам! — выдохнул Брайан, предвкушая «веселенькую» поездочку с очаровашкой ботаником.       Вереница желающих пройти паспортный контроль представляла собой анаконду, вьющуюся по мраморному полу огромного зала. И что все эти люди забыли в Монреале? Но, как бы то ни было, придется отстоять очередь, чтобы попасть в самолет, а это Брайан ненавидел всей душой, учитывая, что на заре карьеры приходилось летать по штатам раз двадцать за месяц.       Но, к его облегчению, «змеюка» двигалась быстро, и спустя каких-то пятнадцать минут удобные кресла салона бизнес-класса приняли их в свои объятия.       Вопреки опасениям, полтора часа в воздухе пролетели как один миг — за спорами о том, что важнее для человека в его кратком пребывании на Земле, — трудиться не покладая рук и мозгов на благо человечества или стремиться познать все тайны мира и прожить жизнь в свое удовольствие. Наконец, плюнув на непробиваемое упрямство Джесси, Брайан согласился с тем, что всего должно быть в меру, хотя сам склонялся в сторону второго варианта, не исключая, однако, первый. В конце концов, удовольствия стоят денег, которые никогда на его голову с неба не падали.       Прерванный на полуслове Брайан пристегнул ремни, последовав указанию из динамиков, и сжал руку Джесси, который, как оказалось, побаивался моментов взлета и посадки, хотя в процессе чувствовал себя отлично.       Поскольку оба ограничились ручной кладью, в аэропорту, пафосно называемом Международный аэропорт Монреаль имени Пьера Эллиота Трюдо, а в простонародье — просто Монреаль-Трюдо, Брайан сразу направился в сторону таможенного контроля, стараясь обогнать как можно больше людей, прилетевших тем же рейсом. Джесси держался рядом, едва успевая за широкой поступью спутника.       Чуть запыхавшись, Брайан выхватил сумку из рук Джесси, бросил ее вместе со своей на транспортерную ленту и протянул два паспорта неулыбчивому человеку в таможенной форме, обворожительно улыбнувшись. Хотя понимал, что здесь это явно не сработает.       — Мистер Брайан Кинни, — внимательный взгляд ощупал его лицо, сверяя с фотографией. — Какова цель визита в Монреаль?       — Туризм, — коротко ответил Брайан.       — Как долго собираетесь находиться в Канаде?       — Три или четыре дня.       — У вас забронирован обратный билет?       — Да. С открытой датой вылета.       — Какие места в городе собираетесь посетить?       — Музеи, выставки. Возможно, театры.       — Где собираетесь проживать?       — Отель «DoubleTree by Hilton Montreal».       — У вас есть бронь?       — Да.       — Какую сумму наличными ввозите на территорию Канады?       — Чуть больше тысячи долларов, остальное на карте.       Удовлетворившись допросом, офицер переключил внимание на Джесси, которому пришлось слово в слово повторить ответы Брайана, исключая количество наличных.       — Везете ли что-либо запрещенное, мистер Джастин Тейлор?       — Джастин? — взлетевшая бровь подчеркнула выражение крайнего изумления на лице Брайана, но пальцы Джесси, сжавшие его запястье с неожиданной силой, заставили заткнуться и прикусить язык. — Я имел в виду, может ли такой обаяшка быть заподозрен в контрабанде? — перевел в шутку Брайан.       — Конечно, нет, офицер, — искренне заверил Джесси, сверкнув улыбкой. — Мой друг совершенно не умеет шутить. — Ощутимый тычок под ребра заставил Брайана охнуть и поморщиться.       — Приятного пребывания в Монреале, — привычно пожелал неулыбчивый офицер и вернул паспорта владельцам.       — Надеюсь, у тебя есть объяснение? — проворчал Брайан, когда они покинули здание аэропорта и направились на стоянку такси.       Всю дорогу до отеля Брайан выжидательно молчал, а Джесси делал вид, что это его не касается, разглядывая из окна автомобиля улицы незнакомого города.       — Ну, так что? — повернув замок закрывшейся за портье дверью номера люкс, Брайан уставился на парня прожигающим взглядом, сложив руки на груди. — Я жду объяснений.       — Здесь нечего объяснять, — Джесси передернул плечами и, подхватив сумки, направился в спальню.       — Я так не думаю! — возмущение Брайана становилось все осязаемее с каждой минутой. — Ты въехал в страну по чужому паспорту! Это, блядь, не шутки!       — Господи, Брайан, не создавай трагедию на ровном месте — мы близнецы. Нас даже отец путал, пока мама одевала в одинаковую одежду. Инициалы тоже одинаковые, ты же не обратил внимания при регистрации в Питтсбурге? Вот и не акцентируй. И кроме тебя об этом инциденте в аэропорту никто не знает!       — Поразительная беспечность, учитывая твой крайне серьезный подход к жизни, — негодовал Брайан. — А если случится непредвиденное? Никогда не знаешь, когда кирпич на голову ебнется!       — Если ты опасаешься медицинских проблем, то успокойся — у нас с братом и ДНК идентична.       — Ладно, хрен с тобой. Но почему ты, блядь, не взял собственный паспорт?       Джесси страдальчески вздохнул.       — Можешь считать меня идиотом, но просто перепутал! У нас одинаковые обложки, но на моей есть маленькое пятнышко, еле заметное. Мне показалось, что я его вижу, но потом понял, что это не оно, а было уже поздно что-то менять, ну и вот… так получилось. Извини. Пускай это будет нашей маленькой тайной, — Джесси обворожительно улыбнулся и, захлопав длинными ресницами, состроил милую мордашку. И, как ни странно, ужасного вида очки совсем не умаляли процент милоты.       Брайан закатил глаза и, вздохнув, покачал головой.       — Я мог ожидать чего-то подобного от Джастина, но не от тебя. Но если тебя повяжут на границе и обвинят в шпионаже, сделаю вид, что мы не знакомы!       — Заметано, — рассмеялся Джесси, — то есть… Как посчитаете нужным, мистер Кинни, — вернулся к чопорности он, но не надолго: — Даже не навестишь узника во вражеских застенках? — театрально захныкал Джесси, заставив Брайана, наконец, улыбнуться.       — Ладно, хватит дурачиться, — распорядился он, — не знаю, как ты, но я голоден! Распаковывай вещи.       Расположившись в ресторане отеля, Брайан внимательно изучал карту вин, подумывая о том, что в присоединившемся к кафе ресторане придется продавать не только пиво и вино, что влечет за собой приобретение лицензии на продажу крепкого алкоголя. Но беготню по инстанциям он точно делегирует Теодору, у которого внезапно открылся талант к оформлению разного рода документации, не говоря уж о врожденной склонности к работе с финансами.       Джесси же, быстро пролистав основное меню, внимательно рассматривал яркие глянцевые картинки, во всей красе представляющие поразительное разнообразие десертов, хотя большинство не имели никакого отношения к местной кухне. Возникший рядом официант с готовностью ожидал распоряжений, стреляя в Брайана чуть подведенными глазами.       — Готовы сделать заказ? — видимо, устав ждать, подтолкнул он и кокетливо улыбнулся.       Будь Брайан не в столь привлекательной компании, улыбчивый рот парня уже бы обрабатывал его член где-нибудь в подсобке, но, увы или к счастью, Джесси занимал все мысли и концентрировал желания исключительно на себе.       — Да, — кивнул Брайан, — стейк по-альбертски* с запеченным в сливочном соусе артишоком, салат из овощей с кускусом, рагу «три сестры»**. И кофе, черный двойной с кленовым сиропом. Джесси?       — То же самое, но кофе Double-Double***, пожалуйста. И на десерт Saskatoon Berry Pie****, двойную порцию, — надменно произнес он. — И здесь отголоски любви к русской культуре? — Джесси глянул на Брайана и презрительно посмотрел вслед удаляющемуся гарсону. — Официант практически раздел тебя глазами!       — Ревнуешь? — уколол Брайан, с некоторых пор пристрастившийся к такому развлечению как выводить Джесси из себя — уж очень забавно тот выглядел надутым или разгневанным, словно маленький хомячок.       — Я тебя умоляю, — фыркнул Джесси и пробурчал: — Было бы к кому.       — Уверен в собственной неотразимости?       — Я не слепой, мистер Кинни, а вы даже слюни подтереть не утруждаетесь, когда пожираете меня масляными взглядами. Хотя не совсем понимаю, чем приглянулся? Скучный, непривлекательный заучка, живущий чужими фантазийными мирами.       — Ты себя недооцениваешь, — Брайан был неприятно удивлен тем, как отрицательно Джесси характеризует себя. — Слышал такую фразу — «красота в глазах смотрящего»?       — Кажется, Оскар Уайльд?       — Он самый, — кивнул Брайан. — Кто-то, глядя на прекрасную розу, видит уродство, а кто-то в грязной луже — россыпь прекрасный звезд. Не суди однобоко, Солнышко.       — Да вы романтик, мистер Кинни, — улыбнулся Джесси, глядя поверх очков.       — Отнюдь, никогда им не был и, надеюсь, никогда не начну растекаться липкой лужицей розовых соплей, иначе придется самолично сдаться в руки соответствующих эскулапов. Просто констатирую факт — ты к себе слишком строг. — Джесси угрюмо молчал, чуть заметно пожав плечами. — Все в твоих руках. Достаточно немного сдвинуть приоритеты.       — У меня нет времени на развлечения.       — Блядь, не заставляй меня говорить как престарелый педик с признаками подступающего маразма. Но в твоем возрасте я успевал все. Учился, подрабатывал, развлекался. И посмотри на меня сейчас — успешен и богат на зависть гребаным натуралам!       — Не все обладают таким темпераментом, — парировал Джесси, — может быть, я не желаю прожигать жизнь в веселье и праздности?       — Допускаю… Ты в курсе, что Джастин — официант в кафе на Либерти? — поколебавшись, спросил Брайан. В конце концов, ничего компрометирующего в этом не было.       — Нет, мы давно не созванивались. Надеюсь, он не вешается на посетителей, как этот?.. — презрительное выражение вновь вернулось на хорошенькое личико.       — Лично не видел, но не буду отрицать, что флирт приносит больше чаевых.       — Господи, — всплеснул руками Джесси, — следующий шаг — улица?!       — Ты о чем, блядь?! Работа официанта не равна работе хастлера! Что творится в твоей голове? — Джесси молчал. — И, к твоему сведению, это мое кафе, к которому вскорости присоединится ресторан, а я не сутенер.       — Возможно, у меня неверное представление об этом…       — В корне неверное. Дебби всю жизнь там трудится, а она мне ближе собственной матери.       — Оу, прости… Просто нас воспитывали иначе. Офис, деловой костюм, рабочий день с девяти до шести… все то, что ненавистно Джастину. Но я не такой. Наверное, потому и выбрал профессию преподавателя.       — Одно другому не мешает. Я знаком с одним профессором, который отжигает в «Вавилоне» похлеще любого хастлера, — глаза Джесси расширились, наполнившись ужасом. — В смысле танцует, а не то, о чем ты подумал, засранец мелкий! Он муженек моего лучшего друга, на минуточку, а не какой-то «не пришей пизде рукав». Вот и не зацикливайся на одном.       — Ну… честно говоря, мне не с кем развлекаться. Только если Дафну пригласить куда-нибудь?       — То есть, меня ты не рассматриваешь?       — В качестве кого? Дуэньи? Или кого-то еще?       — Но-но, следи за языком пизденыш! Не настолько я стар, чтобы сойти за дуэнью, да и член мешает. Хочешь потрогать?       — Благодарю, но вынужден отказаться. — Джесси показательно передернул плечами.       — Значит, начнем с приятелей, которые иногда вместе проводят время… как сейчас, например.       — Сомневаюсь, что ты ограничишься приятельскими отношениями, — Джесси скептически скользнул взглядом по фигуре Брайана.       — Никогда не слышал о дружбе с привилегиями?       — Ну, почему же? Слышал. Только к себе не примерял.       — Примерь. Не попробовав блюдо — не узнаешь его вкус.       — Не жди, что брошусь в твои объятия с воплем «трахни меня»…       — Жаль, но я все-таки подожду, — Брайан многозначительно замолчал. — А пока нас ждет Монреаль. Вместе с джазовым фестивалем.       — Что? — Джесси удивленно уставился на Брайана, сдвинув очки на макушку. — Так, значит, ты притащил меня в Канаду послушать джаз?       — И поприсутствовать лично. Говорят, здесь весело.       — Ты невероятен! — глаза Джесси излучали неподдельный восторг, по-детски непосредственный и умилительный.       Брайан поймал себя на мысли, что в его лексикон, слава яйцам, пока что мысленный, прочно вошли мерзкие приторно-слащавые словечки.       — Мне нравится джаз, — мечтательно продолжил Джесси. — Луи Армстронг, Бенни Гудмен, Дюк Эллингтон, Майлс Дэвис, Чарли Паркер, Чарльз Мингус, Тэлониус Монк, Билли Холидей, Джон Колтрейн… Я могу вспомнить не одну сотню имен! И за редким исключением, все они афроамериканцы. Это же реальная история целого народа!       — Откуда такие обширные познания? — этот ребенок не переставал удивлять.       — У дедушки — отца мамы — огромная коллекция грампластинок, и даже есть старый немецкий патефон с огромной медной трубой. Звук из него идет дребезжащий и неровный, но это так… до мурашек, как будто прикасаешься к чему-то колоссально великому и неповторимому. А когда появились виниловые пластинки, дед купил уже электропроигрыватель. Я… мы выросли на этой музыке, — счастливая улыбка озарила лицо Джесси, заставив Брайана залюбоваться. — Откуда ты узнал? Джастин сказал?       — Я не настолько близок с твоим братом, чтобы консультироваться на тему искусства, — отрицательно покачал головой Брайан. — Но интуиция — великая вещь. Никогда не подводит.       — Я рад, что шестое чувство развито в тебе великолепно. И какие у нас планы на вечер?       — Пока никаких, можем просто прогуляться. Сейчас всюду играют и даже поют. Весь центр этим занят.       — Согласен, — кивнул Джесси, налегая на пирог. — Не хочешь попробовать? — наколов на вилку самый аппетитный кусочек, пропитанный ягодным соком, Джесси протянул его Брайану и замер, когда тот подался вперед и, обхватив его пальцы ладонью, снял пирог с вилки губами, облизав их напоследок. Как тогда, в опере. Но сейчас что-то внутри дрогнуло, и сердце ускорило ритм, пока сквозь поблескивающие стекла очков глаза заворожено следили за лицом напротив, переводя взгляд с улыбающихся губ на расширившиеся зрачки, окруженные загадочно меняющей цвет радужкой.       — Интересный ореховый привкус, — одобрил Брайан, заставив Джесси вздрогнуть и освободить руку из захвата.       — Да, — кашлянув, произнес он, — эта ягода похожа на голубику… я читал…       — А есть что-то в этой Вселенной, о чем ты еще не читал, Солнышко?       — Увы, слишком о многом, — вернув в голос уверенность, улыбнулся Джесси. — Но, поверь, я очень целеустремленный.       — Верю, — ухмыльнулся Брайан и, ухватив ягоду, лежащую сверху куска, отправил ее в рот, смачно обсосав собственный палец.       — Извращенец! — нахмурился Джесси, скорчив недовольную мину. — О бактериях никогда не слышал?       — Ну, во-первых, я мыл руки, а во-вторых, зараза к заразе не пристает.       Джесси хихикнул, стараясь все же сохранить серьезный вид.       — Так куда пойдем? — вернув очки на кончик носа, спросил он. — Может быть, купить путеводитель?       — Незачем, не зря я полночи потратил на изучение города, — сообщил Брайан с довольным видом. — Предлагаю начать с Площади искусств. Там сейчас установлена сцена под открытым небом и рядом толпа народа. Кстати, из окон нашего номера ее видно. Очень похоже на «Вавилон» без задней комнаты.       — Для чего вообще нужна задняя комната? Не понимаю.       — Ты серьезно? — ошарашено спросил Брайан. — Публичный секс — норма для любого педика.       — Уверен, что ты не прав! Не все приемлют публичность, кто-то наверняка предпочитает…       — …тихое, уютное гнездышко, вечер перед телевизором и парные кольца? Тейлор, меня, нахуй, сейчас вырвет, — волна отвращения пробежала по телу Брайана, а губы непроизвольно скривились. — А как же данное нам право трахаться где хотим и как хотим?       — Хм, интересно, кто такое право дал? Неужели законодательство Соединенных штатов? — Брайан ощутил, как ирония сочится из каждого слова и буквально капает на недоеденный пирог.       — Помимо законов, написанных пером на гербовой бумаге, существуют законы неписанные, как непреложная истина, которая, как ты понимаешь, обсуждению не подлежит, — продвигал свою точку зрения Брайан.       — Но общество с этим вряд ли когда-нибудь согласится, — парировал Джесси, сложив руки на груди.       — Кого вообще волнует мнение гомофобного общества?       — Меня, например, — Джесси воинственно задрал подбородок. — Не хочу подвергаться дискриминации в будущем. И быть отвергнутым социумом — тоже.       — Не слишком ли ты печешься о тех, кто предпочтут видеть тебя скорее мертвым, нежели свободным? И ради дерьма, ненавидящего всякого, кто отличен от биомассы, ты готов всю жизнь прятаться в шкафу?! Я разочарован, Джесси. И мне жаль тебя и подобных тебе педиков.       — Не стоит жалеть того, кто в этом не нуждается, — резкие слова рассыпались твердыми горошинами вокруг, отбивая каждой собственный ритм.       Когда они перешли от пирога и джаза к обсуждению столь непростых вопросов? Брайан упустил этот момент. Хотя с Джесси эмоциональные качели часто приобретали нешуточную амплитуду, и пора бы привыкнуть, но каждый раз оказывался как первый.       — Ладно, отойдем от педиков и возьмем твоих обожаемых джазменов. Ты сам отметил, что большинство из них — афроамериканцы. А рабство отменили лишь в тысяча восемьсот шестьдесят втором году, Солнышко, и то со скрипом и гражданской войной. Тебе не кажется, что любой закрытый гей — это тот же раб? Раб твоего обожаемого общества, пропитанного гомофобией, раб собственных страхов и чужих в корне неверных убеждений? Разве я не прав? И ты согласен на унизительное существование ради призрачного спокойствия?       — Мне кажется, ты слишком сгущаешь краски, — задумчиво ответил Джесси, — отчасти я могу согласиться с твоими умозаключениями. Но право на свободу — священно, по твоим же словам, а свобода — понятие многогранное и у каждого свое. Кричать или не кричать на весь мир о собственных предпочтениях человек решает самостоятельно, и никто не может его остановить или, наоборот, заставить.       — А вот тут ты не прав, Солнышко. Заставить могут обстоятельства, в обоих случаях. Родители знают, что вы с Джастином геи?       — О Джастине знают. Мама всегда это чувствовала, а отец пошумел, поорал, попытался втолковать, что еще рано об этом думать, но в конечном итоге принял.       — А про тебя?       — Ну, если я и сам пока не определился, как они могут понять?       — Ну-ну, — усмехнулся Брайан, протягивая подошедшему официанту кредитку. — Предлагаю на этом прения приостановить. Вернемся к ним позже, если возникнет желание. Мы здесь для того, чтобы отдохнуть, повеселиться и разобраться, наконец, с твоими предпочтениями.       — В каком смысле? — прищурившись, Джесси двумя пальцами приподнял очки и отставил мизинец, словно это была чайная чашка из тончайшего фарфора, а сам он восседал в старинном бархатном кресле, стоящем у камина просторной гостиной древнего замка в Старой Англии.       Брайан подавил смешок.       — Узнаешь в свое время, — загадочно ответил он, — а сейчас мы идем развлекаться! *Стейк из мраморной говядины, выращенной в провинции Альберта. Для желающих прилагается рецепт! Ингредиенты: ¾ стакана (175 мл) соевого соуса; ¾ стакана (175 мл) красного вина; ¾ стакана (175 мл) масла; 2 столовые ложки (25 мл) тертого свежего имбиря или толченого чеснока; от 2½ до 3 фунтов (1,2-1,5 кг) говяжьей вырезки. Способ приготовления: 1. Смешайте соевый соус, вино, масло и имбирь или чеснок в неглубокой миске; 2. Сделать на мясе неглубокие надрезы крест-накрест с интервалом в 2 дюйма (5 см) и добавьте в маринад, полностью покрыв мясо; 3. Накрыть и поставить в холодильник минимум на четыре часа, но лучше на ночь, периодически переворачивая. 4. Вынуть мясо, оставив маринад; 5. Готовить на раскаленных углях или при средне высокой температуре, периодически поливая маринадом, 4-6 минут с каждой стороны или до желаемой готовности; 6. Снять с гриля и дать постоять 5 минут. Нарезать по диагонали поперек волокон очень тонкими ломтиками; 7. Подавать с мелко натертым хреном. **Рагу «Три сестры» готовят путем варки кукурузы, фасоли и тыквы в пикантном бульоне или тушения на медленном огне с чесноком, луком и специями. ***Double-Double — кофе с двойными сливками и сахаром. **** Традиционный пирог с ягодами Саскатун, которые представляют собой пурпурно-синие ягоды, напоминающие чернику. Однако они тесно связаны с семейством яблочных и обладают сладким орехово-миндальным вкусом. Ягоды обычно созревают в конце июня-начале июля. Их выращивают по всей Канаде, но особенно в прериях и Британской Колумбии. Считается, что вкуснее всего их запекать в пироге. В России эта ягода называется иргой.