Stick Season

Вслепую нашарив телефон среди многочисленных слоев одеяла, Эйгон, разлепив глаза, сверился со временем. Девять часов утра - это, конечно, не шесть, как когда Рейнис приходила к нему с пересказом очередного сна, но, спроси Эйгона, он предпочёл бы не подниматься раньше двенадцати - ночью он так долго не мог уснуть, переворачиваясь с боку на бок и раздумывая над тем, что случилось днем…. -Полгода? Дед тем временем продолжал возмущаться, сопровождая речь широкими жестами: -Никто не смеет упрекать меня в том, что мне плевать на мою семью! Это наш святоша запросто отказался от своей семьи ради прихода в компании смазливой девчушки, мало того, что она уже родила от него - эти двое мальчика и погубят. Но никто не знает этой части истории, Рейла всем наврала, что он заграницей, лишь бы спасти репутацию… Эйгону от этих слов поплохело. «Приход в компании смазливой девчушки?» Может ли быть действительно так, что отец употреблял наркотики? Но, возможно ли это, он же совсем не похож на бывшего наркомана… Да и сама идея того, что он так просто отказался от своей семьи ради другой - наверное, Эйгон мог это понять. Ведь так бывает часто, что люди устают от возложенных ожиданий. Если так подумать, то все эти его кубки да трофеи, игра на виолончели, безупречная учеба, еще бы не устать от этого всего. Так ведь и обычно бывает, что человек пускается во все тяжкие, если все годы до того терпел. Но даже если так, было все равно немножечко обидно… Но дальше - больше. -Женился против моей воли на этой… - дед взмахивает рукой с зажатой между пальцев сигаретой, - Клялся в любви, говорил, что жить не может! И вот посмотрите - побежал за первой же юбкой… Так он отплатил мне за то, что я смирился, дав разрешение на этот брак? Что он за человек такой!? Эйгону может и обидно за себя, обидно за маму с Рейнис, но папу тоже было жаль. Эти слова - скажи это кто-то из них, это было понятно, но не деду судить папу, не после того, что он сделал. -А ты не думал, что так тебе и надо? - говорит тогда Эйгон, набравшись неизвестно откуда мужества на эти слова. -Что? - ожидаемо, взвился тут же дед. -Я слышал, он много страдал, пока жил в том доме, - продолжает Эйгон, - Из-за тебя. Ты не думаешь, что все это случилось потому, что ты был слишком жесток к нему? -И что же ты слышал? - насмешливо протянул тот, затягиваясь после. -Он злится, - рассказывает ему то, что услышал, Эйгон, - И больше на себя, за то, что не может простить тебя… -Простить меня? - старик тотчас приходит в бешенство, - Это я тот, кто должен прощать его! -За боль, которую ты причинил ему, - договаривает Эйгон. -Я пытался воспитать из него мужчину! Достойного человека! Кто ты вообще такой, чтобы лезть в дела нашей семьи? -Я же уже говорил. Я… - Эйгон наскоро придумывает себе роль, - Друг твоего сына. -Как тебя зовут? - требовательно интересуется он, словно спрашивает «кто твои родители, что ты позволяешь вести себя так со старшими?». -Эйгон, - на этот раз он говорит правду. -Эйгон? - дед взглянул на него в истинном, ничем не прикрытом, непонимании, так словно весь мир для него в этот момент перевернулся. -Ты не Эйгон! - вскакивает со своего места тогда дед, - Не может быть, чтобы тебя звали Эйгон! Это старинное имя нашей семьи, и так могут звать только членов нашей семьи, а ты не член нашей семьи! Кто ты? - наступая на него, требует ответа он, заставляя Эйгона пятится назад, пока он не упирается ногами в стоящую позади кадку, едва не падая. От падения его спасает сам же дед, который костлявыми пальцами впивается ему в плечи, а после начинает трясти: -Ты чужак! Как ты сюда попал? Как?! Страх сковал по рукам и ногам, так что он был не в силах пошевелиться. Дед в своем состоянии едва был сильным противником, и если бы Эйгон захотел, он бы мог запросто оттолкнуть его, словно бумажную куклу. Но в этот конкретный момент времени мозг отказывался мыслить здраво, и все затопила паника. -Я… я… - мямлил он, не зная, что нужно сказать, чтобы его отпустили. Одно неправильное слово и, кто знает, что сделает этот старик следом, кажется, тот уже и так был близок, чтобы ударить его. К счастью, именно в этот момент, у дверей на террасу раздался шум, а после на них обоих упала тень. -Вот вы где, господин Таргариен, - протянул с улыбкой Варис, привлекая к себе внимание, - Ах, ну что же Вы? Мы же не раз говорили с Вами на эту тему, - поцокал языком он, - Нельзя уходить, не предупредив, иначе ваши близкие будут волноваться. Мужчина говорил, растягивая слова, почти певуче, лицо его было спокойно, словно он и не замечал, что перед ним происходит что-то совершенно из ряда вон выходящее. Затем он медленно прошел к зоне отдыха, где тотчас заметил на столике оставленный портсигар, а после нагнулся, чтобы поднять брошенную в порыве гнева прямо на пол самокрутку. Покрутив ту в руках недолго, он вновь поднял взгляд на них и продолжил: -И об этом мы тоже говорили, - наставительно произнес он, - Курение вредит Вашему здоровью, - посмотрев сначала на деда, а после и на Эйгона, который так и стоял, не в силах пошевелиться - дедовы пальцы с острыми ногтями все еще больно впивались в его правое плечо. -Кто ты? - смерив того взглядом, едко поинтересовался старик. -Я Варис, - напомнил тот, сохраняя спокойствие, - Помните меня? Я ваш секретарь. Эйгона это удивило. Почему он называет себя его секретарем? -Секретарь? - протянул дед, - А что с Россартом? - после спросил он. -Он занят, и сегодня помогаю Вам я, - убеждающе ответил тот, напоследок кивая, словно заверял. Как с маленьким ребёнком, дошло до Эйгона следом. -А это кто? - дернув Эйгона за плечо, словно пойманного на горячем вора, спросил тогда дед, - Как он сюда попал? Думает, одурачить меня - говорит, что его зовут Эйгон! -Это просто совпадение, - медленно подходя ближе, отвечает будничным тоном Варис, - Такое случается. -Не может быть! - продолжал спорить старик, - Его не могут звать так, это имя только нашей семьи! Разве может быть он Эйгоном? К этому времени Варис подошел совсем близко и дотронулся до руки старика на эйгоновом плече, аккуратно отцепляя его: -Он просто ошибся. Конечно же, он не Эйгон, - сказал он мягким успокаивающим тоном, а после, коснувшись плеча деда, повел к выходу. Эйгон, все также застывший на месте, не в силах сдвинуться с места, только смотрел им вслед. Но вид их, уходящих прочь, скоро размылся - слезы наполнили его глаза за считанные секунды. И хотя его плечо болело (там наверняка останутся синяки), и ему было все еще страшно, чувство облегчения, что не случилось ничего по-настоящему дурного было так велико, что Эйгон думал, что это слезы, вызванные постстрессом. Но в то же время глубоко внутри угадывалось и горькое чувство обиды -собственный дед не признавал его. Из-за болезни, конечно. Но это служило слабым утешением. И те слова Вариса… Понятно, что сказанное было попыткой успокоить взволнованного старика и, наверное, спасти Эйгона, но слова эти оказались неожиданно пугающими. В этот момент Эйгон почувствовал себя настолько беспомощным, сошедшим с ума даже, словно это он тот, кто все перепутал, словно это он притворяется кем-то другим и безуспешно пытается убедить в этом других. Держась за плечо, Эйгон медленно последовал к столику. Подняв окурки, он на всякий случай затушил их о землю в кадках растений, а после положив в пустой пакетик от чипсов, поглубже затолкал в корзину для мусора на кухне. Вымотанный, он медленно заковылял к себе, но на лестнице, будто бы произошедшего было без того мало, он вновь столкнулся с Варисом. В воздухе чувствовалось неловкость, как каждый раз когда они встречались, и Эйгон уже было открыл рот, чтобы пробормотать слова благодарности, но его опередили: -Понимаешь ли ты, насколько это было опасно? - спокойно поинтересовался у него мужчина. -Я не… Как объяснить, что все произошло мгновенно? Кто знал, что этот разговор вызовет такие последствия? А попытка доказать, что он тот кто он есть, вызовет столько гнева? Но Варис прервал его, прежде чем Эйгон успел сказать хоть что-либо из этого: -Если бы он после выбросил окурок где-нибудь и начался пожар? - спросил Варис, - Сколько потенциально опасных ситуаций могло произойти. Эйгону в этой совершенно неподходящей для того ситуации, захотелось рассмеяться. Каким же он был глупым, думая, что мужчина переживал за него. Стоило догадаться, что ему плевать хотя бы тому, как он спокойно расхаживал туда-сюда, пока дед грозился сломать ему плечо. -Когда я увидел, что ты с ним, я подумал, как хорошо, что он под присмотром, не думал… -Но где же были тогда Вы? - с языка Эйгона эти злые слова срываются сами собой. -Я был занят тем, что запускал стирку и пытался убрать пятно на диване, - спокойно ответил на это Варис,, объяснений более не требовалось. -Простите, - опуская голову, в итоге тушуется Эйгон. -Тебе не нужно извиняться передо мной, - мужчина наклоняет голову в попытке заглянуть ему в глаза, - Но перед собой и перед ним за то, что едва не подверг ваши жизни опасности… -Я думал, он меня ударит, - выдохнул Эйгон, и сразу же почувствовал себя таким жалким - было слышно, что он готов разрыдаться, а это всегда казалось таким унизительным - расплакаться перед кем-то. -К этому нужно быть готовым, - говорит Варис, - И помнить, если это все же произойдет, что это не он. Это всегда кто-то другой… -И теперь то был не он? - перебивает Эйгон. Можно ли верить его словам? -Кто знает? - загадочно роняет Варис, а после мягкой поступью, беззвучно почти, удаляется прочь. Сон к нему больше не шел, как бы ему не хотелось забыться. Именно поэтому он решает вылезти из постели. Вероятно, пришла и его очередь разбудить сестру, чтобы рассказать ей о чем-то. Конечно, на самом деле ему хотелось прямо сейчас пойти к папе с мамой и спросить у них напрямую, что же, блин, произошло в гребанном 2008 году? И всему ли из того, что сказал дед можно было верить, или, как и сказал Варис, веры этим словам не было никакой? Но это казалось слишком неловким, может, стоило дождаться, пока они вернутся домой, и тогда уже спокойно поговорить обо всем. До тех пор единственной, с кем он мог поделится, оставалась сестра. К удивлению Эйгона, Рейнис в комнате не нашлось, хотя этого как раз и стоило ожидать. Другое дело, Рейнис, после тщательных поисков, не обнаружилось дома вовсе. Зато бабушка, которая была в это время на кухне, подсказала, что ту стоило поискать на улице, и в самом деле Эйгон вскоре обнаружил ее за домом, уныло сидящей на ступеньках лестницы. -Ты сейчас выглядишь прямо как та девочка из мультика, - заметила сестра, оглядев его с ног до головы, а после вновь отвернулась, продолжая высматривать что-то известное только ей. -Какого мультика? - Эйгон опустил голову, в надежде увидеть сходство с каким-либо персонажем, на которое намекает она. -Ну, странного такого, где семья переезжает в новый дом, и там хрень всякая творится, а у девчонки есть вторая семья с пуговицами еще, - объясняет она наскоро, стремясь поскорее от него отделаться. -Коралина в стране кошмаров! - доходит до Эйгона, а после радость от верного ответа также быстро испаряется и приходит возмущение, - Но почему? -Ну типа она тоже в желтой куртке ходила, и волосы у нее были синие, - просто отвечает сестра, даже не глядя на него. Эйгон с сомнением смотрит на свою дутую желтую куртку, и думает, что с дождевиком Каролины у них ноль общего, собственно то же касается и волос, у персонажа она синие, а у него, скорее, голубые… Он даже мотает головой, чтобы перестань думать об этом и сосредоточиться на том, зачем он здесь сейчас. Рейнис поворачивает голову, совсем как кошка, когда Эйгон делится с ней новыми сплетнями: -Полгода? Так и сказал? -Да! - Эйгон, вероятно, выглядел слишком возбужденным. -И ты уверен, что его словам можно доверять? - спросила она следом. -Ну, да… - вопрос ввел его в ступор, ведь он и сам задумывался вчера об этом после того, что сказал ему Варис. Об их встрече он решил все же умолчать, хотя и очень хотелось кому-то пожаловаться. -Получается, что папа бросил маму ради Лианны Старк, мама впала из-за этого в депрессию, и мы на полгода застряли с дедом и бабушкой, - медленно перечисляет Рейнис, а после вскидывает голову, - Ну, и что? -В смысле? - Эйгон уставился на нее в неверии. -Это все еще никак не отвечает на главный вопрос, - объясняет она. -Какой? -Почему они сошлись в итоге снова? - пиная воздух, отвечает она, - И почему мы уехали в Америку? -Чтобы начать сначала? - предположил Эйгон тогда. -После всего ты все равно продолжаешь защищать папу, - хмыкает сестра. -Я понимаю, что звучит это все как-то не очень, но каждый человек заслуживает прожить жизнь, как того захочет, - делится своими мыслями он, -И после всех лет жизни как «хороший мальчик», может, он заслужил немного безрассудства, пожить как ему захочется? -Даже если это «безрассудство», - Рейнис рисует кавычки пальцами в воздухе, - Едва не довело маму до самоубийства? -Если смотреть с этой стороны то, конечно, это полный трэш, - соглашается Эйгон, - Но разве его нельзя понять? Все совершают ошибки, - говорит известную фразу он. Рейнис тем временем, продолжая мотать в воздухе ногой, рассуждает вслух: -Почему, если папа бросил маму и двух детей ради этой женщины, и возможно, лишился титула наследника, то уже через полгода он ее оставил? У него что биполярное расстройство или типа того? -Может, Джон знает, почему они разошлись? - предполагает тогда Эйгон. -О, точно! - вскидывается сестра, - Спроси у него. -А ты что? -А мне надо готовиться к вечеринке, - заявила на это Рейнис и была такова.

***

Загрузив последний пакет в багажник, Визерис громко хлопает дверцей, пока Рейнис уже сидит на переднем сидении, роясь в бумажном пакете, который перед этим пихнул ей в руки блондин. -Зачем тебе это, - вытаскивая за горлышко бутылку какого-то дорогущего вина, спрашивает она. -Затем, что я не собираюсь пить дешевое пойло, которое притащит этот быдло-мужлан, - встряхнув головой, чтобы привести прическу в порядок, глядя в зеркало заднего вида, деловито протянул Визерис, а после, нажав на кнопку зажигания, крепко ухватился за руль, - Ну, поехали! Надеюсь, Рей не очень расстроится, если я побью его машину. Рейнис в очередной раз закатила глаза, мало ей было его жалоб на правосторонние автомобили всю дорогу до магазина, так еще и всю дорогу обратно выслушивать теперь это. -Она арендованная, - напомнила ему Рейнис. -Значит, не расстроится, - кивнул он, медленно начиная движение. -Кстати, - заметила Рейнис, - Не кажется ли тебе, что к парню сестры надо быть вообще-то добрее? На это Визерис заявил следующее: -Ну не я же за него замуж выхожу! И вообще, кто сказал, что семья нужна чтобы поддерживать любой твой выбор? Семья нужна, чтобы хейтить твоего партнера, и чтобы ты смог на него жаловаться при случае. Так уж это работает, - развел руками он, а после того как машина вильнула, быстро вернул руки на руль, - Упс. Визерис, конечно же, ничего такого не имел в виду, но мысли Рейнис уже были о том, что маму, должно быть, вот так же ненавидели. Интересно, злился бы так дед, стань женой папы Лианна? Но она быстро отмахнулась от этой мысли, ведь, будь так, что же ему мешает общаться тогда с Джоном? Но они его не признают, кроме разве что малышки Дени, которая общается со Старком в школе. Стремясь отвлечься от этой семейной драмы, Рейнис решила переключиться на мысли о вечеринке: -Нужны ли какие-то развлечения? - спросила она, бросая взгляд на Визериса. -Кроме алкоголя? - усмехнулся на это дядя, - Это же не детский утренник, найдут, чем себя занять, - отмахнулся он, - Музыку погромче, всего-то. Потому, как только они возвращаются и распределяют запасы по ящикам на кухне, Рейнис направляется в гостиную, где некоторое время оценивающим взглядом смотрит сначала на телевизор, а после на проигрыватель для пластинок. -Уже вернулись? - замечая ее, спрашивает бабушка, на что Рейнис только кивает. Тогда мама с улыбкой наблюдавшая за ее действиями, осторожно интересуется: -Милая, все хорошо? -Думаю, громкости телевизора окажется недостаточно, - отвечает она. -Что-то случилось? - присоединяется голос папы, отвлекшегося от книги. -Нис нужна музыка, - отзывается Визерис, речь которого звучит нечетко, из-за того, что тот что-то жует. -У меня был усилители, - подает голос тогда папа, - Кажется их можно подключить и к другим устройствам. Может, подойдет? -Ты еще и на гитаре играл? - фыркает Рейнис, не удержавшись. -Я помню, - говорит тогда бабушка, - Лианне, нравились песни какой-то рок-группы, и ты хотел исполнить на ее день рождения ее любимую песню. Ты выучился играть на электрогитаре всего за пару недель, и на удивление хорошо, - похвасталась она всем. Рейнис это укололо. Как много папа сделал ради этой Лианны! Получается, он так сильно ее любил? Сильнее, чем их, раз ушел, чтобы быть с ней… Она невольно бросает взгляд на маму, но та только улыбается вместе с остальными. Как часто она так притворялась, что в порядке, когда на самом деле готова была разбиться на кусочки? Говорить так спокойно о боли, когда однажды уже умирала, причем буквально, если верить словам деда. Хотелось закричать на всех, сказать прекратить вести себя так, словно это нормально. Все вокруг словно были в розовых очках, и только она может видеть все ясно. Вот она смотрит на маму, и та смотрит на нее в ответ. И вместо того, чтобы закричать, как хотела, Рейнис только говорит: -Ну, и где эти твои усилители? - оборачиваясь к папе, - В твоей комнате? - она сознательно выбирает сказать это, потому что его хочется задеть. -Вероятно, где-то в хозяйственных помещениях… - озвучивает бабушка. Получается действительно как-то уж слишком грустно, но на жалость у нее нет времени, только не к нему, что бы там Эйгон не говорил. -Где это? - спрашивает она следом, - Я схожу! -Подожди, милая, тебе нужен ключ, - хлопочет бабушка, а после, достав тот из ящичка в прихожей, зовет папу, - Рейгар, тебе тоже стоит пойти, тем более, только ты знаешь, как они выглядят. -Конечно, - кивает он, принимая у нее из рук ключ. Рейнис тем временем уже натягивает на себя куртку и выходит на улицу, не дожидаясь папы. Она знает, что злиться сейчас странно, но это чувство просто затопляет ее, и не просто злость, ненависть почти. Когда они оказываются за домом и по каменной тропинке проходят к знакомым одноэтажным деревянным строениям, она, удивительно, подает голос первой: -Ну и каково это, когда твои вещи теперь хранятся в сарае? - тянет она насмешливо. Отец в ответ на это лишь пожимает плечами, начиная возиться с навесным замком, и Рейнис не знает, является ли это попыткой добиться ее жалости. Замок после нескольких попыток, наконец, поддается, и дверь, скрипя, открывается. Внутри оказывается довольно темно, несмотря на свет словно от прожектора, который проникает через небольшое окошко над потолком. Рейнис проходит в помещение вслед за папой, который, игнорируя лежащие вокруг сокровища, целенаправленно следует к вещам, которые сгружены в углу комнаты. Рейнис же осматривает все бережно, с тоской глядит на стопки книг и тетрадей будто бы с конспектами, башни которых перевязаны джутовой нитью, рассматривает брошенные игрушки в плетённой корзине. Гладит плешивую шерсть плюшевого медвежонка, наблюдая как пылинки взлетают в воздух, начиная бал, и перекладывает деревянные кубики с вырезанными на них буквами, заглядывает в незапечатанную коробку, из пасти которой поблескивают боками кубки и стекло наградных рамок с дипломами. Растравляет трубочки постеров с знаменитыми группами прошлых десятилетий, едва не начиная кашлять от всей поднятой этим пыли. А после, утолив любопытство, обращает внимание на папу, все это время прятавшегося в углу, в руках которого оранжевая подруга. -Это всё - твои вещи? - спрашивает Рейнис. Папа рассеяно оглядывается по сторонам, после чего кивает. -Я думал, что их все выбросили, - говорит он, - Но они все здесь. -И тебя не смущает, что они в сарае? - морщится Рейнис, отгоняя от себя кружащую вокруг пыль, но тем самым поднимая ее только сильнее, - А не дома, как и должно быть? -Я все равно не ощущаю это место своим домом, - отвечает он. -Потому что ты вырос в Красном Замке, - фыркает она раздраженно - это же очевидно, но за этим следует неожиданный ответ. -И его тоже. Мама всегда говорила мне, что я могу вернуться домой, что бы ни произошло, и что бы я ни сделал, это место всегда будем моим домом, как и Англия будет моим домом, - передает чужие слова он, - Но я так не считаю. -Где же тогда твой дом? - оборачиваясь на него, спрашивает она. -В Нью-Йорке, - просто отвечает он, словно это непреложная истина, - С вами. Должно быть, в каком-нибудь слащавом фильме голивудского режиссера эта фраза и вызывает трогательные слезы, вот только Рейнис же тошнит от этого притворства. -Тогда почему, если мы так дороги тебе, в 2008 ты оставил нас? - напрямую требует ответа она, - Чтобы сбежать с любимой Лианной, для которой, как мило, ты даже выучился играть на гитаре? - кивая на его руки. -Рейнис… -Эйгон говорит, что люди вольны выбирать, как им прожить свою жизнь, вот только не в том случае, когда они втягивают в свою драму других. Зачем было жениться на маме, которую дедушка ненавидит? Зачем было заводить детей, если с самого начала ты знал, что собираешься сломать целых три жизни… Четыре, если считать Джона, - добавила она. -Все, что ты говоришь, правда, - кается отец, - Кроме той части, где я знал о том, что собираюсь сделать. -Ты ведь любил Лианну до того, как вы с мамой решили пожениться, разве нет? - уточняет Рейнис, хотя это все лишнее, ведь рассказы про выученные песенки говорят сами за себя. -Да, но… -Если не любил маму, зачем было жениться на ней? -Это не лучший способ выразить то, что происходит в моей душе, но у меня, должно быть, нет другого выбора, чтобы выразить это наиболее приближенно…- начинает он, - Я никогда не прекращал любить твою маму, но влюблен всю свою жизнь я был в Лианну. Просто у меня никогда не было шанса быть с ней рядом, как и у Эл… - он исправляется, - твоей мамы не было шанса быть с тем, кого любила она. Потому мы, своего рода, заключили соглашение… Вот только будь это соглашение, мама никогда бы так не страдала из-за того, что ее бросили. А еще ей почему-то хватило совести это соглашение не нарушать, подумала Рейнис в этот момент. -Ты предал нас, - резюмирует Рейнис, - Соглашение, наличие детей, для тебя ничто не имело значения, как только у тебя появился шанс потрахаться с любовью всей твоей жизни! Она не ждет, давая шанс отцу оправдаться, быстро отмахиваясь: -В любом случае, это уже прошедшее. Меня волнует больше другое, - говорит она, переводя тему, - Не то, почему ты бросил нас, но то, почему ты в итоге вернулся. Пока они были в магазине, Эйгон успел поговорить с Джоном, но тот, ожидаемо, тоже ничего об этом не знал. По словам его матери, все потому, что семейная жизнь оказалась не для нее, но было ли дело только в этом? Рейнис глубоко сомневалась. В 2008-ом, в год, в который папу лишили титула, потому что он их бросил, из-за чего мама вернулась в родной дом, а они остались на попечении бабушки и дедушки, они были тут в последний раз. Можно подумать, что, как и сказал Эйгон, все потому, что папа одумался и решил вернуться, и, чтобы начать с чистого листа, они и перебрались в Америку… Вот только в 2008 году произошло еще кое-что, что все вокруг так настойчиво игнорировали. -Из-за Эйгона, да? - предполагает она, - Потому что он потерялся. Сказано это было легко, чем больше Рейнис обдумывала эту ситуацию, чем больше наказывала себя бесконечными предположениями о том, что могло случиться, тем легче было говорить об этом вслух. Правда, по-видимому, только для нее, ведь когда папа обращает на нее свой взгляд, Рейнис видит в его глазах страх. -Как…? - ему и договаривать не нужно, потому что Рейнис точно знает, что он спросит, а потому отвечает честно. -На самом деле, подсознательно я знала об этом всегда, но убеждала себя, что это просто бред, но стоило нам приехать сюда… - она неосознанно обращает взгляд к окошку, - Я вспомнила. -Почему ты не сказала нам раньше? - беспомощно тянет он. -Зачем? - фыркает, - Только тревожить всех? Очевидно же, что все эти твои слова про «не возвращаться домой» правда лишь наполовину. Даже то, что ты сказал сейчас, - напоминает она, - Про дом. Это ведь не только твой дом, но и мамин. Нормально ли это лишать ее возможности посещать свой дом? Не слишком ли большая жертва? Вот я и подумала, что если это не только ради тебя. Что если это и ради нас с Эйгоном тоже? -Рейнис… -Ты можешь сказать мне правду, - твердо произносит она. -Жертвы сознательны, - спустя несколько секунд говорит он, и Рейнис хочется закатить глаза, от папы ничего другого и не приходится ждать, вечно эти его высокие речи. -Это не ответ! - повышает голос она, - Мы не приезжали сюда из-за этого? Вы так боялись, что я или Эйгон вспомним? -Эйгон? - хмурится отец. -Я боялась поднимать эту тему при маме, потому что она слишком хрупкая, - говорит Рейнис, - Но тебя мне почти не жаль, - признается она, - Потому, можешь ли ты сказать мне, что случилось? Я имею в виду, рассказать все? Какова бы ни была правда, я хочу ее знать. Что с ним случилось? Когда он вернулся, как он выглядел и… -Вернулся? - потерянно прозвучал голос отца. -Ну да, что ты… - начала было уже она, но вдруг резко остановилась. К лицу резко прилил жар, и стало разом как-то тяжело дышать - в груди все сжалось, и даже будто бы болью стянуло желудок. Рейнис услышала, как сама же глухо задышала, а после почувствовала, как глаза ее наполняются влагой. Слова, что прозвучали следом, были будто бы и не ее: -Он не вернулся? Папа посмотрел на нее - и это все говорило само за себя, потому что, несмотря на бесконечную печаль, что он нес в себе всю свою жизнь, Рейнис все же ни разу не видела, чтобы он плакал.