Красная нить судьбы. Часть 5. ПРЕДКИ! ТЕПЕРЬКИ! ПОТОМКИ!

             — Сё! — прижав ручки к паху, Лаимм, сидя на краю кровати в спальне, затопал ножками по полу. — Больше ни можу! — фьють и нет его. Только грохот в туалете стоит.       Хотел бы Хестан спросить, зачем его Пиражуня терпел так, что сил нет. Но не стал. Сына мучить гораздо интереснее. Ревас опять недовольную мордаху скуксил, повис безвольной тряпочкой и никак на отца не реагирует. А тот на него то подует, то немного потрясёт, то так на руку положит, то сяк. Лучше бы отпустил погулять! Правда, далеко бы он не ушёл. Максимум в коридор, где ему так нравилось валяться на ковре. Лежишь себе, никого не трогаешь, а тебя всё равно хватают и тискают!       — Как мне это сё надоело, Кисинька! — проворчал Лаимм, выходя из туалета и сердито топая ножкой, при этом в руках он держал большой тазик с чем-то.       Хестан знал, из-за чего любимый Пиражуничка такой сердитый. И дело вовсе не в делах домашних, а в сегодняшнем госте. То есть Хаззаразе. Как он посмел отказаться от подарков?! Лаимм прям в ужас от этого пришёл. А Хестан только рад. К тому же куда Хаззараз это всё засунет? Он приехал не на своей машине, уедет так же, причём тем же вечером. Ему точно не до тасканий с пакетами и коробками с едой. Лаимм успокоился только после того, как Хаззараз — быстро сообразив, что иначе маленького и через меру заботливого хозяюшку не успокоить — пригласил Лаимма в гости, согласно согласившись, чтобы тот привёз чего-нибудь как гостинцы. Чего-нибудь немношка. Совсем чуть-чуть… Знал Хестан это чуть-чуть! Такое чуть-чуть, что в машину не влезет! А ещё он наивно надеялся, что ни в какие гости с гостинцами Пиражуня не соберётся. Никогда! Опять добро разбазаривает!       Вернувшись, Лаимм с хмурой решимостью высыпал на кровать носки — свои и сына. Удобненько усадив жопец поближе к мужу, Лаимм взялся расправлять постиранные и уже подсохшие носочки, сворачивая их рулетиками. Хестан на него поглядывал, но продолжал молчать. А то скажет что-то не то, опять любимка этот будет ворчать дальше, чем видит. Ну и Хестан опасался, что любимка вспомнит про гости и засобирается прямо в эту же секунду. Это же не просто поездка куда-то там, а в гости! С всякими вкусными подарками!       — Надо наказать Манюньке, штобы он алтаришку ещё сделал. Маханький такой, — задумчиво протянул Лаимм, на что Хестан поджал губы. — Да жи? — Лаимм повернулся к мужу, вылупившись своими огромными глазищами. — Ты чу молчишь-та? — он потыкал мужа пальчиком в бок, заставляя его резко выпрямиться. — Чиво молчишь, спашиваю тибя!       — А чего говорить-то? — кашлянул Хестан.       — Дык да аль ни да? — Лаимм потыкал Кисю пальчиком в ногу.       — Откуда ж мне знать-то?! — тихо возмутился Хестан, напрягшись от мегаподозрительного взгляда супружика. — Что?       — Кисинька, ты, што ли, опять?       — Чего опять?       — Вредничаешь.       — Ничего я не вредничал! Это ты виноват! — повысил голос Хестан, а Ревас навострился, наблюдая за родителями.       — Чиво я сделал?! — Лаимм от возмущения даже на ножки подскочил, надулся недовольным хомяком, да кулачки сжал.       — Опять добро разбазариваешь! — недовольно зарычал Хестан. Чем очень позабавил сына. Ревасу рык отца показался до того смешным, что он аж хихикать начал. А как оба родителя на него уставились, так сразу сделался недовольно-безразличным. Хестан любопытства ради ещё порычал, но Ревас, видя, что родители всё ещё на него смотрят, никак не отреагировал.       — Така жи вредятина, как ты, — проворчал Лаимм, плюхаясь на попку и берясь дальше скручивать носочки по парам.       — Так-то я ему отец, — надулся Хестан.       Тихо сетуя, что Кисинька у него капец какая вреднавая вреднасть, Лаимм доделал своё дело, скидал все «рулетики» обратно в тазик и вместе с ним отошёл к комоду. Открыв последний ящик, он быстренько рассовал свои носочки по специальному органайзеру, сместился в сторону и открыл боковой шкафчик, где лежали вещи Реваса — их часть. Крохотные носочки тут же перекочевали в свой контейнер. Вернув тазик на место, Лаимм снова забрался на кровать, вытянул ножки и задумчиво уставился на полосатые, точно пчёлки, махровые носочки. Носочковый маньяк!       Постучав ступнями друг о друга, чем заставил мужа умилиться, Лаимм задумчиво подтянул ножку к себе, сцапал одну и подтянул к носу, усиленно обнюхивая. Хестан вопрос «что ты делаешь?» проглотил, решив дождаться развязки сего странного действа. В конце концов, любимка не уставал и не переставал удивлять, а Хестан не уставал и не переставал удивляться его странностям.       — Ни пакнет! — констатировал Лаимм после такого усиленного обнюхивания.       Хестан не знал, то ли ему порадоваться за любимку, что носки чистые, то ли ничего не делать. Решил остановиться на втором варианте. И то, потому что Лаимм продолжил его несколько озадачивать. Хотя бы тем, что, не меняя задумчивого выражения милой мордашки, он стащил с одной ноги носок, осмотрел ступню со всех сторон — при этом так забавно извиваясь и изгибаясь, что описать сложно — проверяя на наличие грязи или прилипших ниточек. Не нашёл! Порадовался! Ещё бы он там что-то нашёл. Чистоплюй этот.       Стянув второй носочек, Лаимм забавно похрюкал-посмеялся над нелепым видом своих коротких ножек, а потом как уставится на мужа огромными глазами! Хестан даже испугался. А Лаимм, попялив шарёнки, задрал ножку, вместе с этим разворачиваясь лицом к мужу, и как шлёп ступнёй о его щёку! Глаза у Хестана округлились ещё больше. А Лаимм на этом не остановился и сжал пальчики, как бы щипая. И сидят. Один демон, второй эльф лесной. Сидят да друг на друга шары пялят. На сына вообще ноль внимания. Ревас, подумав, что это его шанс, попытался вырываться их хватки отца, но не тут-то было. Вцепилси, как в раднова! Поэтому дёрганье только привлекло родительское внимание.       — Кудой собралси-та? — Лаимм, убрав ногу, потыкал ею в ножку сына.       — Муй! — строго-сердито сказал Ревас, сводя брови к переносице и демонстрируя кулачок.       — Дык ну, — покивал Лаимм, пересаживаясь на коленочки. — Чиво дальше-то? Ись?       — Ни!       — А чу тебе надо?       — Асань!       — Как так можа на мапку-та?!       — Асань! — тон Реваса стал более требовательным.       Конечно же, Лаимм не стал молчать на такое отвратительное поведение сына и… начал с ним спорить-ругаться. Хестан закатил глаза, понимая, что это надолго. И он наивно подумал, что сейчас сходит на кухню, найдёт что-то перекусить, перекусит и вернётся. И к это моменту эта сладкая лесноэльфийская парочка бы прекратила спор. Не-е-е-ет. Хестан даже не подумал, что они могут за ним увязаться!       Со спокойной душой отец передал сына мапуле и, поднявшись, навострил копыта в сторону кухни. При этом оба эльфёнка ругались на кровати. Вот только странное дело: Хестан уже к лестнице ушёл, а их ворчливо-ругательское щебетание всё никак не затихает. Хестан даже подумал, что это, скорее всего, потому, что супруг с сыном начали орать громко, но и тут не угадал. Продолжая идти, он обернулся, а эта сладкая парочка за ним топает. Лаимм Реваса на руках несёт и ругает его, а тот отвечает же! Да так громко! Так пылко! Надулся тоже весь, раскраснелся от негодования и говорит-говорит-говорит. Большую часть слов не понять, но судя по тому, как отвечал Лаимм, ему точно всё понятно.       Спустившись по лестнице, Хестан подошёл к дверям в столовую и замер. Чисто любопытно стало, что же эти двое сделают. Родственники которые. Ревас-то понятно — отчасти лишён выбора, поэтому он продолжал сидеть на мапкиных руках, пока тот застыл в одном шажочке за мужем. И это им нисколько не помешало продолжить спор. Хестан уже даже суть проблемы забыл, а от их щебетания голова разболелась.       Выдержав небольшую паузу, Хестан всё-таки пошёл дальше, и, конечно же, супруг с сыном за ним. А дальше интереснее: Лаимм мужа за руку цап, за собой на кухню, на его законное место усадил, сына вручил и давай по кухне порхать: чайник ставить, кофе замешивать, да бутики лепить. Из холодильника всего понадоставал, что-то в микроволновку сунул, что-то нашинковал и по тарелке раскидал. Делом занялся! Даже замолчали эльфёнки эти лесные. Сначала ругались, а как мапка увлёкся готовкой, так не до ругани. Да и Ревас вылупился, то одно, то другое, то десятое выпрашивая. А если уж не сразу дать, то всё! Опять ворчулинни!       Оказавшись в своей стихии, Лаимм готовил для мужа перекус. Правда, ужин не за горами, но как отказать-то? Да никак! Хлебушек по тарелке раскидал, майонез, чутка кетчупа со сметанной да чесночком намешал, на хлебушек помазал, немного нашинкованной зелени посыпал. Тут сработала микроволновка, и он достал из неё тарелку с шестью выложенными цветочком котлетками, да перед мужем с сыном поставил. Хестан ещё в этот момент успел с полки под кухонным столом достать специальное сидение без ножек и низкий стол, за который усадил сына. Удобно! А вообще за такую идею надо сказать спасибо Тиму: сначала все нос кривили на его покупку, а в итоге очень даже полезная штука оказалась. Хорошо, что кухня большая и места полно…       Пока доминантики разбирались с котлетами, устроив шутливый спор, кто сколько будет, Лаимм сыпанул в кружку с кофе по щепотке травяных порошков для придания аромата и снова за бутики. Нашинковал колбаску с помидоркой, всё по хлебу с соусом раскидал, сверху сырочек и тоже в микроволновку. А пока бутики крутились на своей карусельке, Лаимм обернулся на мужа с сыном. Сидят, над тарелкой с котлетами — уже почти пустой — склонились и чего-то шушукаются. Забавняхи! Гарантированно большую часть Хестан смолол. Ревас на такое ещё не способен. Мысленно хихикнув над ними, Лаимм встрепенулся, вспомнив, что ещё не доделал кофе — чайник-то уже вскипел!       — Кися, а што на ужин сварганить? — спросил Лаимм, ставя кружку с кофе рядом с мужем и наливая сыну витаминного сока, поставив на его столик, после чего прижал жопец к стулу, миленько покачивая ножками. — Может, кашки гречневой? Да с тушёночкой! М! Вкуснатища! А? Чё молчишь? Чиво с морденью?       — Слышь, — со скривлённым от отвращения лицом выдохнул Хестан, — ты себе готовить можешь всё, что угодно! А мне, будь любезен, мясо в подливе! — строго закончил он, кивнув с важной миной.       — Мясна ж ты тушонка! — покачал головой Лаимм. — Как ни надоедает-то? Одно мясо жрёшь!       — Вообще не понимаю, как мясо может надоесть! — возмутился Хестан. — К тому же, — нотками примирения заговорил он, — я же разное мясо ем! То баранина, то телятина, то свинина. Видишь, сколько всего! Ну и про зелень всё-таки не забываю. И соленья твои эти, — Хестану вдруг захотелось огурца, а Пиражуня любимый на него смотрел, будто мысли читал, а потом спрыгнул, сходил до холодильника, попутно сцапав тарелочку, и положил на неё два огурца, да две помидорки. — Я с тебя ху… дею! — покосившись на уж слишком увлечённо слушающего его сынулю, Хестан ловко выкрутился. — Спасибо! — он чмокнул любимку в с готовностью подставленную щёчку.       Хихикнув, Лаимм задумался. Смотря, как муж предлагает огурец сыну, вспомнился кое-кто важный! Лаимм подсеменил к телефону и быстренько набрал номерок — глупенький, а телефончики всех домашних и друзей знал назубок. Хестан с недоумением смотрел на Пиражуню, а тот трубку к уху прижал и в ответ большущими полностью распахнутыми глазищами как вылупится. И палец так к губам прижимает, прося тишины. В целом-то и так никто не шумел.       — Вриднуличка! — заверещал Лаимм, напугав как Элона, так и парочку за столом. — Привет! Чё делаишь?       — Здравствуй, Лаимм. Работаю, представь себе, — у Элона от такого вопля что только волосы дыбом не встали.       — Дык молодец, што робишь! Надобно-надобно! — с важным видом покивал тот. — Я чиво спросить-то хотел: как тама алтарик поживает?       — Хорошо поживает. Пылинки сдуваем, дар каждый день приносим. У нас от того что Великие Духи к нам расположены, все засохшие цветы цвести начали, да так, что горшки не выдерживают.       — О! Это жи хорошечно!       — Очень. Это всё или ещё что-то?       — А што у вас там с запасными запасами-та? Што-то ни званякаите! Надобно чиво, аль ни надобно?       — Ничего нам пока не нужно. То ещё никак не доедим.       — Чу так жрёте плохо?       — Едим!       — Я так и сказал: жрямкаете!       — Какой же ты упёртый, — устало вздохнул Элон: не виделись даже, а тут с пары минут разговора все силы иссякли.       — Дык я жи валнуюся за вас! — запричитал Лаимм, смотря на недовольного мужа: опять добро разбазаривают!       — Спасибо за заботу, но мы же не дети малые, коим необходим контроль и надзор.       — Дык ну, — Лаимм шмыгнул носом. — Дык сё равно пириживаю. Друзяшки жи! Поэтому если чиво надабно, ты у меня проси! Я жи ни жадюга! Ваще нет! Питьё целебное есь! Можу дать! А как ни можу?! Друзяшки жи! Надобно? А? Чиво молчишь?       — Попробуй в твою тираду вклинься, — вздохнул Элон.       — Дык ну, — опять шмыгнул носом Лаимм.       — Ты что всё носом шмыгаешь? Насморк? Заболел? Аллергия?       — Я здоров! Как тяжеловоз! — возмутился Лаимм: его и вдруг в слабости обвинили?!       — На обследования не собираетесь?       — Каки-таки?       — Проверить вас!       — Зачем?       — Лаимм…       — Вриднуличка!       Повисла тишина.       — Ладно, — первым сдался Элон и то потому, что понимал, что с Пиражуней ему не сладить. — На днях у нас закончится пара банок с соленьями. Тогда мы тебе вернём всё пустое, как раз коробка выйдет. А вы там уж с Тодом сами договоритесь по еде. Хорошо?       — Так точно!       — Ну и уж будь добр, поделись тогда своими полезными соками.       — Ваще жи без проблем! — заверил Лаимм. — Сё тады! Пока! Заходите на пожрать как-нибудь! Дасидания! — и как херакнет трубкой о базу. Хестан до сих пор в недоумении, как она после такого живая осталась и даже не потрескалась нигде. А весь из себя такой довольный Пиражуня достал из холодильника две банки с тушёнкой и уставился на мужа, а у того взгляд: нет! Хмыкнув, Лаимм вытащил из холодильника тазик с замаринованным мясом для жарки. Взгляд Хестана тут же сменился на довольный.