Красная нить судьбы. Часть 5. ПРЕДКИ! ТЕПЕРЬКИ! ПОТОМКИ!

                   — И чиво вы мне здесява натасчили-то? — Лаимм большими глазами смотрел на пакеты, занявшие почти весь кухонный стол.       — Всякава-разнава! — объявил Агел, демонстрируя большие пальцы рук.       — Што исчё за всякое-разное? — Лаимм с подозрением сцапал один пакет за ручку и оттянул в сторону, заглядывая внутрь. А там! Куча пакетиков со всякими мясными штуками к пиву: и рыбные палочки всякие-всякие! Они Лаимму понравились особенно. Любит же рыбку. И куриные чипсы! И ещё какие-то сушонности подобного вида. Лаимм сунул нос в другой пакет, а там почти всё то же самое, но не наразвес, а в герметичных и не очень упаковках. Поцокав языком, Лаимм полез дальше, а там опять рыбка! Всякая-разная! Только уже большими пластами и целиковая. Тут Лаимм даже светиться начал от восторга. Хотя… Вино с рыбой на самом деле такое себе, однако, он спокойно мог всё это и по отдельности слопать. Пиво же не любит. А винишко за милу душеньку! Ибо сладкое.       Народ, в лицах Маркуса, Рэйкса, Караса, Хэльмира и Агела, молчаливо наблюдал, как Лаимм проверяет пакет за пакетом. Сначала проверял, потом куда-то ушёл, вернулся с ведром. В него он составил зачем-то взятые литровые бутылки с пивом, перекидал их все в ведро и вручил Рэйксу.       — Ниси вниз, штобы охладились, — скомандовал Лаимм.       — А на фига вы литровки-то набрали? — спросил Карас.       — Потому что это фруктовое пиво и оно моё, — заявил Агел. — Что? — на недоумённые взгляды друзей и мужа он вопросительно изогнул брови. — Там несколько видов! Или вкусов. Не знаю, как сказать. Это я захотел такое, поэтому даже не смейте к нему лапы тянуть!       — А мне? Мне-то можа? — Лаимм сделал огромные глазищи.       — Тебе можно! — величественно разрешил Агел.       — Почему ему можно, а нам нет? — спросил Карас. Не то чтобы он собирался пить фруктовое пиво, всё же он больше предпочитает что-то классическое, к тому же тёмное, но чисто из любопытства поинтересовался.       — Потому что он дид, — припечатал Агел. — И он вскормил моего ребёнка!       — Нашего, — шёпотом поправил Хэльмир.       — Не в тему, — шикнул на него Агел.       — Это ещё почему?! — от всей души возмутился Хэльмир. — Я тоже принимал участие!       — В производстве, — гоготнул Лаимм. — Сё! — зашикал он на парней. — Идите атседава! — замахав на ребят руками, Лаимм выдал каждому по пакету, выложив себе немного рыбы, отправив отнести их вниз. В погреб!       Народ без споров забрав пакеты, утопал сначала в подвал, где оставили купленное на столах в прохладном помещении, а потом к машине, доставая большие бутылки с пивом, перетаскивая их ближе к месту отдыха, втыкая в ещё не растаявший снег. Холодное пиво куда вкуснее!       Лаимм за это время успел разобрать остальные пакеты. И теперь с довольной моськой нарезал рыбку, попутно очищая её от кожуры и костей, насколько возможно. Ну… Конечно же, успевал хомячить! А то как такую вкусность да и не попробовать? На зубочек-то можно! На все зубочки… Нужно! Народ когда вернулся, как раз застал Лаимма жующим очередной кусочек красной вяленой рыбки.       — Хараша рыбанька! — почмокал губами Лаимм.       — А потом напьёшься и будешь ворчать, что ноги отекли, — проворчал Хестан, заваливая на кухню и садясь на своё законное место.       — Поворчать тоже можа!       — Но не мне же!       — Пашто ни тебе? Ты жи мне муш!       Хестан красноречиво уставился на супружика, а тот только успевает рыбу в рот совать да пережёвывать. Уничтожитель рыбкин! Лаимм, не прекращая есть, в ответ вылупился на мужа. А во взгляде так и плескался вопрос: чиво те надабна? Сказал бы Хестан, что ему надо, да постесняется. К тому же вон, молодёжь чего-то уши развесила и стоит. Непонятно чего.       — Братва, — Хестан оглядел Агела, Хэльмира, Караса и Маркус с Рэйксом, — вы чё тут застыли?       — Ждём! — кивнул Агел.       — Чиво? — Лаимм повернулся к ангелочку.       — Когда ты отмашку дашь, что идти можно, — рассмеялся Агел.       — Так и быть, атпущаю! — с важным видом кивнул Лаимм и снова вернулся к вкусночавканью рыбкой.       — Спасибо! — удивительно слаженным хором отозвались парни и поспешили свалить.       — Интересно, куда это они так торопятся? — задумался Хестан.       — Дык если шашлычанского захотели, место подготовить надобно.       — Чего его подготавливать? Ты и так там весь снег уже раскидал.       — Дык пибраца!       — Чего там прибираться?       — Дык пылюку стрясти!       — Какая там пыль может быть? Ты вчера там всё вымыл!       — Да вот же пистал! Как пиставучка! Што тибе надобно?! — не выдержав, что муж пристал с кучей вопросов, Лаимм надулся недовольным хомяком. — Я ись сел! А он пиставаит! Иди к сыну пиставай! А мне дай пожрать рыбаньки!       — Вот пойду и пристану к сыну! А ты сиди тут и жри! Один! — ворча, Хестан поднялся с места и вышел.       — Слава Великим Духам! — выдохнул Лаимм. — Можно пожрямкать спокойненько! — повошкавшись, Лаимм удобненько сел и с довольной моськой да вкусным «няа-ам» сунул в рот кусок рыбы.       Хестан пошёл забрать Реваса у Кристана.       — Опять ни? — донёсся до ушей Хестана озадаченный голос Кристана. — А такой?       — Ни! — тут уже слышно и Реваса.       Хестан дошёл до комнаты и осторожно заглянул. Привычно на расстеленном на полу пледе сидели Кристан, Ревас и Жируня. На фоне играла лёгкая ненавязчивая музыка. В кроватке, чего-то тихо агукая, лежал Кристофер. Маркус, понятное дело, ушёл с друзьями на улицу. Даже странно, что любимку своего за собой не потащил. Ну или странно, что этот любимка следом не побежал. Любимка этот…       — Может, эта? — Кристан намотал на протягиваемую ручонку братика леску с нанизанными крупными бусинами пастельных оттенков и всяких-разных цветов.       — Ни! — строго сказал Ревас, одёргивая руку.       Сетуя, что у него такой братик вредный, Кристан шустро раскидал бусины по тарелочкам. Затем рассыпал другие бусины по пледу и ловко с помощью специальной иглы нанизал на леску их — долго ли умеючи! А потом опять вокруг запястья братика обмотал.       — Эти?       — Ни!       — Тогда сам выбирай, какие ты хочешь! — возопил Кристан, потеряв всякое терпение.       — Ни, — Ревас предпочёл принять горизонтальное положение и вздремнуть.       — Семья, чего делаете? — Хестан всё-таки зашёл в комнату.       Завидев отца, Ревас поспешил ретироваться подальше. Так поспешил, что раскатился на бусинах, шмякнулся, кряхтя поднялся на четвереньки и споренько уполз. Прямо под кровать. Заныкавшись между стоящими под ней коробочками со всяким нужным барахлом. Оба демона сначала молча наблюдали за его побегом, а потом Кристан, всё-таки не выдержав, запрокинул голову и заржал от души. Хестан на сына глянул как на дурачка и пошёл вылавливать самого младшего. А тот отполз подальше и лежит кверху жопой за коробкой — если бы не она, Хестан бы его далеко не сразу нашёл. Вот он его за памперс-то и сцапал! А Ревас как возмущённо заверещит! Опять батя пристал и не отстаёт! Никто ничего понять не успел, как Ревас, обратившись в демона, стартанул от бати на всех парах. Хестан только вслед малышу посмотрел, а тот, сверкая голым жопом, убежал в сторону их комнаты, надеясь, что мапа там.       — Какого? — Хестан озадаченно уставился на оставшийся в руках памперс.       Кристан как это увидел, так расхохотался, что и кота напугал и задремавшего сына разбудил, доведя до слёзок.       — Несмешно! — шикнул на него Хестан. — Иди внука моего успокаивай!       Кристан даже подняться не смог. Живот от смеха уже болит, слёзы из глаз бегут, а он всё остановиться не может. Как тут остановишься, когда такие дела дома творятся.       — Ой! — Оливий от неожиданности и резкого торможения на передние копытца встал, высоко задирая задние. — Бегают тут голопопики какие-то, — он проследил за промчавшимся мимо лестницы Ревасом.       — А ну-ка стой! — закричал Хестан, бросаясь следом.       — Не бегайте, а то упадёте! — предостерёг Оливий.       — Пущай падают, — Лаимм, поднявшись, посадил на круп оленёнка Хвостика.       — Больно же ударятся, — забеспокоился Оливий.       — Дык вдруг мозги обратно встанут.       — Дида, — с осуждением протянул Оливий.       — Што сразу дида-то?! — заохал Лаимм.       — Мууууй! — завопил Ревас, выбегая из комнаты и к нему.       — Муй, да пуй! Пидумал жи слова! — поцокал языком Лаимм, подхватывая сына на руки. — Ты пашто с голым сранделем-то? Хде подгузник потерял? Пашто от папани убегаешь? Даставаит тебя?       — Дя! — слезливо шмыгнул носом Ревас и прижался к мапке, требуя защиты.       — Ты пашто, ирад, сына абижулиишь?! — Лаимм сердито топнул ножкой и, опомнившись, что ещё на лестнице стоит, поддел Оливия под локоть и отошёл в коридор, отпуская оленёнка. — Быра оправдывайся! — потребовал он от мужа.       — Ещё чего! — набычился Хестан. — Ухожу от вас! — заявил он, спускаясь вниз и уходя в сторону лестницы в погреб, откуда, как известно, можно выйти на улицу.       — Рассердился? — шёпотом спросил Оливий, круглыми глазами следя за дедом.       — Хто? — не понял Лаимм.       — Дедушка!       — А, — Лаимм только отмахнулся. — На обиженных воду возят!       — Не буду я её возить! Она в кране есть! — заорал Хестан.       — Ишь, ушастый какой, — хмыкнул Лаимм и посеменил в комнату: ребёнка-то одеть надо.       Оливий сначала посмотрел на диду, затем глянул через перила на первый этаж, думая, что дед вернётся, а когда стало понятно, что нет, побежал к себе в комнату, чтобы накинуть попону потеплее, да пойти погулять. На улицу как раз народ постепенно стекается, к вечеру готовятся! Оливию нравились такие посиделки. На них всегда что-то вкусненькое готовилось! Особенно курочка на гриле, да в маринаде от диды. Пальчики оближешь!       — Ща, жопень тебе прикроем, да тоже погулять пойдём, — обещал Лаимм сыну, быстренько одевая его.       — Дя! — обрадовался Ревас.       — Ты ток от мапки так не насися, а то не догоню, — Лаимм ткнул сына пальцем в нос, а тот сделался весь милашка-скромняжка. — И правда на миня похожий, — хихикнул он, да смачно чмокнул сына в щёку. Но не так, как обычно мужа. Муж-то ладно, большой, выдержит, а малявочке-то и навредить можно.       — Муй! — обрадованно заулыбался Ревас, потешно запрыгав на попке протягивая к мапе ручонки, чтобы обнял.       — Мапа!       — Муй!       — Пущай так, — снова хихикнул Лаимм, обняв сынулю и снова чмокнув, но уже в другую щёку. Как такую сладкую булочку да не пожамкать?! Родна же, булочка эта! Сам рожал!       А Ревас на мапкины действия ухохатывается, того и гляди писить захочет. Радуется, что мапка играется, да моську нацеловывает. С мапкой хорошо! Это же мапка! Но! Лаимм обернулся на странное пыхтение сбоку. А там Лёд. Очень грустный Лёд. Недовольный такой! И думает, то ли ему рычать, то ли всё-таки не стоит. Рычать не надумал, но как давай скулить-плакать!       — Оставили ребёнчишку без внимания, — покачал головой Лаимм, поглаживая кивающего волка между ушей. — Дык большой жи уже мальчик! — На это Лёд отрицательно замотал головой. — Как енто нит? Большой! Взрослый уже!       Лёд с маленьким хозяюшкой не был согласен. Вообще никак. Поэтому решил продемонстрировать всё наглядно: брякнулся на спину, скуля громче, чем в первый раз. Ещё и лапами воздух помолотил. Поистерил так с минутку и опять грустными глазами на Лаимма. А тот в ответ вылупился.       — Дык большой, — опять протянул Лаимм.       — Нит! — вступился за друга Ревас.       — Ну как нит-то? Ты погляди, здоровяк какой!       Лёд опять в слёзы. Да заливисто так! Ревасу его жалко стало, и он тоже начал хныкать.       — Да понял я, понял, — вздохнул Лаимм. — Оба дети! Ребёнчишки.       Как по команде и Ревас и Лёд перестали делать несчастный вид. Покачав головой, Лаимм достал из ящика стола специальный жилетик, с петелькой на спине. Нацепив его на сына, он подал его Льду, который удобно прикусил петлю.       — Сё, топайте к отцу на улицу. Притомился я с вами! — вздохнул Лаимм, махнув на сладкую парочку руками. Лёд, весь из себя такой довольный, с новым хозяином в зубах на всех парах помчал, куда отправили. Ревасу такие покатушки нравились, поэтому он ржать успевал. Всю дорогу до улицы ржал. — Дети! — устало выдохнул Лаимм и взялся одеваться сам.