Красная нить судьбы. Часть 5. ПРЕДКИ! ТЕПЕРЬКИ! ПОТОМКИ!

             Хестан наблюдал премилейшую картину. Лежит, значит, главный хозяюшка дома на полу. Раскраску вместе с сыном раскрашивает. Чего-то между собой переругиваются так забавно. А вокруг них чужие дети, творящие кто во что горазд.       Вот например, Стиви лежал на спине и пялил огромные золотые шарёнки в потолок. Хестан тоже взгляд поднял, чтобы посмотреть, чего детёныш там увидел. А там Духи летают. Как Лаимм про них ещё говорили: скатались в шарики и лётают! А шарики эти светятся, с места на место переплывают. Красота! Стив ручоночку поднял, чтобы сцапать подлетевших поближе, а те юрк и в сторону! И малыш опять лежит и смотрит. Хоть бы улыбался, что ли, а то по мордашке вообще непонятно, о чём думает. Мечтатель! Пёрышки на крылышках начали появляться — так, детский пух. Потом опадёт весь. Но то, что ушки тройные, это конечно да-а-а-а. Даже Агел немного удивился. Но ему нравилось. Ещё бы не нравилось. Сын всё-таки! В муках рождённый и всё такое. Первенец! Брошенный обоими родителями! Тут побольше драматизма и всякое такое. Вообще Агел решил, что вернётся к работе. Хэльмир тоже решил. Только ходить он будет на свою работу. Чего им переживать? Дома целый дид сидит! Поэтому вообще не переживая бросили своё чадо и погнали заниматься своими делами. Судя по поведению этого самого чада, не особо-то он переживал из-за отсутствия родителей. Лежит, полёживат, жопаньку отклёживат…       Чуть в стороне непонятно чем занимались Саарн и Джеймс. То ли убить друг друга пытались, то ли соревновались, у кого выносливости больше, то ли наоборот спор в том, кто сильнее руками машет. Но оба махали активно и друг на друга, забавно закинув головы назад. Такое ещё шлёпанье характерное стоит и пыхтят как паровозы. Лаимм на них нет-нет да глянет. Но молчит. А вдруг ударят друг друга и будут реветь?! Доминанты… Непонятно, чего не поделили. Саарн ещё своей ножкой пытался до Джеймса дотянуться, а тот в ответ лягается. Хестану даже любопытно стало, чего Лаимм их никак не остановит. А Лаимму оно надо? Дети не убиваются и ладно. А так пусть между собой сами разбираются. Рано ещё вмешиваться. Хестана забавляло, что Саарн весь такой в отца. Внешностью. Сложно судить насчёт характера, ведь Хестан того в детстве не видел. А на работе, до того момента, как поставил на Иллиана метку, Рэйкс ходил весь из себя такой мрачно-загадочный. Зато сейчас — распиздяй! Вот что любовь с доминантами делает. Во всём плодоносяшки виноваты! Плодоносяшки эти. Вон Джеймсу от обоих родителей досталось: внешность почти вся от Айкена, а Тим передал уши и хвост. Глазищи такие красивые зелёные, но более тёмные, чем у мапы. Ну, дар ещё под вопросом. Хотя дар под вопросом пока что у всех малышей. Кроме Реваса — оборотень недобитый…       Ещё чуть правее от мальчишек, цепляясь за ноги Лаимма, пытался встать на копытца Абелас. Так старательно старался, что даже язык вытянул и нахмурился. Лаимм ногами-то сначала махал, а потом застыл, потому что ребёнок возмущаться начал, что никак не может за носки его яркие уцепиться — в полоску: оранжевую и зелёную. У Хестана от одного взгляда на эти носочки — больше гольфы всё-таки — в глазах рябить начало, а маленькому жеребёночку интересно. Или ему больше интересно встать нормально. Абелас сжал пальчики на гольфах и пыжась до красной мордашки потянул себя вверх, стараясь правильно поставить ноги. Ноги эти кривые. Пошёл весь в отца тоже — такой же белый, те же лошадиные ноги, хвост и уши. Глазищи серые. Да и характером он, судя по всему, тоже в Караса. А то мапка нет-нет да как начнёт опять слёзы лить, что у него гибрид. Получит святу пиздюлинку от дида и снова молчок. А чего Абеласу к мапке лезть? Всё время как-то смотрит, будто помер кто. Вот его больше к отцу и тянет. Отец-то чего? Поржёт, посюсюкает, в щёчку пухлую чмокнет, да обнимет. С отцом-то всё лучше! Папка ещё и с ложечки вкусным-полезным пюре покормит. А мапка… Ух! Мапка ентат! Сидит и вздыхает чего-то грустно, лишний раз не притронется. Ну его! Хестан даже удивился поведению Вэйлана. Несмотря на его характер, всё же думалось, что мапой он будет хорошим. Дисциплина, все дела, инстинкты мапкины там, всё такое. А по итогу вон оно как вышло. Главное отец адекватный! И дида на защите! Прорвётся. Хестану ещё было любопытно, получится ли у Абеласа встать. Корячится так потешно. Жопа почему-то чаще выше головы: выпрямиться никак не получалось. Вроде вот-вот уже! А нет, попец перевешивал и малыш снова и снова плюхался на жопку. А потом устал, уселся привалившись к ножкам диды и вздохнул та-а-а-ак тяжко, что Лаимм даже обернулся на него, а тот в ответ вылупился.       А если посмотреть на кровать, то там лежали Оливий и Мэйлиан и тоже чего-то рисовали. Олимп, как старший — скорее, как более развитый — на удивление терпеливо поучал маленького друга, какими цветами что надо раскрашивать. Даже помогал ему, держа его ручоночку своей. Мэйлиан от страха, что сейчас чего-то не то сделает, уже готов литры слёзок лить. А самому нравится, что у Оливия так красиво и ровно всё получается. Лежит на пузике весь такой довольный и водит каре-золотыми глазами следом за рукой оленёнка. Ну, тут всё ясно-понятно — оба целиком и полностью в мап пошли. И характерами, скорее всего, тоже. Вон, Сяо какой тихий, милый и скромный до замужества был! А сейчас? Боевой тушканчик! Хоть сейчас его в рейд. Сынишка тоже — чуть что, сразу в слёзы. А как вырастет? А как парня себе найдёт? Страсти-то какие начнутся! Особенно если вдруг Мэйлиан и Кристофер не сойдутся. Вот у Волкана горе-то будет! Всем мозг вынесет. Несчастному Маркусу в первую очередь. Оливий от мапы уже сейчас не отставал. Однако если так подумать, то Оливий всё-таки больше хитрюшка, а вот мапуля у него тот ещё язва. Хестан всё никак удивляться не перестаёт, как же Кентрис со своим язвочкой сошёлся. Давно ведь вместе. Давно, а ляльку первую что-то только задумали сделать! Но это ладно.       Единственным, кто оставался лежать в кроватке на этом празднике жизни, пока что оставался Кристофер. Лежит себе, агукает, на нагло улёгшегося на него Хвостика руками машет. Почему-то от этой ситуации больше всего нервничал Хестан: вдруг котяра ребёнка раздавит? Задушит там, шерсть в рот попадёт и задохнётся. Однако Лаимм и тут никак не реагировал, а продолжал вести своеобразные беседы с чего-то отвечающим ему сыном. Если так подумать, раз Лаимм никак не реагирует, то и Хестану нечего волноваться. И вот опять же: у Хестана-то, по идее, опыта больше, он же отец в четвёртый раз, а у Лаимма, несмотря на первого ребёнка, которого сам родил, знаний определённо в разы больше. Возвращаясь к Кристоферу, хотелось бы отметить, что развивался он гораздо медленнее остальных. Все вон уже сидят и чего-то делают, а он ещё лежит и даже не думает принимать вертикальное положение. Ему и так нормально! Вон, папаня у него тоже в целом неторопливый и рассудительный. Лаимм как-то даже сказал, что Рыцарёнок весь в отца будет. Кристан ни разу не против! Всеми конечностями ЗА! Он же не зря радовался, узнав, что у них маленький человечек родился. А Маркус как не понимал до конца, какая разница, какой расы малыш будет, так до сих пор и не понимал, считая это какими-то странностями, кои касаются плодоносящих. Но… Вон у Волкана свои странности. Похожие.       Хестан окинул комнату любопытствующим взглядом. Детский садик почти! Вон малышикафф сколько! На целую группу насобирается. Особенно если собрать со всех друзей. Тут Хестана передёрнуло, а по телу пробежал озноб: на фиг не надо такого счастья! Даже за даром! Вон Лордов сколько дней из дома выпроваживали. Еле выпроводили. А Лаимм, душа его беспокойная, всё никак отпускать Эхо не хотел. Ещё бы хотел! Он же ему такие подарки сделал. Самый любимый друг теперь. И самый на голову стукнутый…       Но это ладно. Хестан всё думал, чего ему-то теперь делать. Кровать занята, на полу вон какой беспредел: куда ни ступи, чей-то мелкий под копыто да попадёт. Ещё вон, большой ребёнок в разукрашку с сыном играет. Ревас вон тот цвет подал, а мапка упёрся и не хочет тот цвет, он хочет свой! Хестан даже вздоха не сдержал: не супружик, а вредность какая-то. Крайне вредная, хотелось бы добавить.       — Ну чего ты с ребёнком споришь, — пожурил супруга Хестан.       — Это мой ребёнок! Чё хачу, то и ворочу! — заявил Лаимм, отбирая у сына фломастер.       Ревасу это не понравилось, и он как зарядит мапке ладошкой в лоб. Да звонко так!       — Видно, что твой, — не сдержал смеха Хестан. — Прям один в один.       — Ты чё на мапку дирёсся?! — обиженно запыхтел Лаимм.       — Сям! — пискнул недовольной мышью Ревас, сердито сводя брови к переносице.       — Кто тебе сям?! С усям?! — так же отозвался Лаимм.       Хестан на мальчишек смотрел круглыми глазами.       — Семья! — перекрикивая детский гвалт, позвал Хестан.       — Чиво? — на этот раз Лаимм уставился на него круглыми глазами.       — Не буяньте, — строго сказал Хестан.       — Ты чиво в дверях-то ваще застрял? — спросил Лаимм, осторожно пересаживаясь, чтобы не задавить засопевшего рядышком Абеласа: устал бороться с собственными ножками — никак не хотят его держать!       — А куда мне тут себя пристроить-то?! — тихонечко возмутился Хестан, вылупившись на начавших вопить-рычать Джеймса и Саарна: уже перешли к боевым действиям! За что получили ладошкой по подгузнику от диды и притихли.       — Дык пасатри, скока на полу места-то, садися где-нибудь, — Лаимм, раскинув руками, сгрёб обратно Джеймса с Саарном, прижимая к себе. А потом с важным видом добавил: — В ногах правды нет!       — И куда мне тут? Вон в тот уголочек? — обиженно проворчал Хестан.       — В уголок, чтобы нихто ни уволок! — кивнул Лаимм. — В тесноте да не в обиде!       — Чё ещё умного скажешь? — Хестан сел там же, где и стоял. К нему тут забрался Жируня, смотря на одного из привёзших его в новый дом хозяев влюблёнными глазами. — Не хрен на меня так пялиться. Я тебе всё равно ничего не дам. Иди вон к тому ушастому няню приставай.       Жируня на слова демона широко зевнул, демонстрируя клыки, а затем, немного повошкавшись, удобно устроился на согнутых ногах, потешно расплывшись. Хестан реально поржал над котом, потыкав в его жирные бока. Даже странно, как этот батон до состояния оладушка растёкся.       — Ишь как с котькой играется, — хихикнул Лаимм, выпуская хулиганов.       Хестан на слова супруга вытянулся лицом и замер статуей, типа не делал ничего!       — Ишь, застиснялся, — опять хихикнул Лаимм: как мужа не подразнить? Для профилактики надобно! В конце концов, на улицу не захотел пойти снежок кидать. Пусть так страдает…       — Позоришь меня! — шикнул на него Хестан.       — Чиво хоть позорю-то? — не понял Лаимм. — Засмусчал! А не запазорил!       — Ничё не знаю, — набычился Хестан.       Лаимм только головой покачал, да за памперсы Джеймса с Саарном друг от друга отодвинул, а то они опять махач лапками устроили. Дождавшись, пока дида уберёт от них руки, малышня притянулась обратно, точно магниты, и как опять давай руками махать друг на друга. Лаимм их снова цап за памперсы и подальше друг от друга. Саарн с Джеймсом на удивление спокойно дождались, пока их отпустят, и обратно так же руками махать. Лаимм в третий раз их так, и в этот раз парни вылупились на диду с видом: тебе когда надоест? А ему никогда не надоест! Дети непонятно что творят! Как их без присмотра оставить-то можно? На этот раз парни решили сделать по-умному. Типа. Активно поползли подальше от диды, сели, чтобы он не дотягивался, и опять махач лапками.       — Да в чём прикол-то? — растерялся Лаимм.       — Отстань от детей, — рассмеялся Хестан: лично его этот эпичный бой малышни начал забавлять. Сидят два таких карапуза, попёрдывают да покряхтывают потешно. Вояк из себя строят. И вот что забавно, их ни к кому не тянуло вот так подраться. Только вдвоём. Зато сразу понятно, что эта парочка станет такими друзьями, что водой не разлить. И между собой будут драться, но и заступиться не побоятся.       — Вот наставят как синяков сибе! А я потом виноватый остануся! — надулся Лаимм.       — Дида, мы скажем, что ты тут ни при чём, — заверил Оливий.       — А кто тады виноват? — Лаимм задрал голову.       — Скажем, что деда.       — А я-то здесь причём?! — опешил Хестан.       — Потому что подначиваешь! — Оливий показал деду язык.       — Вот же ты маленький хитропопик, — вздохнул Хестан. Ругнуться бы парой фраз покрепче! Но не при детях. Всех разом. Гарантированно же кто-то что-то запомнит, а потом будет повторять как заведённый. Даже интересно, почему малышня запоминает именно такие слова. Причём выдирают из фразы именно ругань. Даже если на сотню нормальных слов одно бранное — его и запомнят! Как это работает?       — Не обижай ребёнка! — Лаимм погрозил мужу пальчиком.       — Их попробуй обидеть, — крякнул Хестан. — Рядом с ними такой лесноэльфийский боевой дид!       Лаимм удивлённо уставился на мужа, а тот в ответ пырит. И сидят. Молодцы такие. В гляделки играют. Оливию надоело за ними наблюдать, поэтому он вернулся к раскрашиванию. К тому же его начал толкать Мэйлиан, старательно привлекая к себе внимание.       — Вот неугомонные, — протянул Лаимм, снова растаскивая Саарна и Джеймса в разные стороны, а потом и вовсе посадил Джеймса в кроватку к спящему Кристоферу. И совершил огромнейшую ошибку! Всё потому, что, поняв, что им друг до друга не добраться, Джеймс и Саарн, точно сговорившись, начали одновременно рыдать. Лаимм ничего сказать не успел, как чего-то зарыдал Мэйлиан. Видимо чисто за компанию. Понятное дело, от этого шума проснулся Кристофер и тоже ну плакать. Абелас, Стив и Ревас на маленьких собратиков-детишек смотрят и не понимают, что происходят. Абелас до Стива дополз, рядом жопку устроил и уставился на него с видом: будем плакать? А тот в ответ так же: не хочу. И молчат. А тот квартет орёт. Оливий Мэйлина на ручки взял и нежит в попытках успокоить.       — Как детей доводишь, — поцокал языком Хестан.       — Кисяндрий, — красноречиво протянул Лаимм, и тот поджал губы.