Красная нить судьбы. Часть 5. ПРЕДКИ! ТЕПЕРЬКИ! ПОТОМКИ!

                   То, что Лаимм злой, поняли все. Но никто не понял почему. Кроме Хестана. Особенно эта злость странным образом проявилась на готовке и поданных блюдах соответственно. На стол встали красивые глубокие керамические тарелки с крышками... с кашами: гречкой, манкой и пшенкой. Народ за столом на них посмотрел, и, кажется, никто кроме Маркуса не порадовался: он же любитель каш, а с учётом, что Лаимм их очень вкусно готовит, да и их давно не было, то как не порадоваться. И ни единого куска мяса. Ни тушёнки в гречке как обычно. Ни каких-то сосисок или котлеток, кои всегда присутствовали на столе. Ни даже простых колбасных нарезок.       — Что-то определённо произошло, — протянул Иллиан.       — Нитиво такова! — надулся Лаимм, наваливая себе гречки, а потом утопил её в кетчупе, взял кусок белого хлеба, откусил половину и напихал полный рот каши.       — Да как ничего-то, — вздохнул Иллиан.       — Мапуличка, что случилось?! — Кристан тут же по-боевому сжал кулачки.       Хестан пожелал стать невидимкой на этот вечер. И на ближайшие дней… много… Потому что если не любимка его живьём закопает, так второй с конца сын точно.       — Касатуничка! — оправдывая ожидания Хестана, зарыдал Лаимм, вытирая моську салфеткой и спрыгивая со стула, чтобы дойти до самого любимого сына.       — Мапуличка?! — Кристан тут же подскочил с места, и они с мапой встретились в аккурат за спиной напрягшегося Хестана.       — Этот! — Лаимм хлопнул по рогу мужа, и тот еле сдержался, чтобы не ругнуться. — Питставляишь, на огородишку ругалси! На огородишку!!! — зарыдал Лаимм, обнимая явно ничего не понимающего, но готового помогать в любом случае сына. — На землицу такое! Как язык повернулся?!       — Папа! — и по голове Хестану прилетело уже кулачком.       — Да погодите вы панику разводить, — вздохнул Маркус. — А то малышню поднимете, — напомнил он о том, что дети в одной большой кроватке у стены сладко посапывают.       Народ заметно притих. Волкан так и вовсе из разряда: как всегда. Сяо налил мужу манной каши в тарелку, а то что им за разборками следить? Никто пока что друг друга вроде убивать не собирается. А Волкан, вместо того чтобы взять ложку, принялся просто лакать. А на фига ложка? Жидкость такая! Её выпить легче. Лакая кашу, Волкан мечтал о вкусном сочном куске мяса средней прожарки.       — Братец, — выдохнул Вэйлан, а тот в ответ уставился с видом: что?       — Объясните, в чём суть проблемы, — попросил Маркус. Единственная причина, по которой он решился выступить дипломатом: желание спокойно поесть.       — Он на огородишку наговаривает! — тут же запричитал Лаимм.       — Лаимм, пожалуйста, — Маркус поднял руки в примирительном жесте. — Хестан?       — Да у него в подвале бочки с дерьмом! Вот я и сказал, что не буду есть то, что он на этом вырастит!       — Это витаминчики для землицы! — пискнул Лаимм и как шлёпнет мухобойкой мужа по башке.       — Чисто для справки: перегной, пепел из некоторых растений и навоз дают земле необходимые минералы для поддержания её плодоносной функции. А если на такой земле постоянно происходит сбор урожая и, соответственно, посадка перед этим, то земле необходимо как-то восполнять всё, что она даёт плодам. Поэтому зачастую некоторые травы и листву перекапывают с землёй для восполнения минералов. В частности то, что приготовил Лаимм, так же поможет. Раз уж он собрался огород себе устраивать, — спокойным голосом сказал Маркус. — И вообще, — он глянул на Хестана как на далеко не умного демона, — зачем ты лезешь в то, в чём вообще не разбираешься?       — Не получал давно? — пригрозил тот.       — Это ты ся получишь! — прорычал Лаимм, сжимая кулачки. — Пашто Манюнька наит, а ты не наит?! Так-то ты мой муш! А не он!       — Вот именно, что я твой муж! Ты меня слушаться должен! — строго сказал Хестан.       — Это развод, Кисяндрий! Ты перед землицей виноват! Ни отмоисся! За таки слова она разозлится и не будет мне огород огородить! Панимаишь?! — сердито прорычал Лаимм, опять хлопнув мужа мухобойкой, но уже по плечу. — Чё деица-та?! — испуганно запричитал он, усаживаясь на место. — Землица тебя кормит! Нельзя о ней так! Матушку Природу тоже почитать надобно! Што за неуважение?! — напихав полный рот, Лаимм сердитой букой уставился на молча слушающего его мужа.       — Я чёт не пойму, — зевнул Хестан, заставляя супруга сердиться уже по-настоящему, — то меня стол кормит, то земля. Что за непостоянство?       — Киськ, ты чё, бессмертный? — настолько спокойным голосом спросил Лаимм, что напрягся не только Кися.       — Да ладно вам! — тихо воскликнул Агел. — Дайте пожрать спокойно! И так из-за Хестана ужин грустный, а тут ещё споры ваши! Дайте хоть как-то насладиться ужином! Эх, — он тоскливо глянул на ложку с манкой, затем накренил ложку и каша потекла обратно в тарелку. Под озадаченным взглядом Хэльмира: он вообще старался молчать, чтобы его не задело.       — Но я готов поклясться, что слышал запах котлет, — грустно произнёс Тим, без особого желания ковыряясь в гречке ложкой.       — Может, тебе в неё молока налить? — предложил Айкен.       — От молока мясной вкус появится? — растерялся Карас.       — Вообще, я просто предложил, потому что он кот, — кашлянул Айкен.       — Спасибо, милый, — проворчал Тим.       — Мясны тушонки! — фыркнул Лаимм, спрыгивая со стула и уходя на кухню, откуда, под предвкушающими взглядами в основном доминантов, вернулся с двумя кастрюлями. Поставив их на стол, Лаимм усеменил обратно, вытаскивая третью, а вместе с ней и три подставки. Надо было с подставок начать, но не вспомнил. На Киську же злой. Все мысли об этом! Обиделся по самые ушки!       Стоило маленькому хозяюшке расставить кастрюли, как все начали в них носы совать. А там одна полна сосисок, вторая котлеток, а третья отварной курицы. Определённо аура в столовой стала полегче, прибавилось радости и счастья. Домашние растаскивали по тарелкам кто что. Лаимм стащил себе пару сосисок да котлетку. Сидит, ножками болтает, сосиски в кетчуп тычет, да в рот, запивая горяченьким витаминным чаем. Как обычно, мужу ничего класть не стал. Ну его этого мужа! Провинился же. Хестан, косясь на любимку, тяжко вздохнул, пытаясь привлечь внимание, а как стало понятно, что шиш ему, сам за котлетами потянулся. Вредная маленькая пухлость, а не любимый супружик! Как теперь перед этим супружиком извиняться-то…       — Я поел! — отрапортовал Лаимм, задирая руку над головой. — Как дожрёте сё, со стола уберите! Потом проверю! — наказал он, утаскивая свою тарелку, возвращаясь с другой, кладя на неё самую большую отварную куриную ножку, а потом счастливый-довольный куда-то потопал. Не то чтобы не наелся, но надо! Лаимм с ней сначала сходил в комнату, слямзил из своей заначки пару пачек чипсов. Затем спустился на первый этаж и в комнату на первом этаже, в ту, что под лестницей. Поставил все свои пожитки на столик, вытащил из шкафа красивую глубокую стеклянную тарелку, а уже в неё вывалил все чипсы. Удобно устроив попец на диванчике, он поставил тарелочки по обе стороны от себя и, включив сериал, взялся за куриную ножку. За младшего сынулю он даже не переживал. А зачем? Отец проследит! Хрен оторвёшь друг от друга!       Сначала в столовой царила относительная тишина. Никто не спешил переходить к разговорам, монотонно уничтожая готовое. Каши вприкуску с котлеткой или сосиской, а кому-то и с курицей, сразу стали в разы вкуснее и улетали на ура. Маркус не отказал себе в удовольствии попробовать все каши, а уже потом положил добавку гречки, добавив к ней по одной сосиске, котлете и курице. Причём свою курицу он разделил с сердитым Кристаном: он смотрел на отца с желанием спалить его дотла. Никто особо не хотел ввязываться в спор между главами дома, все понимали, что Хестан в своём неведении определённых аспектов жизни любимки сильно накосячил. Если чего-то не знаешь, лучше помолчать…       — Как будешь оправдываться перед своим Пиражуней, — в этот раз бразды дипломатии в свои руки взял Кентрис.       — Не знаю, — Хестан задумчиво рассматривал котлету, а потом целиком сунул её в рот.       — Вот кто тебя за язык-то тянул? — покачал головой Олимп.       — Что подумал, то и сказал, — проворчал Хестан.       — Вообще странно это, — отозвался Маркус, — особенно зная, к чему и как Лаимм относится.       — Вот именно, — согласился Кентрис. — Мог бы уж и промолчать!       — Давайте не будем развивать эту тему, — попросил Сяо.       — Согласен, — покивал Вэйлан. — Раз уж начальник у нас такой глупый…       — Как глуподера, — не удержался от смешка Иллиан.       — ...то пусть сам и выкручивается, — закончил Вэйлан, не сдерживая смешок следом за перебившим его другом.       — Может, чем надо мной издеваться, что-то предложите? — раздражённо скрипнул клыками Хестан.       — Друг мой, ты очень странный, — вздохнул Кентрис. — Дел наворотил сам, а помощи просишь у друзей. Как не стыдно?       — А вот так! — огрызнулся Хестан, раздражаясь всё больше.       — Подари ему красивую лошадку, — пожал плечами Вэйлан, вилкой разрывая курицу, подкармливая с готовностью открывающего рот Караса.       — О, боюсь, тут обычной лошадкой не отвертится, — присвистнул Кентрис.       — Вот именно, — кивнул Олимп. — Тут что-то повесомее надо. Это как надо любимого разозлить, что аж на развод подавать засобирался!       — Не будет он со мной разводиться, — неуверенно сказал Хестан.       — Если это случится, я уйду с мапуличкой! — уверенно заявил Кристан.       — Куда собрался? — полюбопытствовал Иллиан.       — Да погодите вы с «уйду». Дайте Хестану разобраться для начала. Лаимм же не дурак, чтобы вот так всё бросить. Где он ещё такой дом и огород найдёт? А понях своих куда денет? Куриц? — вопрошал Кентрис. — Хотя, — задумался он, отчего Хестан напрягся, — если найдёт какого-то богача, то легко!       — Заткнись! — в нотками паники возопил Хестан, напугав Мэйлиана, который тут же принялся рыдать навзрыд, чем разбудил и довёл тех, кто на рык демона отреагировал гораздо спокойнее.       — Спасибо, дружище! — шикнул на друга Волкан, подхватывая своего ненаглядного Пончика.       — Простите… — виновато кашлянул Хестан, вообще не удивляясь, что Ревас молчит и только недовольно пырит заспанными глазёнками. Лежит себе эльфёнок, на мапку похожий, а папка теперь и не знает, как с этим справляться. Хестан покосился на Маркуса, всё так же сидящего за столом, когда как Кристан подхватил на руки Кристофера, покачивая его. — У тебя же есть идея, — Хестан присел на место Кристана.       — Чего? — Маркус, не донеся ложку с гречкой до рта, озадаченно уставился на Хао старшего.       — Идея, как задобрить Пиражуню, — шепнул Хестан.       — Никак не пойму, почему ты об этом каждый раз спрашиваешь у меня, — искренне удивился Маркус, положив ложку обратно.       — Ты же всегда всё знаешь! — шикнул на него Хестан. — Просто скажи уже и всё. Быстрее отстану.       — Действительно, — вздохнул Маркус.       — Ну, — Хестан жестом поторопил парня.       — Лаимм давно хочет полноценный набор посуды. Вот и посоветуйся с Мэйлианом, чтобы он тебе помог. Сделайте лошадей каких-нибудь на них.       — С кем посоветоваться? — не понял Хестан, уставившись на Пончика.       — Ой, — Маркус нервно хохотнул, ощущая, как в затылок чуть ли не смерть дышит. — С Миллиатом! И не пыхти на меня так!       — Ты как посмел перепутать моего маленького Пончишечку с тем мышонком?! — неподдельно ужаснулся Волкан, вылупившись на несчастного человека так, будто он совершил все грехи мира. Сяо на них посмотрел да махнул рукой: пусть сами разбираются.       Хестан оправдания Маркуса, что имена у них, Мэйлина и Миллиата, немного созвучны, слушать уже не стал. С Ревасом на руках, он взлетел на второй этаж и сразу в комнату, в надежде найти любимку. А его нет! Хестан задумался, куда же Пиражуня мог пойти. Мест несколько: чердак, курицы, пони. Ну, ещё как вариант, в подвал утопал. Но… прямо с тарелкой? Размышляя на ходу, Хестан поднялся на чердак, но он оказался пуст. Затем спустился в подвал, но и там Пиражуни не оказалось. Пока был в той стороне, выглянул к поням, не нашёл любимку, вернулся через особняк и в сторону куриц. И там пусто. Ну, курицы-то с петухом на месте. Вернувшись в столовую, Хестан озадаченно почесал затылок, оглядывая постепенно разбредающийся по комнатам народ. Спрашивать их о том, где же Лаимм, бессмысленно: все же на местах сидели, когда того куда-то понесло.       — Под лестницу загляни, — страдальчески выдавил Маркус, смотря на Хао старшего с видом: как же ты меня достал, тупень!       Поблагодарив, Хестан убежал, куда сказали. А там! Любимка сидит, ножки на табуреточку закинул, чипсы активно уничтожает, да сериальчик смотрит. Тарелочка из-под курицы на столике стоит, подальше от края.       — Мириться будем? — Хестан присел рядом с любимкой, не спеша обнимать за плечи.       — Пшёл атседава! Казал развод, начит, развод! — буркнул Лаимм. — Ни лю тя больше! И не буду дитёв рОжать!       — Вообще?       — От тебя!       — Да ладно тебе! — возмутился Хестан. — Требую пощады!       — Абадёся! — Лаимм сунул большую чипсину в рот, активно заработав челюстями.       — Посудка с лошадками от Мышоночка?       Лаимм перестав жевать, с подозрением покосился на мужа, а тот демоном искусителем смотрит, бровями двигает, кивает. Соблазняет!       — Манюнька сдал, — покачал головой Лаимм. — Буду уходить, не забиру его с собой.       — Куда собрался-то? Кому ты кроме меня нужен?       — А вот найду.       — Кого?       — Кого-нибудь!       — Большой и разноцветный…       — С блёсточками?       — Ага…       — Тады двойной!       — Чего двойной? — потеряв нить разговора, Хестан вопросительно изогнул брови. Он начал о том, что набор посуды сделать из разноцветного стекла, и что блёсток добавить, как Пиражуня захотел. Но… двойной кто? Что?       — Ни наю, — хихикнул Лаимм, ещё больше озадачивая мужа своим хрюкающим смехом, который он резко оборвал, делая сурьёзный вид. — Просто захотелось сказать.       — Ну тебя на хрен, — выдохнул Хестан с облегчением, заваливаясь на диван и укладывая голову на ножки любимки.       — Эт тибя туда, — заявил Лаимм, стукнув мужа тарелкой с чипсами по лбу.       — Да понял я, понял! Не развод? — с надеждой спросил Хестан.       — Я подумаю! — с деловым видом отозвался Лаимм, увлечённо ковыряясь в чипсах выбирая самую-самую. — Во, на жопку походит, — он сунул выбранную чипсину в рот мужа.       Что ещё Хестану оставалось, как не послушно её съесть? Раз провинился, надо терпеть…