Красная нить судьбы. Часть 5. ПРЕДКИ! ТЕПЕРЬКИ! ПОТОМКИ!

                   — Во-о-от… Да-а-а… — протянул Лаимм, похлопывая верхней рукой нижнюю: он сложил их на столе в столовой, мило болтал ножками и с вселенской любовью в огромных глазах таращился на озадаченного его историей мужа.       А как тут не озадачиться? Началось всё с того, что ему позвонил Элон: сдержанно, сквозь зубы он высказал всё, что думает о нём и о его семействе в целом и, не дав хоть слова в ответ вставить, сбросил звонок. А на заднем плане были слышны странные звуки, издаваемые Тодом: не то плакал, не то ржал. Не поржёшь тут, как же. Не понимая от слова совсем, но беспокоясь за маленькую — эльфийскую — часть своего семейства — не так просто же того в больницу понесло — он перезвонил своему ненаглядному Пиражуне. Пиражуня этот… Определённо давно ремня на свою пухлую жопку не получал. Разрыдался навзрыд, что у них младший сын ещё один кусочек деманятины и что он этому рад. Занавес. Вопрос: а что за панические рыдания? Откровенно, Хестан чуть в штаны не наложил, слушая задыхающегося в безудержной истерике супруга. Не так же просто рыдает! От счастья… так его и эдак. Ну, раз любимка весь такой радостно рыдающий, Хестан под конец его странного монолога вообще перестал понимать хоть что-то. А потом Пиражуня и вовсе телефон уронил и орёт, что мир странная странность и он весь такой бедный и несчастный. Но довольный. Где логика?! Лаимм и логика вещи несовместимые… Короче, пришлось Хестану самому отключиться и перезвонить, но уже Маркусу. Судя по голосу, происходящее его, мягко говоря, достало. Сказав: «доделывай работу и приезжай, ничего такого не случилось, но тебе лучше будет увидеть самому», он отключился. И пошёл покурить. Достали все! Ну, Хестан работу доделал, да на всех парах домой. А дома!       — А плакал-то чего? — вздохнул Хестан: Ревас в облике эльфа привычно лежал у него на руке. С тем же видом, что его все достали.       — Дык тако событие! — покачал головой Лаимм.       — Какое ещё событие? — не понял Хестан.       — Дык ребёнчишка деманюга!       — Это я понял. А плакал-то чего? — снова повторил свой вопрос Хестан. Наивно надеялся, что Пиражуня адекватно пояснит причину паники. Ещё одна вещь, несовместимая с любимкой. А то, что у них Ревас оборотень, ему объяснил Элон. Бедный ангел, даже пожалеть захотелось. Зато любимка чуть ли не боевик какой-то рассказывал по телефону. Сквозь рыдания. Всё собрал: и домашних, и Великих Духов, и Вреднулю, и часть друзей под ту же гребёнку. Такая история получилась, что впору книги писать. Поэтому Хестан и не понял ничего от слова совсем. А теперь это чудо пучеглазое сидит и невинность из себя строит. Сначала на уши всех поднял, а теперь вот. Типа и ни при делах вовсе.       — Дык эмоции, — нервно хихикнул Лаимм.       — Ты со своими эмоциями всех довёл, — крякнул Хестан.       — Немношк перестаралси, — согласно закивал Лаимм.       — Совсем немного?       — Маленечко так!       Хестан только вздохнуть успел, как Ревас икнул и переменился в демона. Что напрягало в этой ситуации, так смена характера сына. То он лежит себе весь такой недовольный, а теперь разорался, что не на тех руках лежит: стоило отдать сына мапке, как он заулыбался солнышком. Мапка этот… У Хестана даже голова болеть начала от его истерики. Сидит Пиражуня этот, лицо после слёз опухшее, глаза покрасневшие, видно, что уставший. Устал, а истерить так надо! Успокоившийся Ревас почмокал губами, и Лаимм его тут же под футболку спрятал, моську свою улыбчивую в ворот просунул и пырит на кушающего сынулю, а тот в ответ пырит, радостно так! А тут Пиражуня ещё закинул ножку с голой пяткой на колено мужа. Хестан на ступню вопросительно уставился, а она такая, хыть-хыть, из стороны в сторону покачалась. Ступня маленькая, пальчики коротенькие, пяточка розовая как у младенца! Ноготочки ровно подстрижены. Но пальцы эти коротенькие… Такие смешные! Хестан возьми да пальцем вдоль ступни проведи.       — Тё делаишь?! — пискнул Лаимм, выныривая из ворота.       — Не знаю, — Хестан пожал плечами.       — Щикатна жи!       — Так, а на фига ты на меня её положил?       — Затекла немношк, вот и паклал.       — Паклал тебе, — протянул Хестан, обеими руками хватая ножку любимки. — Учебником по родному языку как бы покласть!       — Ты тё как Вриднуличка-та? — удивился Лаимм. — Ся как стукану! — и он погрозил кулачком.       — Так, может, Элон прав? — пожал плечами Хестан, осторожно массируя ножку.       — В чём?       — В том, что учиться тебе надо.       — Ни, нихОчу! — Лаимм так скукожился, будто под нос что-то омерзительное подсунули.       — Так зато будешь правильно говорить.       — Ты ко мне если с ентим пиставать будешь, я тебе не мяско, а кукишку покажу.       — А вот чего сразу шантажировать-то? Это нечестно!       — Сё честно! Ты вредничаишь, и я буду! Я, што ли, хужее? Тоже буду!       — Ты не хужее, ты вреднее, — проворчал Хестан.       — Дык плодоносяшка! — с важным видом произнёс Лаимм.       — И типа всё можно?       — Капризничать можно. Глупавый ты у меня!       — Сам такой, — обиделся Хестан.       — Ну лана тебе, — хихикнул Лаимм, убирая ногу и похлопывая мужа по локтю. — Сё равно жи люблю!       — Сильно?       — Больше аписины!       — Чудо ты моё чудесное, — хмыкнул Хестан.       — Я такой! — Лаимм горделиво выпятил грудь, будто сделал что-то нереальное крутое.       — Такой, — опять вздохнул Хестан, и Пиражуня навострился. — Ты когда меня шокировать перестанешь? Нет, серьёзно, прекращай. Я на работе как на измене дёргался. Ничего же не случилось, а ты такую панику развёл. Прекращай, — Хестан строго постучал пальцем по столу.       — Это сё эмоции! — всхлипнул Лаимм. — Попробуй их удержи, — спокойно добавил он, вытягивая Реваса из-под футболки, помогая ему отрыгнуть. И вернуться к своему эльфийскому облику. — Во, — Лаимм продемонстрировал сына, — опять поменялся. И чиво с этим делать-то?       — Ничего с этим делать не надо, Пиражунь. Это же дар. Что ты с ним сделаешь? — на вопрос мужа Лаимм пожал плечами: весь его вид так и говорил, что раз муж доминант, ему и думать, да принимать решения. Хестану бы самому понять, что с этим делать. Поэтому он выдал первое, что пришло в голову: — Можешь Духам помолиться, чтобы дар стабилен был.       Лаимм на своего Кисяндрия глянул с уважением. С гордостью! Ишь, муж додумался, а главный шаманчик не додумался. Продолжая пялиться на Кисю безумным взглядом, чем сильно его пугал, Лаимм спрыгнул на ножки и утопал на кухню. Хестан глянул на сына с видом: вот такой у нас мапуличка, да прислушался к тому, как стучат открываемые и закрываемые дверцы тумб. Опять шума поднял больше чем необходимо. Хестан так и не понял, как у Пиражуни это получается: шумит так, будто всю кухню разнёс — как сам Хестан в прошлом жилье — а по итогу ничего такого и не видать. Ни тебе оторванных ручек или дверец, ни побитой посуды. Вообще ничего! А какая трагедия опять была, стоило Лаимму заметить несколько царапин на кафеле! Хестан тогда ещё подумал: а как не быть-то? С учётом того, что питомцы своими когтями так буксуют, вообще странно, что ни одна плитка не отлетела до сих пор. К тому же набеги на кухню устраивали все, кому не лень. Копыта домочадцев не всегда в тапочках. Ну и ещё плюс, что не все так хорошо и ловко готовят — что-либо на пол падало частенько. Но горя-то сколько было! Улёгся посреди кухни и ну всхлипывать, что его куханьку испортили. Как будто кухня начинается и заканчивается на полу! А то, что на тумбах этих царапин больше, его, судя по всему, вообще не волнует. Странный Пиражуня…       Лаимм вернулся с кухни, неся поднос с мешочками-подношениями. С важным видом просеменив мимо с любопытством разглядывающего его мужа, он дошёл до алтаря, ножкой дотянулся до стула, поставил на него поднос и та-а-ак шустро пересыпал что-то из мешочков по разным чашкам. Травы! Лекарственно-полезные! Кои Лаимм и в своих отварах использовал, да периодами просто чаи заваривал. Полезная полезность! А кто пить не будет, тому в глаза, в уши, в нос и жопку затолкает! Как нет, когда да?       Закончив рассыпать, Лаимм переставил поднос на стол, убрал стул, встал ровненько по центру алтаря и, похлопав в ладоши, прижал ладошки друг к другу, забубнив про себя молитву. Хестан в такие моменты всегда ощущал себя суперлишним. Как будто одного его присутствие разрушало величие молитвы. Он, как-то не подумав, ляпнул нечто подобное Пиражуне. Любимка сначала просто таращился на него как на идиота, а потом ладошку ко лбу прижал, меряя температуру. Температуры не было, да и чувствовал себя Хестан прекрасно, но заботливый супружик всё равно уложил его отдыхать, предварительно напоив своими отварами. Никогда Хестан не чувствовал себя бо́льшим идиотом, как в тот раз.       — Готовченко! — отрапортовал Лаимм, поднимая над головой ручишку, смотря, как алтарь искрит разными огнями: дар принят! Ещё бы не принят. Лаимм бы тогда такое показал! И эта ещё одна великая тайна, кою Хестан никак не мог ни понять, ни принять: почему Высшие Силы в лицах — или что там у них — Великих Духов так легко принимают ворчание своего почитателя? А где праведный гнев и всё такое? Разве Боги обычно не пышут яростью, если их почитатели ведут себя вот так? А то, как любимка гоняет Духов-помощников полотенцем или мухобойкой? Голова кругом!       — К чему готов? — полюбопытствовал Хестан.       — Алтарь готов! — Лаимм похлопал себя по лбу, намекая на умственные способности мужа. Подхватив поднос, он усеменил на кухню, где разложил всё по своим местам и, замерев перед удивительно чистой плитой, упёр кулачки в бока, размышляя, что делать. В принципе скоро ужин, так что можно было бы и начинать готовить. — Киськ! — Лаимм высунулся моськой в столовую. — Што на ужин жрать хатишь?       — Мяса мне! — вообще нисколько не думая выпалил Хестан.       — Мясна ж ты тушонка, — вздохнул Лаимм, утягиваясь обратно.       — Ты спросил, я ответил, — совершенно спокойно без капли нервов отозвался Хестан, заходя на кухню и, прежде чем сел на привычное место, приоткрыл несколько форточек. Вытяжка вытяжкой, но от духоты, когда Пиражуня и Ко начинали готовить, она не спасала. Мало того что от всех этих жарить-парить ароматы по всему особняку витали, так ещё и неимоверно жарко становилось. А так понемногу прохлада вытесняла жар, принося свежий воздух. Но! Несло-то по полу. Хестан посмотрел на голые ножки супружика, топчащегося возле холодильника и выкладывающего необходимые продукты на стол. Голые ножки! Хестан поцокал языком. И! О чудо! Положив сына в кроватку, взятую с холодильника и переставленную на стол, утопал в комнату за тёплыми носочками и тапочками любимки. Заодно кофточку прихватил. На всякий случай! Как раз одна из последнекупленных: жёлтая с понями.       — Ты тиво? — Лаимм удивлённо округлил глаза, позволяя мужу подхватить себя под рёбра и усадить на ближайший стул.       — Ухаживаю за тобой, тивокает он мне тут, — делано ворчливо сказал Хестан.       — Ишь какой! — хихикнул Лаимм, вытягивая поочередно каждую ножку, давая мужу одеть сначала толстый вязаный носок в сине-белую полоску, а потом и тапку-единорожку.       — Какой?       — Ухажористый!       Хестан озадаченно выгнул бровь: вот опять говорит супружик, а стыдно почему-то ему. Что ещё за «ухажористый»? Это тот, кто уши жрёт? Хестан тяжко вздохнул.       — Чиво? — Лаимм потыкал мужа в щёку пальчиком, но пришлось задрать ручонки, чтобы он одел на него кофту.       — Ничиво! — Хестан в ответ легонько стукнул любимку по носу пальцем.       — Какой загадашный! — хихикнул Лаимм. — Пасип! — и он вытянул губёшки для поцелуя.       — Не за что, — Хестан чмокнул любимку в ответ и вздрогнул от неожиданности, когда щёлкнул разогретый чайник. Перед Хестаном привычно за минуту была поставлена кружка с кофе и три бутерброда из микроволновки. Это пока, значит, Хестан ходил любимке за вещами, этот самый любимка успел бутеров нашлёпать и кофе подготовить. Какой шустрый!       Усадив мужа на его обычное место, Лаимм пододвинул к нему сына и взялся за дела. Достал большую салатницу, а рядом с ней тарелку с заранее помытыми овощами и зеленью: огурцы, помидоры, редиска, перец, петрушка, укроп, зелёный лук. Хестана немного удивило, что рядом лёг сыр, а на него другой сыр, в плотной картонной упаковке. Странные ингредиенты, которые судя по всему пойдут в один салат. Но это ладно. Можно просто не пробовать…       Гораздо интереснее Хестану стало, когда Лаимм достал огромную тару с нарезанным кусками мясом. Мяско-то оно всегда интереснее!       — Запеку? Аль с подливочкой? — Лаимм глянул на мужа.       — Давай с подливочкой! — попросил Хестан. Ему так дико льстило, что Пиражуня у него спрашивает.       — Мясна тушонка! — хихикнул Лаимм, переставляя тару на тумбу возле плиты. — А куричку тады запеку!       — С курицей делай, что хочешь, — величественно разрешил Хестан.       — Какой ты добрый! — заржал Лаимм, потешно хрюкая, заставляя и мужа начать смеяться. Идиллия!