Красная нить судьбы. Часть 5. ПРЕДКИ! ТЕПЕРЬКИ! ПОТОМКИ!

             Всё-таки Хестан валялся недолго. И нет, не потому что любимый Пиражуня дал волшебного пендаля, а просто потому что. Лежал-лежал себе, а тут Ревас чего-то покряхтывать начал, ну Хестан и подорвался. Как оказалось, сын решил напрудить лужу. Напрудил и лежит себе! Полёживает! Жопаньку, конечно, не отлёживает, но! Опять на отца недовольно уставился своими огромными бездонными глазищами. Хестан так и не понял, в чём провинился, если он сына не пугал, ничем не кормил, вообще не трогал, а он сам решил описькаться! В общем, поднялся Хестан, искупал малявку своего, напялил чистое, грязное развесил подсушить, а уже потом в стирку, да и потопали они вместе за мапкой следить.       А мапка!       Ух, этот мапка!       Лаимм же за уборку взялся. Ну, через стирку. Так вот, запустив одежду кататься на «карусели» — столько насобирал, что даже засомневался, что бельевых верёвок хватит, — взялся за вёдра и швабру. С таким боевым видом! Правда, как на второй этаж ушёл, сам себя ладошкой хлопнул по лбу: пылесосить же сначала! Непонятно почему, но Хестан безумно порадовался, что они, потратив туеву хучу времени, нашли максимально тихий — практически бесшумный — пылесос. А то сейчас бы выслушал, что надо пылюку собирать, а пылесосик шумит шумелкой! А дома же маленькая толпа тех, кто болеет-отдыхает! Им тишина и покой надобны! Ну и всё такое. А так Пиражунька весь из себя деловущий пылесос вытащил, в розетку включил и потешно вихляя жопкой, точно танцевал, пошёл наводить порядок. Ну, Хестан рядышком и пристроился. Лаимм на него сначала смотрел с видом типа: «тибе чиво?», а потом махнул лапкой — раз не мешает, пущай рядом ходит!       Хестану откровенно лень возвращаться к работе: всю срочную посмотрел-проверил, кому надо позвонил, пиздюлей вставил, Тима и Волкана подбодрил да залёг спать. Ну, это с утра. А сейчас-то заняться нечем — несрочные дела и до вечера подождут. Вот и пошёл Хестан топтаться с Пиражуней. Пиражуня без всякого два этажа пропылесосил, потом помыл, а Хестан, ничего не делая, устал весь. На любимку ещё рассердился: не разговаривает! Он с ним несколько раз поговорить пытался, а тот в ответ всё уди да уди, не мешай да ни пиставай. Это как так можно с мужем горячо любимым единственным родным и всякое такое хорошее?! А Лаиммке же порядок наводить надо, а тут муж пристаёт! Пиставает!       Во-о-от…       Такими темпами сладкая троица добралась и до подвала. Лаимм сначала там подмёл, причём именно подмёл, а не пропылесосил… И как же он ворчал, когда пылюки собралось! Прям с грамульку собралось! Хестан так и не понял, где тут: «сё засрали, ирады! Убираюся тут, убираюся! А они срут и срут! Опять грязи натащили!», Лаимм это начал себе под нос бухтеть. Хестан же предусмотрительно промолчал, ибо получить ни за что ни про что ладошкой в лоб не хотелось.       Погремев ведром и шваброй, Лаимм шлёпнул мокрой тряпкой о пол, активно задвигав руками, намывая полы. Хестан тем временем, плотнее закутав Реваса, прокрался в хранилище с запасами и, открыв один морозильник, взялся деловито пересчитывать кулёчки с беляшами. Проходящий мимо Лаимм озадаченно глянул на мужа, но ничего говорить не стал: ишь проверяющий какой!       — А чё, пакетов прибавилось, да? — спросил Хестан, глянув на не успевшего ушлёпать дальше Пиражуньку.       — Дык, а чё б им не прибавиться? — не понял Лаимм. — Я жи липлю иногда! — он горделиво выпятил грудь, а потом потопал дальше: холодно жи! Надо быстро домывать и возвращаться в тёплышко!       — Когда ты всё успеваешь? — вздохнул Хестан, закрывая дверцу морозильника и выходя следом.       — Дык, как это када, — Лаимм пожал плечами. — Поменяй мне вадишку лучше! — сполоснув тряпку, Лаимм ножкой сдвинул ведро в сторону мужа. — Стоишь без дела мне тутава!       — Я так и не услышал ответа на свой вопрос, — проворчал Хестан, но воду всё же сходил поменял, а Пиражуня тем временем ещё кусок пола протёр.       — Ну, например, вчера я встал в пять утра и заготовил всякого-разного, а потом пошёл завтрак готовить, да вас кормить, — рассказывал Лаимм, а муж навострился, обратившись в слух. — А сиводня я в пять проснулся и, используя заготовки, нашлёпал пакет чебуречкаф и беляшикаф. Даже успел на завтра приготовить немношко капустки на пирожки. Тесто уже готовое, што иво готовить: зял пакетик с тестишком из заготовок и красота какая! Так понимношку сё и готовится, — Лаимм, вздохнув, сполоснул тряпку и опять ведро ножкой в сторону мужа: Хестан молча сходил сменил и опять слушает. — А вот недавно, буквально на прошлых выходных, как мы все сели! Как налепили всякава! А ты сё пириживаешь, что раздаваю! На дело жи, — вздохнул Лаимм и, уперев кулачки ближе к пояснице, прогнулся назад, а то спина немного устала. Такую территорию-то в одну моську пропылесось да промой! Хочешь не хочешь, а устанешь! — А исчё, ты жи не замечаешь, што я, када готовлю завтрако-обеды-ужины, много ж лишнева делаю, штобы на потом! Особенно супчишки. А што им будет? Разлил в баночки, да заморозил! Што этим продуктам буит? Я жи знаю, как готовить, штобы скусна дажи потом было! — сурово сведя брови к переносице, чем озадачил мужа, Лаимм топнул ножкой, а потом, глянув на своего Кисяндрия, выдал: — Вцыпилси, как в раднова! — и гогоча аля сумасшедший, подхватил ведро со шваброй и потопал наверх.       Хестан, мягко говоря, растерялся. И не то чтобы он не знал, как старается его супруг, но всё равно стыдно. Особенно после фразы «ты же не видишь». Правильно, Хестан многое принимал как должное. В конце концов, любимый Пиражуня дома сидит! К слову о сидении дома… Хестан же тоже теперь дома безвылазно практически, но даже и половины из того, что делает Пиражуня, не делал. Да даже четвертинки! Зато он научился пеленать и мыть жопку младенца! Так-то! Лаимм это не глядя делает… Хестану даже немного обидно стало: он отец в четвёртый раз, а элементарной правильной помывке попы — ну и не только её — пришлось учиться у супруга, который первый раз родил. Мапкины инстинкты! Иногда это даже пугало. Совсем немного!       А если вернуться к еде, Хестан стал за собой замечать: с огромнейшим удовольствием стал жрать не только мяско в подливке, которое в целом так и не надоело, но ещё и беляши. Прям самые любимые пирожки! Все остальные нравились не настолько. Мясная тушонка! Ну и изредка ел пирожки с картошкой. Но это совсем редко, когда хотелось хоть как-то разнообразить рацион. Лаимм уже не знал, как над едой изгаляться, только чтобы муж питался более сбалансировано. Мясо мясом, но и от овощей с фруктами нельзя отказываться! И какой же смех был, когда Лаимм ему замутил витаминный коктейль и подал вместо кофе. Хестан сначала воспротивился, прям сильно так, что народ даже начал опасаться, что он сейчас на своего Пиражуню накинется. Но не тут-то было! Пиражуня тоже не лыком шит! Как дал кулачком по голове, да пригрозил, что если муж любимый жрать нормально не будет, он его посадит на диету. Никакого мяса! Вообще! Вот эта угроза о лишении мяса на Хестана подействовала пуще, чем кулачок по голове. Теперь изредка приходилось пить такие коктейли. Надо признать, такая забота супружика благоприятно сказывалась на организме демона. Но всё равно: овощи — фу, мясо — кайф! Каждый раз бои без правил…       А ещё! Неожиданно для себя Хестан нашёл, что квашеная капуста Пиражуни очень вкусная. Хотя поначалу у неё был какой-то другой вкус. А Лаимм же любит с продуктами хулиганить, вот он на муже и проверял, что да как получилось. Пока в итоге в один прекрасный день не сделал салат, добавив к капусте тёртой моркови, свёклы, чеснока, лука и мелко нашинкованного укропа. И Хестану прям понравилось. Лаимм такого салата несколько маленьких ведёрок наделал. Не, ну а что? Есть время, наготовил всякого-разного! Потом же сам вкусно и похрустел. Да и Касатуня как настоящий касатуня! Памажает всегда! А потом как засядет за свои труды с бисером, после которых ходит и хнычет, что у него жопа от сидения разваливается и поясница болит. И тут далеко не всегда вина Маркуса…       — Чего дальше по плану? — спросил Хестан, проследив, как Пиражуня прячет ведро со шваброй на свои места в туалете на первом этаже.       — По какому плану? — не понял Лаимм, вылупившись на мужа.       — Так, ты начал с пылесоса, потом помыл… — начал перечислять Хестан, загибая пальцы на руке, вопросительно поглядывая на супруга.       — Дык, ты б исчё с самого моего подъёма перечислять начал, — крякнул Лаимм и посеменил в коридор, а муж следом топает.       — Вообще никакого плана? — не поверил Хестан.       — На фига он мне?       — Так, погоди, а откуда ты тогда знаешь, с чего начинать?       — Киськ, ты чё, перегрелся? — Лаимм даже ладошку ко лбу мужа прижал, чтобы температуру проверить. — Вродь нормально, — протянул он.       — Да не «вродь», а нормально всё со мной, — кашлянул Хестан. — Просто должна же быть конкретика в твоих действиях!       — А в твоих так её полно, ага, — скептически протянул Лаимм и усеменил в прачечную, к тому времени несколько машинок уже закончили стирку, и эльфёнок поспешил развешивать вещи.       — Ну, просто, откуда ты знаешь, что надо начинать с пылесоса?       От вопроса мужа Лаимм перестал встряхивать рубашку, выпрямляя её, и вылупился на него как на идиота. Хестан быстро сообразил, что ляпнул что-то не то, в чём быстро убедился, стоило любимому Пиражуне сделать замечание:       — Киська, ты жи знаешь, что есть надо ртом, а не жопой, ага.       — Не, ну как бэ… — протянул Хестан.       — На, повесий лучше! — Лаимм протянул мужу рубашку на плечиках, и тот быстро повесил её на бельевую верёвку.       — Повесий, ага, — фыркнул Хестан.       — Кисяндрий, мне так кажется, ты нарываисся! Видал? — Лаимм продемонстрировал кулачок.       — Ещё б ты перестал его вечно под самый нос пихать, — проворчал Хестан.       — Дык вредничаишь! На!       Хестан посмотрел на очередную рубашку на очередных плечиках. И только повесив с десяток вещей на верёвку, до него дошло, что Лаимм до этих самых верёвок недотягивается, а свои стремяночки со скамеечками не достаёт, потому что муж рядом. Правильно, зачем туда-сюда бегать, время тратить, когда муж любимый рядышком и помогает? Наконец-то! А то никогда не дождёшься! Лаимм снял вешалку с маленького держателя, который ему соорудил Маркус и, нацепив на неё блузу, снова передал мужу. Тут ему в лапки попались чьи-то трусишки. Хестан озадаченно выгнул брови, а Лаимм спокойно развесил их на сушилку на полу и дальше полез доставать что-то.       — Я думал, нижнее бельё каждый за себя стирает, — удивился Хестан.       — Де стираит? В раковине в комнатах? Ты шуткуишь мне тутава или што?       — Да не, ну серьёзно?! Почему ты должен стирать чьи-то трусы?!       — Опять с глупастями пиставаишь.       — Да почему?!       — Вот што таковата?! В одну машиночку трусишки доминантиков, а в другую трусишки плодоносяшенек! Во! Енто мои! — Лаимм от души весело заржал, демонстрирую зелёные трусы с мультяшным единорогом на всю жопку.       — Так вопрос был не в том, стираешь ты их вместе или нет, а в том, какого хера ты стираешь чужие трусы, — сдержанно выдохнул Хестан.       — Дык, Киськ, как чужи-то? Свои же все! Я ещё и починял тут некоторые.       — Не стрёмно?       — Тебе же не стрёмно сыну пелёнки аписьканые менять.       — Так-то он мой сын!       — Дык и вы для меня как дети! — хихикнул Лаимм, заканчивая с развешиванием белья.       — Пиражунь, ну не для взрослых же! Какой прикол чужие трусы стирать! — не унимался Хестан, продолжая возмущаться от всей своей широкой душеньки. — У нас ещё три сына вон, я же за ними трусы не стираю! Потому что они уже взрослые и сами могут! Это этот ещё мелкий, — Хестан указал на Реваса.       — Киська, я жи ни сам их стираю! В машинку сунул и вперёд! А потом просто достал и развесил.       — Пусть сами делают!       — Пиставучий какой!       — Не фиг!       — Пиставучка дядя Хрючка! — заржал Лаимм.       Хестан раздражённо скрипнул клыками, но ничего говорить не стал. А потом даже раздражительность куда-то делась, когда Лаимм вышел в сени, попутно надевая домашнюю курточку, закутываясь в шарф по самый нос, отчего видны остались только глаза, и, переобувшись, утопал на улицу. Хестан сначала завис, ни хрена не понимая, куда это Пиражуню понесло, а потом пулей рванул следом. А Лаимм почапал в курятник, проверил корм с водой, погрозил Фалко кулачком — курица всё так же пристраивалась под его крылом. Хестан на странную парочку покосился с видом: как это вообще возможно? А потом бегом-бегом за супругом, а то тот уже усеменил в другую часть участка к поняшкам.       — Чаво делаити? — Лаимм зашёл в общий загончик, по которому туда-сюда друг за другом ходили пони. — Хулиганите? — заметив, что пришёл любимый хозяин, пони тут же перестали ходить и ломанулись к нему. Хестан грешным делом даже подумал, что они сейчас Пиражуню снесут. А Пиражуня радостный! Довольный! Пищит мышью, лыбится, что казалось, вот-вот моська треснет, да зацеловывает поней своих!       — Тьфу! — брезгливо сплюнул Хестан и потопал обратно в особняк.       — Кисяндрий, ща пиду тебя нациловывать! — заголосил Лаимм, высовывая голову из загона.       — Только после того как хорошо вымоешь моську свою! — так же отозвался Хестан от чёрного входа.       — Ни нибуду!       — Тогда вапще не подходи!       — Уже мчу! — радостно заорал Лаимм, и правда на всех парах мча к мужу.       — Уйди!!! — истерично взвыл Хестан, со всех копыт ломанувшись в дом. Да где там! Так со страху поторопился, что чуть косяк плечом не снёс.       — Хватит ломать домишку! — демоном взревел Лаимм, напугав и мужа и сына. Причём Реваса до мокрых штанишек.