"Тёмный феникс"

      — Это он вызвал того монстра! — сотня пар глаз уставилась в сторону темного, удерживаемого Ванцзы за руку.       Крик привел Усяня в себя, он выдернул руку из захвата. Оглядевшись, заметил, что Хэ Сюань стоит за Ханьгуан Цзюнем и не отрывая взгляда всматривался в толпу заклинателей. На его лице не было заметно никаких эмоций — золотые глаза безразлично смотрели вперед. Но темный заметил плотно сжатые губы, выдающие раздражение повелителя Черных вод. Это озадачило Феникса.       — Кто ты такой? — мужчина в фиолетовом цзянсю приблизился на пару шагов, и в воздухе повисло напряжение.       Присутствующие с нескрываемым любопытством бегали глазами с главы Цзян на незнакомца с флейтой и обратно.       — Это сумасшедший Мо Сюаньюй, — вместо Усяня ответил юноша в золотом.       — Кажется, я не спрашивал тебя, Цзинь Лин, — рявкнул Цзян Чен, не сводя при этом взгляда с того, кого племянник назвал Мо Сюаньюем.       — Гнусный извращенец, что домогается своих братьев, — не слушал дядю Цзинь Лин, указывая на могуя рукоятью меча, — Его выгнали из ордена с позором за приставания к дяде, и он окончательно обезумел. Что ты тут устроил, сумасшедший?       — В таком меня еще не обвиняли, — цокнул удивленно языком Усянь.       — Что ты там бормочешь? — не успокаивался Цзинь Лин.       — Еще одно слово, и я отберу у тебя собаку, — процедил Цзян Чен, все так же не отрываясь от Феникса, только слегка наклонив голову в сторону племянника.       — Не ты мне ее подарил, — буркнул юноша, но все же отступил.       Только сейчас глава Цзян обернулся в его сторону со злобным выражением лица. Насупившись, Цзинь Лин демонстративно отвернулся в противоположную сторону.       — О ком говорит этот ребенок? — Усянь ткнул в сторону Цзинь Лина флейтой, обращаясь к Лань Сычжую.       — О Верховном заклинателе, Цзинь Гуаньяо, конечно, — ответил вместо друга Лань Цзынъи.       Сам же юноша замешкался, бросая беспомощные взгляды на своего старшего товарища, что стоял рядом с Фениксом.       — Нет-нет-нет, — закачал отрицательно головой Усянь, выставив вперёд руку с флейтой, останавливая возможные абсурдные высказывания, — Никаких Верховных заклинателей… Мне по нраву Ханьгуан Цзюнь, мгм, — долго над словами Усянь не думал, решив, что это будет удачной шуткой. В подтверждение он схватил под руку мужчину рядом с собой и прильнул к нему всем телом.       Совершенно не обращая внимания на реакцию Лань Ванцзы, он довольно — с ехидством — лыбился, наблюдая ошарашенные лица присутствующих. При этом упустив из внимания двоих.       Первый, Лань Ванцзы, лишь благодаря выработанной годами привычке, смог удержать непоколебимое выражение лица. Только янтарные глаза распахнулись шире обычного, да медленно сползли с лица Лань Сычжуя на мужчину рядом с собой, мёртвой хваткой вцепившегося в его руку.       Второй же, Хэ Сюань, услышав слова любовника внутренне вздрогнул. Чувство обиды резануло по сердцу, и он резко обернулся на Усяня всем телом и даже поднял ногу, чтобы подойти к нему и потребовать объяснений. Но заметив ухмылку на его лице, остановился и немного расслабился. При этом перевел взгляд на мужчину в белом рядом с Усянем. Его шок вызвал в могуе довольство и он, сложив руки на груди, приготовился смотреть весёлый спектакль.       — Что ты несешь?! Как ты смеешь такое говорить?! — возмущению Лань Цзынъи не было предела.       Разозленный словами того, кого он считал Мо Сюаньюем, юноша схватился за рукоять меча, готовый вынуть его из ножен в любой момент. Заметивший его раздражение Лань Сычжуй положил свою руку поверх его.       — Лань Цзинъи, — Сычжуй мягко одернул друга, сжав тыльную сторону его ладони.       — Он позорит Ханьгуан Цзюня! Как ты можешь так спокойно слушать подобное? — процедил сквозь зубы Цзинъи.       — Пока что позоришь его только ты, — усмехнулся Усянь выставив в сторону юноши флейту.       — Ты… — Цзынъи подавился словами, что хотел сказать, заметив взгляд, которым смотрел на могуя Лань Ванцзы.       Лицо так ничего и не выражало, но глаза смотрели с нежностью и… надеждой. Словно ожидая чего-то, заклинатель не замечал происходящего вокруг, полностью погрузившись в созерцание мужчины рядом.       — Я повторю свой вопрос. Кто ты такой? — снова подал голос Цзян Чен, — Только не надо говорить, что ты Мо Сюаньюй. Этот слабак не смог бы вызвать монстра подобного тому, что только что был тут. И, кстати, что это была за тварь? — мужчина выказывал признаки нетерпения, подавшись всем телом вперед. Фиолетовое кольцо на его пальце заискрилось с нарастающим треском.       — Неблагодарные людишки, — Усянь раздраженно цокнул языком и тяжелым взглядом обвел поляну, остановившись на лице Лань Ванцзы.       Теплота янтаря и надежда, теплящаяся в нем, вызвала в могуе странные ощущения. Довольство теплой волной растекалось по его мертвому телу. Губы дернулись и уголки неосознанно поползли вверх. Он словно ждал этого тепла, мечтая согреться в нем. На мгновение он очутился в пещере Фумо, скованный болью от пронзенной стрелой груди.       Перед глазами: поникшая спина в белом удалялась от него, скрываясь в нестерпимом для глаз свете солнца, что светило снаружи пещеры. Сморгнув видение, Усянь отбросил руку заклинателя и двинулся прочь. Желание покинуть это место захватило вместе с тоской и горечью в горле.       — Вэй Усянь! — крик главы Цзян выдернул из дум заклинателя в белом и ошеломил присутствующих, которые тут же начали повторять имя.       Сам же юнмэновец взмахнул рукой, в которой уже держал искрящийся фиолетовый кнут. Яркая молния вытянулась в длину и ударила Усяня по спине. Темный упал вперед, успев выставить руки, чтобы не удариться лицом. От неожиданности, падая, он прикусил язык и зло зашипел, оборачиваясь стоя на карачках. Заметив Хэ, надвигающегося на главу Цзян, Усянь Феникс воскликнул:       — Стой на месте!       Цзян Чен, замахнувшийся во второй раз, застыл. Все присутствующие обернулись на крик. Застыл и Хэ Сюань, получивший приказ так же и через Духовную сеть. Он вопросительно наклонил голову и приподнял бровь.       «Почему? — искренне удивился повелитель Черных вод, — Или ты хочешь сам его наказать?»       «Не знаю, но не трожь его…» — выдавил Усянь, пытаясь унять жгучую боль от удара кнутом, посредством светлой ци.       К сожалению, ее было столь мало и качества она была столь ничтожного, что заживляющего эффекта практически не производила.       Помимо боли от удара, темный чувствовал, что ему знакомо это соприкосновение молнии с кожей. Вероятно, при жизни он не раз был оприходован этим инструментом дисциплины. Где-то на задворках памяти маячил образ женщины с тонкими поджатыми губами, что сурово смотрела на него сверху вниз. Этот образ, в отличие от других, не вызывал злости — наоборот, от него веяло печалью и безысходностью.       Бубня под нос различные проклятия и ругательства в сторону главы Цзян, Усянь поднялся на ноги и бросил на того злобный взгляд, сжимая кулаки. Он изо всех сил пытался унять поднимающуюся в груди ярость. Возможно, да, он хотел сам наказать этого наглеца в фиолетовом. Было бы неплохо отобрать у него его же игрушку и хорошенько ею отходить хозяина.       «Господин Вэй, вам помочь?» — щекотка прошла по меридианам, вздыбливая от раздражения волосы на руках Усяня.       «Могли бы и не спрашивать. Или вы думаете я любитель подобных утех?» — рявкнул мысленно Феникс, цокнув языком для всех.       По человеческому телу от золотого ядра волнами начало распространяться неприятное чувство покалывания, словно тысячи мелких иголочек впиваются в него. Но стоило волне дойти до кончиков пальцев, как все неприятные ощущения от удара кнутом исчезли, словно их и не было. Усянь довольно хмыкнул и дернул плечами, чтобы проверить как там спина. Ничего.       «Вот спасибо, теперь можно геройствовать дальше,» — поблагодарил темный своих помощников. В ответ по его собственному телу прошла волна щекотки, успокаивая его.       — Отвечай! Ты — Вэй Усянь? Ты занял тело Мо Сюаньюя? — пришел в себя Цзян Чен, сжимая рукоять кнута до побелевших костяшек. Фиолетовая молния прошла по телу кнута издавая гул, слыша который Усянь сжал зубы.       — Ах ты, пёсий сын, — процедил он и сделал шаг в сторону Цзян Чена.       Юнмэновец снова взмахнул кнутом, а Усянь засунув флейту за пояс, сложил ладонь, словно держит сферу, и начал нагнетать магму Тунлу, чтобы метнуть ее в Цзян Чена. Огненный шар, к счастью, не увидел никто, так как перед темным встал Ханьгуан Цзюнь. Ударив по струнам гуциня, он отбил удар кнута.       С ледяным выражением лица, широко расставив ноги, он на одной руке держал свой духовный инструмент, а другой плавно круговыми движениями водил над струнами, генерируя светлую ци поверх них, чтобы в случае необходимости отправить ее в атаку.       «Господин Вэй, успокойтесь, сейчас вам точно не стоит поступать столь опрометчиво», — щекотка в этот раз ощущалась волнением, хоть голос Смерти и слышался спокойным.       — Глава Цзян, всем известно, что ваш кнут, Цзыдянь, способен выбить дух из тела, если оно занято насильно. Вы уже применили его к господину Мо, и как мы все видели — никакой дух не вышел. Неужели вы не доверяете своему оружию? — в защиту Усяня выступил Лань Сычжуй, подбодренный первым шагом, сделанным его старшим соклановцем.       — Ты, — Цзян Чен, рыча от раздражения — из-за неловкого положения, в которое был поставлен юнцом — сделал шаг в сторону гусулановца.       Но услышав мелодичный гул, остановился и зыркнул в сторону Лань Ванцзы. Тот с абсолютно бесстрастным выражением лица впился в лицо юнмэновца, словно ожидая от того какого-то безрассудства. При этом его указательный палец уже натянул одну струну инструмента, и именно она, словно в нетерпении, издавала гул. Усянь тряхнул рукой, и огненный шар в ней рассыпался мелкими искрами, невидимыми человеческому глазу.       Вместе с шаром испарились и силы. Темный пошатнулся и сделал неуверенный шаг назад, пытаясь удержаться на ногах. Отвлеченный шумом за спиной, Лань Ванцзы оглянулся и увидел измученное лицо. Глаза молодого человека смотрели куда-то за спину гусулановца, и тот обернулся, предположив, что Цзян Чен снова пытается напасть.       — Хэ? — тихо позвал Усянь, понимая, что готов потерять сознание.       Именно повелитель Черных вод пришел первым ему на ум, когда он почувствовал потребность в помощи. Более того, ему не хотелось, чтобы кто-то прикасался к нему. Представив чужие прикосновения, темному стало противно. Злость и раздражение опять начали поднимать голову.       Хэ Сюань в несколько шагов оказался рядом. В момент, когда Усянь начал заваливаться назад, он схватил его за руку и, дернув на себя, вырвал линь любовника из человеческого тела.       — Господин Мо, — Лань Сычжуй бросился к упавшему молодому человеку, но его опередил Лань Ванцзы, присевший на корточки. Он поднес два пальца к носу того, кого считал Мо Сюаньюем, и, уловив слабый поток воздуха, внутренне облегченно выдохнул.       Цзян Чен немедленно потребовал проверки на предмет своей догадки. Он утверждал, что молодой человек упал в обморок из-за того, что тело покинул захвативший его гуй. Ванцзы, после падения Сюаньюя, тоже подумал о подобном, потому после проверки дыхания, проверил и наличие духа.       Впрочем, лучшим доказательством, что тело не было захвачено стало именно наличие дыхания. Это доказывало, что Мо Сюаньюй жив. Всем известно, что гуи захватывают в основном тела тех, кого убили.       О чем не мог знать гусулановец, так это о том, что линь господина Мо до этого преспокойно лежала и спала в мешочке для духов у него же на поясе. А после того, как повелитель Черных вод выдернул из него линь Усяня, хозяйка автоматически заняла свое место. Именно это было задумано темным, чтобы он мог покидать тело когда заблагорассудится, и не думать о том, что тот умрет без линь внутри.       Пока люди наперебой требовали правды, Хэ Сюань на руках унес бессознательное «тело» Усяня. Отойдя на приличное расстояние, скрывшись за деревьями, он активировал заготовку «Сжатия тысячи ли» и бросил ее себе под ноги. Массив загорелся золотом и расширился в диаметре до двух метров. Этого вполне хватило, и повелитель Черных вод вступил внутрь, после чего исчез, чтобы появиться посреди коридора в своем дворце на острове в Южном море.

***

      «За что ты меня благодарил?» — думал Ванцзы, держа на руках Мо Сюаньюя.       Он вглядывался в его лицо, пытаясь найти в нем знакомые черты того, кого потерял тринадцать лет назад. Темные круги под глазами, отягощенные мешками. Безвольный подбородок и неулыбчивые губы. Все это так не походило на Вэй Ина. Надежду внушали лишь глаза.       Гусулановец отчётливо помнил, что в первую их встречу у ворот поместья Мо молодой человек смотрел на него карими, цвета ореха, глазами. Ванцзы отметил это, потому как они напомнили ему глаза брата. Но сегодня на него глядели серые, мудрые глаза. Такие не единожды всматривались в его лицо во времена Аннигиляции солнца, когда пропавший было юнмэновец вернулся обладателем небывалой мощи темной энергии.       Весь день Лань Ванцзы мучился мечтами и фантазиями о том, что Усянь и правда занял тело Мо Сюаньюя. Особенно после того, как тот вызвал странное существо, уничтожившее богиню-монстра. Никто из присутствующих на поляне, кроме него да Цзян Чена, никогда не слышал флейты темного заклинателя. Иначе они бы уже или бежали в страхе прочь, узнав в молодом господине Мо Старейшину Илин, или же попытались совершить над ним самосуд.       Цзян Чен выразил сильное желание забрать бессознательного Мо Сюаньюя в пристань Лотоса, мотивируя тем, что та находится ближе. Но Лань Ванцзы мертвой хваткой вцепился в молодого человека и, не слушая никого и ничего, отправил Лань Цзынъи и еще пару юношей из своего ордена в лес, чтобы те собрали сломанных деревьев и соорудили повозья, чтобы перевезти Мо Сюаньюя в Облачные глубины.       Перечить Ханьгуан Цзюню не посмел никто. Ибо все знали отношение Гусу Лань к темному пути совершенствования. И только Цзян Чен зло зыркал в его сторону и без конца цокал языком, бормоча себе под нос. А затем быстро покинул поляну, сорвав зло на племяннике. Распекая его за плохие результаты в Ночной охоте, неудаче в уничтожении монстра и потерянных сетях бессмертных.