Пока мы есть друг у друга, всё будет хорошо

Нил входит в гостиную с видом человека, который вот-вот либо взорвётся сам, либо взорвёт что-то ещё. Он прикусывает губу, пытаясь сдержаться, но гнев всё равно вырывается наружу. Одри тихо спит в своей маленькой колыбельке, не подозревая, что весь её мир изменился. Нил бросает на неё взгляд, и на мгновение его выражение лица смягчается, но тут же возвращается к изначальной раздражённости. — Они определённо это не продумали, — бурчит он, оглядываясь по сторонам. Эндрю сидит в кресле неподалёку, склонившись над книгой. Он методично выписывает что-то в блокнот, даже не поднимая на Нила глаз. Нил видит, как его рука замирает, но выражение лица остаётся невозмутимым. — Нужно установить график сна. Наконец произносит Эндрю, словно не слышал слов Нила. — Это очень важно. Тут так пишут… Эндрю трет лоб, вздыхает и всё же поднимает взгляд. — Что? Нил взмахивает рукой, указывая на гостиную. — Я говорю, они это не продумали! Эндрю хмурится и шикает на него, кивая на Одри. Нил поджимает губы и продолжает уже шёпотом, но голос его всё равно полон негодования. — Аарон говорил тебе об этом? Потому что мне Кейтлин вообще ничего не сказала! Нил падает в кресло, прикрывая глаза рукой, будто пытаясь подавить накатившую усталость. — Нет. Коротко отвечает Эндрю, вернувшись к своим записям. — О таких вещах нельзя просто забыть сказать! Нил вскидывает руки, его голос вновь повышается. — Типа: «Эй, Нил, ты смотрел вчера игру Лейкерс, где Коби обвёл того чувака, сделал лэйап и забил трёхочковый? Ах да, если я вдруг умру, я оставлю тебе своего ребёнка!» Эндрю на мгновение поднимает бровь. — Кейтлин не любила спорт. — Я знаю! Дело не в этом, Эндрю! Нил вскакивает с кресла, начиная ходить по комнате. — Они не могли просто взять и оставить нам своего ребёнка, даже не предупредив! Это же… это же чушь какая-то! Эндрю откидывается в кресле, скрестив руки на груди. — Аарон всё планировал. Видимо, мы часть его плана. — Да? Нил останавливается, испепеляя Эндрю взглядом. — Дерьмовый план! Мы что, теперь должны жить в этом доме вместе? Эндрю закатывает глаза. — Под одной крышей? Мы ненавидим друг друга. Звучит как сюжет для какого-то психологического эксперимента! — Ну, тебе бы психолог явно не помешал. Сухо замечает Эндрю, вернувшись к книге. — Заткнись! Нил указывает на него пальцем, словно угрожая. — Я… я не знаю, как с этим справиться. Мой стадион на другом конце города! А ты вообще чем занимаешься? Печёшь лепёшки за деньги? — У меня успешный бизнес. Спокойно отвечает Эндрю. — И это кофейня, если ты вдруг не заметил. — Растить ребёнка — это не то же самое, что управлять пекарней! — Кофейней. — Дети — это ужас! Нил упирает руки в бока, словно готовится к долгой тираде. — Они на всё писаются, кусаются, и вообще почти как собаки! Эндрю невозмутимо поднимает бровь. — Только вот собаки, по крайней мере, знают, что не нужно совать язык в розетку! Эндрю закатывает глаза и встаёт, бросая блокнот на стол. — Отлично. Он смотрит на Нила, его тон становится холодным. — Тогда мы просто отдадим её кому-то другому, так? В детский дом? Или, может, ты решил, что последняя воля Кейтлин и Аарона, слишком неудобна для тебя? Нил замирает, слова застревают в горле. — Вот именно. Эндрю указывает на колыбель. — Её родители выбрали нас. Теперь это наша ответственность. Так что можешь продолжать истерику сколько хочешь, но она нуждается в нас. Нил смотрит на Эндрю, его руки сжимаются в кулаки, но что-то в словах Эндрю заставляет его заткнуться. Вместо очередной тирады он только тяжело выдыхает. — Чёрт, — бормочет Нил, потирая лицо руками. — Ты прав. Но это всё равно дерьмово. — Разумеется, дерьмово, — сухо соглашается с ним Эндрю. Плач раздаётся неожиданно, разрывая напряжённую тишину в комнате. — Добро пожаловать в родительство. Нил тут же застывает, как будто ударенный током. Его взгляд мгновенно устремляется к колыбельке, откуда доносится тихий, но пронзительный плач Одри. Ещё мгновение назад он был готов сорваться на Эндрю, но теперь вся злость испаряется, словно её и не было. Он резко вскакивает с кресла, запнувшись об его ножку, и подбегает к Одри. — Тшш, милая, тшш. Шепчет он, наклоняясь над колыбелькой. Его голос дрожит, но он старается звучать спокойно, почти ласково. Одри извивается, её крошечные ручки судорожно цепляются за воздух, а из глаз текут слёзы. Её личико покраснело, а крик становится громче при виде него. Нил нерешительно тянется к Одри, будто боясь, что прикосновение сделает только хуже. Она садится в своей маленькой кроватке, заливаясь громким, душераздирающим плачем. Её крошечные ручки тянутся вверх, словно пытаются ухватиться за кого-то, кто может спасти её от этого хаоса. Но прежде чем Нил успевает взять её на руки, Эндрю встаёт с дивана и твёрдым движением отталкивает его руку. — Нет. Не вытаскивай её, — говорит он сухо, не глядя на Нила. — Что? Ты садист, что ли? — раздражённо шипит Нил, оборачиваясь к нему. Эндрю спокойно складывает руки на груди, его лицо остаётся невозмутимым. — Ей нужно научиться самоуспокаиваться. Это важно. — Само что? Нил моргает, явно не понимая, о чём идёт речь. — Самоуспокаиваться. Терпеливо повторяет Эндрю, кивком указывая на гостиную, где на столике осталась его книга. — Дети должны уметь справляться с этим сами. Нил открывает рот, чтобы возразить, но затем выдыхает и морщит лоб. — Ладно, ладно. Давай дадим ей минуту. Плач становится громче, почти оглушительным. Лицо Одри краснеет от крика, а голубые глаза блестят от слёз. Нил нервно проводит рукой по волосам, а затем наклоняется ближе, смотря на неё с мягкой улыбкой. — Тшш, что же ты так плачешь, малышка? — шепчет он, пытаясь её успокоить хотя бы голосом. Одри никак не реагирует, продолжая тянуть ручки к ним, как будто умоляя о помощи. — Может, споём ей? — предлагает Нил, оборачиваясь к Эндрю с отчаянием. Эндрю качает головой. — Я не пою. — Придурок. Шипит Нил, закатывая глаза. Затем он напрягает память, пытаясь вспомнить хоть что-то. — Эммм… О! Ты же её вроде любишь. Он откашливается, стараясь найти правильный ритм, и начинает фальшиво петь. — Dogs and cats! Cats and dogs! Эндрю фыркает, отвернувшись, и бросает на Нила косой взгляд. — Там не так было. Нил бросает ему уничтожающий взгляд в ответ. — Тогда пой сам, раз такой умный. А то только и можешь, что советы раздавать. Эндрю закатывает глаза, но голос Одри становится ещё громче, и его терпение явно на исходе. — Ладно. Она, наверное, голодная, — говорит он, наконец не выдержав. Эндрю подходит к кроватке и наклоняется, чтобы поднять девочку. Одри тут же цепляется за него, обвивая его шею своими крошечными ручками. Её плач мгновенно становится тише, превращаясь в всхлипы. — Но ты же сказал… — начинает Нил, но Эндрю перебивает его. — Я покормлю её. Коротко отвечает он, разворачиваясь и направляясь на кухню с Одри на руках. — Гений воспитания, мать его, — тихо бормочет Нил, идя следом. Одри сидит в своём детском стульчике, её глаза ещё блестят от слёз. Она всхлипывает, тяжело дыша после своего недавнего крика. Эндрю, не обращая внимания на Нила, как можно быстрее роется в кухонном шкафу. Его движения резкие, будто он боится лишней секундой упустить контроль. — Вот, Одри, яблочное. Говорит он, вытаскивая баночку с фруктовым пюре и нервно открывая её. — Она не любит яблочное. Тут же качает головой Нил, опираясь на стол и скрестив руки на груди. Эндрю фыркает, с шумом ставя крышку от баночки на стол. — Она не любит грушевое. Яблочное — её любимое. — Вот и нет. — Вот и да, — огрызается Эндрю, зачерпывая ложкой немного пюре. Он наклоняется к Одри, стараясь говорить мягче, чем обычно. — Вот, вот, смотри, что у меня есть, — уговаривает он, поднося ложку к её ротику. Нил наблюдает за этой сценой, качая головой. — Я хочу, чтобы ей было хорошо, Эндрю. Но давай признаем: мы — не лучший вариант. Эндрю бросает на него короткий взгляд, но продолжает терпеливо держать ложку перед лицом Одри. — Может, ты и не лучший вариант, — отвечает он резко, не отвлекаясь от племянницы. Нил делает шаг ближе, его голос становится тише, но напряжённее. — Ты серьёзно? Ты всегда это знал, Эндрю, как и я. Разве не ты сам говорил, что даже домашнее животное завести не можешь? А это не котёнок, это человек. Мы… Мы её угробим. Эндрю не отвечает сразу. Он зачерпывает ещё немного пюре, стараясь сохранить спокойствие. — Они любили Одри больше всего на свете. Наконец говорит Эндрю, его голос ровный, но в нём звучит что-то непоколебимое. — И из всех людей они выбрали нас. Нас, Нил. Одри, наконец, открывает рот для ложки, но сразу же морщится и выплёвывает содержимое обратно. Кусочки яблочного пюре попадают на стол, её подбородок, а часть даже на лицо Эндрю. Она тут же снова начинает плакать, её маленькие ручки хватают воздух, требуя утешения. Эндрю вытирает лицо тыльной стороной ладони, его губы поджаты, а взгляд мрачный. — Великолепно, — бросает он, отодвигая баночку с пюре. Нил молча открывает шкаф, достаёт коробку детских печений и высыпает их на поднос перед Одри. Девочка мгновенно замолкает, хватая одно из них пухлыми пальчиками и сразу же заталкивая в рот. — Я не буду говорить «я же тебе говорил». Говорит Нил с лёгкой насмешкой, глядя на Эндрю. — Потому что ты и так это знаешь. Но… Он замолкает, его взгляд становится серьёзным. — Ты правда думаешь, что с нами ей будет лучше? Эндрю закрывает глаза и глубоко вздыхает. Он не может заставить себя посмотреть на Одри, не может видеть её выражение, полное доверия, и её улыбку, которая так сильно напоминает улыбку Аарона. — Я не знаю. Наконец выдыхает он, убирая с лица последние остатки пюре. Утренний свет мягко заливает кухню, но Нил не чувствует ничего, кроме глухой усталости. Он стоит, пытаясь держать глаза открытыми, но его мысли снова и снова возвращаются к прошлой ночи. — Уже утро. Хрипло говорит Нил, не в силах придумать что-то лучше. — Хочешь, чтобы это сделал я…? Эндрю качает головой, обрывая его на полуслове. — Я сам. Отвечает он коротко, затем указывает подбородком на Одри. — Присмотри за ней. Нил провожает его взглядом, но не говорит ничего. Эндрю уходит, свернув за угол, а потом выходит во двор. Утренний воздух свежий, но Эндрю его не чувствует. Всё кажется приглушённым, как будто мир потерял цвет и звук. Газон перед домом уже зарос, и Эндрю машинально вспоминает, как Аарон говорил, что займётся этим на выходных. Его голос был таким уверенным, будто у него будет на это время. Ком подкатывает к горлу, и Эндрю резко садится на ступеньки крыльца, стиснув в руке телефон. Он некоторое время смотрит на экран, словно пытаясь решить, достаточно ли у него на это сил. Ники. Его кузен ещё ничего не знает. Ещё не знает, что мир, который он знал, сейчас разлетится на осколки. Эндрю набирает номер, стараясь дышать ровно, но его пальцы дрожат. Гудки тянутся бесконечно долго. Эндрю кажется, что он сидит так целую вечность. А потом по другую сторону линии раздаётся весёлый голос. — Алло? Эндрю! Как дела? На мгновение Эндрю не может вымолвить ни слова. — Ники. Тихо говорит он, голос едва слышен. — Я так рад, что ты позвонил! Ники, кажется, не замечает его тона. — Я ужасно соскучился. Как у тебя дела? Что нового? Ты не поверишь, но… Эндрю закрывает глаза, слушая пустую болтовню. На мгновение он позволяет себе ничего не говорить, просто слушать. Ещё чуть-чуть. Ещё пару минут, прежде чем мир Ники рухнет. — И тогда я им сказал… — продолжает Ники, смеясь. — Ники. Твёрдо перебивает Эндрю, заставляя того замолчать. — Да? Извини, я заболтался. Ты звонишь по какому-то делу? Что-то срочное? Что-то случилось? Что-то случилось. Эти слова звучат в голове Эндрю, как издёвка. Что-то случилось. Всё случилось. Его брат мёртв. Эндрю прокручивает в голове возможные слова. Как сказать Ники, что теперь у него остался только один брат? — Эндрю, не молчи. Ты меня пугаешь, — нервно смеётся Ники. Эндрю крепче сжимает телефон в руке, его плечи дрожат, как будто он пытается удержать внутри ту бурю, что рвётся наружу. — Аарон… Начинает он, но воздух словно пропадает, и ему становится трудно дышать. Эндрю глубоко вдыхает, но воздух обжигает лёгкие. — Что? Эндрю, что с ним? Господи, не молчи! Что случилось? — Аарон умер. Сегодня ночью. Наконец выдавливает он. Голос Эндрю ломается и эти слова, которые он только что сказал вслух, теперь будто застревают внутри, пульсируя где-то в груди, как острый нож. С его губ срывается всхлип. Он никогда не плакал при Ники и именно это убеждает его старшего брата быстрее, чем страшные слова. Тишина на том конце линии длится лишь мгновение. Ники молчит, но Эндрю может представить, как его брат старается найти слова, которые никак не приходят. — Нет… Это… Наконец произносит Ники, и голос его звучит так, будто его душат. — Это шутка, правда? Это просто… плохая шутка, да? Эндрю сжимается, зажмуривая глаза, чувствуя, как в горле нарастает болезненный ком. Но это не помогает — образы всплывают перед ним яркими вспышками. Смех Аарона. Его низкий, успокаивающий голос. Как он тянул руку, чтобы похлопать Эндрю по плечу, всегда уверенный, что сможет поддержать его, что бы ни случилось. — Это правда, Ники. Он… он умер. Они с Кейтлин попали в аварию. — Нет. Нет. Нет, нет! Голос Ники дрожит, наполненный отчаянием. — Это не может быть правдой! Это… Это же Аарон, Эндрю! Эндрю хочет закричать, но горло перехватывает, и из его груди вырывается только ещё один хриплый всхлип. Он зажимает рот рукой, пытаясь сдержаться, но это бесполезно. Слёзы текут по щекам, горячие, обжигающие, оставляя влажные дорожки на его лице. Ему стыдно, что он плачет, даже если сейчас его никто не видит. Он всегда был тем, кто должен быть сильным. Тем, кто поддерживает других. Но сейчас он ничего не может с собой поделать. Его тело трясётся, как в лихорадке. Мысли хаотично мечутся между тем, что он потерял, и тем, что ему предстоит сделать, чтобы удержать то, что есть. Он должен позаботиться об Одри. Он должен справиться. Но как? Как, когда его брат — тот, кто всегда был рядом, — больше не здесь? — Этого не может быть! Нет! Эндрю слышит, как что-то падает на том конце линии, возможно, телефон, или Ники сам оседает на пол. — Ники, — хрипит Эндрю, но слова будто застревают в горле. Но Ники уже не может ответить. Его всхлипы перерастают в громкие, отчаянные рыдания, которые разрывают тишину. Эндрю слышит, как на заднем фоне звучит голос Эрика, полный тревоги. — Ники? Что случилось? И тут Ники кричит, его голос разрывает пространство. — Аарона больше нет! Мой брат умер! Аарон умер! Эндрю не выдерживает. Он нажимает на кнопку отбоя, отбрасывает телефон в сторону и обхватывает голову руками. Эндрю обхватывает голову руками, сжимается, как будто хочет исчезнуть. Слёзы текут по его лицу, но он не может остановиться, не может дышать. Его брат мёртв. Всё внутри ломается и разрушается, оставляя только пустоту. Эндрю опускает голову на колени, пытаясь удержать себя вместе, но горе сильнее его. Оно поднимается волной, вырывается наружу хриплыми, болезненными всхлипами. Он шепчет, как молитву. — Аарон… Аарон… Аарон… Но ответа нет. Его больше нет.