На краю пропасти

Вот уже утро, солнце пытается разбудить своими нежными лучами всех любителей поспать, слабый ветерок колышет листья молодых берёз и лип, даже грубые дубы, кажется, расслабились и поддались заигрываниям ветра. Цветочные запахи, звуки непринуждённых разговоров, оживлённых дискуссий, радостных игр и смеха доносились из приоткрытого окна Сергея. Возможно, он тоже улыбнулся или даже посмеялся бы, будь это всё реальностью. В действительности же, за пределами его обители, тяжёлые и грузные тучи сгущались над небом, не менее угрюмые и уставшие люди ходили по улице, в то время как грязь с тротуаров липла к их обуви и штанам, которые они только-только почистили. Сигаретный дым плотно стоял в воздухе, не давая дышать людям, и постепенно просачивался в дома через те же неплотно закрытые окна. Конец лета выдался настолько мерзким, насколько это вообще возможно. Спустя долгих пять минут парень всё же смог разлепить свои заспанные глаза и, немного привыкнув к темноте вокруг него, лениво осмотрелся. Поняв, что ничего за эту ночь не изменилось, он с трудом сел на кровати и потянулся. Затем откинул одеяло и, натянув вначале клетчатые штаны, а после и домашние тапки, встал. Пока Акума шёл в уборную, он мельком глянул в другую комнату, дверь которой была чуть приоткрыта. Не увидев там своего друга, Сергей продолжил свой путь, до сих пор слыша в ушах непонятный шум, который, впрочем, ему не сильно мешал. „Скоро пройдёт,” – думал он. Зайдя в ванную, парень подошёл к раковине, умылся и на скорую руку почистил зубы. Сейчас тратить своё время на что-либо ему не хотелось от слова совсем, но некоторые базовые вещи выполнить всё же нужно. Взъерошив свою пышную копну не расчёсанных и, скорее всего, довольно грязных волос, Акума прошёл на кухню. Не найдя и там Курседа, он немного напрягся, но, открыв холодильник и увидев там несколько готовых бутербродов, расслабился и решил, что беспокоиться не о чем, поэтому он со спокойной душой сел за стол и принялся есть. В итоге, спустя примерно полчаса, из прихожей донеслись звуки копошения и шуршания пакета, вперемешку с неразборчивыми возмущениями. Из-за этого Сергею пришлось оторваться от очередного мема с котиком, который предлагал очистить мир от таких, как он. Отложив гаджет в сторону, парень поднялся с нагретого места и пошёл встречать своего, не менее страшного, товарища. Облокотившись о дверной косяк, Акума осмотрел Курседа и, встретившись с ним взглядом, без слов спросил, где тот был. — „Сходил проветриться и купить нам немного еды,” – сухо ответил Кир, небрежно оставляя свою заляпанную обувь перед входной дверью и указывая пальцем на пакет, стоящий на полу. Серёжа кивнул, после чего поднял пакет и вновь отправился на кухню, чтобы разобрать его. Курсед же стянул промокшую толстовку и замызганные до самых колен штаны и, зайдя в ванную, бросил вещи в бак для одежды. Они полежат там недельку, и, возможно, кто-нибудь из ребят всё же решится постирать их... Но явно не сегодня. Придя в комнату, выделенную специально для него на время, пока он будет гостить у товарища, парень порылся в сумке с вещами и всё же нашёл чистые шорты до колен и не менее длинную футболку. Ума сменить по-старпёрски вонючие носки у него не хватило, к сожалению. Уже стоя около кухни и подпирая стену, Кир смотрел, как Серёжа возится с едой. Как только с продуктами было покончено, Курсед подошёл к своему другу и похлопал его по плечу, подразумевая нечто похожее на: „Да-да, молодец, мне было бы лень сделать это.” Тактично промолчав, Акума посмотрел на настенные часы, после чего спросил парня, какие у них дальнейшие планы. — „Предлагаю поесть, а затем запилить стрим на пару часиков. Что думаешь, недоразумение ходячее?” – спросил Кир, немного посмеиваясь над своей фразой и теребя парня за плечо. Сергей же кивнул, расслышав только первое предложение. Этот назойливый шум даже не планировал прекращаться. Скорее наоборот, стремительно усиливался. Не придумав лучше выхода, Акума порыскал по шкафчикам и, найдя в одном из них таблетки от головной боли, принял их, надеясь, что это хоть немного поможет ему. Курсед же всё это время молчаливо наблюдал за действиями друга. Дождавшись, пока тот сядет на стул, Кир потянулся за слойкой с вишней, которая аккуратно лежала на тарелке с ещё парочкой таких же. Сергею казалось, что они уже около часа сидят за этим, уже поднадоевшим, столом, хотя в действительности прошло от силы минут десять, за которые Курсед успел недовольно дожевать булку, поёрзать на стуле, покривляться и поплеваться косточками от вишни. Наконец-то закончив, парень резво встал из-за стола и направился в сторону комнаты Акумы. А тот, в свою очередь, спокойно поднялся и неторопливо пошёл в том же направлении. По-хозяйски распахнув дверь чужой комнаты, Кир вошёл внутрь и с грохотом рухнул на незаправленную кровать своего друга, чем ещё больше стал раздражать самого Сергея. Но тот, как и до этого, посмотрел на парня хмурым взглядом, насупился и промолчал. Затем он, закатив глаза, прошёл в другой конец комнаты, поднял стул и перетащил его поближе к монитору, туда, где стоял ещё один такой же. Окинув взглядом рабочее место, Акуме бросились в глаза пара книг, которые он недавно читал, и канцелярия, разбросанная по всему столу, но решив, что это им не помешает, он отодвинул рукой всё это добро в разные стороны и, почесав затылок, обернулся к Курседу. — „Долго ещё лежать будешь? Подъём.” – повысив голос, недовольно сказал Серёжа. Кир же, в свою очередь ещё поворочался и, промычав что-то невнятное, поднялся. Подойдя к парню, он сел слева от него на свободный стул и стал накручивать свои сальные волосы на палец, пачкая их ещё больше, в то время, как его друг уже во всю строчил пост в их телеграм-канал о предстоящем стриме. Не прошло и года, как парни начали трансляцию. За ней стабильно следили около полутора тысяч человек. Боже, разве у них нет дел поважнее, нежели слушать двух странных нефоров на протяжении нескольких часов? Ну, видимо, нет. Именно поэтому им, в очередной раз за прошедший час, задонатили. На что Курсед положительно отреагировал и даже посмеялся с озвученного сообщения, присланного вместе с деньгами. Акума же всё это время держался отстранённо и в целом выглядел подавленным. Развеселившийся Кир действовал на нервы с особой силой, а шум, казалось, проникнувший под самую кожу, заглушал все остальные звуки, включая новый донат, нервное постукивание ноги парня и вопрос Курседа о том, в порядке ли Сергей. Неуверенно кивнув, Серёжа легко ударил кулаком в плечо друга, пытаясь перевести всё это в шутку. В силу своей недалёкости Кир не заметил ни дёрганности и лёгкой озлобленности, не свойственных его другу, ни напряжённой атмосферы, витавшей вокруг них. В итоге, благополучно пропустив всё это мимо себя, он вернулся в прежнюю позу и пронаблюдал за товарищем, который читал то самое пропущенное сообщение на экране. В нём зритель с особой желчью высказывался о самих стримерах, уровне их шуток и контенте, не отличающимся особой интеллектуальностью и разнообразностью. И пообещал, что если они сделают что-то, что удивит его и остальных людей, следящих за трансляцией, он отдаст им примерно половину своей зарплаты. Казалось бы, просто какой-то неизвестный человек, который высказал свою точку зрения, ну что в этом такого? Но нет... Акума долго ходил по краю обрыва, заигрывая с настоящим безумием, подавляя в себе желание показать всему миру его истинное лицо. Но он не мог позволить это себе. Был необходим повод, при котором можно было обвинить другого человека в совершённых парнем вещах, нужен был тот, кто высвободит психа, сидящего в закромах разума Сергея. И кажется, что сегодня всё способствовало этому: откровенно дерьмовая погода, придурковатость Курседа, донатер и поддерживающие его люди в чате. А самый главный - шум... Именно он сейчас говорит, что делать, именно он сейчас целиком и полностью захватил тело и собирается доказать всем, что они ещё не видели такого, как Акума. Сердце парня колотится с такой силой, будто собирается вырваться из бездушной клетки рёбер, ступня отбивает сбивчивый и нечёткий ритм, в то время как глаза лихорадочно бегают по всему вокруг, после чего, кажется, находят то, что искали. Они натыкаются на встречный недопонимающий взгляд Кира, который теперь уж точно сомневается в адекватности своего друга. К сожалению, как упоминалось ранее, Курсед - парень с довольно скудным умом, поэтому до него не доходит, что уйти стоило бы уже давно, а лучше и не приходить вовсе. Секунда, две, три... И Сергей с силой хватает лицо товарища и, впиваясь ногтями в его худые щёки, притягивает его к себе, заставляя парня чуть ли не упасть от неожиданности. Затем Акума, не церемонясь, поворачивает Кира лицом к экрану, после чего говорит, не слыша себя: — „Твоей годовой зарплаты не хватит на то, чтобы оплатить это.“ Снова разворачивая друга к себе, парень хватает его за чёлку своей мокрой от волнения ладонью и оттягивает её назад, давая возможность зрителям увидеть половину лица Курседа: его раскрытые от волнения глаза и слегка подрагивающие губы. А тот, в свою очередь, одной рукой крепко сжал край стола, дабы не упасть, а второй вцепился в воротник Серёжиного лонгслива. Губы Кира недовольно искривились, и он, не скрывая своего шока, вскрикнул: — „Эй, что за дела?! Прекрати это, по-хорошему тебя прошу!” Акума же, не сказав ничего, вскочил со стула и, пока Курсед возмущался, ударил его коленом в живот. Рука парня, державшая чужой ворот, ослабла и соскользнула с него, а из груди Кира вышел весь воздух. Глаза стримера заслезились, и не успел он что-либо сказать, как новый удар пришёлся в то же место. Парень согнулся пополам от боли, в то время, как Сергей воспользовался беспомощностью товарища и, схватив того за подбородок, вернул в исходное положение - лицом к лицу. Курседу не повезло открыть свой левый глаз именно в этот момент, потому что его глазное яблоко напрямую соприкоснулось с тёплым и влажным языком Акумы. Тот, не взирая на крик друга, продолжил с жадностью вылизывать его роговицу, периодически пытаясь пробраться под нижнее веко. Слюни Серёжи стекали по щеке Кира вместе со слезами последнего. Акума с каждым новым движением приходил в больший экстаз, а Курсед изо всех сил старался подавить рвотные позывы, что у него... благополучно не вышло. Поэтому и слойка с вишней, и утренние бутерброды, и остатки вчерашнего супа вышли наружу. Жидкая и весьма вонючая консистенция оказалась везде: на одежде Серёжи, по каплям стекая с его штанов на босые ноги в тапках, на подбородке и вещах Кира, точно так же капая на пол, в большую лужу, на столе и даже на клавиатуре. Оторвавшись от своего увлекательного занятия, Акума не без раздражения осмотрел себя и, переведя взгляд на сидящего перед ним человека, не выдержав, ударил его по челюсти. Сергею показалось, что он слышал какой-то хруст. Но, решив не обращать на это внимание, он немного подумал, а затем провёл своим мизинцем по испачканному лонгсливу, после чего рассмотрев содержимое желудка Курседа со всех сторон, поднёс его к уху парня и запихнул в него настолько глубоко, насколько это было возможно. Но почувствовав внутреннюю преграду, Серёжа стал царапать ногтем ухо Кира, собирая со стенок ушную серу и кожное сало. Всё это время Курсед выл себе что-то под нос, царапал бока, руки и всё что попадётся у своего мучителя и просил того перестать, потому что сам парень уже не может выдерживать происходящего. Его желудок вновь захотел опустошиться, хотя в нём уже ничего не было. Сейчас у Кира неимоверно першило в горле, и через боль в рёбрах и животе он пытался откашляться. Заметив это, Акума вынул свой палец и вытер его о волосы сидящего перед ним. Сергей хотел, чтобы товарищ поднял на него свой взгляд, но глаза того уже не могли сфокусироваться ни на чём. И это злило парня. Поэтому, схватив челюсть Курседа, Акума провёл большим пальцем по его губам, а затем, просунув этот палец глубже, нажал на нижний ряд зубов, чтобы Кир открыл свой рот. Осмотрев жёлтые плохо пахнущие зубы, Серёжа поднёс своё лицо ближе и, собрав на языке как можно больше слюны, плюнул в самую глотку мученика. Акума ни на минуту не забывал о том, что трансляция продолжается. Ему нравилось представлять, как многие из их зрителей пребывают в полнейшем шоке и, возможно, чувствуют отвращение и точно так же блюют в ближайший тазик, как другим просто интересно, а некоторые отбитые ублюдки и вовсе мастурбируют на всё то, что делал с Киром парень. Но ни один из них не ушёл со стрима. Наоборот, эти люди распространяли информацию о нём, поэтому заинтересованных становилось всё больше. Сергей посмотрел на их онлайн, и это заставило его улыбнуться. Около шести тысяч человек неотрывно следят за ними. „Они хотят этого, они ждут с нетерпением, я не могу заставлять их ждать...” – думал Серёжа и, заметив со стороны друга копошение, вновь повернулся к нему. Тот в свою очередь мычал и пытался ухватиться за рукав Акумы, но вовремя заметивший это стример откинул руку товарища в сторону, из-за чего та неприятно ударилась о подлокотник. — „Тебе недостаточно?” – задал риторический вопрос парень, после чего он осмотрел стол и, найдя глазами канцелярский ножик, схватил его и, выдвинув лезвие наполовину, с размаха порезал щёку Курседа. Кожа сразу же разошлась, обнажив разрезанные мышцы, которые можно было разглядеть сквозь поток брызнувшей крови. Она густыми бордовыми сгустками стекала по подбородку, шее, и некоторая её часть уже впиталась в ткань футболки Кира. Из его единственного видящего глаза струйками потекли слёзы. Стример силился закричать, но даже малейшее движение ртом приносило ему ужаснейшую боль, а его ноги и вовсе отнялись. То ли из-за боли, то ли из-за страха. Сергей лишь крепче сжал ножик. Шум уже не шепчет. Теперь он громко и ясно даёт инструкции, что и как сделать с Курседом. Теперь он выходит за пределы тела Акумы, и ничем хорошим это не закончится. Оттянув нижнюю губу Кира, Сергей поднёс к ней лезвие и, замахнувшись, срезал её. Кровь незамедлительно полилась на его руки, пол и их одежду. Недолго рассматривая отрезанную часть лица парня, Серёжа показал её поближе зрителям, а после, немного помяв кусочек кожи друга в руках, затолкал его в рот Курседу и, угрожая ножом, заставил разжевать это и проглотить. С трудом, болью и омерзением, но Кир сделал это. Отодвинувшись подальше и осмотрев всю картину в целом, Акума заметил, что чего-то не хватает. — „Эй, шут гороховый, ты почему такой серьёзный? – в ответ последовала тишина. — Будь проще, веселее. Улыбнись, дружище!” Сергей похлопал Курседа по щеке и, сжав его шею, потряс голову. Приставив лезвие к полуоткрытому подобию рта товарища, Серёжа принялся резать лицо Кира, двигая ножом, как пилой. Лезвие то пропадало во рту парня, то вновь появлялось. Алая жидкость смешалась со слюнями, жёлтым подкожным жирком и потекла новым потоком. Акума остановился, дойдя до скулы, и закончил свой первый порез. Со второй половиной лица произошло то же самое. Покрутив ножик пальцами, стример сначала посмеялся от того, насколько нелепой и смешной получилась эта "улыбка" на лице Курседа, но потом уголки его губ опустились, а взгляд в миг погрустнел. Он ослабил хватку на шее друга, после чего его рука и вовсе спала. — „Ты... какой-то невесёлый. И ужасно скучный.” – Сергей выглядел подавлено. Вернувшись к экрану монитора, он заметил уйму пропущенных донатов от разных пользователей в общей сумме на 70 000 гривен. Но даже это не подняло ему настроение. Кир его злил. Невообразимо злил. То, как он нагло развалился на стуле, не отвечал и не смотрел на стримера. Одинокая слеза скатилась по лицу Серёжи. Лезвие блеснуло в свете монитора, и Акума нанёс последний глубокий порез на шее парня чуть выше кадыка. Голова уже не дышащего Курседа откинулась назад. После этого Сергей с раздражением швырнул нож куда-то в угол комнаты, схватил Кира за чёлку и поднёс лицо парня ближе к экрану, чтобы люди смогли получше рассмотреть его. — „Вы! Все вы виноваты в этом! Каждый причастен ко всему, что произошло сегодня! Вы не убежите от правосудия, шум и вас покарает!” – тряся голову трупа за волосы, стример вопил, брызжа слюной, затем откинул Кира от себя и, выдохшись, опустил глаза в пол и выключил трансляцию. Отвернувшись от стола, Сергей увидел лежащее на полу тело бывшего товарища в неестественной позе. Парень подошёл к нему, сел рядом на колени и, приподняв труп, обнял его. Слёзы хлынули ручьём, Акума кричал, изнутри его разрывали горе и отчаяние. „Это сделал ты. Почему же ты теперь ревёшь?” – шум эхом разносится по комнате. — „Нет! Это не я..! Это они виноваты, это ты виноват!!” – Серёжа прижимался лицом к плечу Курседа. Он задыхался от безысходности, извинялся и нескончаемо выл. „Ты знаешь, что нужно сделать.” – Акума чувствовал себя так, словно получил оплеуху. Он отпустил парня, вскочил и на ватных ногах побежал на кухню, приговаривая: „Сейчас, сейчас... Я всё исправлю, всё исправлю...” Добежав до кухни, глаза Сергея стали метаться по всем поверхностям, после чего он схватил несколько полупустых блистеров с таблетками и, путаясь в пальцах, стал выдавливать их все. На стол попадали и таблетки от давления, и обезболивающие, и нейролептики, и жаропонижающие, и что только не. Так или иначе, всё это отправилось в рот парня. Как только он запил это всё водой, данное действие повторилось ещё пару раз, чтобы уж точно. Плетясь обратно в комнату, Серёжа спотыкался о разные углы и даже падал, но не останавливался. Его живот потихоньку уже начало крутить, а голова стала тяжелее. Снова распахнув несчастную дверь, стример, держась за стенку, подошёл к Киру и рухнул на колени рядом с ним, а затем и вовсе упал грудью на его живот. Теребя волосы Курседа пальцами, Акума улыбался и, чувствуя скорую смерть, говорил: — „Скоро всё будет хорошо... Я с тобой. Я всё исправлю, я...” Фраза оборвалась на полуслове, шум стих, а квартира наполнилась гробовой тишиной.