Twisted wonderland: story and headcanons

Болеть всегда неприятно, особенно под Новый год. Единственные разы, когда недомогание придавало хоть какое-то удовольствие и даже подобие радости, то только в далеком детстве, когда из-за высокой температуры домашние разрешали пропускать контрольные и вместо этого заставляли отдыхать дома. Взрослая жизнь, увы, таким не балует. Долги, обязанности, сроки, которые ну никак не перекинуть на других, давят тяжелым грузом на плечи, заставляя через боль в груди и легких шагать на ненавистную в тот момент работу. Даже последний день, когда наконец-то тяжелый груз дедлайна припустил окрашенные кровью когти, не приносит великой радости. В голове крутиться лишь одно: «Боже, дай сил пережить мне этот день». Никакие праздники, выходные, а уж тем более новогодний обеденный стол, несмотря на важность приближающегося события, не волнуют, только сон… И дай Бог не задохнуться при этом от кашля. Ты разошлась в приступе сухого кашля, стараясь тщательней прикрыть рот рукой. Да, стресс в ответственные дни, когда организм работает уже на пределе, играет плохую шутку. Увы, природа и судьба не разваляться перед горящими дедлайнами, которые машут красным флажочком внутри головы, приходится всё это переносить на ногах. Тяжело, но ничего не поделаешь. Горло жутко першило, хотелось его вырвать и изнутри почистить от надоедливого слоя чего-то невидимого. Минуты на парах тянулись непозволительно медленно, как будто кто-то из высших сил специально поставил ставку на то: «Доживет ли эта бедная больная душа до конца дня или откинется вперед ногами у выхода?» Всё тебя раздражало: то преподаватель говорил слишком громко, то однокурсники шептались непозволительно близко. Хотелось заставить всех хотя бы на минуту заткнуться и насладиться успокаивающей тишиной, от которой не болит голова. Однокурсник бросил на тебя тревожный взгляд и шепотом заговорил, стараясь не попасться преподу: — Слушай, если ты плохо себя чувствуешь, то… — Со мной всё в порядке, — перебила его ты и закрыла лицо руками. Осталось десять минут до конца пары и свобода. По крайней мере, до конца праздников, а после — сессия. К этому времени здоровье должно прийти в норму. А пока пусть мир расплывался, оставляя лишь слабые очертания. Если честно, сейчас на окружение абсолютно всё равно, ведь все силы уходят на сдерживание кашля.

***

— Мам, ну я была вынуждена пойти вчера на учебу, — сипло и невероятно гнусаво бормочешь ты, что собственно и немудрено: температура после вчерашнего напряжения подскочила до отметки тридцать семь и семь, от чего даже валятся в кровати невыносимо. Хорошо, что именно вчера закончились все дедлайны, иначе сегодня под Новый Год стало на одного трупа больше в городском морге. — Я знаю, доча, — сдавшись, выдыхает женщина. Даже в предобморочном состоянии, ты более чем уверенна, что мать обреченно сжимает носовую перегородку двумя пальцами, — просто я переживаю за тебя. Мне точно не стоит приезжать? От этих слов сердце неприятно кольнуло. Да, ты бы хотела, чтоб она была прямо тут, сидела сбоку, успокаивающе поглаживая намокшие от пота пряди волос, пытаясь своей любовью хоть как-то успокоить боль в теле, прям как в детстве. Но так нельзя. Даже если есть проблемы с перемещением по собственной квартире, отдышка не дает двигаться быстро даже до туалета. — Да нет, не стоит, — рука, что держала трубку вспотела и ты положила телефон рядом с собой на подушку, не желая чувствовать ещё больше тепла от нагретого телефона, — посплю немного и температура спадет. Твоё лицо морщится, стоило слегка повернуться: капелька пота прокатилась прямо между лопаток и упала в ночнушку. Ощущение пота и грязи буквально оказалось повсюду, начиная с головы, заканчивая пятками. Одеяло, в которое ты укуталась, пытаясь справиться с температурой, пододеяльник, полностью промокший под твоим телом, подушка, собственная одежда — всё это казалось до боли отвратительным сейчас. Мерзко, очень мерзко, даже уже слегка высушенное полотенце не помогает почувствовать себя чище. — И правильно! Сон во время простуды необходим! — Женщина с другой стороны трубки попыталась как-то приободрить. — И не забывай принимать противовирусные. — Но они невкусные. — Милая, тебе уже сколько лет. Перестань воротить нос от лекарств. — Да, мам. — И налей побольше имбирного чая в термос. — Хорошо. — Может мне все-таки приехать? Или у тебя есть, кто может о тебе позаботиться? Ты закатываешь глаза. Возможно, и впрямь есть, однако как-то неловко просить его приехать, тем более в праздники. Наверняка занят опять своими съемками. Вроде бы его пригласили даже в качестве гостя на какое-то новогоднее шоу? Одна лишь мысль о нём заставила тебя улыбнуться, несмотря на боль во всем теле. Вил и впрямь замечательный: и как человек, и как друг. Несмотря на педантичность и капельку нарциссизма, Шэйнхайнт был добрым юношей, который всей душой хотел улучшить этот мир… Пускай и не всегда деликатно. Но в этом тоже было своё очарование, верно? — Всё в порядке, мам. С другой стороны трубки раздается вздох. — Пора бы найти тебе кого-нибудь. Я далеко, а позаботиться о тебе некому. — Опять? — Притворно раздраженно бурчишь, представляя как на эту фразу мама закатила глаза. — Молчу-молчу, лечись давай. Если что пиши. Попрощавшись, ты ждешь, пока абонент отключится, и безвольно глядишь на натяжной потолок. Нужно пойти поесть, чтоб таблетки выпить, но нет сил даже сесть. Тяжела взрослая жизнь. Будь под боком Вил, было бы куда проще, даже если в качестве друга. Хотя, увидев бардак в комнате его наверняка схватил приступ… Или приступ генеральной уборки. Он был, не побоишься этого слова, твоим лучшим другом. Тем, кто готов подставить плечо в любое время суток, дня и ночи. Душнила пускай и редкостный, ведь глупое расслабляющее кино смотреть с ним просто невозможно, но даже так было что-то особенное в его недовольном ворчании, если сюжет где-то откровенно глупил или актеры перебарщивали с эмоциями. Его касания всегда нежные, аккуратные и деликатные. Вил Шэйнхайнт и его занудство, ещё когда вы были подростками, невероятно привлекало. И слава богам, время позволило вас связать невообразимым количеством самых разнообразных воспоминаний, прежде чем ты успела понять, что вас связывает теперь не только духовная близость. Потому что теперь… Расслабленно находится с ним попросту невозможно. Кожа, будто сделанная из слоновой кости, казалась слишком белой, и внутренний демонёнок жаждал испортить её красивыми фиолетовыми или темно-бордовыми пятнами. Адамово яблоко, когда он практически вплотную прижимается к тебе, рассматривая тщательней макияж, дергается слишком соблазнительно. Настолько, что появляется неожиданное желание прижаться губами к чужому кадыку: оставить маленький дразнящий поцелуй, который позже перешел во что-то большее. И таких моментов бесчисленное множество. Настолько, что порой от их количества кружится голова. Сначала казалось, что эти… бушующие чувства внутри — просто гормоны, которые почему-то нацелились именно на этого белокурого юношу… Хотя понятно почему. Он же буквально сошел со страниц модных журналов ещё в детстве! Мечта многих подростков, тот самый крутой парень из типичного молодежного сериала, идеал для всех. Однако время шло, а желание поцеловать бледно-розовые губы не исчезало. Прошло три года, а чувства только росли, как и близость между вами… Но только на уровне платонических родственных душ. Поэтому пришлось засунуть чувства куда поглубже. К тому же встречаться с актером довольно опасно. Огромное обсуждение и осуждение, давление со стороны и много других подводных камней, которые больно царапают душу. Ну его, и без любви сейчас хорошо. Главное — выздороветь. Ты прикрываешь глаза, стремясь наконец-то погрузиться в оковы сна, как вдруг — звонок в дверь. Буквально ползая по полу, ты добралась до входной двери. И что б его — Вил собственной персоной. В чертовском красивом фиолетовыми костюме и белым бумажным пакетиком. — Птичка на хвосте принесла новость, что кое-кто, несмотря на усталость, добил себя на парах и заболел, — как гром среди ясного неба сказал он, без единого смущения проходя в комнату. Словно хозяин дома, он закрыл входную дверь, снял верхнюю одежду и оценивающим взглядом прошелся по тебе. — В этих носках я б даже по полу с подогревом не ходил, так и знал, надо было тебе подарить парочку с рождественными мишками. — И тебе привет, Вил. — Смени носки. Вил тихо проходит на кухню, где как оказалось в пакете находились продукты для сегодняшнего ужина. — Но я думала, ты весь день проведешь на съемках? Или какой-нибудь модной новогодней вечеринке, — уже в сменной одежде и носках с оленями спрашиваешь ты, садясь за стол. Тело всё ещё болело, горло першило, но уже не так сильно. — Твой одногруппник написал мне, что тебе плохо. Не знаю, откуда он взял мой номер, но спасибо ему, иначе ты, балда, сегодня осталась без супа и праздничного торта. А вечеринки меня не волнуют. Ты на секунду замираешь и удивленно моргаешь, не зная как именно реагировать на слов лучшего друга. — Почему не сказала мне что заболела? — Замечая твой шок, на этот раз Вил задает вопрос более нежно. Фиолетовые глаза смотрят на тебя с неподдельной тревогой и сочувствием, — неужели приятно болеть по полной программе в одиночестве? Из горла вырывается хриплый смешок. — Ещё скажешь, Вил. Не хотела беспокоить, — чуть смущенно мямлишь ты, перебирая слегка потную прядь волос, — к тому ж я знаю, как сильно ты желал попасть на то шоу. Мое здоровье не стоит того. На кухне раздался звук щелбана. — Картошка ты… Ей богу, в могилу сведешь меня своей стеснительностью. Пожалей, а? На губах появляется слабая улыбка. Да… Когда под боком Вил, всё куда проще, даже если в качестве друга. Он кладет фиолетовый пиджак на стул, оставаясь в черной свободной рубахе, закатывает рукава, моет руки в раковине и приступает к приготовлению пищи. Обычный бульон, который вызывает в твоей груди противоречивые чувства. Может быть, непроизвольная радость от заботы? Или же грусть, ведь Вил останется в квартире лишь на пару часов, а дальше вновь вернется в свой роскошный дом. Влюбленность? Звук стука ножа заставляет проснуться от мыслей. — А ты почему до сих пор тут стоишь? Иди отсыпайся, я тебя разбужу. Но вместо того, чтоб и впрямь идти подремать, ты ловишь себя на очередной влюбленной мысли: Вил чертовски красиво и комфортно смотрится на твоей кухне, как будто именно тут и должен он всегда готовить. Как милый муж, что заботится о жене… А полумрак, окутавший комнату, лишь придает ещё больше простора для мечты. Огоньки гирлянды приятно подмигивают, напоминая, что уже сегодня наступает Новый Год. На глазах появляются слёзы. — Почему? — Спрашиваешь ты, совершенно ничего не понимая, — почему ты решил провести этот праздник со мной? Разве я не кажусь тебе болеющей обузой? Внезапно Вил кладет нож на досточку и внимательно проходится взглядом по тебе, вызывая табун мурашек от напряжения. — Неужели ты думала, что я оставлю в праздничную ночь тебя одну? Ты отводишь взгляд в пол. — Да? В конце концов это имело бы смысл, мы ведь просто друзья? Было бы логичнее, если ты выбрал веселье даже на студийной площадке, ведь это бы открыло тебе дороги в новые проекты… Ты ведь так горишь своим делом. Вил тяжко вздыхает и, словно твоя мама, щипает себя за носовую перегородку. — И почему из всех людей я влюблен именно в тебя? Риторически спрашивает он, пока ты словно статуя замерла посреди в комнаты в каком-то неловком нервном движении. — Влюблен.? — Спрашиваешь ты со смешком на губах. — Влюблен в меня? Глаза парня смягчаются и он прижимает свою руку к твоей щеке. — Конечно, картошка. Ты мне попросту не оставила выбора. Он мягко улыбается и касается твоего лба своими губами. Нежно и тихо, словно боясь спугнуть момент. — А теперь, если позволишь, я продолжу готовить нам праздничный ужин, и мы вместе встретим этот Новый год.