Twisted wonderland: story and headcanons

Юу с грохотом падает на старую кровать. Ножки мебели неприятно стонут от столкновения с весом небольшого мальчика, заставляя нахмуриться. Физические и ментальные силы буквально на исходе. Он чувствует каждой клеткой своего бренного тела, как что-то одухотворенное его покидает, оставляя позади лишь выморенную в гневе землю. Ток разочарования, жалости и бессилия быстро передвигается по венам внутри него, смешиваясь в водоворот отчаянья. «День и так выдался непростым, а тут ещё и это», — он пытается завопить в подушку, которая, несмотря на стирку и просушку, всё ещё пахнет пылью, но из рта выходит лишь неясный вскрик, что тут же растворился в безвременье дома. Он очень устал. Очень. Настолько, что каждый вздох дается тяжело. Первые недели ему казалось, что это из-за плохого состояния Ветхого общежития, но теперь, после косметического ремонта Ашенгротто и смены некоторых досок в гостиной, а также кухни, ощущение старости и какой-то летающей невидимой пыли не исчезло. Оно всё ещё витает призраком где-то в воздухе, которую может чувствовать лишь Юу. И этот факт не может не удручать. Смотря на беззаботного Эйса, который заваливается вместе с Дьюсом к нему домой без задней мысли, у него просыпается гнев. Гнев на несправедливость. Почему его друзьям комфортно в этом захудалом месте? Почему они дышат полной грудью, когда сам он задыхается от пыли? Будто всё это время он находится в зазеркалье, где реальность отражается по-другому. Более серо, печально. Из Юу вырывается истеричный смешок. Если не случайные приливы сил, драйва, энергии, черт его знает, как назвать те непередаваемые чувства, которые появляются и исчезают в самое случайное время, он бы сошел с ума. Он с нежностью вспоминает моменты, когда это тепло позволяло ему двигаться вперед, словно он — главный герой секая, помогало выжить среди кучи пубертатных язв, которые только и ждут момента, когда можно вцепиться в шею паренька из другого мира. Благодаря неизвестному чувству, Юу перестал сдерживать то, что не позволяло ему проявиться и выплеснуть гнев на учеников колледжа, а также «щедрого» директора: язвительность, хитрость, уверенность и тактика — позволили ему завоевать авторитет у местных «шишек». Без этого «прилива» у него была бы совсем другая жизнь. Ещё более печальная и тоскливая, он был бы не более чем тенью, очередным призраком для незнакомого места. Юу, закрыв глаза, дышит в подушку. Он так давно не чувствовал того самого тепла. И тех незнакомых невидимых глаз, которые, Юу, по крайней мере, надеялся, смотрят на него с нежностью. Нечто, которое оберегало его с самого прибытия в этот странный мир. Дарило надежду, помогало успокаивать разум, давая мыслям разгоняться и придумывать планы отхода, или наоборот атаки. Благодаря этому чувству спокойствия, Юу смог не только обезопасить себя, но и помочь тем, кто нуждается в руке спасении. Поначалу его пугало быть марионеткой в чьих-то руках, но тут же в память сразу же всплывала встреча с первой древнейшей кляксой в шахте драфов: Эйс и Дьюс так громко ругались, что привлекли внимание монстра. В тот момент он ощутил, как ноги от страха приросли к земле, тело не реагировало на команды мозга, как что-то внутри внезапно поменялось. Неожиданное тепло, овладевшее им, заставило шевелиться. Он видел перед собой ветви старых деревьев и голубой огонь из ушей удирающего Грима. В какой-то момент ему показалось, что его душа перенеслась куда-то за невидимый экран, щит, который защищал разум от сумасшествия другого мира. Рот открывался сам по себе, язвительные комментарии в сторону первокурсников заставили их усмирить пыл и каким-то образом работать сообща. Почувствовав спокойствие и трезвую голову, Юу придумал план, как войти в горную шахту, при этом забрав оттуда магический камень и не умерев. Если бы не «нечто», которое охватило его тело… Он, возможно, был бы мертв. Человек всегда и везде склонен искать подвох, по крайней мере, такой, как Юу. Слегка отдаленный от мира, не ищущий приключений, но постоянно встревающий в них. Ему не хотелось быть чьей-то куклой, да и столь паранормальное даже для этого мира отнюдь не успокаивало, а лишь больше пугало. Директор говорил, что он просто параноик, который из-за внезапной смены обстановки начал видеть то, чего нет… Но как же этот невидимый взор в его затылок, который с самого гроба провожал его в этот мир? Или небольшой ритм, который пульсирует под кожей время от времени? В конце концов, кто же заставляет его говорить то, о чем он только смел думать? Время шло. Тепло появлялось так же неожиданно, как и исчезало. В школе на уроках истории, при разговорах за столом или же просто на чаепитии в садах Хартслабьюл. Чаще всего «оно» внушало уверенность в разговорах с людьми, а также мягко утешало сочувствующим взглядом в затылок, когда ему казалось, что жизнь полностью повернулась к нему спиной. Как бы он ни любил своих друзей, но только этот невидимый фантом никогда не причинял ему боль: только нежно успокаивал, как только могла без оболочная душа. Юу, будучи, наверное, самым одиноким ребенком в колледже, чувствовал в этих теплых ощущениях своё единственное счастье, безопасность. Того, кто принимал его всем сердцем (если у фантома оно было, конечно), оберегал и защищал от бед. В конце концов, где бы он был без этого «тепла»? Желание узнать о «тепле» (именно так он прозвал это «божество») с каждым днём сильнее росло. Поначалу он просто хотел поблагодарить эту невидимую сущность за заботу и, если «оно» позволит, подарить её в ответ, но со временем границы чистой благодарности стали размываться. Чем чаще и серьезнее Юу попадал в передряги, тем больше бесформенный друг вырывал его из лап смерти. И если быть честным. Ему нравилось это непонятное ощущение благодарности, смешанное со слепой преданностью. В конце концов, Юу хотел быть всем для того, кто взял его тело как сосуд. Ведь не спроста его тело — марионетка в твоих руках? Может? «тепло» действительно нашло что-то стоящее и по-настоящему особенное в ребенке, не обладавшем магией? Это искренне льстило. Настолько, что придирки к внешности со стороны Помфиорцев и задир с общежитий Хартслабьюл и Саванакло перестали витать над его ухом, как назойливые мухи. Ведь в конце концов, «тепло» выбрало его, а не их. Но недавно Юу стал подозревать, что по крайней мере некоторые ученики точно знают о его маленьком секрете. Будто сквозь его скромную оболочку чувствуют божественное присутствие. И это заставляет бурлить кровь сильнее, чем злоба на безответственного Кроули, который только спит и видит, как свалить на него ещё пару директорских обязанностей. Язык, направленный на «соперников», острее, чем прежде. Но Юу умный мальчик — он будет притворяться дураком, который не понимает, что его тело — это сосуд для кого-то высшего. Кого-то доброго, идеального для этого злого мира, который только и мечтает опорочить чистую душу. Он не позволит тиранам заполучить «тепло». Будет притворяться сумасшедшим, идиотом, кем угодно, лишь бы грязь не затронула то, что всем сердцем любит. Он не обладает силой, магией. Обычный странник, который не привык идти напролом, вырывая зубами победу. Юу — здравый человек, который понимает свои сильные стороны и слабости, лучше обмануть, обхитрить и провести тех, кто сильнее. Пускай все списывают «тепло и нежные глаза» на собственную паранойю, как и он когда-то, но Юу хочет приберечь «тепло» для себя. Мальчик истерически смеётся в подушку. Теперь запах пыли сошел на нет. В воздухе все ещё чувствуется присутствие какой-то грязи, неопрятности, но не такой сильный, нежели раньше. Он, как тряпичная кукла, шатающимися движениями медленно встает с постели. Уголки глаз немного пощипывают, но соленые капли так и не осмеливаются скатиться по щеке вниз. Юу безучастно вглядывается в собственное отражение в зеркале. Остатки копоти от камина, которые он так и не смог вычистить, отражаются на усталом лице. Часы с кукушкой показывают двенадцатый час ночи. Моторчики внутри неё тихо шуршат, создавая ощущение небольшого домика в деревне. Такого родного, но такого далекого. Внутри него проходит моментальный ток, который тут же заставляет вздрогнуть. «Сейчас», — шепчет Юу, ожидая появления того самого чувства. Мягкий свет луны освещает большое зеркало, где мальчику на секунду показалось свечение силуэта. Женского, аккуратного. Мальчик не видел её глаз, но он был уверен, что в них горело искреннее счастье. Иначе как описать ту радость, которая внезапно его поглотила? «Вот мои ключи», — далекий шепот прошелся в его голове, заставив уголки губ слабо приподняться в блаженной улыбке. Он понятия не имел, о каких ключах она говорила, но если эти «ключи» позволили ему в первый раз услышать её… то почему нет? Напряженное от тяжелого дня тело моментально расслабилось. Тембр женского голоса успокаивал и убаюкивал лучше, чем его любимое теплое молоко на ночь. Юу сладко зевнул. Кровать, на которую он присел, показалась ему в этот момент мягче облака. Притягательной и совсем не пыльной. Неужели всё благодаря ей? «Моя богиня», — шепчет он, ощущая, как легкость постепенно уходит из его тела… Она ушла… Она покинула его, оставив после себя ощущение беззаботности и отсутствие пыли в комнате. Теперь Юу может уснуть до утра со спокойной душой, зная, что кто-то все ещё помнит и любит его. «Спасибо тебе», — шепчет он, чувствуя, как пелена сна затмевает его серые глаза, — «я обещаю, что буду тебя оберегать от тех, кто причинил тебе и твоему сосуду боль».