When Does a Man Become a Monster?

Самое обидное... Самое обидное, что он делал вид, что ничего и не произошло. Игнорировал меня все утро. Если, конечно, на поверхности тогда было утро. В подземелье не очень-то ясно, который час, здесь темно круглые сутки. Астарион и не смотрел в мою сторону, пока все снова паковали свои вещи, а я отчаянно делала вид, что укус не болел всю ночь. Никто и не заметил подвоха. Мне не очень-то хотелось получить от спутников жалость, но и самолично справляться с такой кучей эмоций я не могла. Дальше мы шли быстрее, после долгого отдыха путь сокращался в разы. По дороге к кругу грибов меня ещё немного расспросили об этой загадочной расе, и я рассказала все, что смогла вспомнить. Они впечатлили меня в первое мое прохождение, показались весьма и весьма красочными, но сейчас вызывали лишь тревогу. Особенно этот запах, сырой запах грибных спор и сладковатого гниения. – Постарайтесь не умереть здесь, – посоветовала я. – А то они превратят вас в грибное вместилище. – Каким именно образом они поместят в нас свои грибы? – эльф впервые заговорил со мной, впервые с той злополучной встречи. – Через... – он явно собирался высказать непристойную мысль. – Нет, не так, – ответила я, закатив глаза. – Будет возможность увидеть. Никто не обратил внимания на мою резкость, решив, что виной тому лишь напряжение от прогулки. По пути к грибной долине я старалась держаться поближе к Карлах. Она рассказывала удивительные вещи... А ещё светилась в темноте. Ноги заплетались не так сильно, да и тревога отступала при виде света во тьме. Карлах ненавидела адский движитель внутри себя, но я, к своему стыду, находила эту штуку полезной. Можно было даже вытянуть руки и согреться, будто я у костра. «Поделом мне», – подумала я, потирая место укуса. Должно быть, я – плохой человек, и все это – кармическое наказание. Может, теперь главный герой – это я, а все, что происходит – арка моего искупления? Но я не совершила никаких тяжких грехов! Так, мелкое безобразие... Ну однажды украла из школьного буфета пиццу. Разве за это меня нужно отдавать вампиру на растерзание? В этот раз шли мы не так долго. Второй день в кромешной темноте проходил веселее. Все произошло ровно так, как должно было произойти. Грибной царь принял нас с большой радостью, показал всем заражённые спорами тела, полумертвую карлицу, поведал о стычке с подземными гномами, все такое... Когда он выдал героям задания, те решили разделиться на два отряда. Астарион, Лаэзель, Шэдоухарт и Уилл двинулись в сторону вырезанной деревни, а Хальсин, Гейл и Карлах решили обыскать окрестности. Гейл конечно же завел разговор с Блургом, краснокожим торговцем, что представлял это странное магическое сообщество всезнаек. Я предупредила его, что зелье иллитида даст неоднозначный эффект, и вряд ли волшебник останется довольным. – Так… Нарисуй мне на карте, где найти эту башню, – попросил он, заговорщически мне улыбнувшись. – Может найдется время. Ну не знаю. В последнем прохождении у меня не нашлось, я пропустила этот квест, прочитав пару спойлеров в интернете. Я не помнила точно, где искать эту башню, прошло ведь почти два месяца с моего первого самого дотошного прохождения Baldurs Gate 3. Новая информация вытеснила эту ерунду из моего маленького мозга. Не знаю, отправила ли я их группу правильно... И если нет, то смогут ли они воскреснуть? Иссохший посещал лагерь лишь раз, когда Хальсин нанимал защиту для своей Рощи. Башня… Левый нижний угол экрана. Микониды смотрели на нас, и мертвые глаза их «вместилищ» вызывали во мне нервную дрожь. Трупы уже не пугали так сильно, как эти лица, лица живых мертвецов. Мне повезло родиться в своем измерении, на уютной и безопасной земле. Стоило ценить ту жизнь, пока была такая возможность. – Не скучай, солдат, и веди себя хорошо, пока нас не будет, – Карлах единственная задержалась, чтобы со мной попрощаться. – Пусть плесень тебя не трогает, – она покосилась в сторону ядовитой поганки... Два метра ростом. – Я буду вас ждать, – ответила я. Как тупо это звучит… Куда же я денусь? Только если один из мухоморов решит меня поглотить. Если честно, здесь даже красиво. Грибы извергали мягкое свечение, пастельные тона создавали особенную атмосферу, успокаивали. Микониды общались странно, когда приходилось слушать их самому, не через экран компьютера, в голове зарождалась странная дрожь. Что-то проникало под черепную коробку, запускало в нее свои склизкие руки и вталкивало слова. Мерзкое ощущение. Когда отряд ушел, и я осталась одна, начало казаться, что все вокруг только на меня и смотрят. – Они не кусаются, – ворчливый женский голос раздался из-за моей спины. – Губы срастаются. Ах, это она. В слабом свете подземелья трудновато подметить детали, но женщина, заговорившая со мной, выглядела уставшей. Я помнила эту дварфийку. Я брала у нее квест на поиск мужа, но, увидев хорошенькую поляну, наполненную сочными зелёными грибами, не придумала ничего лучше, чем пустить туда огненную стрелу. Взрыв был колоссальный, впечатляющий! Но гном поджарился до состояния Well Done. Я даже не смогла завершить квест, потому что его тело стало неузнаваемым. Перезагружать не хотелось, и я просто двинулась дальше, встретив ее уже в третьем акте. Я не помнила их имён, но помнила эту историю. – Ты будто никогда миконидов не встречала, – в ее голосе слышался укор. – Сегодня мой первый раз, – ответила я, подойдя поближе. – Я – Катя. – Дэррит, – ответила женщина, и я заметила, что одеяние ее покрыто ровным слоем каменной пыли. – Бросили тебя, да? – она кивнула в сторону дорожки, где час назад ещё были мои спутники. – Ничего. Может хоть эти вернутся. Мой-то муженёк пропал с концами, полагаю. – Соболезную, – ответила я, не зная, что ещё сказать. – Хм, – дварфийка вскинула бровь. – Оставь свои соболезнования при себе, милая. – Но ведь ваш муж... – Придурок, каких поискать. Одно хорошо: ополоумел, стал хоть немного полезным, – ореховые глаза Дэррит не выражали скорби. – Жаль, что доброгриб не принес перед смертью. Этого я не знала. Пропустила, совершая очередной спид-ран. Судьбы многих NPC не тронули моего сердца... Выходит, что зря. Но я точно помню, что во время прохождения дварфийка не была к герою особенно дружелюбна. Скорее наоборот, беседа с ней напоминала лёгкую перепалку. Что же изменилось сейчас? Я оглядела импровизированный прилавок и не нашла на нем ничего интересного, кроме парочки целебных зелий. Отряду они могут пригодиться, да и мне можно использовать один пузырек. Жаль, что мне не досталось ни монетки. – А как он вообще… Ну, ополоумел? – спросила я, смотря за тем, как на лице женщины возникает улыбка. – Споры в мозг проросли? – Съел что-то не то, – уклончиво ответила Дэррит. – Но я не хочу обсуждать его никчемную персону. У тебя глаза заплаканные. Так боишься грибов? – Нет, – я невольно подняла руку к шее, погладила место укуса, спрятанное под светло-серой тканью. – Не их. – Ага. Я так и поняла сразу, – взгляд ее точно стал мрачнее, воспоминания встали перед глазами, пронеслись, словно передвижной карнавал. – Я когда-то была в том же положении, что и ты. Не думаю... Не думаю, что она жила другую жизнь в другом мире, а потом резко вывалилась из портала прямо в лагере спасителей бытия. Да и не знаю, если честно, какой экспириэнс мог бы сравниться с этим. Глубинный ротэ, стоявший с нами рядом, довольно рыкнул, когда хозяйка подала ему ещё одну горсть соломы. Сейчас она выглядела доброй и приятной старушкой... Не прям старушкой, пока ещё тётушкой. – Вот что я скажу тебе, милая, – она чуть наклонилась вперёд, словно собираясь открыть мне большой секрет. – Не трать время на мужика, что бьёт тебя и обижает словом. Я отдала мужу всю свою молодость, всю красоту, радость жизни... И где я теперь? – она осторожно погладила животное по крупной морде, и я виновато отвела взгляд. – Наш магазин загибается, детей нет, никого у меня нет. Лишь я и муж, потерявший рассудок. – Я... – Тебе не нужно объясняться, все ясно по затравленному виду. Не знаю, с кем из них ты крутишь роман, – дварфийка запустила руку в придорожную сумку и вытащила оттуда небольшую деревянную баночку. – Для твоей шеи. Он тебя душил? Баночка полетела в меня, и руки сами собой словили подачку. Пахло как... Советская звёздочка. Резко и противно. Мама говорила мне, что во времена ее молодости ею пользовались все и от всего. Дварфийка сказала, что ее лавка загибается… Может, Дэррит просто нужно провести ребрендинг своей мази, сказать, что она помогает от всех болезней и начать продавать всем вокруг? Я хотела поговорить с ней ещё, чувствовала вину за то, что в своей прошлой жизни не помогла ей, проигнорировала квест. Только Дэррит ждали дела, она принялась упаковывать пожитки. Микониды танцевали вокруг. Они брались за руки, стояли друг напротив друга и медленно покачивались, вибрируя в такт. Зрелище завораживало. Так и ощущаешь себя под наркотиками? Я только сейчас поняла, что даже не успела попробовать запрещенные вещества. А ведь мама обещала, что там, в большом городе, мне обязательно на каждом углу будут предлагать кокаин и крэк. Где же были все эти добрые люди до моей телепортации? Теперь-то и не дождешься... Но Дэррит права, мне нельзя тратить время на страх перед мужчиной, даже если он и не бил меня на самом деле. Я открыла мазь и осторожно погрузила в нее палец. Рана затягивалась, но Астарион вонзил клыки глубоко, и кожа болела, срастаясь. Когда он вновь явится за мной, за очередной порцией угощения? Стала пакетиком сока, подумать только... А надеялась, что институт превратит меня в UX-дизайнера. Я не могу напугать вампира силой, ловкостью или магией, у меня нет ничего, что может ему помешать... Кроме знания. Мысль эта вселила в меня надежду. Я поспешно поднялась с гриба, служившего скамьей, и от чувств заходила вдоль узкой дорожки. Туда и обратно, туда и обратно. Вот оно! Знание. Астарион – нарцисс и придурок, он пытается манипулировать главным героем с помощью своего тела, заручается поддержкой сильного, ведь перманентно испытывает страх. Нарцисс должен подкреплять уверенность в себе, унижая всех, кто слабее, и подмасливая сильных. Он пытается найти выгоду во всем, и знакомство со мной – не исключение. Вампир решил, что если я не могу организовать ему защиту с помощью меча, придется платить кровью. Ну уж нет. Нет, нужно что-то сделать. Если я буду молча хавать это поведение, он ведь зайдет еще дальше. Даже если это – сон, наркотический трип или предсмертная агония, не хочу терпеть издевательства. Будто я снова вернулась в школу и вытаскиваю слюнявые бумажные крошки из волос. Я буду полезной для всех, максимально полезной, и на мои страдания не закроют глаза! Костер затрещал громче, когда я побросала в огонь заботливо сложенные ветки. Горячая еда – блажь с небес, особенно четко это понимаешь в долгом походе. После боя никто не хочет возиться у котелка, но я-то все равно бездельничаю. Сварить похлёбку из моркови, лука, свинины и картошки – плевое дело. Мне лишь не удалось найти соль, потому я выменяла ее у Дэррит. Я прикусила губу, смотря за тем, как на горизонте замаячили знакомые силуэты. Группа Уилла возвращалась в лагерь, и лица их были перепачканы кровью, куда более темной, чем я привыкла. Тот толстопузый маленький грибочек, что увязался за ними, пропал. Очевидно, его убили после предложения переворота. Хорошо... Не хотелось бы прятаться от полчища ядовитых поганок. Мне казалось, что прошло всего-ничего, но, очевидно, миссия длилась больше пяти часов. Вид у ребят был измождённый, и я радостно побрела им навстречу. – Пахнет вкусно, – голос у Шэдоухарт был уставшим, но она приободрились, увидев возможность для язвительной насмешки. – Ты все еще жива, какой приятный сюрприз. – Я даже приготовила на всех ужин, – улыбнулась я, надеясь, что так быстрее расположу к себе группу. – Наконец-то ты приносишь пользу, – Лаэзель прошла мимо, чтобы тут же упасть на землю у своего шатра. Надеюсь Влаакит сожрёт ее с потрохами, вот будет польза... Астарион шел последним, замыкал цепочку путников, и я старалась не смотреть в его сторону. Что мне нужно? Защита. Да, да... Мне, как и Астариону, нужно подмазаться к кому-то из отряда, чтобы получить надежную крышу над головой, чтобы один громила защитил меня от другого. Фактически девяностые... – Выглядит очень аппетитно, – Уилл осторожно заглянул в котелок. – Ты нас угостишь? – Да, да, конечно. Я сейчас разолью по мискам. – Обо мне можешь не переживать, спасибо, – отозвался вампир, снова возникший рядом из ниоткуда. – Я имел удовольствие... Подкрепиться. Будто кто-то звал тебя на ужин. Я промолчала, стараясь не встречаться с ним взглядом, не смотреть в это лицо. Я точно знала, что придурок сейчас улыбается. Не думаю, что тайну удастся держать в секрете долго. Кто-то обязательно заметит след зубов на моей шее и сложит два и два. Вряд ли Астариона выгонят из отряда, все, что они смогут – пристыдить его за нападение на слабого. «А вдруг это разозлит его ещё сильнее?», – запищал голос страха в моей голове. Никаких «вдруг». Разозлит, будь уверен. В реальной жизни мир этот был еще чернее, чем в самой игре. Пока новоприбывшие протирали лица от крови и ошметков чьих-то лёгких, снимали доспехи и откладывали мечи, я побросала вокруг костра подушки. Мне нужно выслужиться, стать чем-то большим, чем шар с предсказаниями. Не то, чтобы я хотела стать буквально хранительницей очага, но выбирать не приходится. Пар поднимался над мисками, и запах укропа с розмарином наполнял ноздри. Клянусь, что видела как Лаэзель стирает слюну, скатившуюся по подбородку. – Недурно, – все, что она сказала, опустошив целую миску за несколько минут. – Плесни ещё. Казалось, что даже голос ее звучал мягче после еды. Я выполнила просьбу незамедлительно, и села поближе к огню. Крупные искры поднимались высоко в воздух и гасли, уносясь в бесконечную черноту над головой. Уилл улыбнулся, встретившись со мной взглядом. Он получил свежий шрам, перебинтовал руку, прежде, чем выйти из своего шатра. Трое других участников нашей банды все не возвращались. Но если путь их лежал в башню, полагаю, путешествие займет больше времени. – Вы там убивали дварфов? – спросила я, подсев поближе с герою Побережья Мечей. – Дварфа-некроманта и его пособников, да? – Ты умеешь покидать тело и путешествовать с нами в виде призрака? – спросил Уилл, сдержав смешок. – Да. Завтра мы отправимся к лодке, чтобы переплыть подземное озеро и добыть лунный фонарь. Жаль, что они ещё не знают, что фонарь сломан. Не знаю, убьют они эльфа или выберут его сторону. Если в отряде снова будут Астарион и Лаэзель, голоса разделятся надвое. Я кивнула, осторожно подавшись вперёд. Прием стар, как само мироздание, но кто знает... Может, в этом измерении люди не так хитры? Я осторожно коснулась перебинтованной руки Уилла, и он опешил, смотря за тем, как белые пальцы скользят вдоль старых шрамов. Да, он прошел много битв, подтверждений доблести хватало. Идеальный защитник. – Тебе не привыкать к трудностям, – сказала я тихо, и колдун не убрал мою ладонь от себя, знак хороший. – Болит? – я заглянула в его глаза и кивнула в сторону новой раны. – Оу, нет... – казалось, что знаменитый герой слегка растерялся, не понял сигнала. – Шэдоухарт наложила заклинание и помогла мне в бою. Завтра я забуду об этой ерунде. – Я многое вижу. И в прошлом, и в будущем, – говорила я тихо, и Уилл слушал. – Но я не могу себе представить тварь, что оставила эти следы, – круглый шрам, отпечаток челюсти, полный маленьких острых зубов, казался колючим под моим касанием. – Остаётся лишь позавидовать тебе, – Уилл улыбнулся, позволяя восхвалять его подвиги и дальше. – Эта тварь может напугать и самых смелых взрослых мужчин... Гоблинское отродье – Марбах. Я до сих пор помню запах, что шел из той пасти. Я кивала, слушая историю о том, как полугоблин-полутролль пожирал детей в какой-то деревушке у Врат Балдура. Если воспринимать жуткую историю как сказку, как очередную сюжетную арку в игре – ничего серьезного... Но если знать, что подобное происходит здесь сплошь и рядом, детей похищают так близко, и жизнь не стоит ничего… Мурашки прошлись по плечам. Я наклонилась поближе, чтобы треск костра не путал звуки. Голос Уилла хорошо подходил для историй у огня. Боковым зрением я заметила, как переглянулись Шэдоухарт и Лаэзель, как они молча разошлись, оставив после себя лишь пустые миски. Котелок стоял возле костра, так, чтобы не остыть слишком сильно, но и не сгореть от долгого томления. Астарион стоял возле своего шатра и настойчиво не замечал нас с Уиллом. Подозрительно не замечал... Конечно же он прислушивался к разговору. Каждый раз, как Лаэзель начинала точить свой огромный меч, вампир посылал в ее сторону невидимые искры. – Мир, из которого я пришла, совсем другой, – рассказ колдуна увлек меня, но кончился он слишком быстро. – У нас... Ну, у нас тоже убивают детей, но это случается не так часто. И их никто не ест. – Совсем никто? – удивился Уилл. – Ну, не многие, – я пыталась вспомнить какой-нибудь случай каннибализма, но ничего не шло в голову. – В нашем мире нет чудовищ. Все чудовища моего мира – люди. Не гоблины, не драконы и не гарпии, похищающие младенцев. Может, это – страшнее? Дракон жрет людей не потому, что он – гнида без эмпатии, нет. Просто в этом его природа, люди для него – коровы для нас. Когда человек убивает и мучает другого человека, желание это рождается в его голове по злому умыслу. Я не считала себя самой доброй персоной на свете, но я точно знала, что не способна на убийство. В моем измерении это было плюсом, говорило о здоровой кукухе, здесь стало признаком слабости. – Ты – хороший рассказчик, – заявила я, смотря за тем, как искры костра поднимаются ввысь. – А ты – очаровательный слушатель, – Уилл задержал взгляд на моем лице, но тут же поднялся с места. – Но все хорошее когда-нибудь подходит к концу. Теперь нам всем нужно набраться сил перед завтрашним боем, мы можем задержаться гораздо дольше. Я кивнула, понимая, что беседа на этом закончена. Очевидно, я смогла заронить в его сердце семечко интереса. Пусть оно прорастает, вскормленное заботой, горячей едой и историями о том, как Клинок вычищает зло из самых темных подземелий Фаэруна. Пусть Уилл постарается сделать мое пребывание в лагере более безопасным. Я не планировала красть его сердце и разбивать, нет, ни в коем случае, он ведь был добр ко мне с самого начала. Немного флирта ещё никому не вредило. – Катя, – он позвал меня, когда я собирала грязные миски. – И если ты что-то увидишь в нашем будущем до завтра... Скажи мне, – Уилл исчез за драпировками ткани. Я улыбнулась, отвернувшись к огню. Я могла бы пойти к озеру, чтобы помыть миски, но воспоминания о вчерашнем вечере не пустили меня к воде. Знаю, остатки еды засохнут, и оттирать их будет сложнее, но это лучше, чем снова ждать, пока вампир напьется. Бр-р-р-р. Мерзкое ощущение слабости вновь напомнило о себе, и я поежилась, возвращаясь в наш с Карлах шатер. Жаль, что дьяволица ещё не вернулась, мне не хватало ее компании, ее защита ведь тоже очень пригодится в путешествии. Я устала, устала от бесконечных впечатлений. Тифлинг оставила мне пару свечек, и я решила воспользоваться одной, чтобы слегка разбавить темноту. – Надо же, – голос Астариона раздался над моим ухом, едва я стянула один из рукавов накидки, которую следовало бы постирать. – А мы с тобой похожи больше, чем я мог предположить. Я подпрыгнула на месте, тут же прижав ткань к груди. Толстый слой мази покрывал вчерашний укус, и две красные точки слегка побледнели. Волосы успели покинуть прическу, идеальной почти голливудской волной рассыпаться по плечам, прикрывая оголенную кожу. Жаль, что этого недостаточно, чтобы скрыть мое смущение. Астарион, пожалуй, видел тысячи грудей за свою долгую жизнь... Но это не значит, что он может смотреть на мою. – О чем ты? – спросила я тихо, и вампир задул одну единственную сальную свечу, что я стояла внутри. – Любишь готовить? – Не придуривайся, милая, – кажется, Астарион закатил глаза, но в полумраке не разглядеть точно. – Я про нашего прекрасного принца-рыцаря и ваш дивный разговор у костра. Как романтично. – Он просто рассказал мне парочку историй из прошлого, – я сделала шаг назад, и вампир остался на месте. – Вежливость, знаешь... Такую штуку? – язвить приходилось осторожно, проверять, где находится край. – Слышал, – улыбнулся вампир. – Я могу понять тебя. Даже не так, нет, я тебя понимаю. Уилл – как волшебный принц из сказки. Когда-то я хотел выйти замуж за кого-то, вроде него, – вампир повел ладонью в воздухе, что-то прикидывая. – Когда мне было, не знаю... Четырнадцать? Круто. Но чего он от меня хочет? Я поежилась, все ещё прижимая к груди почти снятую накидку. Серая ткань, напоминавшая кусок сухого бетона, плохо сохраняла тепло. Ее зачаровали на отражение огненных атак, для снижения урона от магии этого класса. Кто бы знал, что в реальной жизни дебафф чувствуется так остро. Эльф улыбнулся, сложил руки на груди и явно собирался сказать что-то отвратительное. Моя грудь интересовала его меньше всего на свете. – Слушай, ты можешь забавляться, флиртуя с Уиллом, я ничего не имею против недолгих разговоров под луной, – вампир милостиво развел руками. – Видят боги, его героический клинок давно пылится в ножнах, и колдун весьма терпелив в своих желаниях. Он растерял сноровку и позабыл, что это такое, – эльф подбирал слово. – Любовный интерес. – Я просто... – я хотела оправдаться, только сейчас понимая, как нехорошо собиралась поступить. – Не заходи слишком далеко. Просто ты важна мне такой, какая есть, милая, – улыбнулся вампир. – Твоя кровь, – тут же уточнил он. – Мне так нравится пить из девственницы. Я чувствовала, как эта самая кровь начинает бурлить во мне, как похлёбка в котелке над огнем. Щеки обожгло огнем, и я могла лишь вообразить, до чего комично выглядела в это долгое мгновение. Жалко, что вампиры видят в темноте, и Астарион имел удовольствие насладиться моментом. Технически! Технически, да... Я не успела заняться сексом в классическом его понимании. Но я пробовала некоторые более безобидные вещи, трогала своего бывшего за все те места, что во время секса используются. – Уйди из моей палатки, – прошипела я, удивительным образом сдерживая все эти ужасные обзывательства, что так и вертелись на языке. – Надеюсь, мы поняли друг друга, птенчик, – Астарион ухмыльнулся так, как ухмылялся на постере к игре. – Добрых снов, – он решил, что с меня достаточно унижений. «Всегда приятнее есть сэндвич, зная, что его никто не трахал», – вспомнила я цитату из старого комедийного фильма про вампиров. Почему такие вещи остаются в моей памяти, а важная информация покидает голову, едва туда попав?