Танец судьбы на осколках моей любви

      Размышления о задании доктора Джеймесона преследовали меня постоянно. Вечером, утром, днем и даже просыпаясь среди ночи в голове звучало «десять «да» — десять свиданий».       Такое время неудачное! Как так совпало…       Дубей в Лондоне — значит, будет предлагать встретиться вновь и вновь. Он всегда так делал, но неизменно получал отказ. Итан ожидал меня в кафе, и не пойти на встречу я не могла, иначе Лима сама отведет к нему, как и обещала — в этом я даже не сомневалась. А ведь Эванс тоже может предложить продолжить наше знакомство.       Но встреча с Итаном еще под большим вопросом. Неизвестно, действительно ли он меня ждет или уже отступился от этой затеи. Это был бы самый простой выход для меня: я пришла, его нет. Свое обещание Лиме я честно выполнила, не сложилось — бывает…       Ближе к полудню в магазин принесли большой букет гортензий для «госпожи Басу» с запиской. «В 8. Жди. Оденься поприличнее. А.»       Возмущенно громко фыркнула. Его высокомерие выводило из себя. Что значит «поприличнее»? Я что, неприлично одеваюсь? Или слишком просто для похода в ресторан с его величеством господином Дубеем? В окружении Амрита хватает прилично одевающихся девушек, их бы и водил куда хочет. Какого черта он вертится возле меня?       Миссис Линнинг, находившаяся в этот момент в магазине, с доброй улыбкой посмотрела на меня и с теплотой в голосе произнесла:       — Какие прекрасные цветы, Амала. Это от того красивого молодого человека с потрясающими зелёными глазами, который иногда бывает в магазине?       Пожилая худенькая седая женщина с аккуратной укладкой жила неподалеку и любила захаживать в мой магазин. Она являлась постоянной покупательницей и иногда приходила просто поболтать или угостить приготовленным пирогом или печеньем.       Миссис Линнинг была очень добрым человеком с большим сердцем. Она знала Индиру и мою маму, хорошо с ними общалась и всегда с теплотой относилась ко мне. Я помнила ее с самого детства, когда меня, еще совсем малышку, брали с собой в магазин.       В каком-то смысле миссис Линнинг заменила мне бабушку. В сложные времена, когда пришлось заняться ведением семейного бизнеса, женщина оказала мне большую поддержку, ненавязчиво направляя своими советами и наставлениями. После недавней смерти мужа ей было одиноко, поэтому она стала чаще заглядывать ко мне в магазин.       — Как вы догадались, миссис Линнинг?       — О, это несложно. У вас всегда такое выражение лица, когда он рядом. А он всегда смотрит на вас с восхищением и восторгом. Подобное сложно не заметить. Извините мне мою бестактность, Амала, но мне кажется, что вы слишком строги к нему. Он создаёт впечатление порядочного и воспитанного молодого человека.       — Вы просто его плохо знаете, миссис Линнинг.       — Возможно. Но его упорство достойно похвалы. У меня в молодости тоже был подобный ухажёр. Очень настойчивый. Я, как и вы, закатывала глаза и выражала свое недовольство по любому поводу, а он не отступал.       — Интересно, — улыбнулась я. — А как к этому относился мистер Линнинг?       — Это и был мой Эндрю Линнинг, — грустно вздохнула женщина, глядя на букет. — Он любил мне дарить гортензии… Надеюсь, вы не выбросите их, как все предыдущие…       — Знаете, спасите эти цветы — примите их в подарок в знак благодарности за добрые слова от молодого человека с зелёными глазами. Думаю, он был бы не против. И в память о мистере Линнинге…       Пожилая женщина ушла из моего магазина счастливая. Она отказывалась от цветов, но я сумела ее уговорить. Ей приятно, а я избавилась от них и лишнего напоминания о Дубее.       Вечером за мной заехал Амрит. Специально ему назло я не стала одеваться как-то по-особенному и остановилась на классическом ни чем не выдающемся невзрачном недорогом черном платье, длинные волосы оставила распущенными.       Стоя на пороге дома, он придирчиво осмотрел меня с головы до ног и процедил, почти не открывая рот: «Сойдёт». В ответ я громко хмыкнула и демонстративно отвернулась. Тоже мне, оценщик!       — Мы идем в престижное место. И нам нужно выглядеть подобающе. Странно, что ты этого не понимаешь… Хотя лично я предпочел бы видеть тебя совсем без…       — Хватит! — не дала ему договорить. — Лучше помолчи, если хочешь, чтобы ужин состоялся.       Дубей довольно ухмыльнулся и, выходя из дома, бросил через плечо:       — Это платье тебя не красит. Но ты украшаешь его.       В ресторане все происходило по привычному для нас сценарию: язвительные фразы, колкие шутки, препирания из-за каждой мелочи… Я не стала ничего заказывать себе — Амрит заказал самые дорогие блюда; я отказалась есть — он тоже. В итоге я взяла самый дешевый салат. Дубей смотрел, как я ела, и усмехался, не забывая высказываться о моей упертости…       Уже за чашкой кофе (от вина я отказалась) решила, что пора поинтересоваться тревожащим меня вопросом:       — Скажи, возможна ли после смерти реинкарнация в тело взрослого человека?       Обескураженность Амрита от моего вопроса была настолько велика, что я даже улыбнулась. Похоже, он ожидал чего угодно, но только не подобной темы разговора.       — Нет. Это невозможно.       — Ты уверен?       — Уверен, — раздраженно ответил он.       — Может, ты чего-то не знаешь, и в твоей большой библиотеке в Калькутте есть информация про подобные случаи?       — Может, и не знаю, может, и есть… К чему такие странные вопросы, Амала? — Дубей внимательно посмотрел на меня.       Я ничего не ответила, лишь легко улыбнулась, вспомнив Итана. Это не ускользнуло от взора Амрита, отразившись разочарованием на его лице.       — А ты можешь порыться в своей огромной библиотеке?       — Я? Конечно могу. Но библиотека большая, сил потребуется много… И вообще… Зачем мне это?       — Ты торгуешься?       — Нет. Я должен знать, ПОЧЕМУ я это делаю и для чего. Зачем тебе вдруг понадобилась подобная информация?       Я промолчала и опустила глаза.       — Я сделаю это. Для тебя. Но взамен мне нужно знать, что стоит за твоим любопытством.       — Я случайно познакомилась с одним человеком… И он… очень похож… похож на него… — разволновавшись, не могла подобрать слова.       — Ты встретила кого-то и придумала себе, что это может быть Вайш? — он прервал меня, скривившись от негодования и повысив голос. — Глупая! У него не было души! Он был наполнен энергией Шивы, а энергия это не душа, это совсем другая субстанция. Раз не было души, никакой реинкарнации не может быть. Она невозможна. Точка!       — Но ты посмотришь?       Дубей демонстративно отшвырнул салфетку, как будто вымещая на ней свои эмоции. В этом жесте сосредоточились его злость, возмущение и непонимание. Тень Рэйтана вновь неожиданно промелькнула в его жизни, оставляя за собой вопросы.       — Посмотрю… — сквозь зубы выдал он.       — Обещаешь?       — Да, — отрывисто нехотя бросил он. — Мне стало самому интересно. Но я почти уверен в своей правоте. Подобное исключено, иначе я бы знал.       — Не обманешь?       — Я когда-нибудь тебя обманывал?       — В Калькутте… Постоянно что-то скрывал и недоговаривал.       — Тогда так было нужно. Для тебя в том числе. Но ты этого так и не поняла… — недовольно поморщился он.       На этом наш разговор закончился. Он злился и молчал, я тоже не горела желанием общаться. Мы еще немного посидели и ушли.       Когда машина подъехала к моему дому, он наконец заговорил:       — Надеюсь, у тебя хватит ума не влезать ни в какие непонятные авантюры.       — Ты о чем?       — О тебе, Амала. О том человеке, что ты встретила. Это не Вайш, я почти уверен, и он не может им быть… Ты обманываешь сама себя.       — Ты ревнуешь? — почти с презрением спросила я.       Дубей отвернул голову в другую сторону, чтобы не смотреть на меня, и неожиданно произнес:       — Я лишь хочу оградить тебя от ненужных страданий, моя махарани…       — Я же просила меня так не называть! — возмутилась и вышла из машины, не попрощавшись.       Киран ещё не спал и смотрел по телевизору какое-то шоу. Я устало опустилась на диван рядом с ним.       — Поздно уже… Почему не спишь?       — Тебя ждал. Там Дубей опять цветы прислал, — Киран махнул головой в сторону комода с зеркалом, где в вазе стоял небольшой букет из белых тюльпанов.       — Да сколько можно! — вздохнула я. — Почему не выбросил?       — Не знаю… Это не мне цветы, и не мне решать, что с ними делать, — не отрывая взгляд от телевизора резонно ответил брат.       Подойдя к комоду, я удивилась. Странно, зачем Дубей их прислал? Я уже стояла над мусорным ведром на кухне, собираясь отправить цветы туда, как задумалась. «Довольно необычно для Дубея, тот любит помпезные подарки», — подумала я. Букет был скромным, но элегантным и источал тонкий аромат хрустальной свежести, характерный для тюльпанов. В памяти промелькнул похожий букет, оставленный Рэйтаном в доме Чауханов…       Я опустилась на стул, так и не выбросив букет. Глаза начало еле ощутимо щипать — они наполнялись слезами. Неосознанно я уткнулась носом в букет, глубоко вдыхая его легкий аромат, вспоминая те такие далёкие и такие счастливые моменты.       Путешествуя по лабиринтам своей памяти, я не заметила, как на кухню зашел Киран.       — Амала, ты чего?       Я отвернулась, чтобы брат не увидел моих слез, и аккуратно вытерла щеки пальцами.       — Ничего… Все хорошо…       — Опять ЕГО вспоминаешь?       Я не ответила и шмыгнула носом.       — Хочешь, я попрошу Дубея больше не дарить тебе цветы?       — У нас поесть что-нибудь есть? — спросила я жалобно вместо ответа.       — Ты же вроде в ресторане была. Тебя что, Дубей не накормил? — Брат улыбнулся. — Хотя… Я бы тоже не накормил, если бы девушка пришла в таком балахоне…       — Умеешь ты сделать комплимент сестре… — глубоко вздохнула и тоже улыбнулась. — Кормил, хорошо кормил, но я не хотела.       — Как знал, — сказал Киран, доставая из холодильника коробку с пиццей. — Я спать.       Он ушел. Я опять стояла над мусорным ведром и была не в силах выбросить этот проклятый букет. Только сейчас заметила совсем маленькую записочку внутри. «В 8 часов в кафе в любой день. Итан» — было написано мелким аккуратным округлым почерком.       Вспомнились слова мужчины: «Я буду ждать вас, Амала». По телу пробежала мелкая дрожь от охвативших смешанных чувств. Как все равно сам Рэйтан говорил их мне, это было так в его манере. И тут же вспоминались глаза Итана и его голос — нет, это другой ЧЕЛОВЕК, это не мой нежный полубог…       Итан в который раз повторял действия моего любимого Рита-Шивы… Эванс не мог им быть, сегодня это подтвердил и Дубей. Но они были так похожи во многом — Рэйтан и Итан… Почему? Когда эти шарады закончатся?       Букет я не выбросила, поставив его назад в вазу. Нетронутая пицца вернулась в холодильник — есть расхотелось…       Утром опять была тяжёлая голова. Киран взглянул на меня и вздохнул:       — Ты ещё к этому доктору, что я записывал, пойдешь?              Мои опухшие глаза выдавали меня.       — Да. Через неделю.       Потом он увидел тюльпаны и немного удивленно посмотрел на меня, но промолчал.       — Это не от Дубея, — ответила на не заданный вопрос.       — Хммм… — улыбнулся Киран. — Надеюсь, нам не придется покупать еще одну мусорку специально для цветов.       — Иди уже, а то опоздаешь, — чуть улыбнулась я, выпихивая его в спину за дверь.       Нет, нам не придется покупать еще одну мусорку. Итан — это не Дубей. Он другой во всем — в поведении, в манере разговора, в комплиментах. Они были абсолютно разные, Амрит и Итан. Это было заметно даже по тем коротким трем встречам, что мы виделись с Эвансом. Но на Рэйтана он был очень похож…       Я собиралась сегодня встретиться с Итаном. Но, рассматривая себя в зеркало, понимала, что опять никуда не пойду — настроения не было еще с вечера, глаза припухшие от слез…       Завтра. Завтра обязательно. Заодно будет время подготовиться, подумать и составить список вопросов для Итана. Чтобы понять и осознать, что же может связывать его и Рита-Шиву, божество, растворившееся на мелкие частицы в моих обьятиях и на моих глазах, говоря мне слова о любви…       Опустив взгляд с зеркала на букет тюльпанов, я почувствовала две стекающие горячие капли на щеках. Хватит! Нужно брать себя в руки! Мне ещё целый день работать.       Днем в магазин позвонил Дубей.              — Вчера ужин закончился не так, как мне хотелось бы…       — Я предупреждала, что тебе не понравится…       — Давай встретимся сегодня, — не обращая внимания на мою реплику невозмутимо продолжил Дубей. — Нам есть что обсудить.       Черт! Нужно сказать еще одно «да». Опять Дубею. Но с другой стороны, чем быстрее задание доктора Джеймесона будет выполнено, тем лучше будет для меня.       — Да, давай! — с вызовом ответила я.       — Ладно, — удивление в его голосе было столь явным, что я улыбнулась. — Я заеду за тобой в магазин.       — Заезжай! — задорно ответила я и бросила трубку.       Пусть увидит с опухшими глазами, может, хоть отстанет от меня…       В семь часов черный «Мерседес» стоял недалеко от магазина, а Дубей терпеливо ждал у входа. Я не торопилась — зачем? Вечер длинный…       Когда я наконец вышла, он внимательно посмотрел на меня и с небрежной улыбкой сказал:       — Что, рыдала всю ночь? По мне убивалась?       — Ты последний, из-за кого я буду рыдать в этой жизни.       Дубей скривился. В его эмоциях почувствовалась горечь и даже обида, но он сам виноват — не нужно было напрашиваться.       — В ресторан, я так понимаю, ты не пойдешь? В кино?       — Ты хотел что-то обсудить? Давай обсудим. Там недалеко есть скамейка. Заодно и прогуляемся, — прервала его.       Мы некоторое время шли молча, его машина медленно следовала за нами по проезжей части.       Дойдя до скамейки я спросила:       — Так что ты хотел обсудить?       — Наш вчерашний разговор. Я обдумал его. Это все странно. Ты хорошо знаешь того человека?       — Какого? Кто похож на Рэйтана? Нет.       — Как вы познакомились?       — Просто. В кафе. Я его увидела и… Все, мы познакомились. Случайно.       — Как его зовут ты хотя бы знаешь?       — Знаю.       — И как?       — Зачем тебе это?       — Видишь ли, Амала, — он начал злиться. — Я уверен на все сто процентов, что это не Рэйтан. Но его появление сейчас… В дюжине до сих пор не все спокойно. Всегда найдутся люди, готовые каким-либо образом исподтишка напакостить или ещё чего хуже…       — Я не имею никакого отношения к дюжине и далека от ее дел, как Лондон от Калькутты, — возмущенно прервала его. — Мне все это неинтересно. Зачем кому-то мне вредить, да ещё таким непонятным и странным образом?       — Ты же умная девочка, Амала, подумай! Ни для кого не секрет, что я часто бываю в Лондоне. Многие знают, что здесь я общаюсь с тобой. Наш союз кому-нибудь из дюжины может быть ОЧЕНЬ невыгоден. Они могут пойти на все, чтобы не допустить этого, моя махарани, — говоря, он пристально смотрел мне в глаза, а потом протянул руку и попытался дотронуться костяшками пальцев к моей щеке.       — Не трогай меня! — почувствовав его пальцы, я отдернулась, почти отскочила от него, и прошипела низким голосом. — Нет никакого союза и не может быть! Я давно тебе это говорю! Разговор окончен!       Я встала и решительно зашагала прочь, зло чеканя шаг, будто солдат на плацу. Это был второй раз, когда Дубей позволил себе подобную вольность. Около года назад он пытался взять мое лицо в свои ладони — расплатой за подобное была громкая и увесистая пощечина, от которой в уголке рта у Дубея появилась кровь. Так что пусть скажет спасибо — сегодня он еще легко отделался.       Минут через пять возле меня остановилась машина и раздался голос Дубея:       — Садись. Или ты пешком собираешься идти через пол-Лондона?       — Я иду к метро.       — Садись, мы еще не договорили. Я… не буду тебя трогать, обещаю… Садись.       Я зло уселась в автомобиль. Дубей начал рассказывать про какие-то интриги в дюжине и как его пытаются подставить, про то, как все ждут и радуются его малейшим ошибкам. Я молча слушала, не понимая, зачем мне это.       Уже подьезжая к моему дому, он изрек:       — На следующей неделе я улетаю домой. К тебе будет приставлен человек, охранник.       — Зачем?       — Так мне будет спокойнее. Это не обсуждается.       — Дубей, у тебя паранойя, — пожала я плечами и вышла из машины.       Весь оставшийся вечер место, где он прикоснулся к моему лицу, горело, возвращая мои мысли к этому инциденту. Что он, черт возьми, себе возомнил? И почему я не ударила его за эту непозволительную наглость?..