Соседи

Прошла неделя, и Союз уже начал привыкать к своему новому соседу. Рейх, хотя и странный, был интересным человеком. Однако сейчас, в ночь, когда тихий покой обвивал квартиру, русский сладко спал. День выдался долгим, наполненным заботами и хлопотами. Комната была погружена в темноту, лишь легкий свет луны пробивался сквозь гардины, отбрасывая нежные тени на стены. Вдруг, как гром среди ясного неба, раздался стук в дверь, пронизывая тишину ночи и вырывая его из объятий Морфия. СССР резко открыл глаза. Сердце заколотилось в груди, а разум, словно недосыпавшая птица, судорожно пытался собраться с мыслями. Стук повторился, на этот раз громче, настойчивее, и он вскочил с постели. Мужчина чуть не запнулся о вещи, что свалены на полу. Открывая дверь, он увидел немца, стоявшего на пороге, чуть пригнувшегося, словно мир давил на него своим тяжким бременем. Рухнувшие плечи, слегка всклокоченные волосы и копна заблудившихся мыслей, отражённых в глазах — это было не то, что он ожидал увидеть в столь поздний час. — Союз, у меня проблема. — Произнёс Рейх с нотками паники в голосе. — У меня сломался кран, и теперь у меня потоп. Можешь помочь? Русский, стараясь не терять ни секунды, схватил свои инструменты и пронесся по лестнице, словно сам ветер. Каждый его шаг будто резонировал в тишине дома, а холодный пол неумолимо дрожал под его ногами. Когда он достиг этажа Рейха, его взору открылась картина, которая заставила его на мгновение замереть. Из-под двери в кухню медленно, но неумолимо вытекала вода, растекаясь по полу, как тонкая, прозрачная змея. Голос Союза, резкий и властный, разорвал тишину: — Рейх, ведро и тряпку! Быстро! — сам же он, не теряя ни секунды, бросился к крану. Рейх, словно солдат, получивший приказ, схватил ведро и тряпку. Он начал собирать воду, протирая пол с какой-то увлеченностью. Казалось, это занятие приносило ему удовольствие. И тогда он начал говорить. Сначала тихо, почти про себя, но потом голос его окреп. Он рассказывал о детстве, о смешных эпизодах, которые казались теперь такими далекими, но такими живыми. О нелепых приключениях на работе, которые когда-то вызывали раздражение, а теперь стали поводом для смеха. Союз, склонившись над краном, слушал. Сначала он лишь кивал, сосредоточенный на своей задаче, но постепенно его губы начали дрожать, а в глазах появился блеск. Он смеялся так, как давно не смеялся. Время, которое обычно тянулось медленно, словно растворилось в этом моменте. Когда последняя капля воды была собрана, а кран починен, Союз выпрямился и посмотрел на Рейха. — Спасибо, Союз. — Сказал Рейх, и положил руку на плечо соседа. — Ты настоящий герой. — Не за что. — Ответил русский. — Только в следующий раз будь аккуратнее. — Обещаю. А может, завтра поужинаем вместе? Я приготовлю что-нибудь особенное. — С улыбкой на лице предложил немец. — Ладно. *** Вечер На горизонте сгущались тучи, окрашивая небо в мрачные оттенки. Ветер усиливался, шепча тайны в листве деревьев. Союз сидел на диване, погруженный в мир экрана, но его взгляд периодически отрывался от телевизора, устремляясь к окну. Там, за стеклом, мир начинал меняться. Сначала робко, а затем все увереннее, капли стучали по стеклу, создавая ритмичный мотив. В это же время немец с волнением заканчивал свой кулинарный шедевр. Его кухня, наполненная ароматами специй и свежих трав, напоминала маленький уголок рая. С каждым движением ножа и поворотом ручки сковороды он вкладывал в это блюдо всю свою душу. Закончив с едой, Рейх принялся за сервировку стола. Его движения были неспешными и уверенными, словно он выполнял древний ритуал, требующий сосредоточенности и внимания к каждой мелочи. На тарелках красовались изысканные деликатесы, которые он так старательно готовил: нежные ломтики лосося, тающие во рту, сочные креветки, пряные овощи, украшенные свежей зеленью и тонкими ломтиками лимона. Он расставил свечи, подобрал каждую салфетку, каждый бокал, чтобы всё вместе составляло гармоничную композицию.       Когда мужчина наконец закончил сервировку, он отступил на шаг и окинул взглядом свою работу. Его сердце наполнилось гордостью. — Союз, пора есть! — крикнул немец. Когда СССР поднялся на второй этаж, его встретил запах свежеприготовленной еды. — Ты, похоже, решил устроил здесь настоящий праздник. — Задумчиво произнес Союз, усаживаясь за стол. — Неужели ты готовил всё это один? — Конечно. — С гордостью произнес Рейх. — Я могу не только завоевывать мир, но и готовить отличный ужин! Союз усмехнулся. Немец взял спички и стал зажигать свечи. — Что за романтику ты тут устраиваешь? — Просто создаю атмосферу. — Весело ответил Рейх. Они начали обсуждать разные вещи: от погоды до планов на будущее. Немец, заметив, что СССР поглядывает в окно, и, налив вино в бокалы, беззаботно произнес: — Грома боишься? — Нет. — Уверенно ответил Союз. — Я ведь не маленький ребёнок! Они оба рассмеялись, и Рейх, поднимая бокал, предложил тост за мужество, пока за окном шёл дождь, сверкали молнии, и гремел гром. *** Вечер, наполненный смехом и шутками, подошёл к концу, и каждый отправился в свою комнату, укрываясь от разбушевавшейся стихии. Гроза, словно разгневанный титан, обрушила на землю всю свою мощь: раскаты грома сотрясали стены, а молнии, как острые клинки, рассекали ночное небо. В этот момент, когда Союз уже готов был погрузиться в объятия сна, тишину нарушил лёгкий, но настойчивый стук в дверь. — Союз… — донёсся голос соседа, сопровождаемый едва уловимым скрипом дверных петель. — Зачем ты приперся? — спросил русский, приподнимаясь на локте и с лёгким недовольством в голосе. — Я… э-э-э… боюсь грозы. — Ответил немец, и в его глазах мелькнула хитрая искорка, а губы растянулись в лукавой улыбке. Союз, не веря ни единому слову, пристально посмотрел на него, а затем, недолго думая, схватил подушку и метнул её в непрошеного гостя. В этот самый момент за окном раздался оглушительный раскат грома, такой мощный, что даже Союз невольно вздрогнул. Рейх ловко поймал подушку на лету и, не сдерживая смеха, бросил её обратно. — Не ври! — воскликнул СССР, но Третий, уже подойдя ближе, с невозмутимым видом произнёс: — А вдруг я и правда боюсь? Его улыбка стала ещё шире, а в глазах заиграл озорной блеск. Союз хотел что-то ответить, но в этот момент молния осветила комнату, и он увидел, как Рейх стоит совсем близко, его глаза блестят от азарта и чего-то ещё, что русский не мог сразу понять. — Ты всегда такой наглый? — спросил русский, пытаясь сохранить строгость в голосе, но его сердце почему-то забилось чаще. Немец улыбнулся, и эта улыбка была уже не лукавой, а скорее мягкой, почти нежной. — Только с тобой. — Ответил он, делая ещё один шаг вперёд. Союз почувствовал, как его дыхание перехватило. Рейх был так близко, что русский мог разглядеть каждую деталь его лица: лёгкую тень усталости под глазами и ту самую искру, которая заставляла его сердце биться в унисон с раскатами грома. — Ты… — начал СССР, но слова застряли в горле. Третий Рейх медленно поднял руку, словно давая ему время остановить его, но Союз не шевельнулся. Его пальцы коснулись щеки соседа. — Я не боюсь грозы. — Прошептал Рейх, наклоняясь ближе. — Но я боюсь упустить этот момент. Их взгляды встретились, и русский почувствовал, как всё внутри него замерло. Он хотел сказать что-то, возразить, но вместо этого его губы сами потянулись навстречу. Их поцелуй был таким нежным. Сначала лёгкий, почти неуверенный, но затем всё более страстный, словно они оба пытались передать то, что не могли выразить словами. Союз почувствовал, как его тело расслабляется, а мысли растворяются в этом моменте. Когда они наконец разъединились, немец улыбнулся, и в его глазах читалось что-то глубокое, настоящее. — Я знал, что ты не прогонишь меня. — Сказал он тихо. Союз хмыкнул и покачал головой. — Ты всегда знал, как повернуть ситуацию в свою пользу. — Пробормотал он. Его рука сама потянулась к Рейху, чтобы притянуть его ближе.