Связаны

— Пошёл вон! — сонная девушка с уставшим выражением лица размахивала свёрнутой в трубочку газетой и отгоняла очередного бездомного от прилавка швейной мастерской. Деревня Ихва считалась аутентичной жемчужиной Сеула. Бедный район, что раньше был полон ветхих зданий, ныне считался культурным центром. В рамках проекта по восстановлению местности, стены деревни были изрисованы различными граффити, из‑за чего Ихва стала популярной достопримечательностью для туристов, для которых и было построено множество небольших кофеен с видом на Сеул с высоты. Тематические ателье и магазины с товарами ручной работы тоже были своеобразной особенностью деревни. Район этот притягивал творческих и нестандартных личностей, которые были только рады потратиться на какую-нибудь диковинку в единственном экземпляре. Ихва была полна лестниц и долгих подъёмов, чем выше забираешься, тем больше наблюдаешь за жизнью обычных людей. Одежда, что сохнет прямо на улице. Мини-огородики и цветочки, заботливо взращиваемые старушками. Мужчины, сидящие в беседках и попивающие соджу. Все они уже давно привыкли к толпам незнакомцев и вели свою обычную, размеренную жизнь. К сожалению, владение собственным магазинчиком не было залогом успешной жизни. Ли Юна и её родители владели маленьким ателье. Когда-то оно действительно приносило доходы, но сейчас сюда лишь изредка приходили старики, которым проблемы со зрением мешали заштопать прохудившиеся вещи. У людей появлялся спрос на что‑то модное, творческое и необычное, но традиционная семейка была уверена, что вся эта дурь рано или поздно пройдёт, а в моду снова вернётся классика, на пошиве которой как раз и специализировалась мать Юны. Семья едва сводила концы с концами. Родители принципиально не хотела продавать ателье, считая его своей гордостью. Юна каждый раз пыталась убедить их, что нужно что‑то менять, но её мнение даже не хотели слушать, каждый день отправляя дочь следить за помещением, в надежде на новые заказы. Ли Юна с восторгом смотрела на туристов, которые не ограничивали себя в выборе одежды. Они носили необычные кофты, яркие футболки, экспериментировали с аксессуарами… А Юна могла только завидовать их свободе. Её мечтой было уехать подальше от родителей, накопить денег на получение образования и создавать свои невероятные дизайны одежды, для которых ей не нужно будет получать одобрение консервативной матери. Серые будни удручали девушку, она всё чаще ограничивала себя в еде, чтобы лишний раз не тратить деньги. Время от времени Юна находила подработки, но и они воспринимались родителями в штыки, якобы именно из‑за несостоятельности дочки ателье простаивает и теряет возможных клиентов. Но время шло. Дни, недели. Новых клиентов так и не появлялось. Ли Юна продолжала в одиночестве сидеть за прилавком, из раза в раз мечтательно перелистывая один и тот же модный журнал. Когда родители выбирали девочке имя, они верили, что она будет ему соответствовать и вырастет нежной, красивой и милой, а значит, принесёт удачу в развитии ателье. Увы, дочка стала полным разочарованием. Под стандарты красоты она не подходила, да и не хотела. Наоборот, девушка хотела назло родителям испортить себя и показать, что самое главное — это красота внутренняя. Стойкость характера, стойкость и благородство. За несуразной, самостоятельно подстриженной причёской и мешковатой одеждой скрывалась, в целом, неплохая девчонка. Однако для родителей она навсегда останется «позором» и «клеймом». И снова дни сменяли друг друга. Одна семейная ссора за другой. Голод, дикая усталость, нежелание жить. Юна переставала видеть смысл в бесцельном просиживании времени за прилавком, но родители настолько убедили её в собственной бездарности, что девушка просто боялась пробовать себя в чём-то новом. В один день она просто взяла потрёпанный рюкзак, украшенный брелоком в виде пушистого розового зайца, и спустилась в метро, желая сойти на случайной станции и затеряться городе. Забыться, сбежать от прошлой жизни. Может, попасть под машину и благодарить судьбу за то, что всё это наконец кончилось. В ожидании вагона Ли Юна сонливо прикрывала глаза, опираясь на стену спиной и медленно проваливаясь в полудрёму. «… у вас найдётся минутка?» — из забвения её вывел статный мужской голос. С трудом открыв глаза, девушка увидела перед собой очень опрятного и улыбчивого молодого человека. — Чего? — потирая лицо, грубо спросила Ли Юна. Она недовольно сделала шаг в сторону, отстраняясь от незнакомца, что выглядел уж слишком подозрительно довольным. — Я хотел бы дать вам отличную возможность… — заметив недоумение на лице собеседницы, мужчина решил отбросить формальности и перейти к главному. — Вы не хотели бы сыграть со мной в игру? — Не смешно, — Юна, поправив рюкзак на плече, развернулась, желая поскорее остаться наедине со своими мыслями, но подозрительный щелчок заставил её остановиться. Мужчина держал в руках открытый кейс, внутри которого аккуратно лежали красная и синяя бумажка, а также приличное количество купюр, от вида которых у Юны загорелись глаза. Неужели её мольбы наконец услышаны? — Вы же играли в ттакджи? — заговорчески улыбнулся мужчина. — За каждую победу я дам вам по сто тысяч вон. Но за каждую мою победу сто тысяч отдаёте вы. Первый ход будет вашим. «Сто тысяч вон» — повторяла про себя Юна, представляя, что стоит только выиграть, и можно на время забыть про злосчастное ателье. А может вообще уйти из дома, пытаясь начать новую жизнь? Это всё было абсолютно неважно! Как и неважно то, кто этот мужчина и не обман ли это. Лишь бы удалось заработать хоть чуть-чуть! Девушка, удивлённо приоткрыв рот, закивала головой, будто вмиг превратилась в послушную собачку, что за вкусняшку готова выполнять трюки. Тремор, потные ладони и сбивающееся дыхание мешали прицелиться. Попытки сосредоточиться проваливались, а мужчина очень пристально следил за каждым движением Юны, отчего той становилось всё волнительнее. Зажмурив глаза, она с силой бросила свою ттакджи на пол, но стоило лишь распахнуть взор, пришлось огорчиться. Промахнулась. Мужчина в костюме широко улыбнулся и сделал свой ход. Ему это далось так легко, будто он всю жизнь провёл за этой игрой. Он протянул Ли Юне руку, требуя свой выигрыш. — Я отыграюсь! — попыталась оправдаться Юна. — Давайте сыграем ещё один раунд, вы увидите, что у меня получится! — У вас что, нет денег? Уговор есть уговор. Вы можете расплатиться другим способом, — мужчина широко замахнулся и отвесил девушке звонкую, сильную пощёчину. — Идиот! — громко вскрикнула она, потирая щёку. — Одна пощёчина стоит сто тысяч вон. Это был вопрос собственного достоинства. Стоит ли продолжать играть, унижаясь? Ли Юна, дёрнув плечами, хотела было развернуться, но не смогла заставить себя уйти. Всю жизнь она жила в бедности. Не играла дорогими игрушками, не пользовалась крутой техникой и не носила трендовые вещи. Её экономная семья даже траты на вкусную еду считала расточительством, предпочитая традиционные, простые и постные блюда. И разве стоит какое-то выдуманное понятие о чести того, чтобы упустить возможность сытно поужинать? Юна уверенно посмотрела в глаза собеседника и кротко кивнула, выражая желание продолжить игру. Пощёчина за пощёчиной лишь изредка сменялась выигрышами, но вербовщик говорил, что торопиться ему некуда. Проходящие мимо люди косо смотрели на эту картину, а Юна, увлечённая азартом, их игнорировала. Девушка никогда не могла похвастаться успехом в дворовых детских играх. Друзей у неё не было, ребята принимали её за дурнушку, отказываясь гулять с такой девчонкой после школы. На первые заработанные сто тысяч вон Юна смотрела горящими глазами, уже представляя, как сможет их потратить. А потом ещё… И ещё… Деньги начинали кружить голову, как вдруг вербовщик остановил игру. — Вы можете заработать ещё больше, если поиграете так пару дней, — голос его звучал ровно и спокойно. — Это шутка, да? — тревожно спросила девушка, пересчитывая заработанные купюры. — Если я соглашусь, вы меня убьёте? Или где‑то здесь ведётся съёмка, после которой вы заберёте все деньги? Не веря в собственную удачу, Юна морально готовилась к тому, что с деньгами придётся распрощаться. Более того, она просчитала и вариант со смертью, но ей уже было плевать. Её жизнь не имела никакой ценности, а достоинство было просажено в игре в ттакджи, о чём напоминала покрасневшая от пощёчин щека. Мужчина молча протянул Ли Юне визитку и ушёл, больше ничего не говоря. Понимал ведь, что девушка, почувствовав вкус лёгких денег, так просто не остановится. Тщательно припрятав деньги в рюкзаке, Юна вышла из метро. Шагать в неизвестность ей больше не хотелось. Умирать тоже. Она не представляла, на что соглашается, но выбор был очевидным. Немного прогулявшись по городу, девушка всё же вернулась домой. Там её ждал привычный запах сырости, остывший рис и бесконечные причитания родителей: «Где ты была весь день?». Все эти вопросы Юна пропускала мимо ушей, мечтательно улыбаясь. Если удастся накопить ещё немного, получится перебраться в район получше, а может и поступить в университет. Ли Юна вышла на задний дворик ветхого домишки и огляделась по сторонам. Грузная матёрая соседка прямо на улице разделывала рыбу, параллельно ругаясь с мужем. Где‑то вдалеке слышались воодушевлённые разговоры туристов. Тёплые ветерок приятно обдувал лицо. Девушка прикрыла глаза, представляя свою новую жизнь. Улыбка непроизвольно украсила её лицо. Нащупав в кармане визитку и дешёвенький телефончик, Юна неторопливо набрала нужный номер. Она не чувствовала тоски или страха, лишь приятный трепет. Правда, уважение к себе Юна тоже теряла, зато шелест купюр, всё ещё звучащий в голове, так и подначивал её согласиться на странные «игры». — Вы хотите поучаствовать в нашей игре? Если да, назовите, пожалуйста, ваше имя и дату рождения, — голос из телефона развеял все мысли. — Ли Юна… — замешкалась девушка, краем уха слыша голоса матери с отцом, что раздавались за хлипкими стенами дома. Она на секунду засомневалась в том, что делает, но отступать не решилась. — Четвёртое декабря, 2003 год.