Сталкер.

Ночь безнадежно потеряна. Правая рука немеет, а чай, хрен знает какой по счету, остыл и был отвратительно сладок на вкус. Я посвятил половину ночи, блуждая в поисковиках сетевой паутины, пытаясь отыскать хоть одну, хоть самую малейшую информацию. Зацепку, любое упоминание. Старательно обходя страницы с громкими заголовками прошлых лет, зная, какая информация меня там ожидает. Я читал ее, а если быть точнее, все ученики моей прежней школы пересказывали мне ее дословно. От этих воспоминаний нервы замирают и рисуют отвратительный стыд на коже, что медленно спускается в желудочек. Тянет и вязнет, отдает желчной кислотой на кончике языка. Я резко подскакиваю с кресла и обхожу комнату тремя шагами. Меняю сигарету на новую, когда в ноутбуке высвечивается фото этого мудака, что смотрит не в объектив камеры репортеров, а прямо мне в душу. Потешаясь надо мной, над моей слабостью, словно заведомо зная, что однажды я вернусь и буду смотреть в его грязные, черные глаза. Время близилось к четырем часам утра. Гребаная химия сделана и дополнительно выучено пару параграфов для точности. Я предвкушаю, заведомо зная, что проклятый мудак будет меня специально «валить», дабы, я уж точно остался на дополнительные занятия. Благо, я буду там не один, а с этим оболтусом Наруто, который в данный момент залипает в игру. Горит зеленая табличка «онлайн» и я не могу избавиться от мысли — каким образом мне вытягивать его задницу? Но надеюсь, что Наруто просто таким образом празднует то, что наконец, подготовился к повторной самостоятельной. Опять же, вряд ли. Тесная комната вся прокурена и наполнена дымом, что стоит под потолком. Я сильно уверовал в свои силы и безнаказанность, полагая, что теперь нет смысла прятаться как мальчишке. Что теперь я спокойно могу курить в открытую, словно мне ничего не будет. Опять же, я слишком много на себя беру. А Какаши уже громко стучит мне в стену, намекая, что сигаретный дым уже дошел до его постели. Завтра определенно будет отвратительный день. Я не хочу думать о химии, об этом мудаке в очках без диоптрий. Не хочу и думать о Какаши, или Наруто. По правде, я не о чем не хочу думать вообще… Хочу просто расслабиться и забыться. До синего, круглосуточного ларька, меньше десяти минут ходу. И может, бутылка пива, или две, смогли бы отвлечь меня ненадолго. Но, алкоголь не выход в данной ситуации. Мне вставать через три часа, и тем более я не уверен, что алкоголь хоть и слабый — это отличное сочетание с таблетками, который мне выписал еще один мудак. Я мог бы как и Наруто — не париться, и провести время погружаясь в онлайн игру. Да только тогда я точно не засну и весь школьный день проведу с синяками под глазами и уставшим видом. Я тушу сигарету в кружке с остывшим чаем и подхожу к окну, приоткрыв стеклянную дверцу с высохшей белой краской, что отслаивается по краям. Холодный, ночной воздух медленно ползет по коже, скользит под белую майку. Толстые мурашки покрывают плечи, волоски на руках встают дыбом. Я смотрю на ноготок полумесяца и прикрываю глаза, тяжело выдыхая, словно с глотком кислорода я могу избавиться от всех противных мыслей, что так или иначе ползут в голову. Может, Какаши прав? И мне действительно нужно перестать беспокоится. Абстрагироваться, и пытаться не замечать, не создавать видимость. Принять участие в игре этого мудака, что мнит себя учителем и делать вид, что я его не знаю? Как же… Он только этого и ждет. Я должен быть бдительным, потому что никто мне не поможет, если все зайдет слишком далеко. Никто мне не помог, не сейчас, ни когда это было поистине необходимо. Я не имею ввиду Какаши, который при всем моем уважении, не встал на мою сторону, выбрав нейтральную позицию. Вкинул мне идею решения, да только вот интернет мне ничего не выдал, развел руками и сказал, присвистывая — «разбирайся-ка сам, малец!» Я подхожу к ноутбуку и хочу закрыть, но мое внимание привлекает фон громкого сайта с говорящей вывеской. Мышцы на руках напрягаются, к горлу ползет тугой узел, сдавливая шею. Глаза замирают и все мои мысли кричат с диким желанием быть прокрученными в пленке еще один раз. Требуют вернуться на два года назад, и вновь вспомнить все события. Но нет… Я не подамся на ловкую провокацию. Я громко ухмыляюсь и закрываю сайт, удалив историю на всякий случай. Не сегодня… Это не та информация, что мне нужна. Там я не найду ничего нового. Ноги сами ведут меня на холодную постель. Я ложусь под одеяло, думая о том, что точно не усну. Но ослабленный организм отдает приказ — подчиниться. Глаза медленно слипаются, и я тихо смеюсь в темноту, поворачиваясь лицом к стене. — Какого черта ты спишь? Кричит кто-то злобным голосом мне на ухо. Я подскакиваю с места, обернувшись на раздраженного и одновременно шокированного Какаши, что хватается одной рукой за край одеяла, отшвыривая его в сторону. — Мы опаздываем! Я хватаю телефон, чтобы удостовериться в правде и смотрю на время, что показывает половину восьмого. Черт! Я так засиделся, что совершенно забыл поставить будильник! Быстро встаю с нагретой кровати, отыскав глазами вчерашнюю школьную форму. Задеваю опекуна локтем и хочу попросить его выйти, чтобы я смог переодеться. Не то, чтобы я стеснялся, или моя мужская природа выдавала во мне пубертатный период, что хорошо отпечатывается с утра. Мне ничего подобного не сниться, но было бы крайне неловко, если бы Какаши застал меня со стояком. Сама ситуация невозможна, как и то, что он никогда раньше не заходил в мою комнату без стука. Я отчего-то, предполагаю, что мой опекун перед визитом громко стучал и не один раз. Решив наплевать на все, я одеваюсь под гневный прищур серых глаз и неодобрительно поджатые губы. Не самое лучшее пробуждение, но прошу заметить, такое со мной произошло впервые. Я даже не помню толком как уснул. Какаши обходит глазами мою спальню, неодобрительно качая головой. — Что мы говорили о курении? Я закатываю глаза на подобное представление. Сам же курил вчера со мной, а теперь изображает мамочку, или старается подлить масла в огонь, потому что его гнева недостаточно для хорошей нотации. Он старается пойти на открытый конфликт, а я не подхватываю, ибо не хочу участвовать и портить себе настроение. Зная, что и так оно у меня испортиться за день, при виде ублюдского выражения лица учителя. Дополнительной подпитки не требуется, спасибо. Я не хочу оправдываться перед Какаши как ребенок, что я проспал, потому что всю ночь провел за поиском информации. Догадываюсь, что ни к чему хорошему это не приведет. Возможно, Какаши сам не верит в свои слова и сказал это лишь для того, чтобы не давать мне быть агрессивно настроенным. Кое-как вожусь с белой рубашкой, застегивая все пуговицы. — Что это? — Спрашивает опекун, подходя к кровати, задевая меня плечом. Не специально конечно, просто теснота комнаты не рассчитана для двух человек. Я оборачиваюсь на его вопрос и замираю. «Итачи — грязный ублюдок» Гласит надпись на белых, местами пожелтевших и содранных обоях, сделанная черным маркером. На стене к которой подвинута кровать. Я шокировано делаю шаг назад, оторопев. — Это не я! — Говорю я дрожащим голосом. Какаши щурит глаза, устало вздыхает и трет переносицу. — Клянусь, это не я! Голос наливается янтарной горечью, веки распахиваются от ужаса. Я ничего такого не писал! Черт, у меня даже нет черного маркера! Как это надпись здесь оказалась? Я не стал бы писать такое, даже если бы хотел придушить так называемого «ублюдка». И уж точно бы не стал портить итак местами плохие стены — вандальными надписями. Зачем это мне? Озноб проходит по коже, кровь мгновенно холодеет, колени судорожно дрожат. — Окно! — Я пихаю Какаши в сторону и подхожу к окну, подвинув в сторону темную шторку. — Я открывал окно! Какаши кладет руки крест на крест и вскидывает одну бровь, смотря на меня уставшими взглядом, словно хочет спросить — «ну, и что дальше?» Я смотрю в серые глаза, на опустившееся веки и не могу ничего толком объяснить, потому что сам ничего не понимаю. Я точно этого не писал, я открывал окно и… — Он знает… — Слетает с губ. — Точно… Как я сразу не понял, все это изначально входило в его план! И поход к директору, и вызов так называемых родителей, все было спланированно. Итачи просто хотел узнать мое место нахождения! — Итачи знает где я живу! Я выгляжу как ненормальный когда цепляюсь мертвой хваткой за черный джемпер своего опекуна, встряхивая за грудки. Мои глаза наполнены обескураженным безумием, зрачки расширены. Мне хочется смеяться от всей этой ловкой игры, что задумал этот мудак. Я точно не мог написать подобное, значит, это написал кто-то другой, тот, кто… — Он был в моей комнате! Голос хрипит, дрожит и не слушается. Я вдруг представил как этот ублюдок стоит передо мной в темной комнате, наклоняется над лицом, шепчет, что я все еще ему принадлежу. Что мне не убежать и не скрыться. Что он пришел исполнить свое маленькое обещание. Кожа покрывается ледяными, мерзкими мурашками. Лицо бледнеет, а рот приоткрывается от недостатка кислорода. Я ничего не могу внятно произнести, чувствуя, что задыхаюсь, полностью пораженный. В висках стучит, сердце истошно воет. Тяжелый метал бродит по венам, сдавливает каждую мышцу, оставляя меня парализованного стоять на месте и смотреть в одну точку, пока Какаши выходит с комнаты и заходит обратно. Сколько прошло? Минута, две? Секунда на выдохе? Он преподносит мне маленькую чашечку ко рту. — Пей. — С некой доли сочувствия произносит Какаши, или мне просто кажется. Я не понимаю. Комната сужается до невообразимых масштабов, тонет в почерневшей точке маркера. Ничего не могу понять, не слышу его голоса, чувствую как пальцы опекуна ловко проскальзывают и суют мне толстую пилюлю с лекарством меж губ. Я послушно сглатываю и запиваю все залпом водой из-под крана. Отшатываюсь и сажусь на край кровати, чтобы ненароком не упасть на ровном месте. Какаши садится следом, осторожно положив ладонь мне на плечо, забывая о моем главном предостережении — во что бы то ни стало не прикасаться ко мне. Я кажется забываю об этом тоже, никак не реагируя. Время теряется в пространстве, мы уже значительно опаздываем на первый урок, и я лишь удрученно сожалею, что ничего не могу сделать. Ничего не могу сказать, возразить на стойкое недоверие. Я ничего не делал, а Какаши пичкает меня препаратами, будучи уверенным, что это со мной что-то не так, а не с этим ебучим миром. Как и полагалось, он видит во мне ненормального, а я вижу гребаную надпись на стене и точно знаю, что это не моих рук дело. — Останешься сегодня дома? Все приходит в норму и паника медленно отступает назад. Дома? В полном одиночестве, когда в собственном комнате я не уверен, что нахожусь в безопасности. Нужно принять меры. Теперь это больше не игра и «грязный ублюдок» намереваться действовать. Аккуратно подкрадывается ко мне, исподтишка, так, чтобы ослабить мою бдительность. Не действует в открытую, как впрочем и раньше. Нужно вывести его на чистую воду. Обнажив всю коварную натуру. Найти компромат! Выбить признания! Все что угодно, чтобы Какаши не считал меня поехавшим и больше никогда не смотрел глазами, полных сожаления. — Нет. — Резко встаю я с кровати, полностью застегиваю рубашку. Натягиваю отрешенность на лицо и стараюсь избежать прямого контакта. — Пошли, мы опаздываем!

***

Пришлось добираться до школы на серебристой, местами ржавой хонде, чтобы точно не опоздать к первому уроку. Благо, Какаши не раздражал и никак не пытался поговорить со мной по душам, или на отвлеченные темы. По одному виду моего опекуна было ясно, что он и сам не в настроении больше ничего со мной обсуждать. Что данная тема, порядком выводит его не меньше меня. Поэтому, всю поездочку до школы мы ехали в тишине, слушая прогноз погоды. Ничего хорошего, сплошные дожди всю неделю. Мы не попрощались на выходе, заведомо зная, что встремся за день еще не раз. Спасибо на том, что Какаши не вкинул пару нотаций и предупреждений. Не стал вновь играть в волнующегося папочку и лишь кивком головы проводил меня до кабинета, где мы и разошлись. Странно, что он решил не видится с предметом своего тайного воздыхания. Не пошел приветствовать класс, а сразу ретировался на свой урок. Значит и вправду опаздывает. Я сел за одну парту с Узумаки, что одним своим залежавшимся видом, дал понять, что не спал эту ночь. Я не удержался от прямой подколки, толкнув его в плечо. — Тяжелая катка? — Усмехнулся я, под звук звонка, сигнализирующего о начале первого урока. Он ответил что-то вроде — «угу» или «да» и зарылся лицом в руки на парте, заняв половину пространства. Раздражает, особенно если учесть, что сегодня мне каким-то чудным образом спасать его задницу на повторной самостоятельной. С другой стороны — разве я обязан? Разве не должен быть бартер или типо того… Стоп… Точно! — Наруто! — Громко прошептал я, тряся друга за плечо. Синие глаза закрываются, а сам он потихоньку проваливается в сон под монотонный голос учительницы. Узумаки сонно открывает глаза. — Твой папа же мэр? У него наверняка куча связей. Я не стараюсь подластиться, а говорю сразу как есть. Взгляд Наруто становится заинтригованным, он подпирает щеку рукой, поворачиваясь ко мне. — Ну. Странно просить о подобном, но более странно стараться сделать все завуалированно, а не бить в лоб крайне странной просьбой. Он — интриган и эта черта отлично может сыграть мне на руку. — Он может пробить информацию об одном человеке? Синие глаза одноклассника зажигаются, появляется блеск авантюры. Я поймал его, даже не прикладывая усилий, попадая точно в яблочко. Наруто выпрямляет спину, полностью готовый слушать, заинтриговавшись таким предложением. Он вроде как мне должен за все домашки, контрольные которые я дал ему безвозмездно списывать. — Допустим. Я почти прочитал его прямую мысль в глазах, о том, что я такой раболепный, вдруг подал голос и попросил что-то взамен. Его отец имеет огромное влияние, к тому же я уверен, что он точно может предоставить мне личную информацию об Итачи, где точно будут указанно все его жизненное досье, вплоть до главного момента. Я было произнес просьбу в слух, но неожиданно остановился. Грязный стыд окрасил мое лицо в бледно-розовый цвет. Но ведь если я скажу Наруто узнать у отца правду об Итачи, то тогда Узумаки узнает правду и обо мне тоже. Всплывет разом вся информация, как и моя настоящая фамилия. Тогда для меня наступит персональный конец, ведь если главный сплетник школы узнает всю мою подноготную, тогда этот месяц будет для меня моим личным адом. Мне неожиданно мерещатся в представлении лица всех учеников школы с прямым отвращением, с напыщенной жалостью и отталкивающим сожалением в глазах. С гримасами прямого унижения без слов, но с точной фразой выгравированной на каждом лбу. И я словно обреченный, буду идти через дорожку позора под оглушительный хохот со всех сторон. Вновь погруженный в тесную яму с сырой землей. Я знаю, что это не избежать. Я знаю, потому что уже проходил через все это. Я сжимаю глаза и отбрасываю навязчивые мысли с головы, смахнув. — Ничего… Забей. Как-то жалко, не естественно произношу я, и на удивление, Наруто не выпытывает у меня подробности. Пожимает плечами и принимает прежнюю позу, опустив подбородок на локти. Все это — некий сюр, или я действительно важен ему только в качестве человека, у которого можно списать? — Если передумаешь — обращайся. — Подает голос Узумаки, устраиваясь удобнее. Это — бред, он просто устал и не желает разговаривать. Его слова возвращают мне крошечную веру, что все наши дружеские отношения действительно являются настоящими. Что я для него не просто как удобный вариант под рукой, с которым можно закончить школу и не вылететь. Только вот, как я могу обратиться? «О, ты знаешь! Мне кажется наш новый учитель — это гребаный маньяк! А еще он вроде как мой старший брат… Ты только не верь заголовкам! Все это надуманные истории желтой прессы! И такого никогда не было!» Так он мне и поверит… Как же… Мысли так или иначе ведут меня к Итачи, в чертов кабинет химии, который идет у нас по расписанию четвертым уроком. Витает мысль, что возможно я могу вновь прогулять, но тут же отсекается. Я ведь обещал Какаши, больше не создавать ему проблем. Итачи наверняка сразу же побежит к Данзо и все закрутиться по новой. К тому же, после уроков нас с Наруто ждет самостоятельная, где я в любом случае, я буду находится под его точным прицелом за тонкими линзами оправы. Итачи не отстанет от меня просто так, и сделает все, чтобы я не помог Наруто, пересадив нас подальше друг от друга. Наруто явно не к самостоятельной готовился, судя по его заспанному виду. — Я не знаю, каким образом я помогу тебе на пересдаче… Фраза слетает с губ тяжелым выдохом. Наруто сминает губы, сонно зевает и достает тонкую тетрадь с рюкзака, протягивая мне. — Я переписал все задания с двух вариантов. Нужно лишь решить. Предусмотрительный сукин сын; с самым невинным видом может из любого дерьма вылезти. Мне бы его хваленную уверенность, что подобное и я могу провернуть. Да только позволит мне этот мудак — тот еще вопрос. Я не делаю помарок и записей в тетрадке. Оттягиваю по локоть белую рубашку друга и пишу решения двух вариантов у него на руке, пока Наруто беззаботно устраивается поудобнее, откинув голову на левую руку. Учитель литературы ничего не замечает, монотонно читает роман и сам прикрыв рот, тихо зевая почти над каждым абзацем. Небо затягивается серыми тучами, лезвия грубых капель окутывают сухую землю. Звук тихого дождя дарит расслабленность, погружая в атмосферу тишины и шелеста страниц. Я дописываю последние ответы и аккуратно убираю руку Наруто, стараясь не потревожить его сон, слыша не громкое посапывание. Открываю учебник и пытаюсь включится в повествование. Глазами обхожу каждую строчку, но так и не могу уловить суть. Тревожные мысли погружают меня в бездну невероятного, внутреннего хаоса. Руки дрожат от скользкого холода, что медленно ползет по позвоночнику, подбираясь к плечам. Вновь это чувство вернувшегося кошмара и сжатого давления. Дыхание останавливается, сердце отбивает звон колокола. Остались считанные часы до роковой встречи. Я пытаюсь накинуть на себя уверенность, что тут же слетает и придавливает меня собственными сомнениями. Жалею, что пришел без сигарет, а ходить стрелять совершенно нет желания. Расслабится не получается, как и думать о чем-то другом. Перед глазами стоит знакомый образ, что обдает мое лицо ироничным хохотом. Шепчет, что все мои попытки — бесполезны, и я уже попался в его паутину. И чем больше я стараюсь выбраться, тем сильнее меня затягивает.

***

Я старался не смотреть не сторонам, опустив глаза в пол, боясь столкнуться с ненавистной мне физиономией, что может поджидать на каждом углу. В этом не было никакого смысла, ибо третий урок подходит к концу, и следующие сорок пять минут, я вынужден буду наблюдать и слушать подставного химика. Прелестно. Тремор бьет в голову и слабая вибрация пробегать по рукам. Нервозность зашкаливает, и я просто мечтаю о сигарете, чтобы хоть как-то привести себя и свое состояние в порядок. Наруто подмечает, что я выгляжу иначе, толкая меня рукой. Ему совершенно не на что отвлекаться, он беззаботно проспал половину школьного дня и теперь бодрячком, пытается вникнуть в процесс. Мы идем по коридору, а я слов не могу разобрать как и понять, о чем Наруто талдычит. Ныряю в пару предложений, и могу с легкостью уловить, что разговор заходит об очередной игре. Что ж, ожидаемо. Лучше б он столько времени посвящал учебе, а не игре, быть может, что-то путное и вышло. Хотя к чему ему напрягаться, ведь исход очевиден и мордашка у него вполне выгодная для телекамер и газет. Проживет, а папка подтянет. Я вновь думаю об его отце, и смотрю на Наруто, что не замолкает, прижимая руки к затылку, идя со мной размеренными шагами по коридору. Нет. Идея о том, чтобы попросить его об услуге — отпадает. Я не могу так себя подставить. Зубы стучат, я смыкаю губы и держусь на шатком расстоянии, когда мы заворачиваем и идем до кабинета химии. Резко останавливаюсь и стараюсь накинуть идей чтобы сбежать от него. Любая мелочь, на которую Наруто может купится. Ручка или тетрадка, которую я забыл в классе. Я вновь чувствую себя неуютно, потому что нарушаю обещание больше не лгать. Зависимость поджимает, а времени до начала урока еще предостаточно, чтобы забежать на четвертый этаж и стрельнуть сигаретку. Отличный предлог, дабы меньше времени видеть и слышать мерзавца. Я не о Наруто естественно. Лучший друг смотрит на меня с непониманием, особенно в момент, когда я тихо говорю, что пойду один. Не хочу вдаваться в подробности своей пагубной привычки, которую я достал с зимней куртки. Это должна быть одна сигарета и все, чтобы унять стресс. Но я вновь чувствую в маленькой палочке на три минуты — горькую необходимость. Я разворачиваюсь и быстрым шагом иду по направлению в «комнату для курения». Сейчас большая перемена и велика вероятность выцепить кого-нибудь с параллели, кто так же злоупотребляет правилам школы. Я иду быстро, не замечая учеников, буквально ловлю каждого плечом и тихо извиняюсь. Густой ком подпирает горло, вязнет черной жижей и щипает гортань. Рвотный рефлекс подступает, и я останавливаюсь на месте под оглушительный вой сиреневого ультразвука в голове. Бьет по вискам с такой силой, что я хватаюсь за голову и не осознаю себя в пространстве. Чувство, отдаленно напоминающее похмельное состояние. Так же рвет дыхалку и сушит полость рта. Ноги не слушаются, ощущение, что я вот-вот рухну на глазах у всей школы. Перед глазами все дрожит, а зрение становится расплывчатым. — Хэй, хэй… — Кто-то берет меня за локоть и отводит в сторону с потока людей. — С тобой все хорошо? Знакомый голос успокаивается, я пытаюсь нормализовать дыхание и заглядываю в переполненные волнением серые глаза. Быстро отдергиваю руку и цепляюсь за шершавую стену. Странное, искаженное чувство быстро отступает. Я не понимаю природу этого состояния. Паническая атака — нет. Точно не она. Может я просто переутомился? Возможно, с учетом того, что почти не сплю. — Да-а… — Собственный голос кажется чужим и инородным. — Есть курить? Я делаю вид, что ничего не произошло и вправду, сердце восстанавливает прежний ритм. Спрашиваю невозможные вещи и улыбаюсь собственной глупости, думая о том, что мой классный руководитель при всех полезет в карман и угостит меня сигареткой. Какаши на мой вопрос лишь не громко цокает и качает неодобрительно головой, осматривая меня сверху до низа, проигнорировав. — Что с тобой? — Он делает прямой акцент на глазах с залежавшимися синяками, бледностью лица и со впалыми щеками. — Давление подскочило. Такое бывает, ты же знаешь. И вновь круг замыкается, и снова я откровенно лгу и надеюсь, что опекун мне поверит. На удивление, он именно так и поступает. Я не могу дать природу этому состоянию, вероятно, наступил долгожданный день «Х» и нагрянуло то самое времечко. Как молотом по голове, прочем, оно всегда нежданное и резкое. Я стараюсь не думать об этом, говорить четко и сформулировано, не витать и ни нагружать голову взбалмошными идеями и способом их реализации. Пытаюсь быть собой. Звенит звонок, сигнализируя о начале четвертого урока. Вот спасибо, я пропустил всего три минутки на то, чтобы хоть как-то сбавить нервозность и уединится ото всех. Но ничего ведь плохого не будет, если я немножко опоздаю? Уверен, «Итачи-сан» будет не против. Что б его… — Мне отойти надо… — Спокойно говорю я, сунув руки в карманы, намереваясь уйти в противоположную сторону, но Какаши предусмотрительный и аккуратно берет меня за локоть потащив за собой. — У тебя химия. Я раздраженно мычу, сдувая черную прядку челки с лица, не предпринимаю никаких мер к отступлению. Новые нотации мне ни к чему, да и подставлять Какаши я все же не намерен. Я пообещал ему и этому мудаку, что появлюсь на химии. Так я и делаю. Хотя, мысль пропустить ее и сегодня — действительно была. Может, я бы и не пошел на урок, закурившись до смерти на четвертом этаже. Мы подходим к кабинету и Какаши поворачивается ко мне. — Если будет плохо. — Он делает короткую паузу, достав из кожаной сумки с тетрадями, оранжевую, прозрачную баночку. — Прими. Я пожимаю плечами и быстро убираю таблетки в карман. Все быстро, словно Какаши не мой опекун, а персональный драгдилер. Но так даже лучше, чтобы у посторонних не возникало вопросов. И не дай боже информация дойдет до Данзо. У нас обоих могут возникнуть проблемы, если учесть, что директор любит все приукрашивать; и слушать не станет, что это обычные аскорбинки для мозга. — Этот мудак сказал, что можно только одну в день. Я говорю об Орочимару конечно же. Внутри все противно холодеет, сжимается. Я стараюсь избежать прямых разговоров, даже не называя своего мозгоправа по имени. Какаши пожимает плечами, устало вздыхает. По нему видно, что он в таком же критическом состоянии, что и я. И отчего-то это прямое волнение греет мне сердце. Я даже хочу его обнять, но отстраняюсь и не позволяю таких вольностей. — Ничего не будет если ты немного превысишь дозировку. — Он открывает мне дверь. — И перестань уже сквернословить и называть всех мудаками! Продолжает он почти шепотом, чтобы никто не услышал наш разговор. — Добрый день. А, вот и главный мудак всей «тайной вечере». Иуда. Я сдерживаю усмешку и отворачиваю взгляд, чтобы ненароком не соприкоснуться даже глазами с ненавистным химиком. Прохожу мимо, гордо вздернув нос, выпрямив плечи. Сажусь за одну парту с Наруто и достаю учебник. Какаши что-то говорит, а я стараюсь поймать его взгляд и уловить тот маленький момент, когда он возбужденно запнется и посмотрит на Харуно Сакуру. Бинго. Так он и делает, сжимая в правой руке кожаную сумку, быстро перенаправляя свой горящий взгляд в сторону. Предсказуем. Наблюдать за этим одно удовольствие, как и то, как Сакура и бровью не ведет в его сторону. В такие моменты, мне даже хочется побыть немного свахой и подтолкнуть ее самостоятельно в объятья опекуна. Но я решаю позаботиться о себе, ибо перспектива слушать их ночные любовные возгласы меня не впечатляет. Если у них все сложилось бы, конечно… Какаши уходит, и я чувствую как уходит вся моя самоуверенность вместе с ним. Но я держусь, не смотрю и ни слушаю, отвлекаюсь по сторонам. Смотрю на Наруто, что делает самый заинтересованный вид. Прикидывается, рассчитывая в голове ходы на очередной катке. Это заметно по одному расфокусированному взгляду и то, как он покусывает себя за нижнюю губу. — Похвально, что вы наконец, удостоили нас своим присутствием. — Саркастически выдает Итачи, поправляя очки. Я глубоко вздыхаю, пытаясь избавиться от нервного напряжения и окутанной злости. Поднимаю на него почерневший взгляд полного пренебрежения. Хочу ответить с издевкой, но проглатываю слова. Приоделся, паскуда, заведомо зная, что мне не избежать его урока. Меня его внешний вид выводит больше, чем наглая, размазанная ухмылка на лице. Все неимоверно раздражает: начиная с очков в черной оправе, заканчивая черным бадлоном в обтяжку с классическими брюками. Показушник. Так не ходят учителя! Опустим момент, что Какаши предпочитает схожий стиль в одежде, это не столь важно. В любом случае, моего опекуну идет больше, и он хотя бы не покупает вещи в облипку. Итачи выглядит довольным собой, проходится по мне глазами, от чего мне становится неуютно, словно он заглядывает ко мне под одежду. — Что смотрим? К доске. Ожидаемо. Но он не сможет меня припереть к стене, я подготовился на отлично. Я приподнимаю голову и стараюсь накинуть в свой образ как можно больше надменности, продемонстрировав, что ему до меня не дотянуться. Как бы он не старался распустить свои грязные руки и пытаться поймать меня на незнании. Дерзай. Я весь в предвкушении. Итачи садится за стол, кладет ногу на ногу и поправляет волосы. — Так как вы отсутствовали неделю на моих занятиях, начнем с первой темы: экспериментальные основы химии. Просто. Он задает прямые вопросы в течении десяти минут, делает акцент на материале, который мы точно еще не проходили. С каждый разом пытаясь все изворотливей провести, чтобы я наконец оступился, а он признал себя победителем. Хах, не на того напал, я больше тебе не поддамся. Итачи не сломать меня так легко. Я скидываю брови, с легким прищуром смотрю, как учитель останавливается на последнем вопросе, раздосадованный факту, что я знаю его предмет на отлично. Он отступает поджав хвост, и с глубоким сожалением в своем проигрыше просит меня сесть на место. Что ж. Я надеюсь, что достаточно показал свою позицию. Он встает со стула, делает несколько шагов, и я улавливаю этот янтарный гнев, что ведется следом. О, невероятное удовольствие видеть на искаженном лице Итачи — немое раздражение. Не могу сдержать широкой улыбки, когда он вновь касается меня взглядом и быстро переводит на моего одноклассника. — Наруто Узумаки! — Громко говорит этот мудак, словно фашист, что обходит своих пленных. — К доске! — А, почему я? Я был на всех уроках! — Возражает Наруто, хмуря брови, подскакивая с места. Итачи качает головой, прикрывая глаза. — Не имеет значения. К доске. Наруто мычит в несправедливости, подчиняется и выходит. Итачи задает ему почти те же вопросы, что и мне, и конечно, как ожидалось, Узумаки не ответил ни на один из них. Мог бы хотя бы слушать и запоминать, может дотянул хотя-бы до тройки. Итачи ставит ему «неуд» и возвращает на место. Сегодня он явно не в духе, или же я настолько задел его эго, что хваленый мудак разом осунулся и решил отыграться на всех моих одноклассниках все оставшиеся время. На удивление, выжили почти все. Но Итачи не настроен давать поблажек, забронировав таким образом почетное, горячее местечко строгого учителя. Нет никакого смысла валить всех в последней четверти, но ему кажется все равно. В придачу он нагружает домашней работой на три параграфа, прямо перед звонком с урока. — Хатаке Саске. Останьтесь. — Говорит мудак серьезно, поднимая голову от школьного журнала, под шумный гам одноклассников, что решили по быстрому свалить. Меня парализует и возвращает в гнетущее состояние полного смятения. Вены сжимаются и холодеют. Я вновь забиваюсь и не могу нормально реагировать. Ручка падает со стола, я облизываю губы и стараюсь обуздать тревогу, что бьет прямым ударом в голову. Разве, я не должен быть к этому готов? С сожалением думаю, что нужно было принять таблетку до того, как этот мудак захочет побыть со мной наедине. Обреченно смотрю на дверь и радуюсь внутри себя, что он хотя бы ее не запирает, когда мы остаемся одни в классе. Впрочем, Итачи не делает никаких действий, сидя за учительским столом, поправляя очки. Я же поднимаюсь с места и стараюсь быть как можно ближе к выходу. — Вы меня приятно удивили. — Говорит Итачи тихо, поворачиваясь ко мне. — Ваши знания поистине впечатляют. Он улыбается совсем незаметно. Смотрит мне прямо в глаза и я отчего-то думаю, что именно сейчас Итачи расплывётся в признаниях. Уличит себя и отбросит всю эту клоунаду. Дойдет до ручки и озвучит свои истинные мотивы. У меня дрожат руки от предвкушения. — Не думал сдавать ЕГЭ по химии? Его вопрос бросает меня в тупик. Это определенно не то, что я ожидал услышать. Значит, он все еще намеревается играть, или же до победных действий еще несколько ходов. Я сжимаю губы, презрительно бросив глубокий взгляд. Предполагаю, что у Итачи все дымится внутри и он сходит с ума от того, что может находится со мной в одной комнате без посторонних. Его глаза горят соблазном, но он стойко держится, не выдает себя ни единым движением, которое я смог бы уловить. — Нет. Я не распинаюсь, ибо ни к чему, а он не расспрашивает и не уговаривает. — Могу я поинтересоваться, почему вы не посещали мой урок? — Произносит он мягко, а у меня ни на шутку все внутри зудит от нервозности. Мне определенно нужна сигарета, и нужда в никотине усиливается с каждой секундой в пребывании его ненавистного общества. Я решаю играть открыто. — Тебя не хотел видеть. Итачи слегка дернулся от прямых слов, что болезненно проникают гнилой стрелой в самую душу. Я определенно задел его колкостью. Я и не думал сдаваться, все козырные карты у меня в рукаве. Я знаю все его слабости, осведомлён о всех грязных секретиках, которые касаются лишь нас. Но удручающий факт в том, что он знает о моем секрете тоже… Итачи устало вздыхает. — Я понимаю, что не вызываю у тебя симпатии, и поверь — это взаимно. Но давай просто постараемся закончить эту четверть и мирно разойтись. Все же, это моя первая практика в качестве учителя, а ты вставляешь мне палки в колеса своими действиями. Это твой последний год обучения, а мне еще в дальнейшем работать здесь. Так что, пожалуйста, не порть мне репутацию, а я не буду портить твой табель успеваемости. Идет? В его словах чувствуется фальшь и прямая угроза, что если я стану переходить ему дорогу, или вновь пошлю куда подальше, то он неплохо может скрасить мне жизнь. Только, кого Итачи пытается обмануть? Я знаю, что он работает здесь исключительно, чтобы держать меня в поле зрения. Он нашел меня и теперь пытается ухватиться. Ведь всего какой-то месяц, и я птичкой вылечу и обустроюсь в универе, где нужны куда большие знания, чем должность учителя на замену, на которую может попасть любой выпускник колледжа. Интересно. Значит Итачи здесь относительно недавно… Ведь если мне не изменяет память, учился он совершенно на иную профессию. Я замыкаюсь в себе и пытаюсь накинуть варианты как мне разоблачить ублюдка, а он, кажется, закончил со мной диалог. — Что ж… Жду тебя на самостоятельной после уроков. Я киваю головой, ничего не отвечаю и разворачиваюсь. Чертово волнение нарастает и я никак не могу с ним совладать. Мысли путаются и обворачивают голову тонкой, красной лентой в попытках ухватиться за любую возможность вывести ублюдка на чистую воду. — Саске… — Произносит мудак мое имя, смакуя на языке каждую букву. Я оборачиваюсь на выходе и встречаюсь с почерневшим взглядом за тонкими очками, и легкой улыбкой на приоткрытых губах. — До встречи.