Как карта ляжет

«I solemnly swear that I am up to no good». Я обещаю, что ничего хорошего не замышляю.

Гарри с Драко, скрытые магической ширмой, наблюдали, как слизеринцы, пожелавшие вступить в гвардию Драко, по одному входят в Выручай-комнату, настороженно озираясь. — Это Пайк. Держался рядом со мной, но в друзья не набивался. Не подхалим, но верный. Я думаю, что ему можно доверять. Слизеринцы входили в комнату один за другим, но Драко рассказывал далеко не о каждом. — Это Ургхарт. Здоровый, как бык. Он сейчас капитан сборной. Невеликого ума, но и далеко не дурак. У него там в семье какие-то проблемы. Не ожидал, что он ненавидит Лорда и мечтает о том, чтобы тот сгорел в Адском огне. Гарри не перебивал Драко и не отпускал замечаний, но всматривался в слизеринцев весьма внимательно. — Это Харпер. Помнишь, ты его сбил с толку, когда он заменил меня в игре против вас? Звезд с неба не хватает, но вроде парень ничего. А это Теренс Хиггс. Тоже ловец. Тут Гарри не выдержал. — У вас, что, тут сборная всех поколений? — Игроки в квиддич — это почти готовые бойцы. Разве не так? Возражать было трудно. — Теодор Нотт... — Что-о-о? Ты офигел, что ли? — Гарри, я сам в растерянности, если вспомнить, кто его папа. Поттер только коротко глянул на Драко, чтобы тот заодно вспомнил, кто его папа. — Не смотри на меня так. Как сказал Слизерин, если придется выбирать... — Знаю, знаю. Осталось дождаться, пока эти сказки станут былью. — Да ты... — Не отвлекайся. Это кто? — Поттер, это не смешно! И действительно. Не узнать Блейза Забини Поттер не мог. Значит, издевается. Слизеринцев прибывало, но Драко молчал, не желая тратить красноречие на упрямца. — Палочку приготовь, — потребовал вдруг Гарри. — А-а-а-а, представители самого светлого факультета идут? — Ты позубоскалить пришел и покалеченных посчитать? Тогда давай уйдем сразу обратно, и пусть они тут друг друга хоть поубивают. — Гарри, не делай вид, что тебе все равно, тем более, именно они тебя поддержали — единственные из всего факультета. Лучшие представители Гриффиндора! — Аминь, сейчас увидишь, что начнется... * * * Довольно высокая баррикада из столов отделяла семерых гриффиндорцев от разглядывающих их слизеринцев, когда в Выручай-комнату последней вошла Грейнджер. — Да что здесь происходит? — недовольным тоном произнесла она, игнорируя, что женская половина представителей враждебного факультета сразу взяла ее на прицел палочек. Блейз тут же подскочил к ней и повернулся лицом к бывшим однокурсникам, прикрывая Гермиону собой. — Ну что, Забини? Готов пожертвовать жизнью ради нее? — с непонятной интонацией повысил голос Нотт. Все притихли. — Да, Теодор, не буду хвастаться или жаловаться, но все так и есть. А у тебя есть что-то такое, ради чего и жизни не жалко? Нотт с полминуты буравил Блейза тяжелым взглядом, а потом вдруг рявкнул своим: — Палочки опустили! Ну? Быстро! Растерянно глядя на него и на забаррикадировавшихся грифов, слизеринцы нехотя опустили палочки. — А чего они? — возмутился Ургхарт. — Мы их трогать не собирались. А они устроили тут Парижскую коммуну. Умираем, но не сдаемся! — Чего? Ты о чем? — чуть не выпала в осадок Гермиона. — Это я так, — смутился слизеринец, — к слову пришлось. Как это могло прийтись к слову чистокровному слизеринцу — Грейнджер не поняла, но на некоторые мысли это ее навело. — Невилл, заканчивайте дурака валять, — попросила она, — разбирайте столы и садитесь. Или вы пришли сюда в войну поиграть? — Стой, Лонгботтом! У меня на груди пять фунтов взрывчатки. Пока мы не поймем, ловушка это или нет, я буду готов взорвать ее. Понятно, слизни? — Симус, если ты не прекратишь изображать идиота, я тебе эту взрывчатку в задницу запихаю! Ты что, обалдел? Тут же девушки! — Давай, Дин! Засовывай ему! Я снимаю. Это будет фотография века! Финниган с пятью фунтами взрывчатки в жопе! Как ни странно, но этот выкрик Колина Криви разрядил обстановку, и все сдержанно заржали. Баррикаду грифы нехотя разобрали. Гермиона и Блейз сели в проходе между двумя рядами парт, словно разделяя слизеринцев и гриффиндорцев. Для всех гриффиндорцев хватило всего трех с половиной парт, а для слизеринцев было мало и двенадцати. Назревающий конфликт удалось остановить или, по крайней мере, отсрочить. Но никаких гарантий, что и дальше события будут развиваться мирно, никто бы сейчас не дал. Даже Гарри с Драко могли лишь предполагать, что будет здесь происходить. — Ну, что? Пора? — Пора. Взяли. Гарри и Драко взмахнули палочками. Огромный портрет, скрытый от взглядов темной как ночь занавесью, всплыл между ними. Словно два часовых при знамени, они вошли в Выручай-комнату вместе с картиной и осторожно опустили тяжелый багет на подрамник. Все затихли, не понимая, что происходит. — Прошу всех присутствующих встать и отдать дань уважения Основателям Хогвартса! — четко произнес Драко. Гарри взмахнул палочкой, и темная занавесь соскользнула с багета. Взгляды всех студентов в комнате впились в полотно, на котором был виден только пустой стол и два кресла с вертикальными спинками за ним. Но вот на картине шевельнулся край полога, и из-за багета вышел Салазар Слизерин. Слизеринцы вскочили со своих мест и замерли, не смея поверить своим глазам. Гриффиндорцы помялись, но тоже нестройно поднялись, не забывая настороженно поглядывать на слизеринцев. — Здравствуйте, потомки, — кивнул Салазар, окидывая сумрачным взглядом всех присутствующих, кроме Гарри и Драко, которые стояли сбоку от картины. Перед ними стоял почти такой же стол, как и на полотне, только вместо кресел торчали спинки обычных стульев. — Годрик, где ты? Иди, полюбуйся на этих... Салазар не договорил, но по тону было понятно, что "этими" он недоволен. — И это еще лучшие из тех, кто сейчас учится в Хогвартсе? — Годрик вышел из-за того же полога. — Не сделаем ли мы ошибку, доверив им судьбу школы и всего магического мира? Они же готовы поубивать друг друга во имя ложных представлений об избранности своих факультетов. При виде Гриффиндора львята вытянулись в струнку так, словно им позвоночники к доскам гвоздями приколотили. А слизеринцы удивились сверх меры тому, что два Основателя, которых они считали злейшими врагами друг другу, разговаривали и вели себя как друзья и единомышленники. И не только друзья... Тем временем Годрик и Салазар сели в кресла и положили на стол между собой волшебные палочки, скрестив их в виде буквы X. — Садитесь, — кивнул Годрик студентам. — И вы садитесь, Гарри и Драко, — повернул голову Салазар в их сторону, словно видел их боковым зрением. Ребята сели за свой стол, который со стороны казался продолжением стола Основателей на картине, и, как и было им указано, выложили на него свои палочки, так же скрестив их между собой в виде буквы X. Словно единый вздох прошелестел в Выручай-комнате, когда студенты увидели перед собой перфоманс, который недвусмысленно декларировал преемственность пары Основателей и пары самых ярких студентов из их факультетов. При взгляде на них на ум студентам приходила мысль, что так, как выглядят сейчас Драко и Гарри, могли выглядеть в юности Годрик и Салазар. С ума сойти! Салазар дождался тишины. — Признаюсь, что отбор гриффиндорцев в гвардию Гарри и слизеринцев в гвардию Драко — это наша затея. Мы решили, что так вам будет проще принять решение, когда вы поймете, что вас готовы принять не в гвардию Гарри или гвардию Драко, а в гвардию Основателей Хогвартса. И требуется от вас теперь защищать школу и всех ее обитателей, а не только своих вожаков. Опять единый вздох, словно порыв ветра, пронесся по Выручай-комнате. — Предвижу, что не для всех это приемлемо, поэтому желающие могут и должны прямо сейчас покинуть наше собрание. Потому что оставшимся обратной дороги не будет. Решайте. Несколько минут царила гнетущая тишина. Наконец два слизеринца, имен которых Поттер не знал, встали со своих мест и направились к выходу из комнаты. — Стойте! — приказал им Нотт. — Обливиэйт! Обливиэйт! Двери распахнулись, выпустили отступников и с грохотом захлопнулись. — А теперь я расскажу вам, что является самым главным в той борьбе, в которую вы вступаете с сегодняшнего дня. В магической Британии нет стороны или силы, за которую бы стоило сражаться. Волдеморт, известный в мире маглов под именем Том Реддл, борется за безграничную власть и бессмертие. Он не пожалеет ради этой цели никого, включая самых ближних слуг. А после победы избавится от них, как от свидетелей своего становления, своих ошибок, своих привычек и слабостей. Ему станут не нужны преданные слуги и соратники, память которых хранит в себе слишком много о Волдеморте-человеке. Ему нужны будут только рабы, обожествляющие своего господина. Салазар провел пристальным взглядом по лицам слушателей. У многих из них, особенно слизеринцев... особенно тех, чьи отцы с фанатичной преданностью служили Лорду, в глазах плескалось отчаяние. — Теперь посмотрим на ту сторону, которая, казалось бы противостоит зловещим планам Волдеморта. Что мы видим? Беспомощность, мздоимство, трусость, глупость. И эти далеко не самые достойные качества чиновников министерства вольно или невольно играют на руку Волдеморту. Они уже проиграли и войну, и борьбу. У них только одно на уме: как благопристойно переметнуться к ногам темных победителей и слабая надежда, что все как-нибудь обойдется само собой. Обошлось же пятнадцать лет тому назад? Вдруг Избранный исхитрится победить его во второй раз? Или еще какое-нибудь чудо случится? Салазар остановился, приглашая Годрика продолжить. — А теперь давайте представим, что произойдет, если их надежда на чудо сбудется? — с ироничной усмешкой вступил в беседу Гриффиндор. — Для начала они по полной отыграются на всех чистокровных родах без различия. Неважно, был чистокровный маг приспешником Лорда или не был — на это им будет наплевать. Чистокровность будет объявлена неким паразитоподобным состоянием мага, которую надо срочно разбавлять кровью немагов. Будет принята масса законов о запрещении всего и вся чистокровного. Власть заполонят маглорожденные, а сквибы будут объявлены пострадавшими от многолетней эксплуатации волшебниками и получат государственную пенсию или пособие. — Вы думаете, мы шутим? — перебил его Салазар, заметив на лицах некоторых студентов скептические усмешки. Усмешки исчезли. — Вы даже представить себе не можете, сколько они нагородят глупостей, мерзостей и зверств, эксплуатируя чувство мести обывателей магического мира, которые много лет подряд испытывали страх и неуверенность в завтрашнем дне. Можно смело утверждать, что по некоторым узаконенным злодействам они перещеголяют самого Волдеморта. — Вы предлагаете нам простить бедненьких Пожирателей и встать на их защиту? — раздался глухой голос со стороны гриффиндорцев. Это, не поднимая глаз, спросил Невилл. Ему ответил Салазар Слизерин. — Мы не предлагаем вам вставать на чью-то сторону. Мы хотим объяснить вам, что у вас в этой войне нет и не может быть другой стороны, кроме вашей собственной. И вам не на кого рассчитывать, кроме самих себя и тех магов, которых вы сумеете склонить на свою сторону, как единственную, которая может принести мир на землю магической Британии. Студенты обоих факультетов выглядели несколько разочарованными и недовольными. — Нам больше нечего вам сказать. Думайте сами. Гарри и Драко, уносите портрет. Если ваши гвардейцы не договорятся между собой, то мы зря потратили время. Годрик и Салазар поднялись с кресел и, не прощаясь, скрылись за багетом. Гарри и Драко несколько растерянно переглянулись, но ослушаться Основателей не решились. Они подняли потрет заклинанием и понесли к выходу. — Это... — уже у порога притормозил Поттер, — вы тут не поубивайте друг друга. Мы скоро вернемся и все обсудим. Ладно? Студенты обоих факультетов молча проводили их взглядами. Дверь Выручай-комнаты закрылась. Когда через четверть часа Гарри и Драко, задыхаясь от бега, вернулись к Выручай-комнате, ее дверь, несмотря на все их усилия, не открылась...