Если долго вглядываться в Бездну…

      Селена зашла в хижину и подсела к огню, чтобы проверить готовность картошки. Проткнув один из кубиков ножом, она поняла, что та уже была готова, поэтому забросила в кастрюлю половину супового кубика, тушёнку и посолила воду.       Подождав ещё 10 минут, Селли взяла поворёжку и наложила в оставшуюся от лапши быстрого приготовления миску получившееся блюдо.       Селена любила готовить, однако у неё это не всегда получалось. То она ингредиенты не в правильной последовательности смешивала, то переваривала, но пере- и недожаривала и так далее. Единственное, что у Селли получалось на «ура» — простенькие салаты. Однако, в них она иногда могла добавить слишком много майонеза.       Так же случилось и сейчас, потому что она мало того, что пересолила воду, так ещё и вновь перепутала последовательность продуктов.       Что и на нынешний момент, что и в детстве, для Селены не было понятий «вкусно» и «невкусно». Грубо говоря, для неё практически любой вкус, за исключением алкоголя, был нейтральным.       Когда та была маленькой, врачи удивлялись тому, как она смогла столько месяцев прожить, питаясь одной лишь плотью животных. Человеческий желудок не был приспособлен к перевариванию сырого мяса, иначе говоря, она бы быстро от этого скончалась.       Как они вообще поняли, что она ела животных? Врачи взяли образцы засохшей крови на её щеках, и оказалось, что она принадлежала далеко не ей. Да и по её манере есть было всё однозначно.       Также у девочки были неестественно длинные для четырёхлетнего ребёнка волосы. За такое количество времени в них скопилось много грязи, вплоть до фекалий, поэтому было принято решение её сразу же после приезда в больницу подстричь.       Тогда её впервые одели. Девочка и раньше заметила, что у людей была странная и разноцветная «оболочка», что-то типа шерсти, но ею не являлась. Когда на неё натянули рубашку, та раз за разом норовилась её снять, потому что не понимала, зачем она ей.       Приучить маленькую Селену к одежде смогли лишь в доме Шарьяк, и то лишь благодаря тому, что без неё она чувствовала себя физически некомфортно, особенно без обтягивающей, которая создавала некий барьер для её тела.       В один день Исаак «залетел» в дом со словами: «Собирайте вещи, мы уезжаем». Раньше Селена не понимала, что побудило его на столь срочный переезд, однако сейчас, особенно после того, как Элизия сказала, чтобы она не подавала намёков на свою связь с «Эц Хаим», девушка поняла, что это решение связано с MOTH. Как и почему — неизвестно.       Тем не менее, интуиция ей подсказывала, что это было связано с ней.       Первой страной, в которую её приёмная семья отправилась, была Аргентина. Оказалось, что у Исаака там была недвижимость. Он вообще был странным человеком. Ни дня не работал, в привычном смысле слова «работа», но у него всегда были деньги. При чём, много. Когда Селена, уже повзрослев, начала интересоваться, а откуда её приёмный отец их брал, то он пытался отмахнуться, говоря, что у него крупный бизнес в Израиле. Какой? А этого он не уточнял.       Пока Селена сидела у костра и вспоминала дела минувших дней, за окном начало темнеть. Хворост уже заканчивался, поэтому девушке ничего не оставалось, кроме как вновь пойти его собирать. Одевшись, Селли вышла из хижины с фонариком в руках.       Воздух, на удивление, был достаточно сухим. Зима на северо-западе Бохайского залива, обычно, довольно влажная. Возможно, подобная сухость была связана с изменениями климата из-за, так называемого, Третьего Удара, в результате которого, как Селена недавно узнала, были практически уничтожены Япония, часть Дальнего Востока России, обе Кореи и малая часть северо-восточного Китая. Тот же север Бохайского залива сильно пострадал, именно там находился город Бохай, в котором жили Су и Хуа.       Селена взглянула на чистое ночное небо, в черноте которого мерцала одинокая Луна, освещая отражаемым ею светом дорогу в Бездну, пока далёкие звёзды созерцали идущих туда смельчаков, что хотели бросить вызов судьбе, однако удача раз за разом от них отворачивалась, и они гибли в пучине отчаяния. Люди, как и сама Селена, были ведомы собственным любопытством. Оно же их и губило.       Небо было таким же, как и в тот день, когда она родилась, и таким же, как и в тот день, когда родились её чувства, словно маленький огонёк, такой тёплый и невероятно жарящий, который сжигал всё её нутро.       Девочка под покровом ночи вышла из дома, пока все спали, чтобы понаблюдать за высаженными её приёмной матерью белыми нарциссами. Их бутоны только-только начали формироваться и прорываться из зелёного стебля. Они прорастали из сухой земли, словно «жизнь» — мимолётная и стойкая, которая всегда находила место, чтобы посеять свои семена, где бы она не находилась — в пустыне или в джунглях. Жизнь выдерживала все невзгоды, прорастала, умирала, эволюционировала и вновь восставала из пепла, чтобы повторять весь цикл снова и снова.       Селена была словно росток, выросший посреди умирающего мира. И вот, настал и её момент зацвести.       Что есть «жизнь»? Мимолётное мерцание одного конкретного индивида или прекрасное явление, подчиняющее себе всю вселенную?       В тот момент, когда девочка думала об этом, она почувствовала что-то необычное. Приятное трепетное чувство прямо внутри неё растекалось по её груди, заставляя её застыть и задержать дыхание. «Восхищение» — такова была её первая эмоция.       Маленькая Селена напряжённо застыла, пытаясь понять, что с ней происходило. Она непонимающе похлопала золотыми глазами, разомкнув губы и нахмурив брови. «Смятение» — это её вторая эмоция.       Внезапно она осознала, что в ней что-то изменилось. Она не знала ни последствий этого изменения, ни причин. То, что она чувствовала, затуманило её голову, не давая её мозгу более считывать окружающую информацию так, как она делала это раньше. Это был новый, доселе невиданный уровень восприятия. Девочка хотела вернуть всё как было, но не могла. Этот процесс уже было не остановить. Её ноги подкосились, и она с содроганием упала на землю, не понимая, почему ей было до омерзения неприятно. «Страх» — третье чувство.       Эмоции. Это было тем, чего Селена боялась больше всего. Ничто более не причиняло ей столько страданий, никакие увечия, что она причиняла себе, не могли сравняться с ними. Даже самые светлые из них она хотела выжечь. Они были тем, что она не могла ни выразить, ни считать.       Девочка упала на землю, и мир услышал её первый плач. Первые слёзы стекали по её щекам, оставляя влажные солёные следы, словно шрамы. Первый крик сорвался с её губ, будто она была младенцем, которого только вытащили из тёплой утробы матери в жестокий мир. Будто никогда не просила, чтобы она рождалась. Никогда не просила, чтобы она страдала.       В ту ночь родились её чувства, и пробил колокол её мучений.       И так «ночь» стала началом нового «дня».       Селена не любила это воспоминание. Оно было таким же мучительным, как и её первые минуты жизни. Вообще, мало кто ходил по лесу и вспоминал о делах минувших дней. В основном, Селена сама таким редко занималась, обычно её мысли были заняты настоящим, а не прошлым. Однако, яма, вокруг которой рос жасмин, заставила её вспомнить. Хотя, Селли никогда не забывала. Она попросту не могла забыть.       Девушка буквально помнила каждую секунду своей жизни. Она была словно носителем памяти, который находился вне действия времени, из-за чего все воспоминания сохранялись в первозданном виде. И раз за разом прокручивались в её голове, словно на дискете.       И так, собирая хворост, девушка сама того не заметила, как ушла достаточно далеко. Она уже ничего толком не видела без фонарика, что держала в своей свободной руке.       Внезапно до её ушей донёсся странный звук, то ли похожий на взмахи, создаваемые крыльями маленьких птичек, то ли на гул сверчков, больше похожий на искусственный, будто компьютерный, нежели естественный.       Селена замерла, чтобы оценить обстановку, и подняла голову. Перед её глазами были заросли лиан. Она немного выждала, чтобы убедиться в том, что она в безопасности, после чего аккуратно подошла ближе к растениям, за которыми та увидела мягкий розоватый свет. Селли раздвинула лианы, после чего смогла лицезреть невероятное зрелище — маленький прудик, вокруг которого кружили крохотные белые Хонкай-зверьки, называемые архангелами. Их тела были покрыты розовым узором, который и создавал мягкий свет вокруг них. — Какая прелесть! — восхитилась Селена, пройдя дальше.       «Малыши», казалось, совсем не замечали её. Летали себе и летали. Девушка спрятала фонарик и подставила свободную ладонь под одного из медленно летевших архангелов, который остановился и чуть опустился, еле задевая своим тельцем кожу Селены.       Она впервые трогала настоящих Хонкай-зверей. Конечно, иногда на тренировках она билась с их симуляциями на испытательном полигоне, но ощущения от них всё-равно были не те.       Был бы на её месте человек, подобное зрелище взял ли заставило его изумиться. Селли привлекало всё то, что людей пугало. Она прижала зверька к груди, как одного из тех котят, что спасли Сель и Су несколько дней назад, и пошла обратно в хижину.

***

      По ощущениям Селены, время близилось к полуночи. Она отодвинула всю грязную посуду в сторону с намерением помыть её завтра, и, чуть «успокоив» огонь, прилегла на развёрнутый спальный мешок. Конечно, пол был твёрдым и лежать было крайне неудобно, однако это лучше, чем спать на камнях в пещере или в зарослях.       Селена перевернулась на бок и погладила пальцем маленького архангела, что всё это время мельтешил вокруг её головы.       У неё и Пуш было много домашних питомцев. Последней была крыса со странным именем Кю. Возможно, она до сих пор была жива, если сумела перегрызть прутья или вообще догадалась, как открыть клетку.       У Пуш и Селены поначалу были напряжённые отношения. Предсказание Исаака, казалось, впервые не сбылось. Однако потом, когда в Селене «пробудились» эмоции, старшая дочь перестала считать её жуткой, потому что для неё Селена стала более «человечной».       Несмотря на то, что Селене не поддавались чувства той манере их проявления, которая была привычна людям, девочкам даже было интересно вместе. Пока маленькое творение пыталось научиться считывать и выражать эмоции, Пуш рассказывала ей выдуманные истории и сказки, в которые Селена наивно верила, так как не знала, что всё это — фантазии.       Отличить ложь от правды для Селены было чем-то непосильным. С возрастом она вовсе перестала во что-либо верить и начала относиться ко всему скептически. Отсюда и появились её мысли о гипотетических «кругах» и «квадратах», которыми она поделилась с Су. Селена хотела найти что-то, что не подчинялось законам лжи и истины, что-то трансцендентное для людей.       Однако, даже с её скептицизмом, она была довольно наивной и доверчивой, хоть и осторожной. Селли, скорее, 100 раз подумает, прежде чем сделать, нежели что-то совершит спонтанно.       Огонь потух впервые за то время, что она была в хижине. Селена укрылась с головой и свернулась калачиком, чтобы на подольше сохранить тепло. Усталость накатила её, и она сладко закрыла глаза, всё медленнее и медленнее поглаживая зверька, пока её пальцы вовсе не остановились и не упали на ткань. — Надо выловить рыбу завтра… — сонно пробормотала Селли, будто составляла план на последующий день, однако, стоило ей произнести это, как последующие слова уже казались чем-то нечленораздельным.

***

      Селена распахнула глаза и выглянула из под «одеяла». Она проспала всего 5 часов 2 минуты и 6 секунд. За это время хижина уже изрядно остыла, что и стало причиной пробуждения девушки.       Селли с самого рождения спала в холоде, так как перепады температуры в пустыне высокие, и ночью там было достаточно прохладно. Ей не казалось это чем-то дискомфортным или комфортным, потому что у неё не было раздражительности.       Девушка спросонья натянула на себя верхнюю одежду, после чего села на корточки возле импровизированного камина, достала из сумки коробок спичек и черкнула одной, после чего бросила ту в собранный вечером хворост.       Когда огонь разгорелся, Селена подставила ладони. Это привычка, доставшаяся ей от приёмного отца и Пуш. Тело Селены не было устойчивым к холоду, разве что оно не могло получить обморожение второй и последующих степеней. — Ну вот, самое время идти рыбу ловить. — вздохнула девушка, наблюдая за тем, как пламя всё больше и больше разгоралось.       В золотых глазах отразились языки пламени. «Потому что ты словно светлячок, что тянется к огню, но вот-вот грозится быть сожжённым» — вспомнила слова Су обладательница этих глаз. «Могу ли я сгореть?» — задумалась она, заворожённая огнём.       Словно моль с обожжёнными крыльями, освещала дорогу заблудившимся во тьме.       Селена взяла кастрюлю с остатками супа, грязную тарелку, ложку, губку, моющее средство и бутылку воды, после чего вышла наружу. Солнце ещё не взошло, но было уже достаточно светло, чтобы хоть что-то видеть. Лес был окутан туманом, а воздух — достаточно влажным, чтобы собирать хворост. Селли вылила остатки супа и помыла ледяной водой посуду.       По возвращении в хижину, она сразу поставила вымытую кастрюлю на огонь, чтобы вскипятить в ней воду.       Её приёмная семья не задерживалась в одной стране дольше, чем на несколько лет, из-за этого Пуш и Селена не ходили в школу, а были на домашнем обучении. Первая, в отличие от приёмной сестры, была обычным ребёнком, поэтому училась с шести лет с первого класса, в то время как вторая, из-за своих уникальных особенностей, — сразу с третьего.       Маленькая Селена не понимала, почему у Пуш были сложности с такими элементарными для неё вещами, как орфография и счёт. До этого ей всегда казалось, что у людей не должно быть проблем со свойственными им вещами, потому что это логично. Но оказалось, что мозг-калькулятор и мозг-словарь были только у неё, что её удивило. «Разве они не должны знать это с рождения?» — задумывалась девочка. Для неё так же было удивительным и то, что у людей не было чувства времени, они узнавали разницу между часами с помощью подручных средств. Так она поняла, что всё в этом мире было субъективным.       Селена налила кипяток в термос, в который бросила чайный пакетик. Дождавшись, пока напиток заварится, она налила его в железную крышку, взяла её в обе ладони и подставила нос под ароматный пар, исходивший от чая.       Одной из стран, в которых побывала её приёмная семья, был Китай, в нём же они и задержались дольше всего из-за его площади. Они были как в столице, Чунцине, Шанхае, так и в маленьких городах Тибетского автономного района. В России, которая по площади была больше, её приёмная семья прожила около одиннадцати месяцев, в отличие от Китая, в котором находилась несколько лет.       Допив чай, Селена закрыла термос и встала с пола. Натянув куртку и сапоги, она потянулась и вновь вышла из хижины с кастрюлей, в которую положит пойманную рыбу, ножом, пустой бутылкой и полотенцем, перекинутым через плечо, и побрела в сторону реки.       Чем дальше она уходила от хижины, тем гуще становился обволакивающий деревья туман и тем больше она слышала стрекочущих звуков, тех же, что она слышала вчерашним вечером. «Это плохо, если Хонкай за ночь продвинулся так далеко, значит, город в опасности, — Селена, напряглась от гула и, сомкнув губы и нахмурив брови, осмотрелась по сторонам, — велика вероятность того, что Хонкай скоро туда вторгнется. MOTH это точно без внимания не оставят».       Хонкай вновь пришёл именно тогда, когда приходить не нужно было, как и полгода назад. Если MOTH пошлют в лес своих солдат, то это могло значить, что её найдут раньше, чем она планировала. Скорее всего, уже днём.       Селена раздражённо цокнула. «Даже интересно, кого они пошлют? Кого-то из МАНТИСов? — стоило Селли вспомнить про последних, как её сердце вновь затрепетало, — Может, кого-то знакомого?».       Сель, побродив по округе, нашла старое, упавшее на землю, дерево. Она присела на него, чтобы немного отдохнуть, попутно осматривая место, куда оно упало, на наличие ветвей. К сожалению, отломленных ей найти не удалось, поэтому ей пришлось ломать те, которые ещё были на столбе.       Селена была достаточно сильной с самого рождения, иначе она не выжила бы. Маленькое творение с детства не только быстро считало в уме, но и бегало и прыгало по скалам. Свой вклад в физическое развитие Селли внесли ещё и занятия танцами, которым она уделяла около пяти часов в неделю.       Девушка села на дерево с отломленной веткой в руках, взяла нож и принялась срезать с древесину с её конца, формируя что-то вроде копья.       Селли умела ловить рыбу разными способами: и удочкой, и копьём, и руками. Родители ни в чём не ограничивали ни её, ни Пуш, поэтому те с раннего детства были на вольном выгуле, лишь бы домой возвратились вовремя, целыми и невредимыми. Воспитание Исаака и Ревекки было простым: дать детям побыть детьми, ведь нет лучше знаний, чем те, что были получены из личного опыта. Пуш, будучи подростком, красила волосы во все цвета радуги и прокалывала пупок, а Селена… проверяла своё тело на прочность.       Конечно, когда Исаак узнал, что приёмная дочь пробовала на себе яды, то был не в восторге. Однако, когда понял, что с ней ничего не случится, то относительно спокойно вздохнул. По крайней мере, «скорая» могла быстро приехать.       Доделав импровизированное копьё, Селена встала с дерева и побрела дальше в сторону речки. Внезапно краем глаза она заметила маленькую мерцающую розовую точку. Она повернула голову в её сторону — это был ещё один архангел. Ситуация становилась всё более странной, тем не менее, речка была уже прямо перед Селеной, так что она решила не останавливаться и идти дальше.       Девушка подошла к каменистому берегу неспокойной реки, после чего сняла сапоги и носки, подогнула штаны, оставила полотенце на суше и шагнула в холодную, изредка бьющуюся о камни, воду.       Река не была глубокой и широкой, поэтому Селена на самой её глубокой точке могла спокойно стоять с подогнутыми до колена штанами. Девушка внимательно наблюдала за всем, что происходило на дне. Водоросли щекотали её ноги, как и маленькие, подплывавшие к её стопам, мальки, что щипали её кожу.       Однажды осенью, в октябре, маленькая Селена сидела на пирсе большого озера и смотрела на своё отражение. Внезапно её голову посетила идея: сможет ли она умереть, утопившись? Девочка сняла с себя всю лишнюю одежду и полезла в холодную воду. Погрузившись в неё полностью, она нырнула, попутно выпуская весь воздух из её лёгких. Будучи уже под водой, она мутным взором наблюдала за тем, как пузырьки газа поднимались от её рта вверх, как свет рассеивался и искажался, создавая рисунок волны на поверхности воды, как она всё больше и больше отдалялась от неё. Её лёгкие наполнились водой, и она почувствовала мерзкую острую боль.       «Так вот, что все чувствуют, когда умирают от утопления» — подытожила девочка, закрывая глаза. Её тело уже опустилось на самое дно. Маленькая Селена провела по нему рукой и наткнулась на маленькую ракушку, которую взяла в ладошку. Она была холодной и гладкой, как и сама вода, только с изредка встречающимися неровностями. Девочка прижала её к груди.       «Почему я должна так мучиться? — вопрошала она, — Почему мне суждено испытывать такую боль? Почему я не могу просто умереть?».       Внезапно блики на поверхности воды перестали мерцать, и девочка увидела, как кто-то, такой же маленький, как и она, нырнул в воду и поплыл к самому дну. Взгляд маленькой Селены был замылен, но она отчётливо могла видеть розовые волосы той, кто к ней приближался. Розоволосая девочка схватила её за руку и потащила за собой наверх.       Маленькая розоволосая девочка, на удивление, умела делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Видимо, ей уже не один раз доводилось быть в роли спасительницы. Маленькая Селена легла на бок и выкашляла всю воду, что была у неё в лёгких. Стоя на четвереньках, она сделала свой первый вымученный вдох и упала на доски, пытаясь отдышаться и откашляться.       «Из тебя столько воды вылилось, будто ты уже несколько минут там лежала. — незнакомка надула губки, отжимая свои короткие розовые волосы, — Ты в порядке?».       «Значит, даже утопиться не могу, да что же такое! Не существование, а проклятье!» — ругалась маленькая Селена, раскинувшись «звёздочкой» на досках.       «Но разве жизнь — не дар?» — выгнула бровь розоволосая.       «Какая из меня жизнь? — нахмурилась маленькая Селена, — Главное свойство жизни — смерть, а я даже умереть не могу!».       «Жизнь подобна самому яркому цветку!» — тепло улыбнулась незнакомка, заплетая свои волосы в хвостик резинкой с сердечком.       «Даже цветам суждено увядь, — горестно вздохнуло творение, — иначе они бы не цвели, потому что не было бы смысла цвести. Цветы служат для привлечения насекомых, которые могут их опылить. Если бы цветы не увядали, они бы не опылялись, потому что им не было бы смысла размножаться».       «Ты ищешь завершение, а я ищу Вечный Рай. Как думаешь, мы найдём то, что ищем?» — подползла розоволосая ближе, взглянув на Селену сверху вниз.       «Вечный Рай? В этом мире всё подвержено изменениям, так что если Рай и существует, то он явно не вечный. А если ни Рая, ни завершения нет, то почему бы не сделать их самим?» — хмыкнула Селена.       Розоволосая девочка нежно коснулась пальцем её щеки: «Ты так на меня похожа! Мы обе достаточно большие, чтобы понимать, что ищем то, чего не сможем достичь, обе знаем, что с нам что-то не так, и обе красавицы!».       «Чего?» — в недоумении напряглось творение.       «Не хочешь пойти со мной?» — взяла холодную ладонь Селены розоволосая.       «Нет. Мне ужин дома приготовят!» — отказалось творение от предложения, вставая и натягивая оставленную на пирсе одежду.       После этого маленькая и «промокшая до нитки» Селена, как ни в чём не бывало, убежала восвояси, оставив розоволосую спасительницу позади. Сейчас Селли понимала, что надо было её поблагодарить, но тогда она не была особо посвящена в подобные «тонкости».       Внезапно Селена краем глаза заметила, как где-то неподалёку от неё проплыли что-то вытянутое, похожее на рыбу. К сожалению, своим копьём она не достала бы до этого, поэтому та с досадой принялась выжидать дальше, с конце концов, она была очень терпеливой.       И так, простояв в воде ещё несколько минут, Селли стала замечать всё больше подобных проплывавших мимо неё объектов. Пока она внимательно разглядывала сквозь толщу воды дно, брюхом кверху мимо неё проплыла еле-живая серебристая рыба. Селена подняла голову и с настороженностью окинула взглядом находку. Но, что её удивило больше всего, так это то, что с каждой минутой подобных мёртвых рыб становилось всё больше, будто их отравили, и теперь их тела уносило течение.       «Либо яд, либо паразиты, либо… Хонкай?» — в недоумении выгнула бровь девушка, подобрав одну из таких находок.       Она вышла на берег, намереваясь вскрыть брюхо найденной ею рыбы. Селена положила тушку на камень, после чего принялась счищать с неё чешую. Селли пришлось изрядно повозиться с тушкой, поскольку та постоянно выскальзывала из её рук из-за слизи. Это была речная рыба, а в пресной воде сила трения была выше, из-за чего она не могла разгоняться до нужных скоростей, поэтому эволюционным путём у таких живых существ начала вырабатываться слизь, чтобы уменьшить трение между телом и водой.       Далее Селена отрезала голову рыбы, и её руки вновь окрасились в красный.       Кровь была на её руках с самого рождения.       Каково было удивление девушки, когда внутри рыбы всего лишь копошились парочку маленьких, чуть ли не прозрачных паразитарных червей. Она ожидала увидеть нечто более интересное.       «Ну, раз уж поймала, значит, надо съесть» — Селена и подошла к воде, чтобы вымыть руки. Она не находила ничего страшного в паразитах, наоборот, ей даже было любопытно, смогут ли они ужиться в её теле. Хотя, если в её анализах будут яйца глистов, то её мало того, что до операции не допустят, так ещё и Су придёт в бешенство, поэтому риск не оправдан.       Набрав воды в бутылку и закинув рыбу в кастрюлю, Селена села на каменистый берег и принялась вытирать ноги полотенцем.       Первые несколько лет обучения в школе у Селены не было особых проблем, даже наоборот, она преуспевала во многих областях знаний, особенно в лингвистике, биологии, физике и математике. Тем не менее, общественные науки ей давались с трудом. В том же курсе обществознания было слишком много абстрактных понятий, которых девочка не понимала, например, «честь» и «совесть», а потом, чего никто не ожидал, прибавились трудности в математике, а именно с графиками.       Сколько бы Исаак не разъяснял Селене что да как в этих графиках, она всё равно ничего не понимала, потому что не видела в них логики. Они были столь же хаотичными, сколь и общение. Она знала, что и куда нужно провести, что от чего зависило, но не осознавала принцип их работы.       Исаак сам был неплохим преподавателем. Возможно, без его помощи, Селена не имела бы тех знаний о человеческом обществе, политике и экономике, которые имела на сегодняшний день. Девушка уже давно поняла, что её приёмный отец неспроста так много знал различных лазеек в экономической и политической сферах, возможно, именно благодаря этому у него было так много недвижимости в разных странах и большой пассивный доход.       Благодаря хитростям, которым её научил Исаак, Селена в свои 12 лет даже начала подрабатывать ремонтом техники. Конечно, те же телефоны девочке-подростку никто не доверил бы, но доверил бы взрослому мужчине. Можно сказать, что Исаак участвовал в этой «махинации» в качестве посредника между клиентом и мастерицей.       В какой-то момент девочку затянуло в сферу видео-игр, и она безвылазно «рубилась в танки» и строила целые миры в миникрафте. Но однажды ей всё это наскучило, и она решила сделать игру сама, за 10 суток. К сожалению, Селена потерпела небольшое фиаско и завершила разработку не за 10, а за 12 дней.       Видя успехи приёмной дочери, Исаак предложил ей с наступлением совершеннолетия улететь в США и поступить в колледж на программиста или инженера, однако Селена сразу отвергла его идею. Техника техникой, но было кое-что, что девочку интересовало больше всего на свете — тайны жизни и бескрайний космос.       В бесконечной и трансцендентной пустоте, в космической Бездне, она видела собственное отражение. Что, если те далёкие звёзды скрывали тайну её существования, или, быть может, ответы на её вопросы были прямо под её ногами?       Селена вновь брела по туманному лесу. Была одна гипотеза, согласно которой внеземные цивилизации прятались друг от друга из страха быть уничтоженными. Одни говорили, что, исходя из этого предположения, искать инопланетян не стоило, другие же — что оно является наименее вероятным, потому что вряд ли все они придут к одному и тому же решению. В конце концов, у них даже могло не быть страха перед неизвестностью и смертью, а лишь неутолимое любопытство.       Вдалеке девушка услышала странный рык, не похожий ни на один из тех, что издавали животные — будто кто-то очень плохо сыграл на трубе. В небо взмыли испуганные птицы. «Плохи дела» — цокнула Селена, запрокинув голову вверх.       Херршеры — странные гуманоидные существа, высшее, на данный момент найденное, проявление Хонкая. Мёбиус назвала Селену таковой, скорее всего, безосновательно, однако, пока никаких доказательств или опровержений этому утверждению не было найдено. Однако, что-то Селли подсказывало, что Херршеры пахли так же, как и люди. Но, чтобы это подтвердить, нужно для начала хотя бы одного из них увидеть вживую.