Если долго вглядываться в Бездну…

      Селена вновь ступила на бетон лестницы на ту самую крышу, на которой она, будучи Ультой, раскрыла свою личность Су. Вид оставался всё тем же, разве что окружение приобрело более приглушённые тона из-за пасмурной погоды. Больше не светило солнце, не было одинокой Луны на вечернем небе, не было розового заката, как тогда.       Многое изменилось, как в природе, так и между Су и Селеной. Деревья по-тихоньку увядали, сбрасывая листья, и готовились в повторению цикла. За смертью чего-то шла новая жизнь, таков вечный и незыблемый круговорот.       Вода падала с неба, чтобы напитать землю влагой, чтобы дать прорасти новым семенам, что будут питаться веществами, оставшимися от перегноя.       Су подал Селене руку, чтобы помочь ей взобраться на крышу, как тогда. Но на этот раз она с радостью позволила ему взять её ладонь в свою. Врач аккуратно потянул её на себя, чтобы дать девушке надёжную опору. — Я давно у тебя хотел кое-что спросить, что тогда, что сейчас. — тихо произнёс мужчина, — Я и правда похож на гея? — Что? — недоумевала девушка, — как на гея можно быть похожим? — Просто некоторые считают, что я гомосексуален, чисто из-за моей внешности. — признался Су. — Знаешь, мне всегда говорили, что я похожа на милую, скромную и хозяйственную девушку, и кем я являюсь на самом деле? — усмехнулась Сель. — Врединой и хулиганкой. — ухмыльнулся мужчина. — Вот именно! Люди слишком много обращают внимания на внешность, забывая, что она бывает обманчива. — уверенно скрестила руки на груди девушка.       В прошлый раз они сидели на разогретом солнцем бетоне, но сегодня они обнаружили с другой стороны будки скамейку. Да, вид с неё открывался не тот, но на ней можно было нормально устроиться. — Хотя, знаешь, будь ты в Америке, тебя бы не только за гомосексуала приняли, но и за транса. — выгнула бровь Селена, садясь на деревянное сидение скамьи. — Из-за длинных волос? — поинтересовался Су. — Не только. Некоторые люди настолько прониклись теорией того, что у мозга есть пол, что считают любое отклонение от стереотипно мужского или женского поведения признаком трансгендерности. — пожала плечами Селли, — При этом, забывая о том, что эти стереотипы исходят от общества. — По сути, в чём-то эта теория верна, потому что мозг регулирует все процессы в организме, работу половых желёз в том числе. Но говорить о том, что только он в этом замешан, — глупо, потому что как тело зависит от мозга, так и мозг от тела. — поделился мнением врач, — Вообще, я считаю, что большая часть трансов является ими чисто по социальной причине, нежели по биологической. — Есть исследование, доказывающее связь между транссексуальностью и, собственно, сексуальностью человека. Знаешь про такое? — припомнила Сель. — Что-то слышал… Напомнишь? — попытался вспомнить его Су. — Там говорилось о том, что гетеро- и бисексуальные мужчины, не совершившие транс-переход, испытывали до него сексуальное влечение к представлению себя женщиной, а после перехода оно ослабевало. У гомосексуальных мужчин такого не наблюдалось… — пояснила Селена. — Да, помню такое. — кивнул мужчина. — И что думаешь? — вопрошала девушка. — Думаю, что это уже больше смахивает на правду, чем теория о поле мозга. — усмехнулся врач, — А о транс-мужчинах такое есть? — Не нашла. — вздохнула Селли. — Ну, с ними, по-моему, всё примерно так же, различие лишь в том, что мужчины более социально защищены, нежели женщины, что связано с патриархатом. Совокупность этих факторов и может сыграть роль в становлении женщины транс-мужчиной. — объяснил Су. — Ты говорил, что люди — не бездумные животные, что у них есть воля, но на самом деле вон сколько вещей завязало с одним лишь биохимическим состоянием мозга. — усмехнулась Селена. — Вообще, на той же сексуальности много чего завязано. Те же мужчины-политики, что окружили себя более слабыми чиновниками. Ты думаешь, есть ли в этом какая-то логика, но потом оказывается, что они так тешат своё эго, представляя себя альфа-самцами. — посмеялся врач. — По-моему, всё здесь логично. Потому что такое поведение обусловлено биохимией. — возразила Сель.       Страшно представить мир, в котором течение мировой политики, война и мир, зависят от одного лишь первобытного чувства. Но, увы, эта та реальность, в которой они жили. На самом деле, человеческое общество не так далеко ушло от времён каменного века, разве что появились технологии, а за ними и индустриализация. Но люди как были дикарями, так ими и остались, разве что чуть более образованными. — Почему люди разводят войны? Они всё говорят, что у них есть язык и культура, что это их главное отличие от животных, но на деле всё это стало лишь ещё несколькими средствами ведения войны. — вздохнула девушка. — Так устроена человеческая психика. Конфликт — вечное состояние человечества, парадокс, уничтожающий нас, но от которого мы не сможем убежать. Войны не прекратятся до тех пор, пока на Земле не останется лишь один человек. — устремил свой взгляд вдаль Су, — И то, возможно, он будет конфликтовать сам с собой. — Я так понимаю, людям вечно нужен враг? — предположила Селли. — Да. Даже если его нет, они найдут его среди «своих». Этим и пользуются политики, особенно те, чья власть трещит по швам. Если не развязать войну, не объединить народ перед общим «врагом» и не натравить людей на него, то «врагами» станут уже они. А кому из власти такое нужно? Никому. — пожал плечами мужчина. — Можно ли назвать Хонкай тем врагом, что объединит человечество? — прошептала Селена. — Возможно, но у него это как-то не особо выходит. — вздохнул врач.       О Хонкае было мало что известно. Что это, есть ли у него воля, какова причина его возникновения? Сила, что может смести с лица Земли человечество, определённо могла называться самым главным его врагом. Но, даже так, на почве этой силы, использования и исследования её, возникло ещё больше разногласий. То, что, казалось бы, должно было человечество объединить, ещё больше его разобщило. — Слушай, а не потому ли ты в прошлый раз сказал, что тебе нравятся и парни, и девушки, потому что тебя геем считают? — отошла от темы Селена, намереваясь получить ответ на долго мучивший её вопрос. — Да. Знаешь, просто немного начинает раздражать, когда люди начинают видеть того, чего нет. Особенно когда какой-то слух про тебя пустят. — кивнул Су. — А почему ты считаешь, что большинство людей бисексуальны? — продолжала расспрашивать его девушка. — Это логично с эволюционной точки зрения. У бисексуальных родителей гораздо больше преимуществ, нежели у гетеро- или гомосексуальных. Дети таких родителей чаще выживают и рождаются здоровыми, а потом и дальше потомство дают, вот это и закрепилось в геноме. — объяснил врач, — Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, такое объяснение звучит правдоподобно.       Если гетеросексуальная семья могла давать потомство, при её смерти оно могло перейти к гомосексуальным партнёрам. Если их не находилось, то дети или погибали, или их принимали в другую гетеросексуальную семью. С бисексуалами всё гораздо проще — они могли выполнять функции и тех, и других. Поэтому их потомство и выживало, и передавало их гены далее. — Конечно, нет доказательств того, что сексуальная ориентация обусловлена генетически. Однако, если считать, что вся информация о нас зашифрована в ДНК, то, вполне возможно, есть какой-то белок, кодирующий именно её. — размышлял мужчина. — Тебе кто больше нравится, девушки или парни? — поинтересовалась Селли.       Су, услышав вопрос, тут же отвлёкся от своих размышлений. — Вообще, я так понимаю, многое зависит именно от общества, которое нас окружает. Я вырос в достаточно… консервативной среде, поэтому не стоит долго гадать над тем, кто мне нравится больше. — улыбнулся он.       В бисексуальности существовало такое явление, как гомо- и гетеро-изгибы. Они могли быть как обусловлены биологически, так и социально. Если большинство людей бисексуальны, то под действием некоторых факторов, таких как мода, культура, воспитание, негативный или позитивный опыт, психические травмы и тому подобное, этот изгиб мог двинутся в ту или иную сторону. Так, например, в XIX веке было больше разнополых пар благодаря тому, что это было принято в обществе, и любое отклонение от нормы сильно им порицалось. Конечно, та же мода могла и не сформировать соответствующий ей изгиб просто потому, что у человека был негативный опыт. Однако, стоило учитывать и то, что среди людей, где, по теории, большинство — это бисексуалы, были и «чистые» гомо- и гетеросексуалы. — Вообще, я пробовал встречаться с парнями, но большинству из них нужен был лишь секс. В этом геи и гетеро, пожалуй, схожи. — усмехнулся врач, — Моей романтичной натуре это не понравилось, и я быстро с ними расходился. — Ты правда так уверен в этой теории? Мне кажется, что влечение больше зависит от биологических факторов, нежели от социальных. — усомнилась Селена. — Я же сказал, это все лишь теория. Даже я не могу заглянуть человеку в голову так, чтобы полностью понять его чувства исходя из его опыта, потому что я буду его воспринимать со своей точки зрения. — объяснил Су, — Правду мы всё-равно вряд ли узнаем. — Правду? — промямлила Сель, — А она существует вообще? — Для меня, правда — это совокупность всех точек зрения людей, эдакая золотая середина. — предложил своё видение мужчина. — А как же субъективность? — напомнила девушка, — Ты же сам сказал, что любой воспринимает мир лишь со своей точки зрения, но, ведь, есть вещи, которые находятся за гранью вашего понимания. — Что ты имеешь ввиду? — выгнул бровь в недоумении врач. — Допустим, у тебя есть слово «квадрат», что оно обозначает? — спросила Селена. — Предмет квадратной формы. — ответил Су, всё ещё не понимая, к чему она клонила. — Есть ещё слово «круг», да? Но что, если словом «квадрат» обозначают круглый предмет? — предположила Сель. — Погоди… — напрягся мужчина, — Слово «квадрат» в любых языках и любых переводах обозначает квадратный предмет… — Что, если слово «квадрат» в одном из языков ассоциируется именно с кругом? Перевод не важен, лишь произношение. — пыталась надоумить врача девушка. — Да это же бред… — примолвил он.       Слово «квадрат» ассоциировалось именно с квадратом, по-другому быть и не могло. Оно в любых переводах означало одно и то же. — Ничего не бред. Попытайся осознать это. — потребовала Селена. — Никогда не слышал и не видел такого… — в раздумьях потёр подбородок Су, — То есть, мы возьмём 2 людей, говорящих на разных языках, скажем им: «Квадрат», один из них представит, собственно, квадрат, а второй — круг, что ли? — попытался вразумить врач. — Что из этого будет истиной? — внезапно поинтересовалась Сель.       Су напрягся ещё больше. По сути, истинными были оба утверждения, но и неверными — тоже. Для одного — правда, для другого — ложь. Всё зависело от того, на каком языке человек говорил.       Существовала ли истина вообще?       Чем была истина? — Ну что? — после недолгой паузы, что Селена дала Су на раздумья, снова спросила она. — Какой интересный мысленный эксперимент. — улыбнулся мужчина. — Какой твой ответ? — с интересом взглянула девушка в его малиновые глаза. — Я даже о таком не задумывался, Селли, — врач посмотрел на неё в ответ, — Ты такая умная!       Внезапно тёплая ладонь Су оказалась на её светлой макушке, что не могло не удивить Селену. Он часто гладил её по голове. То ли чтобы утешить, то ли похвалить. Последний раз, когда это делал не этот врач, её гладил приёмный отец перед её отъездом во Францию. — Знаешь, возвращаясь к теме влечения, меня этот эксперимент на кое-то надоумил — люди не могут представить того, чего никогда не видели. Это обратная сторона абстрактного мышления, как бы мы им не хвастались. — мягко произнёс мужчина, — Если мы чего-то не видели, мы не сможем воплотить это в реальной жизни. Так что, вполне очевидно, как общество влияет на то, кто нам нравится. — Если оно и так, как, тогда, у людей появились однополые пары, если всюду были разнополые? — спросила Сель. — Ну, во-первых, не всюду, был процент и однополых, но потом, когда это чуть ли не приравняли к греху, их стало ещё меньше, настолько, что люди вообще такое видеть перестали… До тех пор, пока не нашлись двое экспериментаторов. — подмигнул Су. — И ничего нового они не сделали… — продолжила его мысль Селли. — Ну, как говорится, всё новое — хорошо забытое старое! — заключил врач.       «Не всё то, что ты видишь, реально» — мужчина вновь вспомнил слова Мёбиус. Что ему нужно было сделать, чтобы увидеть истину? Если каждый смотрел на мир лишь со своей точки зрения, возможно ли учесть все из них. Или в этом не было нужды?       Что Селена имела ввиду? То, что истина для каждого своя или, может… Нечто большее? — Селли, — с мягкостью произнёс Су, — твой взгляд на мир поражает меня… — признался он, — Знаешь, я бы хотел взглянуть на него твоими глазами. — Это невозможно. — хмыкнула Селена, — В конце-концов, ты всё равно воспринял бы всё со своей точки зрения.       Врач никогда не слышал ничего близкого к тому, что говорила Сель. Конечно, в некоторых аспектах их точки зрения сходились, но всё-равно казалось, что она видела гораздо выше и дальше, чем он. — Знаешь, если бы не твоё объяснение с квадратом, я бы сказал, что слово «квадрат», обозначающее квадратный предмет — это абсолютная истина. — усмехнулся мужчина. — Знаешь, в чём загвостка? В языке. — указала Селена, — Для вас, язык — это не просто средство передачи и хранения информации, сколько понимания мира. Вы не можете без слов, вы чему угодно даёте название, потому что ваш мозг по-другому не может работать. Язык мало того, что изменчив, так ещё и различается в зависимости от местности. Для людей, «квадрат» — это квадрат — абсолютная истина, потому что их мышление ограничено языком, на котором они говорят. — объяснила она.       Для Селены язык не был чем-то обязательным, без чего она не могла бы существовать. Она спокойно воспринимала информацию, анализировала ситуацию и без его использования, как это делали «дети Маугли». Разница лишь в том, что в неё он был изначально «встроен». Язык — средство общения и коммуникации, необходимый в обмене информации между людьми. Его развитие стало ключом к зарождению цивилизации.       В то же время, речь была только у людей. Дело даже не в том, что те же шимпанзе физически не могли её обрести, а в их моральных ограничениях. Человеческий язык затрагивал более абстрактные понятия из-за развития префронтальной коры головного мозга, в то время как язык обезьян — лишь информацию о физическом состоянии тех или иных предметов.       Для Селены этот способ общения казался достаточно… примитивным, даже несмотря на сложность его понимания. Просто потому, что, не родись она человекоподобной и не попадя в людское общество, смогла бы спокойно обрабатывать тонну информации и без языка. Так гораздо проще, но доказать людям она этого не могла, потому что этот способ находился за гранью их понимания. — Ты имеешь ввиду, что люди зависимы от языка? Даже не столько в контексте общения, сколько обработки информации и её осмысления? — предположил Су. — Да. Конечно, большую часть информации вы считываете с окружающей среды, однако думаете именно с помощью слов. Язык может даже на ваши поступки повлиять. — ответила девушка. — Короче, сто и одна причина, почему люди несвободны. — пошутил врач. — Су, что-то мне подсказывает, что на формирование твоего мнения о всеобщей бисексуальности повлияло что-то ещё, кроме как логика. — произнесла Селена.       В основе формирования мнения лежало множество факторов, от пережитого на собственном опыте до услышанного от кого-либо. Порой для этого достаточно лишь пропаганды. Но иногда, чтобы понять, что представляло собой какое-либо явление, нужно было его испытать на себе. Также было и с Су. Причина, по которой он размышлял именно в этом ключе, лежала глубоко в его прошлом. — Пожалуй, ты права. — усмехнулся он, — Я так понимаю, ты знаешь о том, что я в курсе твоей биографии, так ведь? — воодушевлённо вздохнул мужчина, — Так что, справедливо будет, если ты будешь в курсе и моей.       Су мало рассказывал о себе. Он предпочитал слушать других. Тем более, никто особо им и не интересовался, потому что никто не видел в этом смысла. Врач не хотел никого грузить своими проблемами точно так же, как никто не хотел его слушать. Оставаться удобным и погладистым, тем, кем можно пользоваться хоть до посинения, таков был его удел. Потому что откройся он кому-нибудь, этот кто-то уходил от него. Так зачем тратиться на человека, что потом покинет его? — Ого! — охнула приятно удивлённая Селена. — Это будет долгая история, сразу предупреждаю. — нервно усмехнулся врач, сжав руки в кулаки.       Ему хотелось поделиться с ней своей историей. Рассказать о печалях и радостях, горе и счастье. В глубине души он всегда хотел быть услышанным и понятым. Возможно, Селена не воспримет его рассказы должным образом ввиду особенностей её психики, но желание сказать ей о том, что на самом деле он чувствовал, было на шаг впереди. — Я ходил в элитную школу, одну из тех, что принимала учеников по обмену. Так получилось, что в среднем звене к нам в класс перевёлся Кевин и, мало того, что мы стали одноклассниками, так ещё и жили под одной крышей, так как моя семья стала принимающей. — начал свой рассказ Су. — Ты жил в элитном районе? — спросила Селли исходя из знаний о том, что дети в Китае ходили в школу по месту жительства. — Да. Мои родители владели крупной сетью ресторанов в Бохай, поэтому денег на переезд у них было достаточно. — кивнул врач. — Дай угадаю, на открытие бизнеса они взяли тот самый крупный кредит. — предположила Селена. — И тоже да. Вообще, они были уйгурами, а они, как известно, репрессируются правительством Китая, поэтому бабушка и дедушка уехали в другую провинцию, чтобы обезопасить своих детей и внуков. — объяснил мужчина       Су мало того, что на типичного китайца не был похож, он вообще на монголоида походил слабо. Однако, учитывая то, что уйгуры были европеоидами, можно было предположить, что Су был помесью, потому что, например, у него не было характерных для большинства азиатов формы носа и эпикантуса. Но у него не было и густого волосяного покрова, характерного для европеоидов. Возможно, он был метисом далеко не в первом поколении, что дало рецессивным признакам, таким как сниженная волосатость, проявить себя. — Ты поэтому просишь называть тебя доктором Су, без фамилии? Потому что обычно произносят именно её, а не имя. — поинтересовалась Сель. — На самом деле, у уйгуров нет фамилий, они наследуют имя отца. Имя моего было очень трудно выговорить, поэтому я и прошу всех называть меня просто Су. — разъяснил врач.       Во многих языках фамилии образовались от имени отца, места проживания или рода деятельности человека, так что это нисколько не удивило Селену. — Значит, если у тебя будут дети, то вместо фамилии у них будет твоё имя? Интересно… — ухмыльнулась она. — Не, если они и будут, то с фамилией жены. — смутился мужчина, — Так, о чём это я? В своё время, лет в 14, я и Кевин попали в компашку "крутых пацанов". Знаешь, это такой возраст, когда хотелось всем показать своё "я", пора самоопределения и прочее. Вообще, сначала в неё попал Кевин, меня он уже позже завербовал туда. Ну и я, чтобы не потерять лицо перед этими пацанами, тоже туда вошёл. В банду входили выходцы из богатых семей и сын директора школы. Ну и, в общем, там цвела и пахла мизогиния. Что самое интересное, Кевина это вообще не смутило, хотя сейчас он и говорит, что не одобряет такое и вообще был полным идиотом, раз туда пошёл и меня затащил. — А почему ты сам оттуда не ушёл? — выгнула бровь девушка. — Потому что там был Кевин... Да, я тогда уже успел к нему сильно привязаться и боялся потерять. Да и чувства у меня нему уже зарождались, а влюблённость, как известно, подобна болезни, кружит голову так, что не замечаешь малейших недостатков. Ну, вот я и наслушался подобного, решил в их глазах подняться и заявил, что мне нравятся мужчины. Пацаны этого не оценили и начали травить уже не женщин, а меня. Но открыто они этого не делали, потому что в китайских школах распространена система «досок позора», на которую вывешивают фото самых отбитых. Короче, буллинг они пытались скрыть всеми возможными способами и угрожали мне, что расскажут о моей ориентации директору, если я расскажу о том, что они меня буллят. Мы с Кевином ушли от них, но они, увы, не отставали.       В китайском обществе царствовал жёсткий общественный строй, где каждое отклонение от нормы порицалось. Даже отбитым хулиганам приходилось скрывать своё нутро для того, чтобы вписаться в социум. Человек не мог без него жить, поэтому адаптировался к условиям общественной среды, чтобы не остаться позади. У кого-то это получалось лучше, у кого-то — хуже. — А ты сам тоже поддерживал мизогинию? — с настойчивостью спросила Сель. — Нет. — качнул головой Су, — Как ты знаешь, у меня была сестра, и меня воспитывали в среде уважения к женщинам и к тому, что они делали и через что проходили, чтобы дать жизнь другим людям. Я просто не понимаю, за что вас так ненавидят.       Его мать долго не могла забеременеть, но, сделав это, несмотря на то, что у неё уже был сын, родила дочь, заплатив штраф. Деньги никогда не были проблемой для их семьи, чего не скажешь о возможности иметь детей.       «Одна семья — один ребёнок» — таков был китайский лозунг, породивший селективные аборты, из-за которых девочек рождалось настолько мало, что многие мужчины банально не могли найти себе жену. Женщин здесь береги словно цветок, они могли строить карьеру и вообще были достаточно сильными и гордыми. Мизогиния особо не была распространена в Китае до тех пор, пока мужчины не поняли, что китаянки знали себе цену и не стали бы заводить отношения с ними. Семя ненависти проросло в их обиженных сердцах.       Су было 12 лет, когда он впервые подержал новорождённую сестру на руках. Тогда он осознал, что все они, и мужчины, и женщины, рождались одним способом, а значит, они были равны. Он понимал, через какие усилия прошла его мать, чтобы выносить и родить её, и меньше всего на свете он хотел, чтобы эта девочка на его руках страдала от ненависти.       Су всегда был сентиментальным. Он видел в самом явлении жизни нечто прекрасное и незыблемое. Мальчик искренне считал, что все люди, что являются неотъемлемой частью этой «жизни», должны уважать и любить друг друга, потому что они все равны и находились на одной ступени. Не было кого-то ровнее или кривее. Они все были людьми. Все были живыми существами. — Потому что так выгодно. — произнесла Селена.       Выгодно унижать женщин и делать из них обслуживающий персонал. Люди, выросшие в ненависти и никогда не видевшие заботы, были покорны, потому что не знали иной жизни. В патриархате все пытались выжить и адаптировались к нему, порой даже через самообман. — Может. — мужчина решил продолжить свой рассказ, — В общем, положение у нас было плачевное. Я не хотел, чтобы начали травить ещё и Кевина, поэтому попросил его не общаться со мной во время занятий. Над ним самим уже начали издеваться, мол, дружит с геем, значит, сам гей. Так прошёл год. Я рассказал обо всём родителям, потому что они увидели, как я не хотел ходить на учёбу и делал всё, чтобы там не появляться. Они, конечно, пошли разбираться, мол, какого фига, благо директор оказался адекватным, всё понял и принял соответствующие меры по роспуску банды и воспитанию сына. Но, знаешь, что самое смешное? Главарь оказался латентным геем.       Селена от такого поворота событий прыснула со смеху в ладонь. — Как ожидаемо и неожиданно одновременно. — прокомментировала она. — Короче, что я из этого понял: мужикам просто нравятся другие мужики, хоть физически их и влечёт к женщинам. Они считают их чужими, но, ведь, мы практически одинаковые. Странно звучит, правда? — с неловкостью произнёс Су, — Но я долгое время так и считал. Потом уже я переосмыслил этот опыт, поняв, что, возможно, мужчины сами являются заложниками патриархата. Ненавидят, потому что им так сказали и эту ненависть нормализовали. Сами в это болото влезли, но сами выбраться не могут, потому что оно удобное, а если и выберутся, то потеряют многие привилегии. — Какие привилегии есть в болоте? — напряглась Сель, примерно осознав, что Су не имел ввиду болото в прямом смысле. — Хоть оно и медленно но верно засосёт тебя, зато там уютно, оно "подстраивается под тебя", оно для тебя знакомое и понятное. — размышлял врач. — Как болото может подстраиваться? — продолжила «заваливать его вопросами» Селли. — Это самообман, на самом деле оно само тебя вертит, как только ему угодно. Люди бояться всего неизвестного и нового, патриархат — известная и понятная система, в которой люди растут, живут всю жизнь и умирают. Он не выгоден со всех сторон, но и выгоден тоже, чего не скажешь о неопатриархате, который выгоден только мужчинам. — пояснил Су.       Стоило ей услышать слово «неопатриархат», как её светлые брови поползли вверх. — Не знала, что ты знаком с матчастью радикального феминизма. — удивилась она. — Ну, я же хотел понять причины ненависти, так что именно она мне и помогла. — пожал плечами врач.       Су воспринимал женщин как равных, поэтому ничего зазорного не видел в том, чтобы читать их труды, потому что хотел понять, как они сами видели этот мир и реагировали происходящие в нём события, за что боролись и о чём мечтали. — Короче, я так поняла, что твоя идея заключается в том, что все люди бисексуальны, но общество подавляет их сексуальность, что выливается в ненависть? — попыталась подытожить Сель. — Возможно. — смущённо усмехнулся мужчина. — Су, сколько книг Фрейда у тебя на полке? — внезапно спросила девушка, на что он разразился смехом. — А у тебя? — поинтересовался в ответ врач.       Селена, как и Су, увлекались психологией, и оба хотели понять, что движет действиями людей. Первая, конечно, пыталась найти в ней причины своих эмоций, в то время как второй — поступков. Сель хотела знать, как смягчить боль от собственных чувств, а Су — как облегчить страдания других. — Было парочку… — сами того не заметив, хором ответили Су и Селена, что ненароком их рассмешило. — Не, ну, конечно, с оральной и анальной фазой он погорячился, но вот учение о либидо человека вполне разумное. — признался врач. — Я не завидую твоему пенису, Су. — хмыкнула Сель. — Я ему тоже не завидую. — ухмыльнулся он, вспоминая о том, как часто у него случалась внезапная эрекция. — А что было дальше? — спросила Сель, желая услышать продолжение. — Ну, потом всё утихло. Кевин в старшей школе перевёлся в Академию Чиба в Японии, тоже по обмену, а меня пытались сплавить в Америку в медицинскую школу, чтобы я после её окончания пошёл в колледж и окончательно туда переехал. — продолжил свой рассказ врач. — Ты поэтому так хорошо знаешь английский? — удивилась девушка. — Не совсем. Я его знаю с детства, потому что много путешествовал. — пояснил мужчина.       Селена знала этот язык примерно по той же причине. Разве что, она со своей приёмной семьёй не путешествовала, а переезжала с места на место. Где они только не были: и в Китае на 2 года задержались, и в России несколько месяцев пожили. Она понимала, что её приёмный отец не просто так постоянно менял место жительства. Сейчас, изучив историю MOTH, она догадалась, что они переезжали именно в те страны, где влияние организации было слабым. — Ты всё-таки переехал? — поинтересовалась Селена. — Нет, — мотнул головой врач, — я так понимаю, в этот момент на фоне появления Второго случилась первая волна эпидемии, из-за чего закрыли границы. Поэтому, увы, я остался в Китае один на один с Гаокао. — иронизировал он, — В общем, эти три года были очень спокойными, даже на фоне эпидемии. Я и Кевин долго переписывались, он встретил там МЭЙ и познакомил меня с ней. Вообще, ему как-то удавалось даже прилетать ко мне, например, когда эпидемия отступила, Эден объявила мировой тур, и он как-то достал на него билеты. Да и я к нему пару раз летом прилетал. — продолжил рассказ он. — Эта та самая доктор МЭЙ? — выгнула бровь Сель. — Она самая. — с довольным видом кивнул мужчина, — А ты думала, мне двушка за красивые глазки досталась? — ехидно подмигнул он. — У тебя двушка?! — обомлела Селли. — Нужно иметь правильные связи. — ухмыльнулся Су.       Двухкомнатные квартиры доставались семьям с однополыми детьми. Но MOTH чуть-чуть не рассчитали, что подобного рода жилья будет намного больше, чем тех, для кого оно строилось, в итоге большая часть из него пустовала. — Короче, пора Гаокао была всё ближе, я, чтобы развеяться перед экзаменами, на пару дней уехал из города. В первый день всё было хорошо, но меня не покидало плохое предчувствие. На второй день я написал Кевину, он не ответил, что ему не свойственно, я начал нервничать и написал родителям, чтобы они связались с его родственниками, потому что у них был их номер. Они ничего не ответили, отец только отправил мне крупную сумму денег. После этого у меня конкретно началась паника, я тут же попытался уехать домой на поезде, но мне отказали, потому что там что-то случилась и поезда больше туда не ходили. Попробовал купить билет на самолёт с пересадкой, они тоже не летали. Всё это время я штудировал новости и пытался найти хоть что-то про произошедшее, но, в итоге, только через день объявили о том, что рядом с моим городом взорвалась атомная электростанция. Заверили, мол, эвакуация идёт хорошо, и жертвы небольшие. Я начал писать Кевину, а тот был в сети несколько дней назад. Тут мою менталку, конечно, понесло. Через месяц экзамен, который определит мою дальнейшую жизнь, а ты находишься на другом конце провинции, без жилья, толком без документов, твои родственники, возможно, погибли, никто из твоих знакомых не отвечает, как и лучший друг. Далее военные начали эвакуировать уже нас. Я всё ещё пытался разыскать какую-то информацию о городе, где находились Кевин и МЭЙ, но в новостях писали, что там тоже взорвалась АЭС. Я сообразил, что что-то тут не так, слишком много совпадений. — помрачнел Су. — Я так понимаю, это был ещё один выброс? — предположила Сель, на что врач кивнул. — Третий. Почти всю Восточную Азию уничтожил. — поник он. — Тебе повезло, что ты жив остался. — подметила девушка. — Если бы не родители, которые выпнули меня, чтобы я отдохнул от зубрёжки, я бы стал одним из миллионов погибших в тот день. — с горечью усмехнулся мужчина.       Страх, боль и отчаяние — чувства, что не покидали Су многие годы после катастрофы. Бесконечная тревога не давала ему ни спать, ни есть. Парень сидел у стенки, сжавшись калачиком, и рыдал, уперевшись себе в колени, от чувства безысходности. В один момент он потерял всё. Всё, чем так дорожил.       Су в бреду скитался по улицам, не зная, куда податься, шёл туда, куда глаза глядели. Лишь бы сбежать от всего того, что вокруг него происходило. Не к кому прийти, выговориться, не у кого переночевать и согреться. Он довёл себя до такого состояния, что еле волок ноги, из-за чего упал в голодный обморок прямо посреди улицы.       С приходом Хонкая, бездомные дети стали неотъемлемой частью города. Детские дома были переполнены, поэтому им ничего не оставалось, кроме как выживать в переулках и спать в обнимочку друг с другом, лишь бы сохранить тепло.       Одна девочка подошла к Су и предложила ему яблоко. Упавшее с дерева, немного подгнившее, но это было хоть какой-то едой. Она срезала тупым ножичком все гнилые части и запихнула исхудавшему парню его в рот, потому что сам он уже не мог есть. От того, что в его желудке, спустя трёх дней голодовки, появилась пища, его затошнило и он отрыгнул единственное, что ему удалось съесть.       Он не видел смысла ни в чём. У него были деньги, но он даже не пытался ни снять жильё, ни купить поесть. Потому что считал, что не достоин был выжить. Он искренне хотел умереть вместе с ними, в тот день, разделить с ними боль и горечь от осознания своей скорой гибели. Должен был выжить не он, а его родители и маленькая сестра, Кевин и МЭЙ, все его друзья и родственники.       Всё, что ему оставалось, это медленно умирать, чтобы вскоре воссоединиться с теми, кого потерял. — Я от переживаний упал в обморок посреди улицы. Проснулся в больнице, где-то на полу в коридоре, с перебинтованной из-за сотрясения мозга головой. Я увидел много раненых и страдающих от горя людей, которые так же, как и я, не знали, как им дальше жить. И тут я понял, что я не один страдаю. Пострадали все. Кто-то потерял родственников, кто-то дом, а кто-то даже домашнего питомца, которого любил больше себя. Тогда я впервые столкнулся с той инфекцией и увидел, как люди от неё сгорали за пару дней. Как они мучались. — рассказал Су тихим голосом.       На больничной койке он увидел ту самую девочку, которая угостила его яблоком. Она лежала, практически парализованная и подключённая к аппарату ИВЛ. Он видел её всего несколько дней назад, а розовые полосы уже доходили до её шеи. Су склонился над её койкой, поблагодарив за то, что она пыталась накормить его тогда, и сел перед ней на колени, вцепившись в её холодную руку. «За что вы так страдаете? Если боги существуют, почему они заставляют вас так мучиться?» — сорвался он на немой крик.       Тогда он поклялся себе, что ни за что не умрёт до тех пор, пока не избавит от страданий хоть кого-то. Ему повезло выжить, а это значило, что эту жизнь нужно было беречь.       Су вырос в строгости, но любви и заботе. С детства не знал нужды и болезней. Но стоило ему выйти за порог дома, как он столкнулся с болью и ненавистью в сердцах людей, ужасными болезнями и войнами. Тогда его душа наполнилась чувством несправедливости, а сердце — состраданием. — Через месяц кое-как провели Гаокао. На удивление, я получил довольно неплохие результаты, хоть и моё состояние оставляло желать лучшего. — усмехнулся врач. — Разве не логичнее было его в тот год вообще отменить? Случилась катастрофа за месяц до него, школьникам вообще не до подготовки, когда у многих из них мало того, что родственников убили, так ещё и жильё разрушилось. — недопонимала Селена. — Поверь, властям Китая как-то всё-равно. В таком политическом режиме не принято подстраиваться под людей, а делать из них устойчивый механизм, чтобы те стали шестерёнками. — вздохнул мужчина.       При социализме люди государство жертвовало людьми ради устойчивости экономики. — Я так понимаю, Кевин на связь так и не выходил? — предположила Сель. — Нет. — с горечью мотнул головой мужчина, — Знаешь, мне никогда не нравилась подобная система, когда людей воспринимают не как личностей, а как шестерёнки. Люди на то и люди, что должны быть разными, и загонять их под один стандарт — это, как минимум, бесчеловечно. — проговорил он.       Выживал лишь сильнейший и самый приспособленный. Су всегда ставил человеческие жизнь и личность превыше системы, потому что без этого она сама давно перестала бы существовать. — Как ты знаешь, я хотел подать документы на факультет педиатрии, но передумал. Мне всегда говорили, что я слишком ранимый для профессии врача и что я не смогу работать с пациентами. В принципе, верно говорили. — иронизировал Су, — Моя социальная батарейка слишком маленькая для такой работы. Поэтому я ушёл в фармакологию. А через несколько месяцев учёбы в мою дверь постучались коллекторы. Оказалось, что мои родители не успели закрыть долг. Про квартиру и машину я тебе уже рассказал. Долг я до сих пор выплачиваю, но, что хорошо, уже через месяца 2 полностью его погашу. — на последних словах победно улыбнулся он. — Почему ты купил машину, а не ездил на общественном транспорте? — спросила Селена. — Когда ты живёшь в городе, машина — чуть ли не необходимая вещь. Не до всех районов шли ветки трамваев и автобусов, не везде ходили поезда и так далее. — объяснил врач, — Да и общественный транспорт я не особо люблю, потому что там давка постоянно, а мне не особо нравится, когда моё личное пространство нарушают. — У твоих родителей рестораны были только в Бохай? — поинтересовалась Сель. — Да. Вообще, они хотели открыть их в других городах, но не успели. — вздохнул мужчина.       В культуре, в которой вырос Су, не принято брать кредиты, а если и брать их, то выплачивать всё. Но бизнес без огромных вложений не откроешь, поэтому его родителям пришлось его взять. Они не предполагали, что погибнут так скоро, да ещё и на пару со своим бизнесом, поэтому деньги с выручки уходили на обеспечение безбедной жизни и улучшение сети ресторанов, а не на погашение кредита. По этой причине врачу и пришлось всё выплачивать. — Тебе, наверное, тяжело было без друзей. — потупила взгляд Селена. — Ну, друзей, по несчастью, правда, я довольно быстро нашёл. Но Кевина отпустить всё не мог. Мне было очень тяжело от осознания, что его и МЭЙ уже могло не быть в живых. — признался врач, горько усмехнувшись. — Но, в итоге, оба живы… — промолвила девушка. — Ну, об этом позже. — приостановил её мужчина, — Я учился на втором курсе, когда пошёл работать в массажный салон. Там я встретил девушку, которая училась со мной в одном универе и с которой я довольно часто пересекался. — рассказал он. — Су, чтобы пойти работать массажистом, нужно хотя бы курсы пройти и иметь лицензию... Ты точно в обычном салоне работал? — переспросила его Селли. — Хватит об этом… — серьёзным тоном перебил её врач. — Уходишь от ответа, значит… — смекнула Сель, — Точно не в обычном… — дразнящим голосом, якобы невзначай, заключила она, на что Су устало вздохнул. — Всё, не надо, Селли! — чуть покраснев, попросил её мужчина. — Ладно, давай дальше. — хмыкнула девушка. — Ну, через год мы с ней начали встречаться. — продолжил врач. — Ты спал с ней? — резко спросила Селена. — Почему тебе так интересно, был у меня секс или нет? — буркнул он неожиданного вопроса Су. — Тебе тоже было интересно! — возразила Селли. — Интересно с медицинской точки зрения, но не с личной! — смутился мужчина. — Так спал или нет? — допытывала его Сель. — Поверь, не только с ней. — нахмурился Су. — Беспорядочные половые связи, значит? — на секунду представила себя психологом Селли, — Ясно, ясно.       Су действительно начало казаться, что он сидел на приёме у какого-то не самого квалифицированного психолога. «Хреновый из тебя психиатр получился бы, Селена» — вздохнул он. — Ничего не беспорядочные, — запротестовал Су, нависнув над девушкой, — полноценный секс был только с двумя с половиной людьми. — А? Как это? — вздрогнула от резкого сближения Селена. — Насчёт одного человека я не уверен. — признался врач, сев на место. — А третий кто? — поинтересовалась Селли. — Секрет. — шепнул мужчина. — В смысле? Кевин что-ли? — недоумевала Сель, — И что значит полноценный секс? — Я не считаю за него прелюдию. — объяснил врач, — На все остальные вопросы, касаемо этой темы, отвечать не буду! — отчеканил Су. — Вы потом расстались? — высказала очевидное предположение девушка. — Да, когда я пошёл работать. Вообще, я пошёл по ускоренной программе, так я бы ещё учился, а уже работаю. — произнёс врач. — А как? — выгнула бровь Селена. — Ну, врачей не хватало во время эпидемии, поэтому студентам на последних курсах предлагали за неплохие деньги пойти в больницу. Правда, не на все направления это распространялось. На стоматологию точно нет. А на фармакологию да. — рассказал мужчина, — Короче, мы с ней жили вместе, а потом разошлись. Прикол в том, что в расставании виноват я. — признался он. — А что случилось? — поинтересовалась Селли. — Я ей мало времени уделял, вот она и не выдержала. — с виноватым видом вздохнул врач. — У тебя было настолько много работы? — удивилась Сель. — Не, дело-то не в этом… — мотнул Су головой, — Я Кевина отпустить не мог, вот в чём. — Ты… Столько времени думал только о нём… — промолвила девушка.       Врач опустил голову, поддавшись воспоминаниям. Сколько времени и сил у него было потрачено, чтобы оживить образ Кевина в своей голове? Су не мог поверить, что его друг мёртв, не мог принять и отпустить его, а вместо этого питал пустые надежды, глядя на его портрет на стене. Людей нужно отпускать, но Су потерял слишком много, чтобы просто смириться со смертью всех, с кем должен был проститься. Ему нужна была опора, лучик света и мнимая надежда, что согревали бы его сердце. — Ладно, пока о нём не будем. — не желал торопить события он, — Тогда моим руководителем стал заведующий детским фармакологическим отделением — директор Фолл. Мы быстро подружились, после чего у меня появились к нему чувства. Я проработал там 2 года, пытался попасть в MOTH, но безуспешно. Примерно в это время в больницу начал захаживать директор Спирс, тот однорукий дядька, которого ты послала. — продолжил рассказ мужчина, — У тебя к нему тоже чувства появились? — предположила Селли. — Не, он слишком старый для меня. — усмехнулся врач, — Позже оказалось, что Фолл долгое время болел «той самой» болезнью, которой заразился от пациентов. Всему виной не только нахождение с ними в одном помещении, но и слабые средства индивидуальной защиты, которые со своей функцией справляются крайне плохо. В общем, он мало того, что болел сам, так ещё и переносил эту болячку, при этом на больничный не уходил. Представь, сколько народа он заразить мог! Так вот, через несколько месяцев после инфицирования он погиб. — ещё больше опечалился Су. — Он знал, что умрёт? — тихо спросила Селена.       У Хонкай-инфекции был 100%-ый летальный исход, естественно, он знал. — Конечно. За ночь до своей гибели он позвонил мне, чтобы спросить, как у меня дела, и посоветовал лечь спать пораньше. Это был наш последний разговор. На утро его тело уже лежало в нашей фирменной труповозке. Я пришёл на работу, а там уже директор Спирс маячил. Я начал его упрашивать, чтобы он посодействовал принятию меня в ряды организации, но он меня отфутболивал так же, как ты отфутболивала его. — его голос с каждым последующим словом начал приобретать всё больше негодования, — Сказал, что даст мне шанс, но я его ожидания раз за разом не оправдывал. Так прошло несколько месяцев, меня перевели в кардиохирургическое отделение, потому что от болезни скончался помощник кардиохирурга, и руководство ничего лучше не придумало, кроме как назначить на эту должность меня, фармаколога! — недовольно взмахнул он руками. — Руководство, по всей видимости, одинаковое везде. — прокомментировала Селли.       «При чём тут футбол?» — задумалась она над словом «отфутболивал». — В общем, в один день у нас случилась воздушная тревога. По рации объявили об очередной «бомбёжке» и гражданское население пытались загнать в бомбоубежища. Я припарковал машину на подземной стоянке, но так это не считалось бомбоубежищем, я тут же должен был её покинуть. Вышел на улицу, смотрю: школьница с признаками инфекции идёт, подхожу к ней, а за нами огромный зверь появляется и целится прямо в нас. Я хватаю её, отскакиваю в сторону и заталкиваю за угол. Осматриваю её и принимаю решение сделать инъекцию новым препаратом, который я разработал по рекомендациям Спирса. — продолжил рассказывать историю Су. — Новым препаратом? — спросила девушка. — Я пытался сделать вакцину от инфекции. Но, увы. — еле слышно промолвил врач.       Его потуги всегда были бессмысленными. Сколько бы он не пытался, у него всё никак не получалось продлить жизнь своих пациентов хотя бы на день. В какой-то момент он уже хотел сдаться, потому что безрезультативность его действий сильно ударила по его психике, но его сострадание не давало ему это сделать. Иначе он выжил зазря. — Я так понимаю, об этом мы поговорим позже, если это не засекреченная информация, разумеется. — после недолгой паузы произнесла Селли. — Да, ты права. — кивнул Су, отвлёкшись от меланхоличных раздумий.       Солнце уже начало садится, хоть этого и не было видно из-за туч. Внезапно в их сторону подул холодный осенний ветер. Мужчина повернул голову в сторону Селены, кудрявые волосы которой развевались его потоками, а сама она слегка порозовела от холода. Он, не долго думая, встал и снял с себя бежевое пальто, накинув его на её плечи. — Су, мне не холодно… — от неожиданности возразила она. — Вижу я твоё «не холодно»! — ругнулся врач, скривив губы, — Застудишь себе там всё!       Пальто Су было тёплым, как и сам Су. Селли легонько коснулась ткани пальцем, после чего аккуратно сжала мохристую ткань в кулак. Тазом она чувствовала, как в карманах снятой им одежды брякали ключи от машины. Ей захотелось окутать себя его одеждой, чтобы чувствовать ещё больше тепла. Того, что оставлял после себя Су. Лишь тепло и нежность. — Ну и, что там дальше? — поинтересовалась Селена, поглядывая на мужчину через плечо, подбородком задевая тёплую ткань пальто. — А дальше передо мной и той девочкой появился Спирс. Честно, я в тот момент думал, что этим монстром управлял он. Я ещё сильнее обнял девочку, как заметил, что на мне самом начали появляться розовые полосы. — опустил взгляд на свои руки врач, проводя глазами по местам, где в тот день Хонкай выжегал узоры на его теле.       «Розовые полосы… Такие же были и на Пуш…» — вспомнила Сель. — А потом… — взглотнул Су, — На зверя налетел Кевин и убил его. Это была наша первая встреча за 5 лет. — с тяжестью промолвил он.       Сначала он не поверил своим глазам. Кевин был жив! Стоял прямо перед ним! Его сердце вновь встрепенулось, как будто он погрузился в детство: «Он жив!». Су с удивлением смотрел на своего лучшего друга, с которым не виделся целых 5 лет. Он был настолько поражён, что казалось, будто весь мир — это вата, в которую он проваливался.       Кевин. Тот, кто оборвал связь с Су, когда второму больше всего нужна была поддержка. Недоумение — это второе, что почувствовал врач: «Он жив?»       Перед ним стоял тот, кому Су посвятил годы своей жизни. Не только тот, кто давал ему мнимое спокойствие, но и тот, на кого он потратил больше всего эмоциональных ресурсов, спал, думая о нём, когда под боком лежала его девушка и разговаривал с его портретом на стене. Действия, которые давали ему силы, но, в то же время, были такими же безрезультативными, как и его попытки создать лекарство от Хонкая. Люди привязывались к тому, во что вкладывались. И когда это отнимали, им было невероятно больно. А когда возвращали спустя столько времени, особенно если оказывалось, что с этим чем-то ничего не случилось, и его разлучили с объектом привязанности по чьей-то прихоти, то, мало того, что это что-то уже было не нужно, так ещё и воссоединение было настолько болезненным, что человек затаивал обиду на того «третьего», кто их разлучил. Настоящий Кевин и был третьим.       Су больше не любил Кевина. Всё это время он в нём нуждался. Он не мог отпустить его лишь потому, что ему нужна была хоть какая-то опора.       «Почему он жив?» — третьим, что ощутил Су, был гнев. — Я, конечно, сначала обрадовался, что Кевин жив и невредим, но потом до меня дошло, что он всё это время меня тупо игнорил и оставил одного, как во мне проснулась самая настоящая ярость. Я ни на кого не был так зол, как на Кевина. Мне даже на секунду показалось, что лучше бы он был мёртв, но я тут же отринул эту мерзкую мысль. — сжал ладони в кулаки мужчина, — Странно от меня такое слышать, да? — риторически усмехнулся он, пытаясь умерить свой пыл.       Су никогда не желал чьей-либо смерти, за исключением Восьмого Херршера, конечно. Такому человеку, как он, чуждо любое насилие. Однако, гнев и обида настолько захлестнули его, что он был не прочь кого-нибудь ударить.       Почему с ним так несправедливо обошлись? Ему казалось, что Кевин просто обтёр об него ноги. Это мерзкое чувство расползалось внутри него и не давало даже вздохнуть без дрожи. — Су, я не понимаю… Ты его ненавидишь? — поинтересовалась Селена. — Нет. — мотнул врач головой, — Ненависть мне не свойственна, в какой-то степени, я даже её не ощущаю. Я могу злиться и сердиться, но не ненавидеть. — Даже Хонкай? — внезапно спросила Селли.       «Или мне стоит называть тебя «Херршер»?» — всплыли в её голове слова Мёбиус. Насколько Селена понимала, это существо являлось чем-то вроде высшего проявления Хонкая, неким его повелителем. Но, что, если сама Селена была им? Что, если Мёбиус права? Будет ли Су её ненавидеть? — Любая ненависть оборачивается лишь ненавистью. Этот круговорот должен быть разорван. Если люди будут ненавидеть его, думаешь, он ответит заботой? Это явление, как по мне, не то, чем кажется. Он что-то вроде зеркала, что ли? — объяснил врач.       «Зеркало… Какая интересная интерпретация» — удивилась девушка мыслями мужчины. Ей даже показалось, что они чем-то походили на правду. — Как можно уйти, не попрощавшись? — слетело с языка Сель.       Су удивлённо повернул голову в сторону девушки. — Для кого придумали нормы приличия, если они не соблюдаются? Зачем тогда вообще существуют «спасибо», «привет» и «пока», если ими не пользуются? — не на шутку разозлилась она. — Селли… — произнёс её имя врач, — Не во всех ситуациях ими можно воспользоваться… — Я понимаю, когда ты умираешь… Но если ты остался жив, в чём проблема просто сказать «пока»? Даже я никогда не обрывала общение с кем-то, потому что это банальные правила! — негодовала Селена.       Она знакомилась с множеством людей. И расходилась тоже. Но она всегда следовала правилам, установленными обществом, потому что так она адаптировалась. — Я последний раз видел тебя такой, когда гулять не отпустил. — тихо посмеялся Су. — Это же так просто! — Нет, Селли, многим легче просто слиться, нежели попрощаться. Сделать вид, что их никогда не существовало.       Су не до конца понимал мотивы Кевина. То ли он действительно хотел, как было сказано врачом, «слиться», то ли за этим стояло нечто большее. — Это так… Эгоистично! — скривила губы девушка. — Ну, тут согласен. Люди, в принципе, очень эгоистичные существа. А Кевин так вообще. Человека, эгоистичнее его, я пока не встречал. — усмехнулся мужчина. — Тогда, почему ты с ним дружишь? — поинтересовалась Селена. — Чтобы дружить, не должно быть особой причины. Сначала я, хоть и скрепя зубами, хотел восстановить с ним отношения. Но, когда я понял, что от прежней дружбы остались лишь угольки, я смирился, и просто… — внезапно замолк врач.       Действительно, почему он до сих пор дружил с Кевином? Доверия к нему у него уже не было, общих тем для разговора и подавно. Но что-то всё-равно удерживало Су рядом с ним. — Я не знаю… — обречённо вздохнул мужчина, — Дружба с ним похожа на самый дешёвый джин в магазине. Сначала приторно сладкая, а потом гадкая, но ты всё равно это пьёшь, потому что не можешь остановиться! — Это называется алкоголизм… — мрачно дала комментарий девушка, — И это надо лечить. — А как лечить дружбу? — вопрошал Су. — Ты же сам к психологу всех посылаешь! — нахмурилась Селли, — Сам-то ходил к нему? — Только к психотерапевту, и то, давно. А сейчас лишь к психиатру и неврологу, а к нему пока нет. — замотал головой врач. — А у психиатра-то ты что делал? — напряглась Сель. — Я тестирования у него прохожу, чтобы отслеживать состояние моего мозга после операции, я же психик. — объяснил врач, — К неврологу хожу по той же причине, но у меня ещё и проблемы со сном, поэтому он мне выписал таблетки, от которых я сплю по 12 часов. — И после приёма которых тебя можно разбудить только пинками… — пробормотала Селена, — Ещё вопрос: с каким алкоголем ассоциируюсь у тебя я? — поинтересовалась она. — Ну, даже не знаю… — задумчиво потёр подбородок Су. — Дешёвое пиво? — Нет. — Дешёвая водка? — Нет. — Абсент? — Нет! — Этанол? — Да нет же! — Технический спирт?!       От интонации, с которой Селена сказала последнюю фразу, мужчина расхохотался, запрокинув голову назад. — Коньяк. Одного бокала хватит, чтобы уйти в отрыв. — ухмыльнулся Су. — Да ты реально алкоголик… — скрестила руки на груди Селли. — Я ещё не дорассказал. — произнёс мужчина, — Я вырубился и оказался уже на больничной койке без единого симптома заражения. Оказалось, что лекарство изобрели, но оно являлось не тем, что я ожидал. По итогу меня приняли в организацию, скорее всего, как спасённого, хотя Спирс сказал, что мою заявку одобрили. Я восстановился и приступил к работе на новом месте. И в первый же день встретил… С одного раза угадаешь, кого? — улыбнулся врач. — Хуа? — неуверенно предположила Селена. — Тебя. — дотронулся указательным пальцем до светлой макушки Су. — Я была твоим первым пациентом? — удивлённо распахнула янтарные глаза Сель. — Ага. — кивнул мужчина, — Очень жёсткое боевое крещение. Сразу начал с хардкора! — пошутил он. — Вот это история у тебя… — прокомментировала Селли, — Удивлена, как ты до сих пор не оказался в психушке. — Моя психика всегда отличалась особой… устойчивостью. — пожал плечами врач.       Не смотря ни на какие препятствия, Су всегда находил стимул жить дальше. Как бы тяжело не было, он никогда не сдавался. Он не хотел стать победителем, как Кевин, он лишь желал облегчить чужие страдания. Врач так же, как и его друг, не пытался сдаваться. — Меня можно назвать эгоисткой? — внезапно спросила Селена. — Возможно… Ты редко думаешь о чувствах других и о том, как твои действия могут их ранить. В эгоизме, по сути, нет ничего плохого. Он естественен, это механизм выживания, заложенный в нас. Один из наших маленьких изъянов. — ответил смущённо улыбавшийся врач.       Каждое желание человека имело эгоистичную природу, но потом оно могло перерасти в нечто большее, во что-то прекрасное и альтруистическое. — Идеальных людей не существует. Ничего идеального не существует. — промолвил Су. — А я? У меня даже родинок нет. — пробормотала девушка. — Дело не в том, есть ли у тебя внешние изъяны или нет. Для кого-то отсутствие родинок вообще преимущество! Кто вообще сказал, что ты идеальна? — прикрыл глаза врач, — Будь мы все одинаково идеальными, в этом мире не было бы гармонии. Даже наличие одного идеального существа её бы нарушило. — высказался он.       Селена осторожно подвинулась к мужчине и прильнула грудью к его плечу, из-за чего он невольно распахнул малиновые глаза, в которые она уже с упоением засматривалась, чуть разомкнув губы. От ощущения их близости, Су взволнованно вздохнул и начал покрываться румянцем, не отрывая удивлённого взгляда от Селли. «Она вообще личные границы не видит?» — встревожился врач.       Мужчина ощутил, как руки девушки медленно, словно дразняще, скользнули на его плечо, из-за чего Су ещё больше прильнул к девушке, наблюдая за тем, как его пальто медленно спадало с её плеч. Он своим плечом почувствовал быстрое биение девичьего сердца.       «Человек, в которого она влюблена… Могу ли это быть я? — задумался врач, — В конце концов, я единственный, с кем она так… обжимается». — Почему ты назвал это свиданием? — поинтересовалась Сель, играя пальцем с одной из его серёжек. — Потому что хотел, чтобы обстановка между нами стала более интимной. — ответил Су. — Интимной? — удивилась девушка. — Дай угадаю, ты опять подумала про то, что у нас находится между ног? А я имел ввиду более личной. — вздохнул врач, — Ты всегда с людьми, которые тебя привлекают, ведёшь себя так, будто их личных границ не существует? — спокойным голосом возмутился он, ощущая, как по-тихоньку начал возбуждаться от действий Селли. — Тебе не нравится? — полюбопытствовала Селена.       «Нравится, Селена, ещё как нравится! Настолько нравится, что у меня сейчас начнётся стояк!» — начал нервничать мужчина, зажмурившись. — Я не против, но… Просто интересно. — приоткрыл один глаз он.       Селена была вновь соблазнительно близко, как будто знала, что Су чувствовал в такие моменты. Он уже догадался, что ей нравилось выводить его на эмоции, то ли из невинного любопытства, то ли из желания застать его врасплох. В любом случае, зла она ему не желала и коварных планов у неё не было, Селена просто игралась с ним, как своевольная кошка.       Селли и правда похожа на кошку. Независимая и свободолюбивая. Чудила, что хотела, лишь бы не влетело, а если влетит, то не сильно. Некоторых кошек люди одомашнили, гладили и лелеяли, оставляя их созерцать мир лишь через окно. Тогда как другие до сих пор ловили мышей и приносили их хозяевам на порог в качестве угощения. Что у тех, что у других, свободолюбивый нрав, что первые, что вторые смотрели в сторону окон. Селена была той, которую, хоть ты тресни, не получится одомашнить. — Селли, скажи мне, зачем ты это делаешь? — решил, наконец, спросить Су. — Ты тёплый. — прошептала Сель, наматывая серую прядь на указательный палец. — Ты всё-таки замёрзла? — выгнул бровь врач.       Мужчина потянулся за спавшим с девушки пальто, ещё больше сократив расстояние между ними, да так, что они чуть ли не касались друг друга кончиками носов. Су вновь накинул его на Селену.       Он старался дышать как можно более умеренно. Он сейчас не в том положении, чтобы паниковать, осталось лишь принять ситуацию и отстраниться, однако…       «Мне кажется, или сейчас самый подходящий момент?» — голову Су вновь посетили мысли о желании признаться Селене в чувствах.       Мужчина аккуратно откинулся на спинку скамейки, в то время как девушка продолжала сидеть неподвижно и смотреть куда-то сквозь него. Врач похлопал по своему плечу, намекая, чтобы Сель положила на него свою голову, чем она и воспользовалась, чтобы прильнуть к его телу ещё раз.       Су пытался успокоиться. Если и признаваться, то явно не нервничая. Но, всё же, ему всё равно казалось, что ещё слишком рано для начала отношений. Тем более, что у врачей было табу на романтику с пациентами. Пусть их взаимоотношения уже давно перешли на уровень выше, в глазах окружающих они всё так же были врачом и пациенткой.       Он не хотел привязываться к той, кого, возможно, через пару месяцев потеряет. Однако, ему хотелось подарить ей свою любовь до того, как этот день настанет. Особенно учитывая, что она никогда никого не любила.       Селена сонно прикрыла глаза, поудобнее устроившись на Су. — Селена… — прошептал врач, на что девушка вопросительно промычала, открыв глаза и подняв голову, — Твой самый главный телесный изъян в том, что у тебя нет телесных изъянов. — продолжил мысль он. — Интересное примечание. — прокомментировала Сель. — Открою тебе маленький секрет: я тебя Мэри Сью называл. — признался мужчина, — Сейчас я понимаю, что очень сильно ошибался. Прости. — Я привыкла. Поэтому я с ними фанфики не читаю. — вздохнула Селли, — Однако, даже ты не без греха: сам только что говорил, что идеальных людей не существует, а меня Сьюхой называл. Это зовётся лицемерием. — Знаю. — поник врач. — Знаешь ещё что? Этот грешок делает тебя ещё более прелестным. — уголки губ девушки приподнялись в некой нежной, но, в то же время, хитрой улыбке. — Все очаровательные люди испорчены. В этом и есть секрет их очаровательности. — процитировал фразу из книги Су.       Врач поднял на Селену малиновые глаза.       «Очаровательно…» — восхитился он открывшимся перед ним видом. — Всё верно, Су.       Мужчина вновь одарил Селли мягкой улыбкой, чуть покрывшись румянцем. — Никто не произносит моё имя так часто, как ты. — произнёс он. — Произношение имени заставляет человека обратить внимание на того, кто это имя произнёс. Однако, в твоём случае, мне просто оно нравится. — призналась Селена, — Оно такое же прелестное, как и его обладатель.       Сель протянула руку к голове Су, слегка погладив того по виску, а затем нежно заправила прядь волос ему за слегка оттопыренное ухо.       Мужчина наклонился к лицу Селены настолько близко, что они вновь соприкоснулись кончиками носов. Врач положил ладонь ей на плечо и уже хотел прильнуть к её губам, но что-то его вновь остановило. «Слишком рано» — Су закрыл глаза, не двигаясь с места. — Ты тоже замёрз? — спросила девушка, удивлённая их странным положением.       Селена не спешила отстраняться. Вместо этого она чуть приподнялась и соприкоснулась с врачом не только носом, но и лбом. — У тебя там такая красивая родинка. — дразнила его Селли.       Мужчина отстранился первым. — Селли, ты мне доверяешь? — спросил он. — В отличие от тебя, мысли я читать не умею. Мне бы хотелось тебе верить, но в чистоте твоих намерений я не уверена. — ответила Сель.       Губы Су содрогнулись. Всё, как он предполагал: между ними нет достаточного уровня доверия, чтобы продвинуться дальше.