Манипуляции

Взгляд старика тяжело, требовательно даже пилил мою переносицу, пока я старательно пыталась подавить рвущийся наружу нервный смех. М-да, как-то неловко в общем вышло. Кто ж знал, что волшебный клубочек влетит прямиком в квартиру разыскиваемого мною человека. На пятнадцатом этаже жилого элитного дома… Что Фушигуро, вошедший в азарт, танком попрёт на таран, бросив и меня, и ковёр у подъезда. И что играючи преодолеет все пункты охраны, призванной вроде как охранять… Да, к слову. Разыскиваемый мною дядечка оказался… Одним из девяти сенаторов. Тот, что был на моём суде, который похож на Гендальфа. Горчин, как выяснилось теперь, Леонид Петрович. К моменту, как я одолела лестничные пролеты с фигурно разбросанными по ним незнакомыми мужчинами и оказалась в пентхаусе, Фушигуро решил все возможные проблемы с аудиенцией. По-своему, правда. Немногочисленная охрана валялась по углам просторной гостиной, окно было разбито, и врывающийся с улицы ветер красиво раздувал прозрачный серебристый тюль, а я отчаянно молилась, чтобы в это окно не был никто выкинут до моего прихода. И желательно после тоже не будет… Песочно-золотистые обои с чёрным цветочным узором в некоторых местах темнели пятнами копоти. Обивка одного из опрокинутых кресел тлела, грозя вот-вот вспыхнуть задорным пламенем. Телевизор, висящий на стене и транслирующий какой-то советским фильмом о войне, то и дело шёл цветными полосами, явно с трудом пережив прошедшую в комнате стычку. Тоджи нашёлся в соседней комнате. Не один. И, пока мой отбитый на всю голову подельник совал любопытный нос в каждый угол типичного рабочего кабинета, в центре за столом сидел… Привязанный знакомый старик. Сенатор. И от осознания, в какую очередную жопу я влетела головой вперёд, стало почти до слёз несмешно. — Вижу цель — не вижу препятствий, да, Фушигуро? — устало вопрошаю я в спину роющегося на полках мужчины, отводя взгляд от хозяина квартиры. — Ты, кажется, хотела с ним поговорить, — непонимающе отозвался тот на честном глазу, оборачиваясь ко мне и недоумённо выгибая брови. — Развлекайся, наслаждайся. Не чапалахнуть себе по лицу стоило больших трудов. Дядька, привязанный какими-то оборванными проводами к дорогому офисному стулу, глядел строго. Того и гляди, отчитают за поведение и вызовут родителей в школу… — Здравствуйте, Виктория. Это была глупая затея, согласна. — Извините… Странное дело, но впервые на моей памяти смотреть человеку в глаза было совестно. Может, дело в том, что после моего появления старик не пытался сопротивляться? Не знаю уж, как он по первости отреагировал на Тоджи, но, когда я вошла, дедок не рвался в путах, не сыпал угрозами и требованиями, а просто наблюдал, терпеливо дожидаясь хоть каких-то моих действий. Или дело было в том, что фон его эмоций был скорее про усталое раздражение с лёгкими искрами любопытства? Суть была в том, что он меня не боялся. Опаска вот была. Но ужаса, что испытывали люди в том же научном центре не так давно, не было. Самоконтроль у господина сенатора был завидным. И мастерски владел он не только невозмутимой физиономией — поверхностные мысли… поначалу я вообще подумала, что старик от напряжения словил остановку ума. И только позже поняла, что ошиблась. — И чего же вы хотите? — от его неподдельной невозмутимости в его голосе становилось крайне неловко. Фушигуро с интересом выглянул в окно по левую руку хозяина квартиры, и Леонид проводил его очень выразительным взглядом. Правда, разобрать этот взгляд на эмоции я так и не успела. — Я пытаюсь узнать о своей семье, — честно призналась я под вернувшимся ко мне внимательным взглядом. — И с чего вы решили, что именно я могу вам помочь? — недоумённо вскинул седые брови Горчин. Это была необоснованная идея. На первый взгляд… Да и на последующие десять тоже. И всё-таки слишком уж поразительный выверт подсознания, если то всё-таки был сон. — Скажите, за что вы невзлюбили моего деда? Мужчина ещё выше вскинул брови, разглядывая меня, так и застывшую на пороге кабинета. А потом как-то подозрительно нахмурился, отводя взгляд. И ещё до того, как начал говорить, взяв паузу на длинный утомлённый вздох, я поняла, что он действительно может знать нечто важное. — Нет ничего хуже, чем наблюдать за тем, как любимого тобой человека предают, — с отчётливой горечью в голосе пояснил он. Ха… Я склонила голову к плечу, всем видом выражая крайнюю степень заинтересованности. — Ваш дедушка по отцовской линии не был образцом порядочного мужа. Но Оксана любила его так сильно, что умудрялась прощать каждую интрижку до конца своей жизни. И это было самой большой её ошибкой, — Леонид печально улыбнулся, переводя взгляд на свои привязанные к стулу руки. — И он продолжал разбивать её сердце год за годом. В конечном счёте от сердечного приступа она и умерла. — Соболезную. Чёрт, вышло как-то суховато… И, судя по острому взгляду старика, он это равнодушие к чужой судьбе расслышал прекрасно. — Нет, правда, очень жаль, что у моей бабули не хватило любви к самой себе, — кажется, ещё сильнее закапывая себя, пробурчала я. Просто меньше всего у меня было желания разбираться в старой чужой трагедии. Тем более такой… Ну, бытовой. — Просто понимаете ли, я почти уверена, что у меня есть неучтённые живые родственники. Но почему-то волшебный клубочек не хочет их искать. Горчин фыркнул, и в уголках светлых глаз пролегли смешливые морщинки. — Когда дело касается людей, он способен найти только тех, с кем хоть раз в жизни взаимодействовал загадывающий, — охотно пояснил старик. — Если бы вы соблаговолили исполнить предписания Сената и вместо побега в Японию остались дома, поступив в Магический институт, уже знали бы об этом. — То есть эта фигня не может найти то, чего я никогда сама не видела? — разочарованно уточнила я, осмеливаясь наконец пройти в кабинет и падая на стоящий в углу диванчик, на котором уже скучающе развалился Фушигуро. Незавуалированный упрёк о невыполненных Сенатом предписаниях я намеренно оставила проигнорированным. — Все верно, юная леди. На патетическом обращении, сказанном притом без малейшего сарказма, захотелось громко и насмешливо фыркнуть, но я таки сумела себя сдержать. Тоджи рядом расслабленно откинулся затылком на стену, всем видом демонстрируя полное игнорирование происходящего диалога. Представляю, как ему скучно, при условии, что он вообще ни словечка не понимает. — Скажите, вы знаете, с кем мой дед изменял бабушке? — возвращая взгляд и мысли к Горчину, уточнила я с неприкрытой надеждой. — Я не могу знать всех, Виктория, — старик качнул головой, смотря на меня почти с сочувствием. Словно в самом деле сожалел, что не мог помочь. — Мы никогда не были друзьями с Максимом. Твою-то мать… И что мне теперь делать? Разыскивать всех престарелых светских сплетников, живших в то время и имевших шанс засвидетельствовать похождения деда занятой мною тушки? Я так могу и ко второму пришествию не управиться. Нет, всё-таки решительно не верю я, что тот сон с отбитой тёзкой мне подсознание подкинуло. А если эта подозрительная наводочка пришла извне, то кто-то что-то интересное знает. Не факт, конечно, что меня как наивную дурёху за нос не водят, подталкивая в сторону выгодных кому-то действий и выводов. Только вот пока что это вообще всё, что имеется из каких бы то ни было зацепок. — Но откуда-то вы ведь знаете о его похождениях, — то ли Горчину, то ли самой себе буркнула я, гипнотизируя взглядом аляповатый узор ковролина. — Он не стеснялся появляться на людях с женщинами, — утомлённо пояснил старик, и я вновь вскинула взгляд от пола, сосредотачивая внимание на собеседнике. — Вы когда-нибудь видели это лично? — Лишь однажды, — он неприязненно поджал губы, всем видом демонстрируя, что это воспоминание до сих пор не оставляло равнодушным. — Он появился на благотворительном вечере с женщиной, тогда как Оксана, я знал точно, лежала на сохранении с вашим дядей. — Какой мерзкий тип этот дедуля, — задумчиво заключила я, скользя взглядом по посуровевшему лицу старика. — Вы знаете чьи-то имена? — Боюсь, что с этим вам помочь я не смогу… Итак, что мы имеем в сухом остатке? Подозрительный сон-не-сон, навеянный мне будто бы с явной целью направить прямиком к Горчину. Особенность клубка находить только тех, с кем ты хоть раз в жизни зацепился «аурами», и кто в теории мог оставить след на твоей… Хрен с ним, как это работает… Суть в том, что Горчин не знал никого из потенциальных любовниц моего деда, зато пересекался. С одной. От поразительно складывающихся «совпадений» внутри поднялась такая волна нервного возбуждения, что я с трудом удержала себя от желания вскочить и нервно заметаться по кабинету. Спокойно. К одному сенатору мы на полном ходу уже влетели, чудо, что нас до сих пор никто не попытался выцарапать отсюда… И это, к слову, весьма странно. Думается мне, если бы к Президенту или какому-нибудь министру вломились в квартиру парочка террористов, за которых нас с Фушигуро наверняка и принимают, штурм и перехват были бы организованы в течение десяти минут. Если не меньше. И что-то я не слышу шума вертушек, как было с научным центром ещё вчера. А ведь сейчас мы едва ли не в центре Москвы. — Окей. Прежде чем мы закончим, я хотела уточнить ещё пару моментов, — выдыхаю я, поднимаясь на ноги и подходя ближе к связанному Леониду. Клубок, погасший и оттого потускневший, потерявший золотистое сияние, валялся у самой ножки массивного рабочего стола, и я взяла продолжительную паузу, пока поднимала его и вертела в руке, делая вид, будто очень интересно разглядывать нити. — Почему здесь до сих пор нет группы перехвата? Вы всё-таки сенатор, — опуская руку с артефактом, вновь уставилась я в синие глаза Горчина. — Не хрен с горы. — Они нас внимательно слушают. Я попросил полковника Самойлова дать мне возможность решить ситуацию мирно, — Горчин поразительно обаятельно улыбается, кивая на лежавшую на столе телефонную трубку, снятую со станции, и я даже на уровне его эмоций не чувствую ни малейшего намёка на негатив. И это так подкупает, что против воли в груди пережимает… Благодарностью? — А вы хотите стать целью штурмовой группы? — Нет, — с усталым смешком признаю я, оглядывая стол в поисках чего-нибудь острого. — Я так понимаю, что, если начну что-то приказывать или просто внушать, настрой наших слушателей сменится. — Боюсь, что так, — охотно подтверждает старик, и ни единым проблеском эмоций не напрягается, когда я беру из красивой резной подставки на столе канцелярский нож. — Но у нас всё ещё есть возможность прийти к компромиссам. Взрезать провода, накрученные на массивные мужские кисти, приходилось осторожно, чтобы ненароком не поранить. От чего Тоджи вообще их оторвал, если тот же провод к стационарному телефону вполне себе целый прятался в специальном отверстии в столе?.. Фушигуро поднял голову, если я правильно уловила периферией зрения. Останавливать не стал, но теперь следил внимательно, и я виском чувствовала пристальный взгляд. — Круто. Тогда на кой организовали покушение и чего вообще вы от меня хотите? Горчин стряхнул на пол порезанные провода, осторожно растирая запястья и изучая меня по-старчески снисходительным взглядом. — Я ещё со времён самого первого рассмотрения вашего дела, что проходил полтора года назад без вашего участия, считаю, что вы просто продукт воспитания вашего дяди, — спокойно объясняет старик, поднимаясь из-за стола и отходя к одному из закрытых шкафов. За дверцей обнаруживается электрический чайник и несколько стеклянных банок с заварками. — И я всё ещё считаю, что вам нужно заканчивать с сумасбродной беготнёй и начать интегрироваться в общество, к которому имеете отношение по праву рождения. Что вы вообще пытаетесь сделать, разыскивая возможных родственников? Старик щёлкнул кнопкой чайника, шагнул к дверям, но дойти не успел. Тоджи оказался на его пути так, словно телепортировался. Буквально только что сосредоточенно взирал с диванчика у стены, а теперь уже перекрыл выход, глядя на старика с высоты своего роста с крайне красноречивым предостережением во взгляде. — Куда это он собрался? — не отводя от Горчина взгляда, поинтересовался Фушигуро, очевидно, у меня. — Успокойте своего телохранителя, — спокойно попросил старик, без намёка на опасение обернувшись к Тоджи спиной и глянув в мою сторону. — Я просто хочу оценить состояние своих людей. Если кто-то серьёзно пострадал, им не помешают целители. Или хотя бы скорая помощь. — Он хочет оценить уровень травм охраны, — переходя на японский, пояснила я для наёмника. Тоджи растянул губы в насмешливой улыбке, окидывая старика перед собой снисходительным взглядом. Качнулся на носках вперёд, словно с целью проверить реакцию Горчина, но тот даже не напрягся, продолжая терпеливо выжидать и смотреть в ответ. Я видела только затылок с собранными в низкий хвост седыми волосами да уверенно расправленные плечи в синей рубашке и тёмно-сером жилете. И всё же с пути мужчины Фушигуро отошёл. Правда, завис за его спиной, пока старик выходил в гостиную. Я следила, как хозяин квартиры деловито достал из тумбы в углу огнетушитель и с совершенно невозмутимым лицом затушил тлеющее и чудом не вспыхнувшее до сих пор кресло. А потом пошёл меж валяющихся в комнате охранников, проверяя состояние каждого, приводя их в сознание и вполголоса отдавая распоряжения. И всякий раз облегчённо выдыхал, понимая, что каждый следующий всё-таки жив. Привалившись плечом к косяку, я с напряжением следила, как поднимались те, кто мог. Как косили на нас с Тоджи откровенно неприязненные, настороженные взгляды. — Тёма, организуй госпитализацию ребят, — донеслось до меня, когда Горчин отошёл от последнего пришедшего в сознание и глухо застонавшего молодого мужчины. — Я с гостями буду в кабинете. Без острой нужды не прерывайте. Названный панибратским «Тёмой» мужчина оказался чуть ниже Тоджи, такой же широкий в обхвате, но, вероятно, не отличался особой реакцией, потому что помят и потрёпан был сильнее остальных. Квадратное из-за массивной челюсти лицо было сине-фиолетовым, правая рука была явно вывихнута в плече и безвольно болталась вдоль тела, а взгляд светлых глаз, обращённых в нашу сторону… Что ж, куда больше Тёма, судя по этому взгляду, обрадовался бы приказу нас с Фушигуро немедленно обезглавить. Горчин же на него не смотрел больше, дошагал до меня, галантным жестом предлагая вернуться в кабинет. И на этот учтивый жест Фушигуро, стоящий за плечом старика, игриво-издевательски вздёрнул бровями. Так и хотелось посоветовать поучиться манерам у старика, но я быстро переключила внимание на прерванную беседу. И, пока я устраивалась на диванчике, Тоджи, замерев у меня над душой, пристально следил за хозяином, что бодро пошагал к столу, и, кажется, Фушигуро наконец разглядел снятую со станции трубку и сообразил расклад. — Нас подслушивают? — недовольно буркнул он, переводя на меня взгляд и понимая, что телефон я тоже вижу и не удивляюсь. — Да, — кивнула, закидывая ногу на ногу и руку на спинку. — И эта главная причина, почему нас ещё не попытались отсюда выцарапать. Старик один из… Что-то типа вашего Совета Старейшин. — Как-то неважно его охраняли для такой серьёзной шишки, — разочарованно подытожил наёмник, плюхаясь рядом. Пальцы лежащей на спинке руки ощутимо прижала чужая спина, и я пискнула, вытягивая руку из-под этой наглой туши. — Больно! — Ну так не разваливайся, — совсем не смущаясь, отбривает в ответ этот говнюк. — Не одна. — Паша, вызови карету скорой помощи, некоторых не помешает загнать на рентген, — отчётливо распорядился он, склонившись над лежащей посреди стола телефонной трубкой. — Ребята сейчас спустятся. Соглашаться на послабление непонятно как настроенных политиков и силовиков не хотелось. Вот сейчас дам согласие, а они быстренько переформируются и, скрутив в бараний рог, отправят на дознание. Но при этом… Нас действительно уже давно должны были попытаться взять в оборот. Мы в жилом доме в центре столицы. В квартире одного из самых важных людей всего магического общества. Да и чисто по восприятию… Мы для них кто-то вроде террорюг-экстримистов — наше задержание должно иметь высокий уровень приоритета. Почему же не нападают? Пытаются договориться миром?.. — Так чего вы от меня хотите? — подаю я голос, возвращая нас к ненароком прерванным переговорам. — Не вы конкретно, а Сенат как структура. Горчин тяжело вздохнул, отрывая ладони от столешницы и возвращаясь к стеллажу с чайником и заваркой. — Будете чай? — Спасибо, не откажусь. Ты чай будешь? — повернувшись к Фушигуро, спросила я на японском. Тоджи скосил взгляд ко мне, коротко качнув головой, и снова вернулся к гипнотизированию взглядом сенатора. — Так?.. — с намёком поторопила я. — У вас очень уникальная способность. И, судя по отчётам Герта с давнего обследования и свидетельствам очевидцев, заставших ваш штурм научного центра, — он хмыкнул, перехватив мой удивлённый взгляд. — Да-да, не удивляйтесь так, иногда свидетелями могут стать не только жертвы вашего внушения. Всякие собачники и бредущие мимо старушки, спешащие в соседний район за акционной картошкой, тоже немало могут рассказать. Да ладно… — Так вот. Некоторые мои коллеги действительно считают вас слишком опасной для общества, и, судя по всему, превысили полномочия. Расследование по этому инциденту уже ведётся, будьте уверены, — он отвернулся, возясь с заварником и банками с чаем, и всё, что мне оставалось, это считывать его эмоции и пытаться сыграть в ментальный полиграф. — Однако я и некоторые другие сенаторы убеждены, что в случае союза с вами можно добиться значительных успехов. Он замолчал, заливая заварник кипятком. Склонился ниже, вынимая из нижнего ящика чайные блюдца и поднос. В небольшой проём между стеной и чайным стеллажом, как оказалось, был спрятан складной столик, который мужчина проворно достал и подошёл к нам, сидящим на диване и ревностно следящими за его неспешной хозяйственностью. Расправил и установил столик, улыбнулся мне в ответ на сосредоточенный серьёзный взгляд и молча вернулся за подносом с заварником, плошкой с какими-то конфетами и чашками. Только докатив к нам поближе офисный стул, к которому недавно был привязан, Горчин устроился в нём, продолжая неспешный разговор: — Ежегодно в так называемых «горячих точках» страны погибает порядком тридцати шаманов. Иногда вчерашние студенты, иногда опытные командиры, столкнувшиеся со слишком мощной нечистью. Кажется, о чём-то подобном уже заикался Лисанцев-младший. Интересно, какое отношение это имеет… Хотя, погодите… — Вы хотите, чтобы я работала в этих локациях? — уточнила для ясности, решив подсократить количество словесного кружева. Горчин серьёзно кивнул, разливая нам по чашкам чай. Налил даже для Фушигуро, хотя тот явно предварительно качнул головой в ответ на вопросительный взгляд старика. Впрочем, нежелание угощаться чаями не остановило Фушигуро от того, чтобы по очереди взять чашки и без зазрения совести принюхаться к содержимому. И, пока я недоумённо хлопала ресницами, невозмутимо протягивал мне мою порцию… А. Ну, ясно. — Если прогнозы Якова верны, у вас большой потенциал. И немаленький радиус воздействия, раз уж сумели дотянуться до вертолёта. Уже не стоит обязательный зрительный контакт и словесный приказ, — спокойно делился умозаключениями сенатор, с наслаждением вдыхая и прислушиваясь к аромату из собственной чашки. Чай пах лесной земляникой, мятой и липой, и я едва не обожгла язык, торопясь попробовать это душистое чудо. — Судя по всему, в скором времени большое количество противников вокруг не должно стать для вас проблемой. И я уверен, что при должном обучении и подготовке вы станете очень продуктивным охотником. Что в теории значительно снизит количество неизбежных жертв на службе. Славная теория, конечно, и я бы, может даже, прониклась уровнем возлагаемой ответственности, безропотно проглотив скрытую попытку навязать чувство ответственности… Только вот я планирую как можно скорей покинуть эту богадельню. Впрочем, им вовсе не обязательно об этом знать. Как говорится: «От многих знаний многие печали»… — Видите ли, я не просто так разыскиваю вероятную родню, — подаюсь вперёд и вперяюсь в старика более настойчивым взглядом. — Есть основания думать, что мою семью прокляли. И не так уж давно. И я хочу найти того, кому это было под силу — больно уж не хочется раньше времени свидеться с родителями. Старик тяжело, будто понимающе вздохнул, но заговорил не с позиции «единомышленника»: — И по хорошему следует предоставить и это дело сотрудникам ДМБК, — убеждённо заявил он. — Что, кстати, за ДМБК? — Департамент магической безопасности и контроля, — с удовольствием пояснил Горчин, коротко прервавшись на глоток чая, — и твоя история как раз их профиль. — При всем уважении, я уже почти закончила с расследованием. Да и соврать на мои вопросы, как и воспротивиться, чуточку сложнее. Гарантии быстрого и правдивого ответа при работе магических копов, как по мне, сильно снижается. — И всё же, Виктория, я вынужден настаивать. Боюсь, законы не предусматривают самосуд, — мягко и настойчиво заверил сенатор, и мне даже не пришлось изображать удивление. — Я не собираюсь мстить, — я аж поморщилась. Ну в конце-то концов, я ведь только что вбросила, что «ищу способ снять проклятье, чтоб не отъехать». — С чего вы вообще решили, что я в мстителя играю? Горчин задумчиво пожевал губы, крайне пристально разглядывая моё лицо. — Хм. Что ж, быть может, в какой-то степени я понимаю ваше желание разобраться лично, — искренне признал он, отведя изучающий взгляд и качая головой. — И тем не менее, существуют порядки. К тому же вы уже неслабо подмочили собственную репутацию, отличившись импульсивностью и нарушением общественного порядка. Не морщиться в пренебрежении стоило огромных усилий. И всё же, при всём моём целенаправленном трепыхании, я отчётливо осознавала, что Сенат мои проблемы, особенно с желанием «спасти граждан вообще другой страны», заботят мало. Я в их глазах шестнадцатилетняя пигалица без царя в голове. — Да. Было дело… — И тем не менее не могу не согласиться, что история вашей семьи наводит на тревожные умозаключения, — он опустил чашку на столик, нахмурившись и застыв взглядом где-то в стороне книжных полок. — И я даже могу понять ваше желание найти ответы поскорее. Чувствуется мне жирное «но» в его тоне. — И вполне может случится, что и в этой ситуации возможен компромисс. Надо же, а вот это и правда интересненько. Сенатор закончил задумчиво гипнотизировать пространство вокруг, вернув ко мне внимательный испытующий взгляд. — Если ваше расследование продолжится под присмотром доверенного лица от Сената, думаю, мы сможем отпустить вас. Как будто мы с Фушигуро в самом деле позволим задержать нас… С другой стороны, если официальное преследование прекратится, это лишь освободит меня от лишнего головняка. В конце концов, соглядатая можно взять под контроль. — Думаю, мы правда можем рассмотреть этот вариант, — кивнула я. Горчин поднялся, подарив очередную ободряющую улыбку, и поспешно отошёл к столу. — Михаил, вы оповестили сенаторов о возникшей ситуации? — подняв трубку, мягко, как добрый дедушка, а не одно из главных управляющих лиц, уточнил он у собеседника на том конце провода. — Прекрасно. Повиси на ожидании… Нет, я уверен. Полковник, вам напомнить ваши обязанности? — чуть строже уточнил старик, судя по всему, столкнувшись с каким-то противостоянием. — Замечательно. Он прижал трубку плечом, опустив руки к ящикам и принявшись там что-то искать. Мы с Фушигуро напружинились синхронно. И это обоюдное недоверие к людям вызвало у меня кривоватую улыбку. Только вот Горчин достал просто тощую папочку, принявшись торопливо пролистывать файлы с распечатками. И, если меня не подводит зрение, это чьи-то досье, судя по небольшим фотографиям. — Добрый вечер. Нет, всё под контролем, — Горчин помолчал, напряженно хмурясь и слушая что-то по ту сторону. — Не вижу в этом смысла, Аркаш… Нет… Нет… — С кем и о чём он говорит? — вполголоса поинтересовался Тоджи, склонившись ко мне поближе и привалившись плечом к плечу. — Девушка тоже считает, что имеет место родовое проклятье. Да, мы были правы, именно поэтому… — Он согласен отпустить нас искать родственника при условии, что с нами отправится их доверенное лицо, — стараясь прислушиваться к диалогу сенатора, быстро и тихо пояснила я. Фушигуро рывком повернул ко мне голову, недовольным взглядом вперяясь в мой профиль. — И ты согласилась? — Возьму под внушение, чтоб не мешался, но мы наконец сбросим хотя бы этот хвост. ГТА в реальной жизни мне чёт не вкатило. — Что не вкатило? — непонимающе поморщился мужчина, скрещивая руки на груди. Я же так и продолжала следить за разговором сенатора, стараясь не упустить ни малейшей детали. — А я считаю, что имеет смысл закрепить за Тревеевой кого-то из наших проверенных людей. Да потому что любой час промедления может стоить ей жизни! Ты бы сидел на месте? — требовательно спросил Горчин, полыхнув гневным взглядом в ответ на какую-то эмоциональную реплику. Я не разбирала слов, но отчётливо угадывала интонации или же чувствовала реакцию сенатора на те слова. — И ты готов взять на себя ответственность за последствия? Если количество «сопутствующих жертв» превысит допустимые нормы, ты сдашься под трибунал добровольно?.. Что молчишь? Потому что я готов держать ответственность по результатам предложенного мною плана. Готов ли ты — большой вопрос. Потому выношу на всеобщее обсуждение моё предложение и предлагаю голосование. Он замолчал надолго, прислушиваясь к словам собеседника. Судя по контексту, тот предлагал какие-то альтернативы, подразумевающие риск… Кажется, та самая часть совета, что лоббирует за моё устранение. Что ж, радует, что Горчин в рядах симпатизирующих мне. — Отлично. Значит, на этом и сойдёмся. Оповестите господина Миланцева, чтобы немедленно явился ко мне на квартиру… Да, сейчас… Аркадий, не прикидывайся идиотом, тебя это совсем не красит… Я сказал тебе почему, мне нужно повторить ещё раз? Мы понятия не имеем, сколько у неё времени и откуда ждать удара… Ну, то, что у тебя сердце болит только за свои интересы, мы все давно в курсе, только вот я — не ты. Да и остальные, думаю, согласятся… Прекрасно, в таком случае до встречи. Он тяжело вздохнул, отнимая от уха трубку и нажимая какие-то кнопки. И, не отвлекаясь на комментарии, заговорил снова: — Да, цел и невредим, всё в порядке. Думаю решим вопрос, да… Хорошо-хорошо, не кладу… Он вновь опустил трубку на стол, позволяя, вероятно, полковнику заочно присутствовать при беседе. Смешка сдержать не удалось, хотя ничего совсем уж странного или смешного тут не было. Вполне обоснованная предосторожность, учитывая все факторы. — Ну что же, можете расслабиться — Сенат принял моё предложение. Думаю, Никита будет здесь максимум в течение часа, он парень расторопный. Горчин довольно зажмурился, делая большой глоток порядком подостывшего чая. — Думаю, стоит для начала обговорить условия нашего договора…