Карасу-гани

***

В тишине темной холодной комнате стоят трое. В полной тишине занимаясь своими делами пока один из них не произносит. – Сегодняшняя доставка уже провалена, – сухо произносит мужчина сквозь маску с рисунком круга, презрительно хмурясь на стоящего рядом. – Уверен, что пытаться завербовать мелкую девчонку имеет смысл? Она либо всё испортит, либо струсит, а то и растреплет всё остальным. На это лишь усмехаются. – Недооцениваешь ты молодёжь. После двух игр все нестойкие уже отсеялись. Поверь, ради хоть какого-то преимущества в играх, которые и не собираются заканчиваться, большинство и своим друзьям зубами бы все органы достало, – хрипло смеётся другой, представляя себе эту картину. – Ну и мерзость, – с отвращением шепчет собеседник. Ему подобные фантазии удовольствия не доставляют. – В следующий раз найди кого-то понадежнее. Кого-то, кто не попытается свалить с деньгами в первый же день. – Знать бы ещё, где таких искать! – разводит руками тот. – Думаешь, подпольная работа с продажей органов и надёжность сильно сочетающиеся качества? – Я привёл её, – внезапно раздаётся третий голос. Он заходит в это холодное, едва освещённое помещение, оглядывая сообщников. За ним идёт невысокая девушка. Она смотрит хмуро, с напускным безразличием. Никто здесь не верит в её спокойствие, но Сёко плевать. Ей нужно сохранять эту маску хотя бы для себя. И для товарищей. – Отстойное место, та ещё антисанитария, – заявляет она на входе. До этого сохранявший полное молчание квадрат наконец решает заговорить. – Вам не о чем переживать, мисс, – сухо отвечает он. Сёко наклоняет голову набок, проводит пальцем по столу, поднимает его и осматривает. – Вижу, хоть пыль на рабочем месте не скопилась. Комната погружается в тишину. Сёко рыскает взглядом по помещению, будто бы пытаясь найти к чему ещё придраться. – Не знаю, есть ли у вас надлежащее образование, но вырезать орган уже мёртвого человека бессмысленно, он— – Мы знаем, – обрывает её мужчина рядом. Сёко хмурится с неприязнью. И осознаёт собственную фразу. Она сглатывает, чувствуя, как что-то в желудке обрывается. «Тут человек жив» — голос Гето эхом звучит в её голове. Она резко закрывает рот ладонью. Дыши. Дыши. Не показывай реакции. – Ну, кажется, ты не так глупа, – холодно замечает мужчина, подходя ближе. Он касается её плеча. Та не отстраняется затерявшаяся в своих панических мыслях. – Я не собираюсь это делать без наркоза, – шипит она, чувствуя, как по спине стекает холодный пот, а в груди образуется тяжёлый ком. Её взгляд падает на операционный стол. В расплывшейся галлюцинации она видит Сатору: холодного, раненого, полубессознательного от болевого шока. «Он так не окажется, ни за что» убеждает она себя, но картинка остаётся перед глазами. – Да кто тебя спрашивает? – смеётся мужчина сзади, насмешливо дополняя. – Не хочешь помощи в играх так вали. – Прекрати, – обрывает его главный, не убирая руку с плеча Сёко, наоборот поглаживая будто бы утешая. Легче от этого жеста не становится. – Хотите купить меня за помощь в играх? – Она шепчет не способная придать голосу силы. – Помощь это сильно сказано. Информация. Мы заранее скажем тебе, какая будет следующая игра. Это повышает шансы, – вежливо, почти учтиво объясняет ей мужчина. – Не мало ли? – нервно усмехается Сёко. – Я и так пока справляюсь. Глупая попытка набить себе цену, но она пытается. – И правда. Но как долго продлится твоя удача? Что, если в следующей игре придётся сражаться против своих друзей? Или попадётся игра, где всё зависит от того, какой номер ты выберешь в очереди? Мужчина говорит спокойно, терпеливо. В его голосе нет завлекающих ноток. Сёко это напрягает ещё больше. В тоже время, так лучше, верно? Ей не пытаются манипулировать, с ней пытаются договориться на сотрудничество. – Без наркоза не работаю, – повторяет она. И добавляет: – Это не просто прихоть. Вытаскивать орган у человека в сознании банально сложнее. – Наркоз будет, – соглашается главный. Его ладонь поднимается, касается её щеки, и Сёко тут же отстраняется. – Но не на всех хватит. Придётся выбирать самой, кого оперировать с анестезией, а кого — без. Согласна? Сёко щурит глаза, сжимает зубы. Думай. Думай! – Не хватит? Почему? Место не оснащено или это очередные игры разума с выбором? – Не оснащено. Игры — не наша прихоть. Мы тут никто. Правила игр действуют только на этажах выше. Сёко медленно вдыхает. Выдох. Остаётся надеется что и в следующей игре умрет совсем мало человек и анестезии хватит на всех. Их уже не спасти, но уходить в страданиях в сыром холодном месте это ужасно. Обеспечить их хотя бы анестезией, пускай те заснут, уйдут не чувствуя этого всего.. – Ладно. Я согласна, – хрипло произносит она, ударяя ладонью по запястью мужчины, который снова потянулся её коснутся. Затем закрывает рот рукой, прокашливается. – Следующая игра? Они не реагируют на это хорошо, командный тон девушки провоцирует их всех, кроме главного. Квадрат лишь отмахивается, призывая остальных успокоиться. Слушают не все. – С чего бы говорить об этом, а? Ты ещё свою часть сделки не выполнила. – грозно вставляет Круг. – Если я умру, то уже и не выполню, – спокойно замечает она, стараясь найти логическое объяснение. Все затихают. – Верно. Она права, – Квадрат жестом даёт указание Треугольнику за её спиной. – Отдохни перед следующим испытанием. Оно будет сложнее предыдущих. Не командное. Чтобы дойти до конца, понадобится хотя бы минимальная физическая подготовка. Сёко нервно хмурится. Не лучшее из возможного. – Но если наверху решат что-то изменить и перед началом скажут объединиться в пары — выбери самого слабого участника. Квадрат разворачивается к ней спиной. – До завтра, Иейри-сан. Треугольник открывает дверь, указывая на выход. Сёко без лишних слов выходит за порог.

***

– Ты уверена, что в порядке, Иэйри? – голос Сугуру звучит ровно, мягко, но в нём слышится тень настороженности. Он опускается рядом с ней на верхнем ярусе кровати, скрестив ноги и привалившись плечом к стене. Внизу, в полутьме, где-то уткнувшись лбом в подушку, Сатору безуспешно пытается заснуть, постанывая от головной боли. – Как видишь, – лениво усмехается Сёко, опуская взгляд на свои руки. Пальцы машинально крутят край рукава. Сугуру давно замечает эту привычку. – Вижу, что всё фигово, – фыркает Сугуру, чуть прищуриваясь. – Что-то случилось, пока ты там была? Сёко делает глубокий вдох, медленно выдыхает, глядя в сторону, и только потом, уже совсем тихо, бормочет: – Ты совсем не эмпатичный, знаешь? – Эй, серьёзно? Почему? – он даже выравнивает спину, будто его это искренне расстроило, но тут же снова наклоняется вперёд, подпирая щёку ладонью. В его позе читается расслабленность, но взгляд, которым он внимательно изучает её лицо, выдаёт нечто иное. Каждое напряжённое движение её бровей, уголки губ, чуть поджатые в скрытой усталости, едва заметная морщинка между бровями — он подмечает всё. Сугуру даже на мгновение ловит себя на мысли, что мог бы коснуться её лица, разгладить эти следы напряжения пальцами. Но он знает, что стоит ему сделать хоть что-то, она сразу поймёт, что в её выражении есть то, что выдаёт её. И больше он этого не увидит. – Я сказала, что потеряла сознание в душе, а ты теперь пытаешься откопать в этом скрытый смысл или теории заговора, да? – она поднимает руку и рассеянно чертит что-то в воздухе, будто набрасывая линию. – Вот почему это отстой. Я и так девушка, а тут ещё и это время месяца, совсем из строя выйду. И как мне теперь побеждать, а? Это время месяца. У Сугуру дёргается бровь, он чуть прикусывает щёку изнутри, прежде чем медленно тянет губы в улыбке, в которой совершенно нет сочувствия. – Ну, условия тут, мягко говоря, не самые лучшие. Думаешь, толстосумы задумываются о таких вещах? Я вот не нашёл шампуня. Сёко шумно закатывает глаза. – Бедняга. Как же ты без шампуня выживешь? – О, смотри-ка, у тебя уже хватает сил на сарказм. А я волновался, – усмехается он, внезапно протягивая руку и аккуратно заправляя за её ухо выбившуюся прядь. Сёко морщится, отмахивается от его руки с преувеличенной гримасой отвращения. – Бе, мерзко. Больше так не делай. – Ой, брось, я думал, симпатичное лицо автоматически снимает обвинения в криповатости, – шутливо сетует он, но всё же убирает руку, отступая. Наступает короткая пауза. Сёко разминает шею, снова потирает затылок, машинально наматывая на палец спутанные пряди. – Я мог бы заплести твои волосы, – вдруг предлагает Сугуру, поднимая на неё лукавый взгляд. – Так будет удобнее. И у меня есть запасная резинка. Сёко скептически щурится. – Мой колтун уже вряд ли что-то спасёт. – Дай мне попробовать, я буду аккуратен. Сёко издаёт невыразительный звук, больше похожий на вздох обречённости. – Ладно, делай что хочешь. Только смотри, не вырви мне волосы. Сугуру, пропуская угрозу мимо ушей, самодовольно потирает переносицу, будто обдумывая стратегию. – Ах да, только вот беда: резинку Сатору украл. Кажется, игрался с ней. Нужно спуститься чтобы забрать. Пойдём, заодно внизу и с твоими волосами будет удобнее разобраться. – Ну уж нет, – Сёко морщится. – Не хочу, чтобы Сатору устроил стендап-шоу о моём восхитительном уходе за собой. Сугуру наклоняется ближе, понижая голос до почти заговорщического шёпота: – Ты можешь начать кидаться в него едой, которую он не доел если он что-нибудь скажет. Думаю, он это заслужил. И, даже не дождавшись ответа, Сугуру уже спрыгивает с кровати, шагая вниз по лестнице. Сёко, вздохнув, медленно подползает к краю и нехотя направляется за ним. – Что? Закончили секретничать и вспомнили о своём любимом друге? – голос Сатору звучит приглушённо, устало, но всё же он умудряется ворчать. Он лежит на животе, крепко обхватив подушку, пытаясь спрятаться в её мягкой прохладе. Лицо утопает в ткани, лишь один глаз чуть приоткрыт, чтобы посмотреть на них, и даже в полутьме Сёко кажется, что глаза у него покраснели. – Вообще-то, мы тут не ради тебя, а ради моей резинки для волос, – лукаво заявляет Сугуру, легко отбрасывая за плечо длинную прядь, что до этого выпала вперёд. – Грубо-о! – тянет Сатору, снова зарываясь в подушку. Он тихо выдыхает, пытаясь найти в ней укрытие от головной боли. И Сугуру впервые всерьёз задумывается, что тот может и не преувеличивает. Раньше он считал, что парень просто драматизирует, как всегда, это было бы в его характере, но сейчас... Сейчас что-то в его голосе заставляет нахмуриться. Возможно почувствовать вину, хоть он сам не уверен за что именно. Не он причина его головной боли. – Тебе нравится издеваться над людьми, а? Садист извращенец, – шепчет Сёко прямо в ухо Сугуру, и тёплый воздух её дыхания касается его кожи. Он вздрагивает едва заметно, но тут же ловит баланс и наклоняется к ней, в отместку его губы почти касаются её уха. – Немного, – выдаёт он, шутливо мурлыча, а затем довольно ухмыляется, когда Сёко хмурится и отмахивается, ускоряя шаг вниз по лестнице. Это можно считать поражением. Сугуру негромко смеётся, но тут же затихает, когда Сатору жалобно бормочет: – Что там за шорохи?.. – Расслабься, не будь таким угрюмым, – тихо говорит Сёко, садясь рядом. Сатору слабо шевелится, как будто решая про себя, хочет ли он позволить ей быть рядом. – Сдвинься немного назад, – добавляет она, и Сатору нехотя, но всё же послушно отодвигается. Она осторожно касается его лица, и он вздрагивает от прохлады её пальцев, но не отстраняется. Напротив — когда её ладонь касается лба, он чуть подаётся навстречу, жадно вбирая в себя успокаивающее прикосновение и недостающую прохладу. – Не дёргайся, дурик, – шепчет Сёко, разворачивая ладонь, чтобы остудить его голову своей ладонью ещё немного. Он медленно опускает голову к ней на колени, тяжело вздыхает. Её пальцы чуть сжимают его виски, затем легко проводят по лбу, разглаживая кожу. – Тошнит? Сатору глухо что-то мычит, вероятно, соглашаясь. Сёко больше не спрашивает. Сугуру наблюдает за ними, не двигаясь. Есть в этой сцене что-то странно завораживающее, но он не может понять, что именно. Только когда его собственные мысли начинают вязнуть в этом тихом моменте, он моргает, отводит взгляд, отмахиваясь от непрошенных ощущений. И они снова настигают. Про себя он думает – мои горячие руки такого бы облегчения не принесли... Он пытается отмахнуться снова. – Наши процедуры индустрии красоты отменяются? – его голос звучит тише, чем обычно. Сёко пожимает плечами. – Отменяется видимо и сон, – устало говорит она. Сугуру тихо мычит в знак согласия. Сатору что-то недовольно бормочет, но быстро затихает. Он словно разрывается между желанием присутствия и осознанием, что остальным тоже нужно отдохнуть. – Ночь такая тихая, – вдруг шепчет Сёко. Сугуру молча прислоняется спиной к её спине. Она ощущает его тепло даже через ткань одежды, а он в ответ чуть сильнее давит плечами, как будто закрепляя этот контакт. Наверное так только кажется. – Сатору обещал выбить всё дерьмо из того патлатого парня, – негромко говорит Сугуру. – Видимо, сработало. Он теперь сидит смирно. По большей части ведь убивала их банда, так что объявление войны их всех заткнуло. Сёко морщится, задумчиво разглаживая морщинки на лбу Сатору. – Ясно. Чтож, предусмотрительно с его стороны, – нехотя признаёт она, глядя на побледневшего Сатору. Она продолжает медленно водить пальцами по его вискам. – Выглядит он неважно... Как бы ему хуже не стало. – Думаешь, успеет прийти в себя к следующей игре? – Сугуру тоже теперь смотрит на Сатору, его голос не такой уверенный, как обычно. Сёко закусывает губу. – Наверное. Надеюсь. Она устало вздыхает. Её пальцы находят спутанный локон среди волос Сатору, лениво наматывают его на палец. – Ухх, лишь бы мы сами дожили до завтра. Сугуру кивает, но ничего не говорит. Он какое-то время просто сидит, размышляя, а потом медленно тянется к её волосам, пробегает пальцами по ним, как будто на ощупь определяя их текстуру. Ему хочется сделать хоть что-то, что-то, что отвлечёт. Возможно не только его самого но и её. Медленно, почти неуловимо, он начинает разбирать пряди, разделяя их волосинка за волосинкой. – Такой нежный, так у тебя всю ночь уйдёт, – шепчет Сёко, скрывая неловкость за ленивым поддразниванием. Сугуру усмехается, не прекращая движения. – Ну, зато нам обоим будет чем заняться. – Ха-ха. Ты начинаешь мне нравиться, – лениво замечает она, не отводя взгляда от Сатору. Он что-то бормочет в полусне, едва слышно, а её пальцы продолжают гладить его виски в том же ритме, что и Сугуру медленно заплетает её волосы. Ночь выдаётся и правда тихая.

***

Где-то на другой стороне этого огромного зала ещё двое людей всё не спали. В полутьме угадывались силуэты – один сидел на койке, слегка подавшись вперёд, теребя руки друг о друга, другой неторопливо спускался вниз по лестнице, двигаясь осторожно, будто боялся разрушить зыбкое равновесие в этой тишине. – Так значит, у тебя есть младшая сестра? – голос Нанами звучал приглушённо, почти неуверенно, словно он спрашивал о чём-то сокровенном, к чему не имел права прикасаться. Он присел рядом, не слишком близко, под ним прогнулась кровать с тихим скрипом. Хайбара подвинулся чуть ближе, из-за чего Нанами теперь чувствал его тела, улыбнулся. Это была искренняя улыбка – тёплая, открытая, но с оттенком далёкой, похоронной где-то глубоко внутри грусти. Он редко видел такие выражения лица у молодых ребят, казалось оно бывает только у тех, кто давно испытан возрастом. – Ага. Она младше всего на пару лет, но, знаешь, в семьях это всегда сильно чувствуется, – он чуть вскинул голову, бросив на Нанами лукавый взгляд. – В детстве я всегда напоминал ей, кто тут старший. – Вот как. – Нанами задумчиво посмотрел куда-то в даль темной комнаты, взгляд его смягчился. – У меня не было братьев или сестёр, так что я никогда не обращал внимания на разницу в несколько лет. Возможно только совсем в детстве. – Не было, да? – Хайбара прищурился. После задумавшись дополнил – Жаль. Тебе бы пошло быть старшим братом. Нанами слегка приподнял брови. Такой комментарий удивил его, хотя он и не был неприятным. – Думаешь? – Уверен! Большинству повезло бы иметь такого старшего брата. Ты же спокойный, надёжный... – Хайбара мечтательно закинул руки за голову, но тут же оживился. – Хотя-о-о-о... может, ты был бы тем, кто ворчит на младших за любую мелочь? Или вообще задавал бы мне бесконечные лекции о жизни? – Наверное, – Нанами позволил себе легкую усмешку. – Особенно если бы мой младший брат был таким болтуном, как ты. Хотя, какой из меня старший брат? Глубоко погрязший в долгах, попавший в непонятное незаконное место.. Хайбара наигранно возмутился и пихнул его в плечо. Движение было слабым, скорее дружеским жестом, чем настоящим выпадом. – Это что, камень в мой огород? Думаешь, я плохой старший брат? – В каком-то смысле… – Нанами замолчал на секунду, словно подбирая слова. А затем, совсем неожиданно для самого себя, коротко, тихо рассмеялся. Так, будто давно не позволял себе такой роскоши, если вообще когда-то позволял. Хайбара замер на мгновение, услышав этот звук. Ему казалось, что Нанами – человек, который смеётся крайне редко, и даже сейчас это было похоже на лёгкий вздох, а не настоящий смех. – Ну вот, значит, как. – Хайбара потянулся, закинув руки за голову. – В каком-то смысле я, возможно, и правда не идеальный старший брат. Но... когда мы отсюда выберемся, я сделаю всё, чтобы изменить это. Я выйду с деньгами и... – И? – Нанами посмотрел на него чуть пристальнее. – И сделаю так, чтобы у неё было всё, чего она заслуживает. – В голосе Хайбары появилась твёрдость, непривычная для его обычно лёгкой манеры говорить. Нанами медленно кивнул. – Тогда мне было бы интересно на это посмотреть. Познакомишь меня с ней? В конце концов, отчасти именно она спасла нас в прошлой игре. – Хэй, я спас! Я! Точнее, каждый из нас! – Хайбара всплеснул руками, но тут же замялся, наткнулся на что-то в своих мыслях. Он быстро потряс головой, отгоняя ненужные мысли. – Но... да. Я познакомлю тебя с ней. Она настоящее чудо, ты полюбишь её как родную, я уверен. Какое-то время они ещё сидели в полумраке, и Хайбара рассказывал о своей семье, о мелких ссорах с младшей, о том как быстро та росла, её увлечениях и многое другое. И Нанами слушал. Слушал с искренним вниманием и редкой теплотой которую даже он сам в себе не всегда мог распознать.

***

Утро было тихим, почти обманчиво умиротворённым. Вероятно, спокойнее предыдущих — и можно было понять почему. Сегодня ночью никто не метался в тревоге, никто не вставал резко, пытаясь понять, не был ли весь этот ад кошмаром. Не было драк насмерть, что наверное самое главное во всем этом. Все знали, где находятся, и для чего. Принятие приходило медленно, но неотвратимо. К пренесенному персоналом столу с едой людей тоже шло заметно больше, чем вчера. Даже те, кто накануне отвергал пищу из упрямства или страха, теперь молча занимали свои места в очереди. В том числе те кого ещё вчера можно было заметить дай бог давящимися яйцом. Даже Сатору послушно поплелся в очередь, хоть и с совершенно угрюмым выражением на лице, вероятно проверяя — сможет ли его организм вообще функционировать, находится в толпе, ходить.. Вернулся он с невиданной радостью на лице. — Отличные новости! Могу наконец воспринимать мир без желания выблевать всё что находится внутри меня! — объявил он победоносно, словно совершил подвиг или выиграл в лотереи. Сёко, приподняв бровь, она демонстративно начала хлопать в ладоши, но её взгляд оставался насмешливым, без вчерашней мягкости, в конце концов, здоровый пациент уже не её проблемы. Сугуру же почувствовал, как в груди что-то немного расслабилось, будто узел, стягивающий лёгкие, развязался. Он не стал это комментировать, но по его виду было понятно, что он немного рад. — И всё-таки, музыка тут просто ужасная, — внезапно пожаловался Сатору, скривившись, словно попробовал что-то горькое. — Обычная музыка с детских мероприятий, — вяло отозвался Сугуру. У него не было настроения спорить. — Ты что, никогда не слышал? — Неа, — флегматично обрезал Сатору, будто разговор был ему неинтересен. А потом внезапно хлопнул ладонью по краю кровати, перехватывая инициативу. — Так! В следующем испытании держимся вместе. Все трое. Тут его взгляд скользнул вверх по лестнице, и он заметил скромно сидящую в стороне девушку. Она явно не спешила никуда ввязываться, но это не останавливало его. — И ты тоже с нами, малявка! — выкрикнул он, не особо заботясь о тактичности. Рико сразу вздрогнула, а потом возмущённо что-то пробормотала себе под нос, прежде чем всё же ответить громче: — Да пошёл ты! Хватит называть меня малявкой, старикан! — Эй! Ты кого стариком назвала, мелочь?! — Сатору резко обернулся, оскорблённый до глубины души. — Детский сад, — пробормотала Сёко, закатив глаза. — Но это забавно, — Сугуру едва заметно усмехнулся. — Ни капли, — сдержанно парировала она, но уголки её губ всё же чуть дрогнули. Не вслух, но про себя она согласилась.

***

Механический женский голос раздается в помещении, его холодное, отстраненное звучание нарушает утреннее молчание: – Просим проследовать за организаторами в место проведения следующей игры. Во время пути старайтесь не отбиваться от персонала и не теряться в дверях. Он повторяется снова, точно отмеряя ритм, с которым участники нехотя начинают двигаться к механическим дверям. Кто-то пробирается сквозь толпу, кто-то идет медленно, словно надеясь, что отсрочка в несколько секунд подарит шанс проснуться в другом мире, но чуда не происходит. Когда одна из дверей открывается, люди послушно следуют за фигурами в масках, разделяясь на несколько небольших толп. Сёко случайно сталкивается с Утахиме, успевая ухватить её за локоть, прежде чем их разнесёт людской поток. Сугуру и Сатору оказываются вытолкнутыми в другую часть толпы, но по крайней мере вместе. В одиночестве движется лишь Рико, её шаги отдаются гулким эхом в переходах. Она поднимается и спускается по лестницам, каждый новый поворот лабиринта кажется ещё более абсурдным, и от этого невольно пробегает холодок по спине. Кто вообще мог придумать этот кошмар? Ей не приходит в голову, что кто-то наблюдает за ней. – Притих что-то, братец. Ты вообще в порядке? – тоном, балансирующим на грани насмешки и заботы, Юки толкает Чосо локтем. Её игривый настрой разительно контрастирует с давящей атмосферой коридоров. – Эй, земле ты тоже нужен! Возвращайся к нам! Чосо моргает, словно выныривая из собственных мыслей, и недовольно бурчит: – Успокойся. Люди смотрят. Он мрачно косится на её руку, всё ещё держащую его запястье, и, устало выдохнув, добавляет: – Может, выберешь что-то одно? Флиртовать со мной и называть братцем одновременно – это жутко. Юки заливается смехом, звонким, но негромким. Он словно греет пространство вокруг, напоминая о чём-то нормальном, далёком. Он не знает почему ассоциирует это с чем-то нормальным, ведь не назвал бы её нормальной не в этом месте ни снаружи. – Ха! А я-то думала, ты не понимаешь, чего я добиваюсь. Смотри-ка, какой ты у нас умный, а, старший братец? Чосо отворачивается, будто бы изучая узоры на стенах, те, к сожалению, предательски одно однотонные. Его неловкость говорит красноречивее слов. – Не додумывай за меня. Я не знаю, чего ты добиваешься, но это не значит, что я не понимаю очевидных намёков... – Оу, не напрягайся так, ладно? Лучше расскажи, о чём ты так задумался. Чосо прищуривается, оценивающе глядя на неё, словно проверяя, действительно ли он может сказать это вслух. И, к его удивлению, решает, что может. Он слегка наклоняет голову в сторону одного из соседних рядов и кивком указывает на Рико. – Вон та невысокая девочка. Похожа на тебя. Случайно не твой родственник? Юки медленно переводит взгляд, её брови едва заметно хмурятся. Глаза шарят по толпе, пока она не замечает ту, на кого указывал Чосо. В тот же миг она замирает, словно её ударили. Кто-то позади с глухим стуком врезается в неё, выдавливая раздражённое "смотри, куда прёшь", но Юки его не слышит. Чосо резко дёргает нахала за плечо, пропихивая его вперёд, а затем осторожно берёт Юки за запястье, привлекая её внимание. В его голове сверкает мысль: "Неужели здесь действительно есть кто-то из её семьи?" – Девочка... правда похожа на меня, – тихо соглашается Юки медленно приходя в себя, но всё ещё глядя на Рико с выражением лёгкого потрясения. – Будто смотрю в зеркало, лет на десять назад... Хотя нет, я была выше. И красивее, правда? Чосо фыркает: – Я не оцениваю красоту детей. – Ужасно скучный, – заключает она, но в её голосе слышится нечто большее, чем просто шутка. – Но мне нравится. Чосо лишь молча кивает, а затем коротко бросает: – Идём. – Ага. Через пару шагов он всё же задаёт ещё один вопрос: – Так это не твоя сестра? Или другая родственница? Юки не отвечает сразу. Она делает глубокий вдох, и только потом, небрежно, будто бы это не имеет значения, говорит: – Честно говоря, без понятия. Возможно, у нас и есть что-то общее, с такой-то схожестью... Но видела ли я её до сегодняшнего дня? Никогда. Чосо качает головой, словно его это задевает больше, чем её саму. – Нехорошо ничего не знать о своей семье. Если она действительно может быть твоей родственницей, попробуй с ней поговорить. Пока не поздно. Юки прищуривается, её губы кривятся в недовольной усмешке. – Тц... Да какая разница? – Потом будешь жалеть, – сухо говорит Чосо, ставя в разговоре точку. – Ой да ну, не все ценят кровные узы так сильно как ты с твоими братьями! Юки закатывает глаза, но неожиданно для самой себя ловит себя на мысли, что разговор с девочкой, возможно, действительно не будет лишним. Ну, если та выживет.

***

Встречает их снова лишь сухой, давно записанный механический голос, от которого по спине пробегает неприятный холодок, сколько бы раз ты его не слышал. – Добро пожаловать. Прежде чем перейти к следующему этапу, вам всем нужно будет разделиться на две группы. Подойдите к ящику на столе и вытащите бумажку. В зависимости от результата пройдите к нужной двери. Дверьми эти проходы назвать можно было лишь с большой натяжкой. Скорее, два провала, скрытых за плотными шторами тяжёлого материала, настолько густого, что свет даже не пытался пробиться сквозь него. – Выглядит дорого, – бормочет Сатору, проводя пальцами по ткани, будто оценивая её на ощупь. Сёко тихо хихикает. – Ну, если уж ты так говоришь... – Ага... Эй, Сёко, не переживай, уверен, мы все будем в одной команде, – его голос звучит бодро, но в уголках глаз едва заметно притаилось беспокойство. Она могла бы сказать, что не волнуется, что они справятся в любом случае. Но глядя на Сатору, который, несмотря на свой привычный нахальный тон, явно внутренне напрягся, она лишь пожимает плечами и соглашается: – А как иначе. Не успевает между ними установиться хоть какая-то иллюзия спокойствия, как Сугуру оказывается рядом и хлопает их по плечам, притягивая к себе в небрежном полудружеском жесте в объятие. – Эй, я тоже хочу внимания. – Это заметно, – бурчит Сатору, отстраняясь, но не слишком сильно. Очередь доходит до участников. Первым от друзей отрывают Юту, которого отправляют в синюю дверь вместе с Рю, оставляя Маки и Инумаки на другой стороне. Чосо наблюдает, как его младшие братья, не сговариваясь, тянут бумажки и выдает один цвет – красный. Он сам вытаскивает синюю и нехотя направляется вслед за Юки. Когда Утахиме тянет свой жребий, у неё нет сомнений – ей выпадает красная. Один за другим в ту же дверь отправляются знакомые ей лица... пока её удача не даёт сбой. В гущу синей группы затесывается Рико. Девочка даже не замечает встревоженного взгляда Утахиме, скрывается среди других участников, а та лишь тяжело выдыхает. Джого, стоявший позади, с раздражением замечает, что из их группы единственным, кому выпал красный цвет, оказывается Ханами. Он стискивает зубы, осознавая, что придётся оставить союзницу одну. На лице Ханами, разумеется, не отражается ни капли тревоги, ога сохраняет стоическое выражение лица, но Джого чувствует, как в груди закипает беспомощное раздражение. Сатору долго смотрит на свою бумажку. Синий. Он чувствует, как внутри поднимается лёгкий зуд – неприятное ощущение, будто что-то пошло не так. Через плечо он бросает взгляд на Сёко – та уже давно в красной стороне. Он уверен, что она справится. Но вот Рико... рядом с ней ошивается тот подозрительный тип, и это беспокоит его куда сильнее, чем хотелось бы. Вздохнув без лишней драмы он направляется к группе. За его спиной хмыкает Сугуру, вытаскивая такую же синюю бумажку. – Я уж думал, будешь торговаться с кем-нибудь, чтобы вытянуть нужный цвет, – усмехается он нагоняя его. Сатору расправляет плечи, демонстративно ухмыляясь. – К счастью, удача и так на моей стороне! – Ну-ну, – флегматично отзывается Сугуру, потирая ладони друг о друга. – Посмотрим, так ли это. Запись снова включается. – Следующая игра – полоса препятствий. У вас будет пятнадцать минут, чтобы преодолеть несколько испытаний на вашем пути. Главная задача – пересечь финишную черту. Сатору, завидев впереди огромный зал, полный конструкций и платформ, едва заметно выдыхает. Ну, это хотя бы звучит не так уж плохо. По крайней мере, что-то с чем можно справиться. Он чувствует, как Сугуру слегка толкает его в бок, привлекая внимание. – Ну, не так плохо, верно? Справишься? – лениво спрашивает он, но в голосе сквозит скрытое беспокойство. Сатору драматично вскидывает руки. – А то! Я бы за пять минут пробежал, но, увы, приходится учитывать, что среди нас есть простые смертные. – Да-да, понял тебя. Тогда просто доберись до финиша и будем болеть за наших союзников. Сатору ухмыляется. – Кто быстрее? – предлагает он. Сугуру только закатывает глаза и, не глядя, толкает его в плечо. – Игры на смерть, – напевает он, напоминая о реальности. Сатору демонстративно надувает губы.