Карасу-гани

***

— Сёко! Хэй, поговори со мной. Сатору шепчет достаточно громко, пилит взглядом кровать над собой, но в ответ — только тишина. Он моргает, прислушиваясь к окружающим звукам: кто-то ворочается на соседней койке, где-то дальше скрипят пружины. Кто-то тихо шепчет, сдерживая эмоции, но голос неразборчив. А вот над ним — полное молчание. — Сёкоооо, — тянет он, делая голос как можно более раздражающим. Когда ответа нет, продолжает, добавляя с ленивой угрозой: — Спустись ко мне, или я залезу к тебе и буду спать рядом. Последние слова он произносит наигранно угрожающе, как ребёнок. Слышится тяжёлый вздох. Затем шорох — Сёко медленно ёрзает на верхней койке, кровать под ней скрипит. Наконец она наклоняется вниз, смотрит на него с прищуром, волосы хаотично спадают вниз, закрывая половину лица. — Чего тебе, дурень? Сатору приподнимается, ухмыляясь её заспанному виду. Половина лица прижата к одеялу, волосы торчат в стороны, а взгляд ещё мутный от сна. — Ты всегда так мило выглядишь после пробуждения, или мне бонус за настойчивость? Сёко закатывает глаза, но не двигается, лениво опираясь на локоть. — Ты меня разбудил ради этого? — Ради этого, ради компании… Да и вообще, не спится. Она устало качает головой. — Тогда попробуй поспать. — А если не получится? Сёко снова падает на подушку, зарывшись лицом в ткань, но отвечает приглушённо: — Тогда это твои проблемы. Сатору хмыкает и переворачивается на бок, зарываясь лицом в подушку, но через минуту снова подаёт голос: — Слушай, ты ведь любишь меня больше, чем Утахиме? Сёко хмыкает. — Серьёзно, Сатору? — Ну, очевидно, что да, но ты должна это сказать. Знаешь, вдруг другого шанса не будет. Она тяжело вздыхает, устало прищуривается, но всё же лениво отвечает: — Да-да, мечтай. Сатору фыркает, но через пару секунд его голос звучит уже тише, с лёгкой хрипотцой. — Столько людей умерло… Как можно просто лечь и заснуть после этого? Как они это делают? Сёко моргает. Присаживается и снова наклоняется посмотреть на кровать снизу, её глаза медленно сфокусировались на нём. Она несколько секунд смотрит на него, прежде чем безразлично пожимает плечами. — Хм. А может они делают это от того, что не хотят на следующей игре умереть из-за недосыпа? – Сёко флегматично отвечает щурясь. Ответ был конечно не серьезным и Сатору закатил глаза. — Да-да, рационализируй. Именно так все обычные люди и делают после серии массовых убийств. Он бубнит, переворачиваясь на другой бок. Сёко какое-то время смотрит на него, затем, вздохнув, медленно сползает с верхней кровати и садится рядом. — Из-за чего ты тут? — наконец спрашивает Сатору, закидывая ногу на ногу и обнимая подушку. Сёко слегка щурится, подбирая слова. — Отец взял денег у каких-то нелегалов и исчез. К сожалению, они знали, где он живёт. И... ну, продолжение ты знаешь. Теперь я "обязана" выплатить. Сатору хмурится. Вспоминает того человека — видел его всего раз, но этого хватило. — Кретин, ну и кретин... Сёко пожимает плечами, не споря. — А ты? — Дед решил поиграться. Не понравилось, что я ему в ноги не кланялся. — Он отмахивается, будто рассказывает о какой-то ерунде. — Представь, нахожу работу, а на следующий день мой работодатель внезапно "решает" от меня избавиться. Сёко тихо выдыхает. Ответить на это нечего. На койке напротив раздаётся шорох. Сугуру ворочается, медленно открывает глаза и хмурится. — Что вы делаете на одной кровати? Мне отвернуться? — его голос ещё сонный, но полон полуязвительного сарказма. Сатору приподнимает бровь, ухмыляется, замечая, как у Сугуру волосы торчат в разные стороны. — Да-да, у нас личный момент, отвернись, — тянет он, а Сёко кривится в притворном отвращении. Сугуру недовольно трёт лицо, но всё же садится. Сатору усмехается и продолжает: — Хэй, иди сюда раз проснулся. Помогу тебе не выглядеть как чучело. — Я и не выгляжу… — бубнит Сугуру, но всё же перемещается на пол, садясь спиной к Сатору. Пальцы Сатору лениво зарываются в его волосы, распутывая узлы. Те слегка ломкие, но на ощупь… — Ты что, в долги залез, расщедрившись на средства ухода за собой? — он хмыкает, перебирая пряди. — Идеальная кожа, волосы такие гладкие… Сатору усмехается, тыкает Сугуру пальцем в затылок. Тот вздрагивает, сдвигает плечи. — А ты, судя по уровню избалованности, оказался на улице, растратив все деньги родителей? — вяло парирует Сугуру, но напряжение в его спине чувствуется. Сёко вздыхает, поднимая голову и обхватывая колени руками. — Вы оба какие-то придурки… Они пропускают её слова мимо ушей. — И с чего ты взял, что я трачусь? — Сатору тянет прядь, затем ловко скручивает её. — Я, знаешь ли, победитель в генетической лотерее. — Да-да, рассказывай. Даже у Сёко волосы не такого качества были в лучшее время. Сатору говорит о Сёко, не упоминая собственные волосы, которые и при всем уходе были далёки от идеала. — Ну, я уж точно не показатель победителя генной лотереи. — тихо говорит Сёко, не открывая глаз. — Университет, где я училась, с нормальной нервной системой не заканчивают. Она устало напевает что-то под нос. Сатору коротко смеётся, совсем безрадостно. Его пальцы ловко скручивают пряди, пока наконец он не заканчивает. Сугуру дёргается, проводя пальцами по затылку и вниз. — Серьёзно, косичка?! — Да ладно, так тебе идёт. — Йеп, не переживай, ты не стал выглядеть менее мужественно. — лениво вставляет Сёко. Сугуру скептически смотрит на неё. — Ох, мужественность — и не тот образ, к которому я стремлюсь… — Всё, всё, принцесса, хватит ныть. — Сатору смеётся, хлопая его по плечу. И тут звучит механический голос: "Игрок 37 выбывает." В комнате на мгновение воцаряется тишина. Затем раздаётся мягкий звон — деньги падают в копилку. Сёко поджимает губы и сжимает пальцы, ногти больно вдавливаются в ладони. Она прислоняется головой к плечу Сатору, закрывая глаза, стараясь не думать об этом. Никто не двигается, знают: это не сигнал к новой кровавой бойне, а просто последствия предыдущей. Но кого-то больше нет. Кто-то только что умер, пока они шутили.

***

Короткие остатки ночи проходят в тишине. Никто из них не спит, но и говорить уже не может. Слышится механический голос, объявляющий о смерти ещё одного человека. Затем, где-то далеко, в другом конце большой комнаты, приглушённое женское рыдание. Оно кажется далеким, но обострённые чувства улавливают даже то, как звук дрожит, ломается, срывается на почти беззвучные всхлипы. Резкий электрический треск динамиков заставляет Сатору дёрнуться, как от удара током. Вспыхивает свет, начинает играть раздражающе-яркая мелодия. Сёко вздыхает, медленно поднимается, оказывается за спиной друга и мягко закрывает его уши ладонями. Её пальцы тёплые, прикосновение мягкое, но не слишком — словно она делает это машинально, не задумываясь. Сугуру, сидящий напротив, фыркает, подхватывает с подобия столика очки Сатору и небрежно кидает их ему в руки. — Давай без перегрузок сегодня, ладно? — тихо говорит Сёко, наклоняясь ближе. — Я вообще-то собиралась использовать тебя, чтобы выжить в следующей игре. Сатору вяло кривится, надевая очки. — А я-то уже думал, ты обо мне заботишься. Разбиваешь мне сердце, — шутит он с ленивой усмешкой, сквозь тёмные стёкла глядя на неё. Сёко не отвечает, но на секунду ей даже жаль, что она это сказала. В помещении открывается механическая дверь. В комнату заходят фигуры в масках: квадрат, несколько треугольников, толпа кружков. Некоторые из них несут два гроба. Остальные бесшумно расставляют столы, на которых уже стоит еда. Видимо, завтрак. Сугуру первым поднимается. — Я принесу нам всем еды. — Мне не бери, я не буду, — тут же отзывается Сатору. Голос его звучит капризно — по крайней мере, так это воспринимает Сугуру. — Будешь, — безразлично отвечает он и уходит в очередь. Она короче, чем вчера. Не только из-за уменьшившегося количества игроков, но и потому что многим, судя по лицам, попросту не удаётся заставить себя есть. Пока ждёт, Сугуру оглядывается, лениво изучая людей. Он видит вчерашних нападавших. Те едят спокойно, без особого аппетита, но всё же едят. Даже у них, кажется, осталось немного сочувствия к союзнице — их выражения мрачнее, чем прежде. Кроме неформала и трусливого блондинчика. Эти выглядят почти расслабленными. Изменится ли их мнение? Умрут ли они на игре? Он замечает подростков — слегка побитых, но целых. Девушку, сидящую между пустыми кроватями и беззвучно плачущую в согнутые руки. Мужчину, который молится. Напуганных людей много. Их жаль больше, чем тех, кто наслаждается происходящим. Но даже среди них Сугуру улавливает взгляды, жадно устремлённые к деньгам сверху. Вернувшись, он протягивает булочки: одну Сёко, другую — Сатору. — Серьёзно, одна булочка на завтрак? — раздражённо гудит Сатору. — Ты же вроде не хотел есть? — лениво отзывается Сёко. — Я и не собираюсь, — бурчит он, отодвигая еду от себя. Рука Сугуру резко ложится на стол, пресекая это движение. — Я ведь не зря ходил туда, а, Са-то-ру? Он прищуривается, губы растягиваются в нигилистической улыбке. Сатору встречает его взгляд, почти в ожидании того, как тот дёрнется от раздражения. Но пока Сугуру держит себя в руках. — Ладно, ладно, мам, не нервничай так, съем всё до последней крошки, — усмехается Сатору, дразня. Открывает упаковку, откусывает. Останавливается. — Фу, она даже не сладкая. Сёко тут же протягивает ему бутылку газировки. — Давай, Сатору, глоточек. Тот вжимается назад, избегая, но она с нажимом подносит бутылку ближе. Почти тычет в зубы. Сатору тихо перехватывает её, нехотя делает глоток. Нет, лучше не становится. И Сёко считывает это в его взгляде. — Да уж, жизнь простого крестьянина становится невыносимой по соседству с королевскими особами… — сетует Сёко. Сатору возмущённо смотрит на неё. Сугуру закатывает глаза.

***

— Проследуйте за организаторами до игровой комнаты. Просим соблюдать очередь и не отрывайтесь от остальных, — звучит холодный механический женский голос. Толпа, замерев на мгновение, начинает медленно двигаться к дверям, за которыми стоят ведущие их треугольники. Шеренга людей, потрёпанных, уставших, движется в тягостной тишине. Сатору идёт первым, позади него следуют Сёко и Сугуру. — Кажется, тут много дверей, которые ведут в никуда. Или мне кажется? — громко спрашивает Сатору, нарушая тишину. Треугольник, шедший перед ними, повёл плечом, выражая явное раздражение, но больше никак не отреагировал. — Какая разница, в общем-то? — бросает Сёко с равнодушием. Сугуру тихо бормочет что-то в знак согласия. — Вряд ли тут есть какой-то другой смысл, кроме эстетического. — Ну-ну. В любом случае, плевать мне на тайны этого места. Быстрее бы всё закончилось и можно было свалить, — фыркает Сатору, закатывая глаза. Коридор приводит их в помещение, которое, в отличие от предыдущего зала для игры, оказывается меньшего размера. Это неудивительно, ведь людей осталось куда меньше. Сатору, едва переступив порог, рассеянно оглядывается по сторонам. — Вау, теперь радуга на полу и отвратительные наклеенные обои, которые пытаются изобразить школу. Интересно, как много создатели вложились в интерьер? Нас правда ждёт школьная эстафета? На его реплику никто не отвечает. Лишь из динамиков вновь доносится механический голос: — Добро пожаловать на вторую игру! Мы скоро начнём. Это командная игра. Просим поделиться на группы из четырёх человек в течение следующих пятнадцати минут.

***

На другом конце зала в одной из групп начинаются разногласия. — А ведь нас четверо. Но Ханами ранена. Что будем делать? Выкинем её? — расстроенно произносит Махито, надув губы, как капризный ребёнок. — Но нас не четв… — начинает говорить Харута, но Джого резко перебивает его. — Издеваешься? Махито, мы играем командой. Никто её не выкинет! — Да-да, знаю… но как она будет держаться эти пять дней, с такой-то раной? — ноет Махито, явно стремясь вызвать раздражение. Джого раздражённо трёт переносицу, тяжело вздыхая. — Мы не остаёмся тут на пять дней. Мы уходим, — заявляет он хмуро. — Резать людей ради денег можно и там, а ей нужна медицинская помощь, которую эти скоты не обеспечат! — его голос становится громче, почти гневным. — Эй! Ты говорил, что мы идём до конца, и теперь так?! Это предательство! — возмущённо кричит Махито, будто подросток, которому отказывают в карманных деньгах. Он оглядывается на Дагона. Тот — высокий, накачанный, но прячется за девушкой, которая молча держится за живот, пытаясь скрыть боль. — Мы не об этом договаривались! — Махито поднимает голос ещё сильнее. — Никто не знал, что какая-то малявка сможет рани— — Плевать! — рявкает Махито, не дав договорить. — Не кричи, Махито, — устало произносит Ханами, подняв взгляд на него. — Я с тобой согласна, но детской истерикой ты ничего не добьёшься. Махито мгновенно тушуется под её словами. Его плечи опускаются, он хмуро отворачивается. — Тц, играйте без меня, — бросает он, разворачиваясь. Вцепившись в плечо Харуты, тянет его за собой. Им вслед нехотя плетётся ещё один парень, что до этого держался рядом с их шайкой. — Вот нас и трое, — шепчет Джого хмуро, устало массируя висок. — Всё будет хорошо, — спокойно произносит Ханами, мягко положив руку ему на плечо. Её голос звучит уверенно, но в нём слышится лёгкая нотка усталости. — Раздражает, — зло бросает Джого. — Объединяться с кем-то из этих гадов… Ханами ничего не отвечает, лишь чуть сильнее сжимает его плечо.

***

— Хэй, давай в одну команду, старший братец! — задорный женский голос неожиданно врывается в мысли Чосо. Он хмурится, медленно поворачивая голову в сторону говорившей. — Старший братец? — недовольно бубнит он, осматривая незнакомку. Сонные глаза скользят по её фигуре: она высокая, почти на полголовы выше него, яркая, как будто выбившаяся из этого серого зала. — Ой, ну не хмурься так, — она говорит с лёгкой усмешкой, будто всё происходящее для неё — нечто смешное. — Так ведь называют тебя эти двое, вот я и решила тоже так называть. Её движение рукой указывает на двух его братьев, стоящих позади него. Один из них чуть слышно хмыкает, второй уже откровенно улыбается. — Ладно, расслабься, — продолжает она, словно не замечая недовольства Чосо. — Вы ведь стоите тут втроём и даже не пытаетесь никого искать, вот я и подошла сама. Кто знает, что будет за задание? А в команде девушка — это всегда плюс. Ну, старший братец, будем друзьями? Вот, например, какой у тебя типаж? Чосо морщится ещё сильнее, будто её слова вызывают у него физический дискомфорт. — Не называй меня "старший братец", — отрезает он резко, его низкий голос звучит чуть грубее, чем обычно. — Так могут делать только мои братья и сёстры. Не успевает он закончить, как чувствует, как одна из рук его братьев мягко ложится ему на плечо. Сжатие почти успокаивает, но Чосо всё равно не сводит настороженного взгляда с незнакомки. — Вы приняты, мисс! — бодро объявляет один из его братьев с широкой улыбкой, словно этот вопрос уже был решён заранее. — О, я не такая уж старая! — незнакомка смеётся, протягивая руку высокому парню из их группы. — Зови меня Юки. Чосо косится на её руку, сжатую в ладони его брата, затем чувствует лёгкий толчок в плечо. Юки поворачивается к нему, и её улыбка будто срывает с него остатки раздражения. — Ну же, — произносит она весело. — Чего ты такой угрюмый? Всё будет отлично. Чосо коротко выдыхает через нос, но ничего не отвечает, лишь опускает взгляд. Её энергия ему не по душе, но что-то в ней всё же кажется надёжным. – Когда будешь готов подружиться со мной, расскажи свой типаж девушек, океюшки?

***

– Нужно найти четвёртого. Но кого? – Маки нервно обвела взглядом толпу. Юта с Тоге шагали за ней, тоже выискивая кого-то подходящего. Одиночек почти не осталось – те, кто ещё не присоединился к командам, выглядели либо отчаявшимися, либо слишком странными, чтобы к ним приближаться. – Как насчёт взять меня, сладенькие? Голос раздался справа. Высокий мужчина с длинными тёмными волосами уверенно подошёл ближе и положил руку на плечо Юты, будто они давно знакомы. Жест был чересчур дружелюбным, почти навязчивым. Юта резко сбросил его руку, инстинктивно отступив на шаг. – Серьёзно, дядь? Никого вашего возраста не нашли? – язвительно бросила Маки, скрестив руки. Её взгляд пронзительно скользнул по мужчине, словно она пыталась найти в нём что-то подозрительное, хоть малейший изъян. Однако, кроме слишком самоуверенной ухмылки, её ничего не раздражало... ну, и ещё это нелепое "сладенькие". Мужчина рассмеялся – низко, с легкой хрипотцой. – О, какая грубая девушка. Но в этом огне что-то есть. Не думаешь так, парниш? – Он повернулся к Юте, словно полностью проигнорировав Маки. Юта нахмурился, недовольно поджав губы. Его взгляд был красноречив: "держись подальше". Мужчина словно понял это, но истолковал по-своему. Он поднял руки, как бы сдаваясь, и шепнул Юте на ухо: – Ладно-ладно, я сдаюсь. Не убивай меня взглядом. Он отступил на шаг и, слегка поклонившись, представился: – Меня зовут Рю. Я силён, у меня бешеная выносливость, и, честно говоря, мои ловкие руки ещё никогда не подводили. Какое бы задание ни выпало – вместе мы справимся. – И почему такой удалый парень хочет присоединиться именно к нам? – Маки прищурилась, глядя на него с подозрением. Её голос звучал как вызов. Рю приподнял бро вь, будто удивлённый простотой вопроса. – Какой лёгкий вопрос. Ваши взгляды. Маки поморщилась, но он продолжал. – Каждый из вас смотрит вперёд, а не вниз. Вы не боитесь. Это видно. Я знаю – вместе мы победим. Его слова звучали настолько уверенно, что это заставило Маки задуматься. Она всё ещё не доверяла ему, но в этом парне что-то было, вариантом плохим его не назвать.

***

— И где взять четвёртого участника? — рассеянно шепчет Сатору, бегло оглядывая толпу. — Давай я этим займусь. Ты всё равно никому тут не нравишься, — расслабленно улыбается Сугуру, скрестив руки на груди. Сатору закатывает глаза, его голос наполняется притворным раздражением: — Ну уж нет. Ну его. Может, позовём Утахиме, а, Сёко? Его взгляд перемещается на подругу. Сугуру едва заметно дёргает уголком губ, будто усмешка соскользнула с его лица раньше, чем успела закрепиться. Сёко лишь пожимает плечами. — Неа. Она уже объединилась с теми ребятами, которые спасли нас вчера в кровавой бане, — говорит она, указывая на группу неподалёку. Сатору следит за её пальцем и замечает команду: тот мужчина лет сорока, сама Утахиме, светловолосый с вечно недовольным выражением лица Нанами и сияющий, как будто мир всё ещё нормальный, Хайбара. — Ну вот, спасли слабачку в первом раунде, а она даже не задумалась сбежать в другую команду, — наигранно сетует он, покачав головой. — Помогая слабакам, не рассчитывай на благодарность. Умный человек должен это понимать. Чьи это слова? — дразнит Сугуру, пряча улыбку. — Да всё, не зовите Утахиме слабачкой. Она ведь гуру многих детских игр, — парирует Сёко с усмешкой. Сатору затихает на секунду, а потом будто что-то вспоминает ударяя себя по лбу. — Чёрт! Учительница Утахиме! Она же постоянно играет с младшеклассниками в глупые игры! — Уважай своих старших! — доносится откуда-то издалека голос Утахиме. Сатору усмехается, довольно хмыкнув, явно получив от её реакции ожидаемое удовольствие. — Но это ведь могут быть и игры на силу или скорость, — задумчиво произносит Сугуру. Его взгляд медленно скользит по комнате. — Оформление может быть уловкой. В таком случае лучше взять кого-то физически крепкого. — Если будет игра на физические данные, мы вытянем сами, Сугуру-чан. Главное — подобрать того, кто не обмочится от страха в процессе. Троица осматривает зал, их взгляды останавливаются на разных людях. В какой-то момент Сатору замечает девочку с приметными синими волосами. Она идёт между толпой, её лицо мокро от слёз, движения рассеянны, словно она просто не видит, что происходит вокруг. — Кажется, я видел её у одного из принесённых гробов, — произносит он вслух. Сёко с Сугуру переглядываются. — Не повезло. Потерять кого-то так недавно… вряд ли настрой на игру есть вообще, — шепчет Сёко. — И наверняка попадёт в худшую команду. Кто захочет брать её в таком состоянии? — холодно резюмирует Сугуру, не отводя от девочки взгляда. Но уже через секунду он хлопает в ладоши и, не дожидаясь одобрения остальных, протискивается через толпу. — Хэй, малявка, давай к нам в команду! — громко окликает он девочку. Та оборачивается, глядит на него заплаканными глазами. — Я не малявка, идиот, — выдавливает она, грозно сдвинув брови. — И как тебя зовут, "не малявка"? — насмешливо уточняет Сатору. — Рико Аманай, — отрезает девочка, вытирая слёзы рукавом. Сёко и Сугуру стоят чуть поодаль, наблюдая за этой сценой. — Он серьёзно позвал один из худших вариантов? — раздражённо шепчет Сугуру. — Можешь найти другую команду, если хочешь, но я уже без вариантов с этим придурком, — устало отвечает Сёко и направляется за Сатору. Сугуру остаётся стоять на месте. Гул в ушах становится оглушающим, почти давит. Он хочет зажать их руками, но понимает — это не поможет. Чёрт, эти двое совсем не хотят жить? Они понимают, где находятся? Он делает глубокий вдох и идёт за ними. Его улыбка выглядит почти естественно. — Ты Рико, да? Добро пожаловать в команду, — говорит он, глядя на девочку. Она кивает, вытирая лицо рукой. — Спасибо... Спасибо, что взяли. Сугуру переводит взгляд на её нашивку, изображённый кружок заставляет его захотеть вздохнуть, но он подавляет желание. — Рассчитывай на нас. Мы вытянем тебя, если что, — мягко говорит он, а затем поворачивается к самодовольно улыбающемуся Сатору. — Но советуйся в следующий раз. Или хотя бы предупреждай. Один неправильный выбор может стоить слишком дорого. — Не бухчи, я сильнейший! — отвечает Сатору с такой уверенностью, что это звучит почти смешно. — Обещаю, мы все выберемся в целости и сохранности! — И как мне потом с тебя это взыскать, если мы умрём? — устало бросает Сугуру, скрестив руки на груди. — Оо, не начинай! Как ты ещё не поседел с таким пессимистичным настроем ко всему? — наигранно возмущается Сатору, притворно закатывая глаза. — А как ты умудрился вообще дожить с таким идиотским отношением, а? — недовольно парирует Сугуру, прищурившись. — Легко, Сугуру-чан, — ухмыляется Сатору, будто всё вокруг — просто очередная шутка. — Нужно просто уметь искать возможности! – О не начинай.. Сёко в то время утешающе погладила Рико.

***

– Время на выбор команды закончено! Вторая игра называется «Сэннин санкяку». Во время игры у участников команды будут связаны ноги. Каждые пятнадцать метров один игрок играет в одну мини-игру. При выигрыше команда переходит к следующей мини-игре. Голос был как обычно механическим и безжизненным, но его холодная ясность только добавляла тревоги. Люди в толпе переглядывались, некоторые уже начали беспокойно хмуриться. Сухой женский голос продолжал: – Вот мини-игры. Первая – Менко. Вторая – Исиго. Некоторые в толпе начали паниковать, словно услышали что-то смертельно опасное. – Третья игра – Кома. Четвёртая – Кэмари. Ваша цель – выиграть во всех мини-играх и пересечь финишную черту за пять минут. Сейчас выберите игрока для каждой мини-игры. На это вам даётся пять минут. Сатору громко клацнул языком, словно его раздражал сам факт происходящего. – Тьфу, дурацкие игры. – О, так и знал, что ты плох во всём. Девочки, у вас слабое звено, – протянул Сугуру с притворно-опечаленным вздохом. – Ой, да иди ты, сам-то в чём хорош? – бубнит Сатору, нервно морщась. – Кома. Раскрутить волчок совсем не сложно, – спокойно отвечает Сугуру. Он обвёл взглядом остальных, задерживаясь на каждом чуть дольше, чем было нужно, словно оценивая их полезность. – Менко. Я ни разу не проиграла той женщине, что вербовала нас, – подала голос Рико. Её руки нервно дёрнулись, но она старалась держаться прямо. – Я неплохо играю в Исиго, – задумчиво произносит Сёко, опуская взгляд в песок. Она замечает мелкие камешки под ногами, которых не было в прошлом помещении где они играли. Имело ли это какой-то намёк? – Тогда я играю в Кэмари. Пф, это легко, – бросает Сатору с весёлой интонацией, но в его голосе отсутствует обычное бахвальство. Он настроен серьёзно, хоть и пытается это скрыть. – У нас есть участники на каждую игру. Повезло, – протягивает Сугуру, задумчиво напевая себе под нос. Сатору вдруг перестаёт смотреть на свою команду и поворачивается к остальным. Люди выглядят подавленно, испуганно. Его взгляд цепляется за Рико. Он хватает её за запястье и тащит в центр круга. – Всем неудачникам, что не умеют играть в Менко! Внимание на эту леди, она проведёт вам инструктаж! – Что ты творишь, идиот! – шипит Рико, вырываясь. Её лицо раскраснелось от гнева и страха. – Как я должна научить их за две минуты?! – Что, хочешь, чтобы люди умерли? Давай, лучше хоть какие-то подсказки, раз ты профи. И эй, все команды не будут играть одновременно – пока одни люди играют, у нас ещё будет время объяснить тем кто ждёт! – радостно щебечет он, а потом наклоняется и шепчет: – Или что, кружочек хочет отправить их всех на смерть? Рико смотрит на него, не в силах ответить, потом резко разворачивается к остальным. – Я... я ни разу не проиграла, играя в Менко! Это... это не сложно, в этом просто нужна определённая техника. Например... Её взгляд нервно бегает по лицам окружающих. Говорить в пустоту было бы слишком неловко и страх сцены подавлял даже в таких обстоятельствах. Но она заметила одного парнишку. Нервный и напуганный, внимательно смотрит и слушает её, будто бы в её словах его единственное спасение. Она глубоко вздыхает выравнивая голос. Нужно продолжать. – Так вот, угол удара и взмах вашей ладони... – её голос становится немного увереннее. Сугуру молча наблюдал за происходящим, хмурясь. – Откуда в нём вдруг такое желание помогать ближним? – спросил он, наконец, голосом, пропитанным сомнением. – Ой, да расслабься, кружочек, – усмехнулась Сёко, скрестив руки. Затем она повысила голос и помахала рукой: – Эй, ребят, я умею играть в Исиго! Что-то в её интонации срабатывает. Это запускает цепную реакцию. Кто-то начал говорить, кто-то – поддерживать, объяснять другим. Казалось, что они цеплялись за эти крохи информации, как за последний шанс. Сугуру смотрел на всё это с лёгким презрением. Он видел, как крестики делились друг с другом советами, но некоторые намеренно отводили взгляд, словно надеялись, что другие погибнут, освободив им дорогу. Хотели уйти, но не упускают шанса избавиться от как можно большего количества игроков там, где по их мнению у них есть преимущество. Ха. На одном из кружочков его взгляд тоже задержался, Джого, стоит на расстоянии, внимательно слушал объяснения Сёко. Он явно брезговал подходить ближе, но нуждался в знаниях. На фоне этих попыток создать хоть какой-то порядок доносились глухие звуки выстрелов. Редкие, но меткие, они заставляли людей вздрагивать. Люди опускали глаза, начинали шептаться, обсуждать, как можно избежать такой участи. После каждого выстрела трупы аккуратно уносили. Не всегда трупы. Сугуру стоял перед девушкой с простреленным лёгким, она уже лежала в дурацком гробу, но была жива. Она хрипела, её глаза были полны боли. Губы шевелились, пытаясь сказать что-то, но воздух не доходил до её лёгких. Он сглотнул, перевёл взгляд на её нашивку – крестик. Затем поднял голову. – Тут человек жив, – сказал он наигранно громким, почти дружелюбным голосом, словно собираясь в случае чего поднять больший шум. Выстрел раздался мгновенно. Сугуру коротко вздохнул. «По крайней мере, она больше не мучается...» – подумал он, прежде чем вернуться к своим мыслям. Лучше не приближаться к полосе, не смотреть умершим в глаза. Не хотелось того чтобы один из них слова посмотрел в ответ. Толпа становилась всё меньше, но напряжение – только нарастало. Но хотели того люди или нет большая часть людей покидала помещение живыми.