Реномé

Сложно сказать, в какой раз Лука бессмысленно толкал двери в квартиру, пока ключи никак не хотели попадать в замочную скважину. Это был тот редкий случай, когда Иван, человек обычно уверенный во всём, чуть ли не пожалел, что именно его оппонент взял на себя роль «навигатора» вечера.  — Ты вообще уверен, что это твоя дверь? — не удержался тот, прислонившись к стене. — Конечно, уверен, — Лука попытался ещё раз, но ключ снова скользнул мимо замка. — Ну, на девяносто процентов… — Ого, рискованно, — усмехнулся Иван. — А я то думал, ты хотя бы пьёшь адекватно. Лука бросил на него укоризненный взгляд, затем, наконец, попал в замочную скважину. Дверь с лёгким скрипом распахнулась. — Прошу, входите, великий скептик, — заявил он, театрально приглашая зайти. — Благодарю, скромный хозяин. Иван шагнул внутрь, а Лука, следом закрыв дверь, тут же избавился от куртки, бросив её где-то на половине пути в сторону шкафа. — Чувствуй себя как дома. Только не в кухне, там завал. — Хм, а если я проголодаюсь? — сунув руки в карманы спросил Иван, глядя, как Лука проходит вглубь комнаты, небрежно снимая пояс на ходу. — Подумаем об этом через пару часов, — ответил тот, задержавшись на мгновение, чтобы скинуть ботинки, о которых совершенно забыл. Но не рассчитав движения, парень едва не потерял равновесие, и Ивану тут же пришлось подхватывать его за плечи, не дав упасть. — Ты какой-то слишком весёлый пьяный, — Лука усмехнулся, выравниваясь на ногах. — А ты слишком заботливый трезвый. — Кто сказал, что я трезвый? — Хм… Твои шутки! Их смех раздался неожиданно громко, нарушая ночную тишину квартиры. Лука, всё же попрощавшись с обувью, потянул Ивана за собой, направляясь к дивану. Это движение было таким уверенным и естественным, словно всё происходящее шло по заранее отрепетированному сценарию. Когда они оба наконец устроились на мягком кремовом диване, обстановка словно успокоилась. За окнами едва слышно доносились звуки случайных машин, а в комнате повисла лёгкая, но заряженная пауза. Лука бросил взгляд на Ивана, явно собираясь сказать что-то остроумное, но, похоже, мысли предательски ускользнули. — Ты собирался что-то сказать? — с лёгким смешком спросил Иван, решив, что не стоит давать Луке отмалчиваться слишком долго. — Нет, это ты собирался, — поддел его тот. — Или мне опять придётся всё делать за тебя? Иван бросил взгляд на блондина, который явно чувствовал себя слишком вольготно для кого-то, кто пару минут назад едва не упал в прихожей. — Так, значит, ты действительно пьян? — Ну, скажем так: пьян настолько, чтобы иметь оправдание за все сегодняшние поступки, — Лука хитро подмигнул и поднял палец, как будто собирался сказать нечто гениальное. — Но не настолько, чтобы забыть их завтра. — Удобная философия, — пробормотал Иван, покачав головой. — Спасибо, спасибо, — шутливо ответил парень. Вдруг Иван почувствовал, как чужие волосы касаются его шеи. Лука, не спрашивая, прижался ближе и спокойно устроил голову на его плече. — Слушай, я тут подумал, — через тихий вздох начал он. — А ведь мне с тобой правда чертовски комфортно. Иван тоже чуть склонил голову, непроизвольно вдыхая вкусный парфюм. — И снова алкоголь, Лука. Завтра ты вспомнишь это и проклянёшь меня. — Нет-нет-нет! — Лука так же быстро отстранился, как и прижался ранее. — Не алкоголь. Это… ну, ты! Ты такой весь правильный, суровый, но заботливый. Иван поднял брови, принимая исходное положение. — Правильный и суровый? Спасибо, комплимент года. — Замолчи, я серьёзно, — Лука чуть наклонил голову и посмотрел на него. — С тобой… тепло. Безопасно. — Звучит, как реклама одеяла. — Одеяло моей мечты, — Лука усмехнулся, но его взгляд вдруг стал мягче, почти задумчивым. — Слушай, а ты ведь действительно всегда такой? — Прости?.. Мы ведь уже это обсуждали.  — Да нет, я о другом... Иван на мгновение растерялся, не ожидая такого поворота. Он хотел что-то сказать, но Лука вдруг дёрнул его за рукав, притягивая ближе. — А знаешь, что? — блондин улыбнулся шире, хитровато. — Ты заслуживаешь расслабиться. — Лука… — Да ладно тебе, — Лука наклонился вперёд, его руки легли на широкие плечи Ивана. — Я серьёзно. Разреши себе, ну хоть немного, быть счастливым. Брюнет задумался, а по телу прошла едва заметная дрожь.  — Нет, я, конечно, помню, пятница, все дела… Но я-то думал, ты шутишь. Или?.. — глаза предательски метнулись в противоположную сторону: о да, эта выключенная плазма была очень интересной...  — Шутишь? — переспросил Лука, подняв взгляд так, чтобы ловить каждую эмоцию на лице собеседника. — Иван, ты знаешь, что я шутник только на сцене. Здесь, в моей квартире, всё максимально серьёзно. — Серьёзно, говоришь? — Иван хмыкнул, акцентируясь на чужой руке, которая случайно — или нет — оказалась на его колене. — А что, не заметно? — Лука сдержал смех, но, кажется, был доволен этой ситуацией. — Кстати, надеюсь, ты осознаёшь, что я сам выбрал тебя своим гостем пятницы. — О, это прям какая-то почётная награда?  — Почётнее некуда, — с совершенно серьёзным видом заявил тот, чуть пододвинувшись ближе. — Учитывая, сколько желающих в очереди. Иван закатил глаза, но тут же почувствовал лёгкое тепло от его близости. Ладно, совсем не лёгкое.  — Ты и так находишь способы задеть мою самооценку, даже в полусонном состоянии. — Это не задеть. Это напомнить, что ты всё ещё мой фаворит. Иван вдруг замер, глядя прямо в его слегка блестящие глаза. Этот момент мог быть просто игрой, пьяной шуткой, но... Сейчас он бы правда хотел верить, что всё это — лишь его больная фантазия. Потому что в ином случае... Нет, он не готов.  — Ты уверен, что не пожалеешь о пятнице? — наконец спросил брюнет, стараясь сохранить спокойствие в голосе. — Иван. Если я что-то решаю, то уже не жалею. А ты? Иван не успел ответить — Лука резко перевернул его весом своего тела, заставив сильно плюхнуться о мягкие подушки, и устроился на коленях.  Наверное, если бы можно было умереть от стыда, неожиданности, напора и ещё какого-то странного чувства, которое вспыхнуло минуту назад, — Иван бы уже был трупом. Очень красивым, разумеется, с улыбкой на лице... Но трупом. Потому что делать такое — преступление. И требует по меньшей мере смертной казни. — Итак, давай напрямую. Ибо я конкретно устал играть с тобой в "угадай", — плавно начал говорить Лука, подкрепляя каждое слово фиолетовыми пальцами, обводящими рельефы футболки. Иван на грани срыва. Ему хочется кричать, биться головой о стену, молить всех возможных богов о спасении. Но ничего из этого он не может сделать — мешает слабая, но удивительно цепкая хватка Луки. Ну а тот, похоже, вовсе не смущён таким проигрышным положением, которое сам и занял. Хотя кого он обманывает. Единственный, кто здесь явно проигрывает — это Иван, отчаянно ловящий воздух, будто от этого зависит его жизнь. — Иногда я думаю, что ты либо слишком тугодум, либо слишком стеснительный, — продолжает Лука и окидывает парня многозначительным взглядом. — Впрочем, я не склонен верить ни одному из этих утверждений. Тогда возникает вопрос: что же именно удерживает тебя от людских утех?  Иван было открыл рот в попытке объясниться, но быстро закрыл его обратно, чувствуя, как тело наливается жаром: с тихим "Чшш" Лука наклонился и приставил тому указательный палец к губам, вызывая волну немого протеста и смущения. Впрочем, Иван готов поклясться — этому извращенцу такое лишь нравится.  — Нет, говорю сейчас я, — сладко затыкает его блондин, улыбаясь ещё больше, чем раньше. — Ну так вот, дорогой мой. Почему ты настолько нерешителен? Даже обижает, знаешь ли.  Лука поднимается вновь и обхватывает талию Ивана руками, удобнее и сильнее усаживаясь на коленях. Трётся. Провоцирует. Иван же со всех сил пытается спрятать то, что так и хочет вырваться — потому что максимально унизительно сдаваться после... А после чего, собственно? Лука всего лишь сидит на нем.  ... Всего лишь.  — У меня есть один вариант ответа. Но тут уже зависит от тебя, подтвердишь ты его, или нет.  Иван тяжело сглатывает, кивком головы давая понять, что слушает. А Луке только в радость — он улыбается, сверкает глазами, продолжает изучать его тело, точно как в машине. Настоящий садист, ей богу.  — Я знаю, что у тебя уже был половой опыт. Только не знаю с кем, и в какой роли, — блондин чуть сильнее надавливает на место, где остановились его пальцы: если быть конкретным, в районе солнечного сплетения. И пока что единственное, что отделяет его от голой кожи – тонкая ткань.  — Но могу припустить, что только с мужчинами. Ведь... Иван, будем честны. По другому не оправдать твою неопытность. Ебали всё же тебя, да?  Слова прозвучали легко, но что-то в воздухе подожглось. Иван резко изменился в выражении, а заметный румянец начал стремительно увядать, заставляя уверенность Луки пошатнуться.  Блондин буквально на секунду остановился, пытаясь вразумить, что значит такая резкая смена эмоций — и это было фатальной ошибкой.  Иван грубо схватил Луку за запястье, притягивая ближе и не оставляя другого выбора, кроме как упасть ему в объятия.  С тихим шипением парень свалился на крепкую грудь и сразу был подмят под низ, теперь наблюдая картину, как Иван нависает над ним.  Пока тот вообще успел опомниться, что произошло, его шеи коснулись горячие губы: не целуя, лишь оставляя невесомое прикосновение чуть ниже уха. Напоминание о том, что сейчас происходит. И этого напоминания было достаточно, чтобы Лука расплылся в довольной улыбке.  — Ты не угадал ни один из двух пунктов, — слово за словом кинул Иван, уперевшись руками по обе стороны от Луки и слегка облизывая губы. — У меня был опыт как с мужчинами, так и с женщинами. И в двух случаях ебал я, раз уж мы такими смелыми фразами разбрасываемся.  Лука хотел рассмеяться, утянуть его поближе и просто искреннее прижать к сердцу. Но это всё потом. Сейчас было главное то, что его "нерешительный друг" наконец решил себя показать — и по правде, это было потрясающе. Конечно, не в долгосрочной перспективе. Сейчас Иван немного погеройствует и обратно ляжет вниз. Почему? Потому что Лука так обозначил ещё с их самой первой встречи.  — Вау, удивил, — не переставая улыбаться ответил блондин, и обвил руками его шею. — Тогда сразу перейдем к самому последнему из моих вопросов. Иван слегка прищурил глаза, изучая даже сейчас бледное лицо под собой.  Лука красив. Лука ужасно красив. Красив всегда и везде.  А в эту минуту он — самый настоящий ребенок Лилит и какого-нибудь ангела, потому-что по другому оправдать такую неземную притягательность в паре с грязными и часто сучьими мыслями, наверное, невозможно.  — Ты хочешь потрахаться со мной? Или рука тебя вполне устра- Луке и близко не дали закончить — в моменте Иван рывком наклонился к нему и впился в теплые губы так, будто бы завтра планета взорвется, и они все подохнут к чертям, — ответ на вопрос был получен.  В комнате резко стало душно, жарко.  Иван впервые в жизни настолько грубо кого-то целовал: даже если это были те же девушки на час, он предпочитал либо вообще не притрагиваться к частям выше ключиц, либо делать это настолько ювелирно, что после оплаченного часа ему предлагали сразу в ЗАГС.  Сейчас же всё наоборот. Он с силой продавливает готовое тело в диван, кусает и оттягивает губы, сплетая их языки в таком бешеном темпе, что Луке приходится отталкивать его хотя бы ради того, чтобы просто сделать вдох — кислорода не хватало категорически.  Когда в очередной раз Иван был вынужден нетерпеливо отстраниться, а Лука начал откашливаться, он вдруг вспомнил.  Точно.  Лука ведь больной астматик. Надо быть полной мразью, чтобы заставлять и так вечно задыхающегося человека задыхаться ещё больше.  Иван тут же соскочил с дивана, пытаясь помочь тому сесть. Парень ещё раз глубоко вдохнул, после чего медленно посмотрел на своего спасителя. И всё же Лука сумашедше привлекателен.  Его серая толстовка, которую ранее любезно одолжил Иван, слегка сползла, оголяя белые ключицы. Глаза чуть покрасневшие, точно как и губы, а ещё утром невероятная укладка станцевала свой последний танец — сейчас от неё остались лишь непослушные пряди, в некоторых местах мокрые из-за температуры.  — Блять, Иван, я предупреждаю тебя сразу, — охрипшим голосом начал Лука, — если ты сейчас попробуешь сказать хоть что-то о моей болезни – клянусь, я въебу тебе в лицо и выгоню из квартиры. И мне поебать, что сейчас середина ночи.  Иван слабо улыбнулся и мысленно прикусил язык: хорошо, что Лука рассказал о своих намерениях сразу. Ибо тот уже начинал подумывать над сожалеющей репликой в его сторону: бедняжечку пытаются выебать языком в рот, а тот во рту только ингалятор и держал.  — Я хотел лишь сказать, что ты нереально умеешь целоваться, — без греха за душой соврал Иван, вновь садясь на диван рядом.  — Я другие вещи тоже нереально делаю, — лукаво протянул Лука, когда выждал приличную, но напряженную паузу. — Сегодня даже покажу. Иван оценивающе прищурился.  — А разрешение?  Лука вдруг иронично вскинул бровь и поднялся на ноги, проводя рукой по золотистым волосам.  — Ах, ну раз так, то я пойду. Трахаться с подушкой будешь.  Иван тихо рассмеялся и тоже подскочил, хватая того за талию и притягивая к себе, тем самым отрицая все попытки мнимого ухода.  — На всё нужно разрешение. От тебя я его уже давно получил. А вот ты... — брюнет обвил его руками и аккуратно начал пробираться пальцами под толстовку, чувствуя, как вздрагивает тонкая кожа. Лука ведь только на словах такая секс-машина — а на деле что? На деле Иван в сто раз опытнее, если не в тысячу.  Блондин шумно выдохнул, прикрывая глаза. Он слабо попытался убрать Ивана из под своей одежды, но к тому моменту, пока он был готов это сделать, Иван уже решительно провел пальцем в области грудной клетки — и это было худшее, что должно было произойти в их близости.  Два тонких, но довольно длинных шрама рассекали его грудь. Это были последствия хирургии, как успел понять Иван, ведь слишком уж они симметричные и ровные.  Разум отбил сигнал тревоги, но рука даже не дернулась. Иван, словно делал прописи, очертил линии надреза, а после вновь переместился в район живота. Он не акцентировал внимание, не спрашивал, что это — в частности потому, что это не являлось насущным. Будет момент, и он попросит рассказать Луку подробнее о каждой детали на его теле. Но не сейчас.  Сейчас лучшим вариантом будет просто прильнуть к его шее и контрастно поцеловать — собственно, это он и сделал.  А вот Лука обмяк его в руках слишком быстро. Сам он так не планировал, конечно же. Просто.. Иван был слишком особенным. Желанным.  Его хотелось целовать, обнимать, прижимать. Кричать о любви и быть единым в постели.  Лука не совсем успел понять, когда так полюбил. Иван — аналогично.  Но эта ерунда вообще не имела значения, потому что дикое желание давно перекрыло частицы разума. И этого абсолютно достаточно.  Иван резко отстранился и подхватил Луку на руки, почти на слепую шагая в спальню. Он уже был там раньше, но только в качестве гостя и внезапного медбрата. Сейчас же он идёт туда как гордый любимый: от этого осознания сердце затрепетало быстрее, чем положено, и Иван в который раз удивился, как ещё не умер от приступа.  В тусклом свете, прежде чем аккуратно положить Луку на бежевые простыни, Иван делает последний поцелуй в уголок губ.  Расставание — пытка. И пусть даже на несколько секунд, которые сейчас ощущаются точно похуже вечности.  К тому времени как Лука возвращает равновесие и упирается руками в изгиб кровати, Иван расправляется с футболкой и лонгсливом. Хватает лишь одного взгляда , чтобы блондин в какой раз подтвердил свою влюбленность.  Казалось, Иван безупречен.  Хотя нет. Один проеб у него всё же есть.  — И долго мы так будем? — спрашивает Лука, не отрывая взгляд от подкачанного тела. Иван ходит в зал уже как года два, и за это время результаты хорошо были видны: жаль только, что тот так любит носить бесформенные вещи, скрывая всю красоту. Поэтому пока Иван изучает его лицо, Лука мысленно отдаёт клятву, что заставит этого мерзавца носить лишь облегающие водолазки и майки – пускай другие видят, какая вишенка досталось лично ему. Лично Луке.  — Господи, Лука, хуевый из тебя романтик в таких делах.. — спустя минуту выдыхает Иван и накрывает лицо рукой. — А в машине мне что затирал... Я уж было поверил, что передо мной Ромео сидит. А на деле какой-то Фролло.  Лука тихо смеётся и откидывает голову назад, полностью отдаваясь этому моменту.  — Придурок, чего ты хочешь? Я пьяный, влюбленный, и давно не траханный. Готов поиграть с тобой в обнимашки когда буду не под градусом. А сейчас... — Лука ехидно улыбается и слегка закусывает губу: точно провоцирует. — А сейчас давай быстрее раздевайся. Или я встану и сделаю это за тебя.  Иван медленно, точно обдумывая сказанное, зачесывает назад волосы и принятливо усмехается, оголяя выступающий клык. Лука сегодня особенно непонятный — то ругает его за карты; то признается в любви, параллельно устраивая курс психотерапии; то говорит, что давно не трахался, и хочет уже побыстрее восполнить потребность. Одним словом странный до невозможности, но такой любимый, что сил возражать не имеется.  Сейчас Иван готов хоть сутки напролёт ебаться, если Лука того захочет. Но вслух такое сказать — грех. Поэтому всё, что вырывается из покрасневших губ, это шутливое: — Ой, прости, тогда я не смогу удовлетворить тебя. Забыл сказать, что я импотент, и меня может пробудить лишь поцелуй спящей красавицы. Придется тебе найти другого озабоченного.  Лука вдруг перестаёт улыбаться и занимает полностью сидячее положение, перемещаясь на край кровати. Решение принято импульсивно, но абсолютно верно. Он тянется руками к Ивану, а тот не отступает, ожидая следующих действий.  Синие пальцы останавливаются в районе пресса. Лука не медлит — притягивает того ближе и тихо, но вызывающе целует напряженый торс. Потом, перемещаясь чуть ниже, повторяет действия, при этом смотря прямо в темные глаза, слегка прикрытые от возбуждения.  Лука внизу. Лука выцеловывает его живот и не разрывает зрительный контакт до тех пор, когда Иван осознанно не закрывает глаза, не в силах больше терпеть эти светлые радужки. А Лука, точно сама Сатана, не останавливается. С каждым вздохом, каждым новым миллиметром кожи всё сильнее, напористее продавливает его. Играет с огнем, когда смотрит снизу-вверх так томно, что Иван начинает пугаться от грязи собственных мыслей — а ведь такого не было даже в самых смелых фантазиях в сторону Тилла.  Иван шумно выдыхает, а Лука, не прекращая мокрую дорожку, аккуратно спускает свободные спортивки.  На секунду он тлеет, и даже пытается отстраниться, чтобы запретить Луке движение дальше: только вот блондин понял эту попытку от самого начала, потому когда Иван попытался остановить его рукой, он лишь слегка прикусил кожу в очередном поцелуе — и это говорило лучше всех слов.  — Ну что ж, импотент ты наш, — иронично шепчет Лука, разглядывая серые боксеры с видимой выпуклостью, — похоже, красавица тебя уже и до меня поцеловала.  Если бы Иван мог, он бы посмеялся, отпустил ответную шутку или что-то в этом роде. Проблема заключалась только в том, что единственное, о чём он сейчас мог думать — в каких позах хотел бы увидеть Луку.  Мысль, что он не менее извращенец, не покидала голову: но она не была настолько важной, чтобы над ней думать. Вместо этого...  — Блять, Лука, пожалуйста.  И Лука сразу всё понимает.  Быстро спускает белье и не долго разглядывает твердый член — он ещё успеет налюбоваться, но как-то в другой раз. Наклоняется чуть ниже и дразняще ведёт от начала к самой длине, собирая языком предэякулят.  В попытке сдержать стон Иван до крови кусает губу, чем вызывает довольную улыбку Луки. Практики в подобных занятиях у него не было, но он успел многое выучить от своих ночных подруг. Конечно, за партнеров их считать нельзя, поэтому на вопрос "Кто был твоим первым?" Лука или мягко посылает нахуй, или предпочитает говорить, что ещё никого не имел. Но после этой ночи вся ложь уйдёт на второй план. Физически Иван у него не первый, только вот...  Лука сразу берёт на всю длину, пытаясь побороть рвотный рефлекс: как никак, размер больше среднестатистического.  Он обводит орган языком, медленно посасывает и двигается, за чем наблюдает раскрасневшейся Иван. Лука не ждёт его стонов. Ему достаточно того, что он понимает, как Ивану крышу сносит. Хотя гением здесь быть не нужно — Иван закрывает одной рукой рот, размазывая собственную кровь по лицу, а второй сжимает золотистые волосы Луки, инстинктивно насаживая его ещё больше, ещё быстрее. В комнате раздаются характерные звуки.  — Лука...  Тихий стон вырывается сквозь плотно стиснутые зубы, и Лука сам готов поклясться, что сейчас ему снесёт крышу вслед за Иваном. Крепкая рука на его затылке не давит, лишь корректирует, потому-что блондин и сам понимает, какой темп нужно набрать. Язык сотворяет самые грязные, самые блядские движения в мире — про себя Иван отмечает, что такой минет ему даже элитная проститутка не делала.  Вдруг Лука резко отстраняется и причмокивает, когда Иван сквозь мелкие слёзы уже готов кончить. Он обводит губы языком, собирая отстатки слюны, и быстро толкает Ивана на себя. Они падают на кровать, а только что отсосанный член вульгарно упирается Луке в живот.  — Твою ж мать, я-  Лука затыкает почти обречённую фразу поцелуем. Смакует металлический привкус крови во рту, раскусывает губу ещё больше, чем вызывает приглушенное, недовольное мычание.  Он довёл Ивана до самого нетерпимого предела, а потом вот так просто забил. Такое не прощают. И Иван не простит. Он отстраняется и грубо снимает с Луки толстовку, а затем и белую майку. Парень под ним пьяно хихикает и чуть изгибается в спине, помогая совершить желанное.  Когда смятая одежда уже лежит на полу, Иван задумывается, что они с ним правда похожи.  У каждого есть шрамы, о которых не так легко говорить.  У каждого есть долгая история, спрятанная за прелестями жизни.  А ещё, у каждого есть любящий человек, который готов расцеловать все порезы и швы — и Иван на минуту забывает о том, насколько у него болит член, насколько Лука, лежащий под ним, трахатибельный, и насколько он желает взять его сейчас, прямо в эту секунду.  Ведь это неправильно.  Иван затыкает свой пыл и максимально аккуратно, бережно целует его в ключицу, спускаясь ниже. Луку такие действия слегка выбивают из колеи их близости — он удивленно упирается ему в шею и хлопает белыми ресницами.  Иван продолжает: обводит языком напряженный сосок, второй рукой поглаживая парня по бедру. Перемещается дальше, чувствуя, как губы соприкасаются с хирургическими рубцами — нежно притрагивается, трётся щекой, а после вновь целует. Проводит длинную дорожку от одного конца в другой, проделывая аналогичные движения с другой стороны. Лука тихо скулит, пытается оттолкнуть его и втянуть в поцелуй, но Иван непреклонен.  Спустя несколько мучительно долгих мгновений, как каждый сантиметр туловища блондина был тщательно обцелован, и Иван собирался спускаться ниже, его лицо внезапно взяли в ладони.  Иван удивленно поднял голову и сразу же был крепко заключен в объятия. Как он успел подумать, такому коварному плану бы даже Гитлер позавидовал.  Пока они лежали вместе, Лука осторожно проводил пальцами по его спине, вырисовая узоры и молча так же, как и Иван минутой ранее. Вдруг он отстранился — медленно, обдумывая каждое движение. И Иван увидел то, из-за чего сердце непроизвольно сжалось.  Светлые глаза Луки были мокрыми не только от возбуждения, но и от мелких слёз. Они текли по лицу хилой дорожкой, терясь где-то в корнях волос, но блондин улыбался так, будто бы это был его самый счастливый день в жизни.  Иван растерялся, не понимая, что делать, а Лука вновь быстро оборвал это недоразумение прикосновением губ. Не поцелуем.  — Лучше уж я буду грязным уёбком, мечтающим о зверином акте, — прошептал в самое ухо он, слегка наклоняясь, — чем хуевым психологом, решившим, что выцеловывать мне шрамы в такой момент – точно, блять, хорошая идея.  Иван мило улыбнулся и дал этому моменту побыть ещё немного.  Лука уязвим, хоть и показывает, будто это не так. Его достаточно легко сломать, используя даже самые примитивные и  клишированные методы.  Когда ты трахаешь первого встречного, он не обращает внимания на "недостатки" — ему нужен твой хуй и ничего больше.  А Ивану... Ивану нужен Лука полностью. Нужные его глаза, его волосы, его милая улыбка, сдержанный смех. Нужны его пальцы и худое тело, вечно страдающее от приступов и операций, названий которых Иван не знает. Ему нужен отличный актёр, будущий психолог, заботливый друг и любимый человек. Ему нужна каждая частица души Луки, которую он готов отдать.  Но больше всего, ему нужен именно этот человек. И этот человек сейчас под ним.  — Раз ты так хочешь, можем сразу перейти к главному, — тихо шепчет Иван, утыкаясь носом ему в шею.  Лука шумно выдыхает.  — Предупреждаю, что у меня нет сильного опыта в сексе с мужчинами. Всё же, больше предпочитаю женщин.  Иван поднимается, вновь нависая над ним, и быстро утирает рукой его слёзы. Лука смотрит влюбленно. Настолько влюбленно, что сам Иван сейчас расплачется — и это замечает не лишь он один.  — Эй, если мы тут двое рыдать будем, вставлять будет некому, — снова расплывается в улыбке блондин, многозначительно кивая головой в сторону возбуждения Ивана.  Иван и сам невольно переводит взгляд, наблюдая, как его член изливается природной смазкой. — Ну вот ты и сдулся, Лука. Ебать сейчас тебя будут.  Лука заливается пьяным смехом и внезапно резко хватает руку Ивана, подтягивая к себе и проводя языком от запястья по локоть. У Ивана тоже шрамы. Мелкие, чаще всего скрытые под бинтами, которые не были необходимыми — раны ведь уже давно затянулись. Впрочем, привычка осталась. Лишь сегодня, по счастливым стечениям обстоятельств, они остались дома. И Иван мысленно благодарит себя, что решил так сделать, — ибо, кроме футболки, снимать с себя ещё и их было бы... максимально неловко. И совсем не сексуально.  Лука заканчивает с языком и, сгибая на чужой руке все пальцы, кроме указательного и среднего, суёт себе в рот. Иван непонимающе вскидывает бровь, пока тот слюнявит их, аккуратно посасывая.  В следующую минуту он уже чувствует, как второй рукой Лука медленно начинает стягивать с себя штаны — осознание приходит моментально.  Иван помогает ему расправиться с одеждой, спихивая джинсы на пол. Черные боксеры обтягивают вставший член, и Иван непроизвольно задумывается над тем, что для телосложения Луки он очень даже неплохого размера.  — Снимай, — приказным тоном говорит Лука, когда вынимает пальцы Ивана изо рта.  Иван слушается: быстро стягивает белье, оставляя Луку в одних лишь носках. В следующую секунду Лука уже сам напрявляет действия Ивана, медленно ища рукой нужную точку.  Он сдавливает его кисть, когда брюнет решает взять инициативу — всё же опыта в подобном у него больше.  Первый палец неспеша входит, и Лука на удивление рвано выдыхает. Иван тут же хочет убрать, но его крепко держат, не оставляя вариантов отступления.  Это было больно, но слишком приятно. Странные ощущения, когда в один момент хочешь вырваться и убежать, а во второй — «Трахай меня Иван, пожалуйста. Вставь, поверни, еби как суку».  И Иван чувствовал эти импульсы даже без слов, поэтому, не сильно думая, добавил второй палец, углубляя движения и прокручивая их на манер ножниц. Лука с надрывом простонал, перемещая другую руку Ивану на плечо и со всей силы сжимая. Точно будут следы.  Иван двигается медленно, но решительно. Пока Луке хватает и этих двух пальцев ради того, чтобы пытаться судорожно стиснуть зубы, не сильно вдаваясь в голос. А вот брюнету такое не нравится. Он сильнее вжимается, входя уже почти к самым основаниям: быстрее, более развратно двигает ими в стороны, вертит, вынимает почти до конца, а потом вновь засовывает.  Луке тяжело держаться. Он кусает губы, впивается ногтями в кожу и скулит, сам не совсем понимая, как реагировать. — Ива-ан..  Иван наконец полностью убирает пальцы и тянется было поцеловать Луку, но его лицо смешно останавливает рука.  Лука весь мокрый, нетерпеливый, красный под ним. Дышит тяжело, а ведь это только прелюдия. Ивану хватает секунды, чтобы всё понять.  Он садится и аккуратно приподнимает худое тело на себя, заставляя блондина полностью разодвинуть ноги в неловком жесте. Смазка уже давно у него: он увидел её под кроватью тогда, когда раздевался.  Иван быстро выдавливает содержимое тюбика и обильным слоем распределяет по всей длине. Лука втягивает живот, мысленно пытаясь приготовиться, но Иван успокаивает его нежным поглаживанием по внутренней стороне бедра. Он может представить, какого это — впервые быть в пассивной роли, тем более с парнем. И он старается сделать так, чтобы первый опыт Луки прошел как можно лучше. — Ты готов? — спрашивает Иван, когда остаётся лишь самое главное. — Блять, Иван... — Лука закрывает глаза и откидывает голову, цепляясь синими пальцами за простыни. В приглушенном свете его радужки отливают темным золотом, в то время как Ивана – самым настоящим черным рубином.  — Лука, я не начну без твоего согласия, — серьёзно отвечает Иван, изучая красивое, на редкость пылающее лицо.  Лука медленно открывает глаза и тяжело выдыхает. — Готов. Я готов.  Ивана долго ждать не нужно: он трепетно, боясь причинить хоть частичку дискомфорта, толкается внутрь, чем заслуживает плохо сдерживаемый стон.  Лука выгибается, цепляясь руками так, будто сейчас переломает себе все пальцы. Иван входит до конца, начиная медленно двигаться и набирать темп. Он не спешит — делает всё слишком ювелирно, слишком боязливо. Придерживает руками его бедра, но не отрывает взгляда от Луки.  Толчок за толчком. Ему невероятно хорошо. Иван протяжно мычит, с каждым разом углубляясь всё больше, а Лука подкрепляет его своими всхлипами. Их музыку можно бы было перевести в настоящую симфонию, и брюнет предпочитает свято в это верить, когда выбивает из под себя ещё звук, а потом ещё и ещё. Вскоре Лука начинает привыкать к темпу, то сам толкается навстречу всё больше: помогает Ивану, в такт прижимается ближе, пытаясь пропустить член глубже и сильнее. Иван же лишь рад. Теперь, когда блондин контролирует свои движения, он может отпустить его одной рукой, и начать вновь блуждать по желанному телу. Иван оглаживает поясницу, худую талию, пробирается пальцами к соскам и вновь возвращается к члену Луки, трогая его, дразнясь. Луку подбрасывает, он дрожит с удовольствия настолько, что можно смело различить каждую подлетевшую каплю пота. Иван оборачивает голову и целует его колено на своем плече, ведя языком ниже и отпечатывая в памяти все движения этой ночи. — Иван!... — вдруг настолько пошло и громко выстанывает Лука, что у брюнета напрочь перебивает дыхание. — Поцелуй меня.  Иван, несмотря на резко подскочившую волну удовольствия, сразу бежит выполнять: наклоняется, пытаясь нежно слить их губы, как Лука опять проворачивает свою излюбленную технику. Он с силой скрещивает ноги и притягивает Ивана ближе, заставляя только набравший темп член с хлюпаньем выскользнуть. Рывком переворачивает парня под себя и принимает верхнее положение, пачкая остатками смазки простынь. На лице Ивана в секунде отобразился весь внутренний шок, но долго Лука медлить не стал: сидя у него на животе, блондин с диким желанием впился в приоткрытые губы, вновь раскусывая былую ранку и пуская кровь. Иван не противиться — разрешает ему делать всё, что захочет. Подыгрывает.  С развратной улыбкой Лука отстраняется и чуть приподнимается, корректируя свои движения под стать упругому члену. Насаживается сам, а Иван перемещает руки ему на талию, помогая с контролем.  Комнату заполняет разнообразие звуков: Лука мычит, щурит глаза, выгибается так, что любая блядь бы позавидовала. Иван не лучше: уже не сдерживает стоны, разрешая слышать все эмоции, что дарит эта связь. Раз за разом повторяет имя Луки, краснеет, и просто влюбленного смотрит.  Лука прекрасен.  — Ты... такой красивый, — заласканным голосом почти срывается на крик Лука, с каждым разом принимая всё грубее, — ....когда любишь меня. Т-ты...  — Ты тоже, Лука. Ты тоже... Я люблю тебя, — более внятно отвечает Иван, не отрывая глаз от блаженного лица возлюбленного. Они занимаются сексом по общей инициативе, признаваясь друг другу в любви и понимая, что завтра всё будет точно так же. Лука слишком хорошо сжимается на нём, протяжно выстанывая то его имя, то нечленораздельные чувства — Иван готов поклясться, что этой ночью у него появился новый фетиш.  Поднимается, опускается, вжимается в его пах и намеренно уходит в другие стороны, заставляя прочувствовать каждой клеткой тела. Ивану ещё никогда не было так хорошо. Он тянется помочь Луке дойти к разрядке, но его руку накрывает другая, более худая и бледная. — Не нужно. Иван не возражает, вместо этого сплетая их пальцы и продолжая толчки. Сквозь тень страсти Лука пьяно улыбается, и прежде, чем он заканчивает себе на живот, с искусанных губ слетает последнее подтверждение происходящего. «Ты лучший.» Иван толкается ещё несколько раз и изливается вовнутрь. Лука соскальзывает с его паха и обессилено падает рядом, уже инстинктивно протягиваясь за поцелуем. Иван нежно останавливает его попытку и вместо этого целует в кончик носа, прижимаясь ближе.  Они обнимаются устало, но маняще довольно. Лука утыкается Ивану в ключицы, а Иван мечтает о том, чтобы этот момент не заканчивался.  Завтра они проснутся в этой самой квартире вместе. Вместе с похмелья, вместе голые и грязные, но также вместе любимые.  Завтра начнется ещё одна глава его жизни. Глава, которая обязана быть самой счастливой.  Спустя несколько минут Иван чувствует, как дыхание возле него стабилизируется — он аккуратно приподнимает лицо Луки и видит самую нелепую, но самую красивую картину: парень убито спит, слегка приоткрыв губы в тихой улыбке.  «И всё?..» Иван наощупь находит свою футболку и вытирает ею живот возлюбленного, откидывая куда-то в сторону. Потом тянет одеяло и накрывает их, думая обо всем, что произошло за этот день. А произошло очень даже немало.  «Лука. Мой Бог. Моя вселенная.» «Оставайся навсегда.» Он протяжно зевает и зарывается рукой в золотистые волосы. «Люблю.»