Новогодние приключения

      — Данилов благородный, конечно! — с явно слышимой в голосе благодарностью — а ещё, как будто бы, гордостью за то, что лично знаком с таким человеком — отмечает вдруг Субботин. Нет, поблагодарить — пусть и на бегу — он давно его успел. Но и сейчас решил отметить, уже на полпути к дому. Понимая прекрасно, что Стёпа слов его не услышит. — Здорово, что раньше конца смены тебя отпустил.       Он переводит на сидящую рядом Юлю полный радости и по истине чего-то волшебно-новогоднего взгляд. Улыбается, буквально-таки сияя… и как будто бы именно Лёнькиным настроением насыщается весь салон автомобиля и пропитываются сидящие в нём люди. Уже по которому за вечер разу разулыбавшиеся, теплотой взглядов поменявшиеся…       Соколова согласно кивает в ответ на благодарственно-восхищённые слова любимого. Какую-то едва заметную ворсинку с шапки его снимает. Чуть смущённо глаза в сторону отводит, взгляд Валеры на себе безошибочно улавливая. А после всё же не находит в себе сил не отметить — не заслуги Данилова умолить стремясь, а и чужое счастье тоже обозначить:       — Рита к нему приехала. Вот он и выпроводил меня раньше времени.       — Она в ночь дежурит? — уточняет, не помня чужого графика, и Юля кивает, встречаясь с Лёниным на миг отведённым от дороги взглядом:       — И они со Стёпой, оказывается, заранее договорились, что она приедет пораньше — меня они отпустят, а сами подольше времени вместе проведут. Очень надеясь при этом, естественно, что неуважаемые граждане дадут спокойно встретить Новый год. В удобном ФЭСовском кресле, — добавляет майор, улыбаясь, и Валера, едва ли не подпрыгнув, радостно продолжает за неё:       — А не тоже в кресле, но только служебного автомобиля!       Даже в отдалении от центра Москва наполнена волшебством — мерцает гирляндами, переливается красками сказочных цветов, удивляет раскидистыми деревьями из ярких, совершенно не раздражающих огоньков, радует глаз украшенными шарами и фигурками новогодними елями с крупными заёздами на макушках… кажется, стоит только прислушаться — и из каждого даже самого малюсенького украшения послышится новогодняя песенка, узнаваемая композиция из хорошо знакомого фильма, чьё-то поздравление, весёлый смех… и всё сольётся в неповторимую симфонию счастья и волшебства.       И все собравшиеся в машине как будто бы и впрямь умудряются расслышать эту негромкую мелодию сквозь несмолкаемый городской шум. Иначе почему с таким блаженством улыбаются? Почему с таким восторгом разглядывают украшения, что вдоль дороги и в окнах жилых домов?       Наверное, они просто счастливы. И счастье это позволяет увидеть всю окружающую красоту ещё отчётливее.       — Вообще я не готова была сегодня к гостям… — признаётся вдруг Юля, как-то виновато взглянув сначала в зеркало заднего вида, после — на Лёню, и всех без исключения вырвав из беззаботного ожидания праздника.       — Так а…? — растерянно начинает было Удальцов, но чего сказать, словно бы, и не понимает совершенно.       Лишь только бросает быстрый взгляд на поднявшую на него глаза Аню — не менее обескураженную и словно бы в один момент лишившуюся всего намеченного пути, — сжимает её ладошку, спеша показать, что он в любом случае рядом с ней, а после непонимающе, совершенно недоумённо концентрирует внимание на давнем друге. Точнее — через зеркало заднего вида надеется уже в следующую же секунду перехватить Лёнин взгляд.       И тот внимание своё на Валеру обращает. В тот же миг усмехается отнюдь не злостно. И, переведя на Соколову быстрый взгляд, про себя уже в который по счёту раз отмечает, что они в полной мере спелись. Иначе бы не удивлялся он в первый миг, почему прямое Юлино замечание требует для других расшифровки. Неужели не ясно, что она совершенно не про то ведёт разговор, что приглашение ребят в гости её не радует и вообще отменяется?       — Юля говорит, что в магазин нужно заехать, — отмечает Субботин. Улыбается, когда Валера на заднем сиденье почти что неслышно протягивает: «А-а-а», так и наполненное осознанием и совершенно явственно — облегчением. А следом выворачивает руль на ближайшем повороте. — Иначе наша встреча Нового года будет скромнее, чем в тот раз, когда мы с Валерой на Красной площади решили встречать.       — Классно же было! — припоминая события минувших лет, радостно восклицает Удальцов. Лёня, к слову, расплывается в не менее довольной улыбке. — И чтобы вы понимали всю полноту картины: мы к тому времени не так, чтобы много раз вообще в Москве бывали. А тут в новогоднюю ночь. И нам было лет по семнадцать.       — Шестнадцать.       — Да, — соглашаясь, кивает Гусаринский участковый. — И Лёнькины родители думали, что он у меня.       — А его уехали, — продолжает Субботин, — и даже не сомневались, что мы у них на квартире. Наслаждаемся свободой и сытным столом. Тётя Зоя ведь не остаивла нас ни с чем! Было, честно говоря, стремновато… но от этого ещё более чарующе.

--

      Куранты пробивают в полночь. Как положено. И последним своим ударом как будто бы запускают обратный отчёт. Восторженным крикам: «Ура!». Поздравлениям с Новым годом. Раскрываниям подарков… А ещё — сборам на запуск салюта.       Не проходит совершенно точно и десяти минут, как где-то за домом взлетает в небо первый в этом году фейерверк. Другой в тоже самое время окрашивает фасад соседнего здания, отблесками разлетаясь по окнам. И по округе разноситься начинают восторженные вскрики и одобрительные замечания.       — Пойдёмте салют смотреть! — как будто бы даже и не предлагает Лёня, а ставит друзей перед фактом, что это нужно сделать.       Сам старлей во всяком случае совершенно точно от мысли этой отказываться не собирается — тут же, едва успев известную певицу из телевизора перекрыть, Лёня подскакивает на ноги, огибает соседний стул, касается спешным поцелуем Юлиной макушки, как будто бы попросту не удержавшись и манёвр этот совершив машинально, и решительно переступает порог. Не думая даже щёлкнуть выключателем, распахивает дверцу шкафа. Под удивлёнными взглядами натягивает на себя куртку, как кажется, не особо заботясь тем, его ли она, а следом так же уверено стягивает с вешалки и ещё одну.       — Юль! — зовёт, встряхивая и нетерпеливо потрясывая в воздухе её куртку. — Идёшь?       — Конечно! — Соколова подрывается следом. И уже переступая порог прихожей и кухни, оборачивается, в темноте сверкая улыбкой столь же ярко, что и Субботин. — Ребят, пойдёмте! С общего балкона откроется прекраснейший вид.       И он действительно открывается. На недостроенные гаражи, стену едва только возведённой многоэтажки, облысевший на зимнее время уютный скверик… и что самое главное сейчас — на вспыхивающие в тёмном небе разноцветные огоньки и яркие искорки. Поспешно погасающие, оставляя в память о себе улыбки на лицах смотрящих, и любезно уступающие своё место другим. Не менее ярким и красочным всплескам.       — А что же с охотничьим домиком? — с наслаждением кутаясь в Лёнькины объятия, спрашивает Юля.       На «оборудованном» пяточке другой добрый сосед как раз устанавливает свою фейерверковую установку. А из соседнего дома, привлекая к себе внимание и вызывая новую порцию улыбок, с колонкой наперевес выбегают детишки лет десяти. Знакомый голос, поющий о трёх белых конях, уносится вслед за ребятами за угол дома, и недослушанная строчка допевается как-то сама собой. Как точно создаётся уверенность — не только на этом балконе.       Валера невольно провожает взглядом спешащих вслед за детьми родителей. И только после, чуть грустно улыбнувшись, пожимает плечами в ответ на Юлин вопрос.       — Не знаю, — признаётся он, на самом-то деле ещё всерьёз не задумываясь над этим вопросом. — Может, получится его восстановить. Баня-то на том участке осталась! — радостно отмечает старлей и взглядом встречается с другом. Наверняка припомнившим сейчас, как в недавнюю ночь строение это едва не превратилось в пепелище.       — Будешь восстанавливать — нужно будет папу позвать, — вспорхнув на любимого взгляд, отмечает Зорина. — У него золотые руки! И он не откажется внести свою лепту — совершенно точно. Особенно узнав, чего я наворотила… — виновато потупив взгляд, уже тише продолжает она.       — Обязательно позовём, Анечка, — улыбается Удальцов, крепче оплетая любимую, и полный нежности поцелуй оставляет у неё на щеке. — Обязательно. И ничего непоправимого ты уж точно не наворотила. Всё хорошо.       — Да и как бы ещё мы все вместе собрались в новогоднюю ночь?! — поддерживая приободряющий настрой, резонно замечает Субботин. Юля охотно ему поддакивает. И Аня, вновь заметно успокоившись, расплывается в улыбке.              — А может завтра, точнее сегодня уже, сходим куда-нибудь все вместе? — продолжая воодушевлённый настрой, спрашивает Соколова. Обводит взглядом всех собравшихся, не находя никаких возражений у новоиспечённых знакомых, и невольно задерживается на удивлённо вскинувшем бровь Лёне.       — Ты ведь дежуришь, — напоминает он, если честно уже начав сомневаться.       — Так это в ночь, — пожимает она плечиками и, прежде чем коснуться Лёнькиных губ поцелуем, отмечает: — а до этого я совершенно свободна. Новый год же — нужно брать по максимуму!