Рандомные... что?

      Всё то же белое пространство. Всё та же пустота без времени и координат. Всё те же два существа. Для них это привычно — встречаться тут, ведь только в этом месте они могут поговорить без рисков для миров или возможности быть услышанными кем-то другим. Конечно, если безграничное Ничто можно назвать пространством.       Они научены понимать друг друга по кончикам пальцев, лёгким вдохам и дрожи ресниц. Они знают слишком много и слишком долго каждый жест и колыхание тканей. Им расскажет один лишь взгляд целые истории, ведь они знают как его читать. Они могли бы говорить только глазами и звуком своих сердец, но даже так они выбирали это место. Выбирали возможность сказать волнующие их темы вслух.       И даже тут, с подобным желанием, они не двигались, предпочитая пресекать любую возможность предугадывания и чтения по глазам желаний, надежд и мыслей. Стараясь оградиться настолько, чтобы даже блики в глазах не отражали излишне глубоких вещей. Аккуратно. С пониманием, что всё это длится слишком давно.       И они бы могли так молчать вечность, обтекая друг друга безразличными взглядами, стараясь оставаться лишь статуями, если бы первый из них не прекратил это молчание.       — Тебе стоит перестать делать это, — спокойно сказал он, не выказывая и долю своего беспокойства.       — Могу ответить тем же, — так же спокойно ответил второй. — Просто наслаждайся очередным спектаклем. Как, впрочем, ты это делаешь всегда.       — Не зазнавайся. Ты должен…       — Прекрати использовать это слово… — поднимая руку, попросило существо. — Я тебе не должен, пока это не находится под твоей юрисдикцией…       На это первое существо лишь задумчиво хмыкнуло и соизволило наклонить голову вбок. Его глаза чуть прищурились, выдавая что-то куда более глубокое, чем то, о чём существо могло рассказать.       — Ох, конечно… Думай сам… — тихо фыркнуло второе существо, недовольно складывая руки на груди.       На несколько мгновений в пространстве опять наступила тишина. Слишком многое скрывалось за этим взглядом. Слишком многое он в себе нёс. И с этим и только этим взглядом второму существу приходилось работать. Однако оно уже смирилось, пряча руки за спину и наблюдая. Наблюдая за чужими повадками, вглядываясь в глаза и пытаясь уловить то, что происходит в них на самом деле. Понять чужой мыслительный процесс и перехватив хотя бы отрывки, продолжить это небольшое словесное сражение.       — Этот неизвестный кристалл как-то связан с твоим любопытством? — решило предположить второе существо, однако после молчания, перенаправило свои мысли на другой возможный источник интереса. — Или же тот мироходец и пространственный разлом?       — Всему своё время, — спокойно ответило первое существо, бесшумно вздыхая. — И… Прекрати пересекать измерения без приглашений…       — Не зазнавайся, — отпарировало второе существо. — Право на передвижение полностью остаётся за мной, куда я бы не пошёл. Не заставляй повторять подвиги…       И его собеседник позволил себе вздохнуть повторно, перед тем как и вовсе исчезло, оставляя после лишь намёки на своё присутствие. Такие серые, стирающиеся слишком быстро, чтобы они могли стать чем-то значимым для этого пространства. Заставляя оставшего задумываться. Пройтись к месту, где стоял его собеседник и тихо хмыкнуть. Оно было не против, однако ему не нравилось то, что его вопросы остались без ответов. Опять.       Но и тут ему больше делать было нечего, а значит он отправится дальше, продолжать монотонное занятие, которое он откладывал слишком долго.

***

      Джон не спал уже какое-то время, просто глядя на стеклянный потолок и стоящее высоко в небе солнце. Вставать совершенно не хотелось. Всё тело ломило от нагрузок, а мозг зудел, продолжая пытаться привыкнуть к количеству новой информации. Та витала вокруг, ни к чему не прикрепляясь и не подтверждаясь. Просто была, порождая новые вопросы и разрозненные факты. Новая жизнь в этом странном и непонятном мире, который и на йоту не был похож на все в которых Харрис был, затягивал всё новыми и новыми загадками. Утаивал ответы и обрывал логические цепочки и теории. Словно гигантская песочница, без смысла и идеологии… Достаточно сильно похожая на своего создателя и его друзей.       Возможно, если бы он сам создал мир, то начал с первичного бульона. Наблюдая как микроорганизмы развиваются, становятся всё многообразнее, исследуя их эволюцию и добавляя переменные. И этот мир бы стал гигантской лабораторией. Экспонатом, который помог бы понять и разгадать загадки, которые всё ещё прячутся от его гениального разума. Мир направленный на созидание, оставленный сам себе с редкими корректировками. Мир, достойный его гениальности.       Однако сейчас единственный бульон, который он имел был его мозгом. Вместо аминокислот, полипептидов, азотистых оснований и нуклеотидов он содержал тела нейронов и дендриты. И дендриты, расходясь от нейронов, путались, стягиваясь узлами, пульсирующими в такт лязга железа.       Эти резкие и выводящие из размышлений звуки, заставили зажмуриться. Мысли о своём собственном мире и невероятном проекте изучения вымышленных существ приходилось отложить. Всё же есть проблемы более насущного характера, которые вполне влияли на его жизнь.       Обернувшись к окну, услышал крик и увидел как кончик меча проходясь по воздуху обрушивается куда-то вниз. Его соседи дрались… Опять… Это заставляло уставше потереть лицо, но смиренно продолжить слушать не самые приятные звуки тренировки.       Похоже, подобное развлечение для двоих неусидчивых персон этого мира было скорее привычкой, нежели чем-то другим. Подобно просмотру тик-така за едой или же чтению газеты по утрам. Смех и вскрики, с подколками, возмущения. Флекджикей и Лололошка развлекались на славу, периодически убегая куда-то подальше. Они ощущались небольшими ураганами, мальчишками, что влияют на его жизнь слишком сильно. И это всё заставило вспомнить сказку “Волшебник изумрудного города”. Словно это его самого унесло в маленьком домике. Только вот “путь” в отличие от “спутников” обозначен не был. Словно вместо понятной дороги из жёлтых кирпичей перед ним лежало поле. Полностью пустое поле, которое тянется на долгие километры в каждую из сторон.       Ощущение потерянности росло пропорционально количеству вопросов и ощущения сумасшествия. Он прекрасно видел ориентиры, но их было так много и они были настолько непонятные, что он просто не мог сосредоточиться на одном из них, распыляясь. Оттого оставался на одном месте. И даже когда направлялся к одной из загадок, уверенно шагая по этому воображаемому полю, она всё отдалялась и расстояние между ним и ответом на вопрос становилось лишь больше. И он старался бежать вдвое быстрее, чтобы это расстояние если не сокращалось, то оставалось тем же. То есть буквально опять топтался на одном и том же месте.       Это деморализовало. Давило и прижимало к земли ленью. Ну вот что изменится сегодня, если он встанет? Его утащат в очередное место, заставят в очередной раз вывернуть свои знания наизнанку, пристыдят за слабость и насыпят ещё множество вопросов. И он опять будет ничего не понимающим ребёнком, распластанным на кровати и смотрящим в потолок. Такой себе день сурка, события которого меняются, но суть остаётся одной и той же.       Единственное, что заставляло сесть и взять себя в руки — Андрей. А точнее знания, которые он старался впитывать как можно тщательнее, следя за руками и взором при медитациях, ощущая дрожь чужих пальцев, которые пытались подобрать нужное количество энергии для передачи. Слишком тонкая и кропотливая работа. И он чувствовал, как вены становятся крепче, как его Вспышка с благоговением поглощает каждую каплю чужой энергии и как он становится сильнее. Медленно, незаметно на практике, но всё ещё сильнее. И это становление было куда быстрее, чем его собственные попытки медитировать.       И он должен был продолжать. Пытаться прочитать всё по чужим глазам, если ему не будут доступны более прямые ответы. Стараться учиться лучше, дабы стать не просто самопровозглашённым учеником, но и признанным. Добиться того, чтобы Андрей, гениальность которого он больше не смел оспаривать, поделился истиной и заставил развиваться сильнее. Помогать и учить. Давать литературу.       Он был готов его удивлять, ведь это первое воистину умное существо, которое он встречал за те годы, которые он живёт в этих реальностях. И именно эти мысли заставили обуться и накинуть свой докторский халат, поправляя рукава и перепроверяя вечно заламывающийся воротник. Заставило вернуть на нос очки и повязать шарф. Приготовиться к сложному, но продуктивному дню и очередной медитации. Он не должен ударять в грязь лицом.       Однако не успел Джон и шага сделать от кровати к своей цели, как в дом со скрипом и лязгом ввалились двое из его соседей. Смеясь, толкаясь, они поднялись по лестнице. Флекджикей спрятал меч, отходя к окну, а его тёзка просто завалилась на кровать, хлопая рядом с собой Джону. Спасибо, хоть, поперёк, оставляя меч и ноги на полу.       Джон уже хотел начать возмущаться настолько хамскому поведению, как заметил, что вместо Андрея в комнату вошёл тот, о ком он уже и забыл — Челленджер. И ни о каком гении словно и не было речи. Застывая и позволяя утянуть себя на кровать, открыл рот, после его закрывая.       Ощущая себя автоматоном, которого давно не перепроверяли, закрыл глаза, потирая переносицу. Вторая рука устремилась вперёд, словно в попытке поставить всё окружение на паузу. Его оплот, пусть и сумасшедшего, но спокойствия, исчез так же резко, как и появился. И мыслей подобным “о, он просто отошёл на время” даже не возникало. Впрочем, в таком хаотичном мире это всё казалось даже совершенно обычным и типичным. Подходящим общему безумию.       Только вот Джону сходить с ума не хотелось.       — Задам вопрос… — отрывая руку от переносицу и оборачиваясь, чтобы посмотреть на Лололошку, начал Харрис. — Когда вы перестанете вламываться ко мне в дом?       Послышались смешки, а сам Ло сел прямо, пихнув локтём в плечо. Такой весёлый, румяный и лохматый. Обычный Лололошка. Но такой раздражающий своим вот этим вот поведением. Возможно ли, что за подобными глупыми улыбками и в его Лололошке скрывается подобный гений с сумасшедшими идеями и такой же реализацией?       — Ой, да просто нужно меньше спать! — фыркнул сквозь смех его альтер эго, после закидывая голову и смотря сквозь стекло на небо. — Солнце уже сделало половину своего пути до другого конца неба, а ты всё спишь да спишь.. Сам-то спать не устал?       — Я, если ты не знал, восстанавливаюсь! — запротестовал учёный, отодвигаясь. — И как связан мой сон с тем, что вы уже в который раз пренебрегаете таким понятием как “личное пространство”?!       Это недовольство вызвало лишь очередную волну смеха, которую поддержал даже Челлендж, пусть тот и прикрыл рот рукой, дабы её скрыть. Самого Лололошку словно такие “мелочи” не волновали. Он смотрел в потолок и сквозь щель между оправой и телом мироходца Джон заметил, как тот с любопытством водит глазами, словно что-то рассматривает.       — Ну что ты молчишь? Или тебе объяснить что такое личное пространство? Могу даже из толкового словаря привести полное определение и разъяснить каждое слово в нём, дабы до вас информация точно дошла без искривления смысла, — складывая руки на груди, заявил Харрис. — Могу даже этимологию этого словосочетания вам рассказать, если вы перестанете врываться в мой дом без спроса и творить невесть что!       — Ой, ну не кипятись, Джон. Ты какой-то злой. Успокойся… — протянул Лололошка, протягивая руку к небу. — Будешь вставать рано, будет больше времени на “личное пространство”. Я и так тебе часов двенадцать дал проспать…       — А я говорил, что нужно его будить ну максимум часов в восемь! — встрял Фляжка, опираясь о стекло и смотря на сидящих. — Как раз к приходу Челенджеру. А там бы моды выбрали и отправились в сумеречный лес дальше сражаться.       — Да ладно, дайте человеку прийти в себя, — пожал плечами последний, слабо улыбнувшись. — Ну устал, со всеми бывает.       — Ммм… Тоже факт… Поэтому я и дал время… Думал, достаточно… — Хмыкнул Лололошка.       Учёный подавил вздох и увёл взгляд, складывая руки на коленях в замок. С ними было сложно. Очень сложно. Умные, знающие достаточно, но такие… Невыносимые… Хотелось развернуться и уйти, плюнуть на всех. Но Джон понимал, что он останется дабы расшифровать все загадки и вернуться домой, будь то в реальность или время.             Собираясь с мыслями, он сел ровнее, поднимая руку и указывая пальцем в небо, словно собирался поучать своих собеседников.       — Даже если я выспался и времени мне хватило, это не значит, что вы должны попирать моё желание уединения и забывать про элементарные социальные нормы.       — Ну, у многих багряников сражаться при встрече принято, так что, я тебе брюхо должен проткнуть должен по этим твоим “социальным нормам”? — поднял бровь Флекджикей. — Нет, я конечно не против… Всё равно ты не умрёшь полностью…       — Хватит, Фляжка, — опустил взгляд Лололошка, чуть наклоняя голову, чтобы очки упали на кончик носа. — Не угрожай.       — Да успокойся ты, праведный наш…       Лололошка на это лишь вздохнул, обводя комнату безразличным взглядом. Флекджикей вёл себя как обычно. Ничего сверхъестественного в его поведении не было, но вот ощущение от ядовитых угроз в сторону человека с его лицом ощущались неприятно. Не правильно. Ведь Джонни никогда не хотел навредить всерьёз ему самому, относясь скорее как к брату.       С другой стороны стоял Челленджер. Более приземлённый, привыкший к густонаселённым планетам и к этим самым “нормам поведения”. Тот чувствовал себя не в своей тарелке и Лололошка мог понять причины такого поведения. С Джоном он пересёкся в этом мире, а о Фляжке он был лишь наслышан, но ни разу не встречался лично, умудряясь даже в Сенате появляться тогда, когда Флекджикей был занят в других мирах.       А сам Джон был просто… Джоном… Не принадлежащий этому месту. Странным, непонятным, но очень интересным. Необычным. Он был не похож ни на обычных граждан стран и городов, ни на мироходцев, которых он знал и тем более не походил на существ из Сената. Ощущаясь выпавшей частью пазла из другого набора, он пытался найти своё место, но или не подходил или смотрелся просто неуместно.       Однако о загадочности Джона и сложностях их команды он сможет порассуждать и позже. Сейчас его главной точкой интереса стала попытка успокоить присутствующих и разбавить обстановку. А также выйти из этого назойливого молчания и отправиться наконец-то начинать новую ветвь их приключения с модами и противниками.       — Кстати, а как ты вообще придумал сделать стеклянный потолок? — с улыбкой спросил Ло.       Джон на него посмотрел с немым вопросом, но после что-то словно для себя решил и начал объяснять:       — Я всё смотрел на отсутствие адекватной гравитации вокруг и пришёл к идее с совмещением обсерватории и дома. Пусть, конечно, звёзды отсюда видно не достаточно хорошо, а утром света настолько много, что тут вполне можно принимать солнечные ванны для получения витамина Д и ожогов… Но всё же подобное спроектировать я хотел давно, а так как в этом мире, как я уже сказал, проблемы с физикой, то и дополнительной сложности с созданием крепкой стеклянной крыши без подпорок и дополнительных конструкций не возникло.       — Ну, идея и правда крутая. Я даже на заметку возьму. И света много и выглядит просторно… — улыбнулся Лололошка, поднимаясь. — Точно просторнее, чем когда я несколько тысяч лет все свои дома в земле как муравейнике…       — Как вообще можно жить под землёй к тому же так долго? — ужаснулся Джон, сразу подвязывая к этому фактору нехватку витамина Д, проблемы с вентиляцией и давлением, отсутствие окон и прочие психологические проблемы, что всплывали в голове сами собой.       — Да… Просто? Ну да ладно, если ты пришёл в себя, то пошли мод выберем… Или даже два! Отметим то, что вы, Фляжка и Челлендж впервые встретились! — поднимаясь с кровати, Ло повернулся к своему клону, протягивая руки. — Вставай, будем это делать около моего дома, чтобы кадр лучше был.       Джон на такое лишь вздохнул, но слабо улыбнулся, подавая руки. Это всё ощущалось странно, но кажется, он начинал привыкать. Привыкать к такому Лололошке в первую очередь. Отслеживать его действия и осознавать, когда и какое настроение может тот иметь. Не то чтобы он хотел это осознавать или быть дружелюбным со своей копией, однако подобные отношения сулили благоприятными бонусами, которыми Харрис не мог не воспользоваться.       И вот они уже стоят на полянке, а Лололошка зачитывает приветствие перед камерой. Десятый раз, если Джон правильно помнит. Стоит и болтает, пока Челлендж нервно улыбается, явно не привыкший быть в кадре, Джонни задумчиво скалится, то и дело посматривая на Лололошку, сам учёный улыбается отрепетированной улыбкой, а Лололошка размахивает театрально руками. Машет он им ровно до того момента, пока не настаёт время выбирать модификацию.       — Ну что Джон, сегодня выберем два мода? В честь встречи двух легенд, так сказать! — заулыбался Ло, упирая руки в боки.       — Как скажешь, — кивнул ему Джон, аккуратным действием проводя по ряду пуговиц раскрытого халата. — Давай начнём с моей любимой цифры в этот раз. Единица.       — Да, сейчас, — кивнул Ло, сверяясь со своими записями и чуть щурясь. — Это у нас… Лаки блоки! Вау, даже неожиданно!       — Блоки удачи? — переспросил Джон, поднимая бровь.       — Если кратко, то это блоки, которые когда их ломаешь могут дропнуть что угодно. От чего-то очень хорошего и полезного, до катастрофически ужасного, — начал объяснять Лололошка.       — Можешь перестать мешать языки? Я конечно понимаю, что мы, мироходцы, понимаем любой язык и можем свободно на нём говорить, но это мешает концентрации… — опять вежливо улыбнувшись, спросил Харрис.       — Ох, да, хорошо, конечно… Так вот, выпадает из них от кучи взрывчатки, до алмазных блоков. Крутой мод, — с улыбкой объяснил Лололошка, а после аккуратно пихнул свою копию в бок. — Ну да ладно, давай второе число!       — Сем-… надцать?.. — задумчиво предположил Джон, вдруг осознав, что модификации мира могут быть и довольно опасными.       — Ага… Или всё таки семь? — улыбнулся Ло, кидая взгляд на учёного.       — Нет, пусть будет семнадцать, — точно сказал Джон, возвращая брови на их законное место и расслабляя их.       — Ну вот и славно, потому что это рюкзаки! А это значит, ещё больше свободного места и возможности таскать с собой предметов! — заулыбался мироходец. — Выбор сделан, дорогие друзья, а это значит, что пора! Пора заниматься установкой модов!       Намереваясь с щелчком выключить камеру, Лололошка вдруг застыл. По ободку “тарелки” прошлись белые искры, что чем-то напоминали маленькие молнии. Они прошлись настолько быстро, что Лололошка с Флекджикеем их еле уловили, не говоря об остальных двух парнях. И именно после этого камера просто перестала отражать, становясь полностью матовой.       Что-то явно не ладилось и, понимая это, Лололошка аккуратно схватил предмет руками, хмуря брови и осматривая устройство на наличие повреждений. Только вот поверхность была идеальной.       В этот момент из ясного неба ударила молния, раскалывая пространство между ними своей угрожающей вспышкой. На месте её образовалась трещина, ведущая куда-то вглубь.       — Это по плану? — решил тихо уточнить Челленджер, аккуратно заглядывая в мрачные глубины небольшой рваной дыры.       — Вообще нет, — заметил Джонни, аккуратно обходя разлом и заглядывая внутрь. — Глубоко прошило… Словно божественным оружием, а не природной чепухой…       На пару мгновений всё пространство полностью погрузилось в тишину, пока тарелка не пропала от щелчка пальцев, и Лололошка не подошёл ближе к краю.       — Мода тоже такого не было… — задумчиво сказал он, после вздыхая. — Как же я не люблю, когда всё идёт наперекосяк…       — Никто этого не любит, — с нервозной улыбкой заметил Джон, наоборот отсупая от трещины.       — Ну, тоже верно. Но понять что это такое и почему оно здесь взялось, нужно… — вздыхая пробубнил Лололошка, после чего выровнялся и громче обратился ко всей своей компании. — Я это записывать не буду. И да, полезли, значит?       — Ну а куда мы денемся, — пожал плечами Флекджикей, хлопнув по плечу. — Пошли уже.