Рандомные... что?

      Утро следующего дня началось настолько спокойно и мирно, что Джон даже не осознал, где проснулся и что происходит. Выспавшись, он сладко зевнул, садясь прямо с подушкой в кровати, взглянул в окно. Солнце грело в макушку, совершенно не предвещая новогодней атмосферы. И почему ребята вообще решили праздновать этот праздник в ближайшее время?       Конечно, сам учёный не отрицал того факта, что в параллельной реальности это мог быть летний праздник, но Джон всё ещё был не готов принять этот возможный факт. Спустив ноги на пол, коснулся стопами горячих досок. Ощущая, как в доме душно, опрокинул голову. Щурясь наблюдал, как солнечный диск медленно скользя по небу, остановился над его головой. Идея стеклянной крыши была восхитительной, однако она вызывала так же и некоторые проблемы. Опустив голову, парень уткнулся подбородком в мягкий торец подушки. Вылезать из кровати совершенно не хотелось, однако и оставаться совершенно без еды желания не было.       "Лололошка, принеси поесть" — требовательно и несколько жалобно позвал Джон, валясь на бок в кровати.       "Не-а, я занят. Под домом грядки. Сорви пшеницы, и сделай хлеб. Три в ряд по горизонтали."       "Злой ты…"       "А-то"       Перекинувшись парой ласковых со своей копией, Джон перекатился на другой бок, разворачиваясь лицом к стене. Это всё что-то очень напоминало. Что-то далёкое, давно забытое, пыльное, но очень дорогое. Воспоминание о детстве.       Образ Саши перед глазами сделал воздух вокруг на пару градусов холоднее. Раскрыв медленно глаза, JDH уставился на доски, чувствуя как всю сущность выворачивает от одной этой мысли наизнанку.       На одно кратчайшее мгновение он, разнеженный солнцем и долгим сном, позволил себе потерять контроль. Расслабиться и забыться. Стереть из головы понимание того, кто он, где он находится и с кем говорит. Сравнить свою глупую копию с кем-то настолько дорогим и значимым. Позволил говорить себе, своему внутреннему ребёнку, своему настоящему “я”. Так, как он говорил, когда ему было не больше десяти.       В одно мгновение солнечная и мягкая атмосфера разбилась, словно хрусталь. Разлетелась на мелкие осколки в дальние углы пространства и скукожилась до размера атомов. Сев и ударив себя по щекам, Джон нахмурился, смотря на свои руки. Они непослушно подрагивали. А ведь именно в них учёному предстояло себя взять и крепко сжать, не позволяя опускаться ниже дозволенного. Не позволяя чувствам проникать своё в тело.       Он не должен привязываться больше. Это больно, мерзко и неприятно. Так нельзя. Особенно к тому, кто ощущается как бомба замедленного действия с полностью хаотичным таймером.       Обуваясь, Джон тихо выдохнул, пытаясь переключиться на более насущную проблему. Еда. Лололошка сказал ему сделать хлеб. Звучало это всё явно куда легче, чем приготовление хлебобулочных изделий в обычном мире. Никаких тебе пашен, отделения зёрен от плевел, перемола в жерновах, дополнительных продуктов, сложностей с замесом теста и выпеканием самого хлеба.       Легко и просто. Сбор пшеницы и сразу после — создание хлеба на совершенно обычном верстаке. На том, что в обычном мире был бы никак для этого не предназначен. И, если быть крайне честным, Джона это приводило в полный восторг. Это всё было крайне нелогично, но зато как оптимизировало усилия!       Просовывая руку в первый рукав халата, учёный застыл на мгновение. В голове появилась, пускай и глупая, но в данных реалиях, вполне резонная мысль: как собирать пшеницу?       Лололошка не упоминал о серпе и не давал чертежей этого инструмента. Всё что было связано с землёй — лопата и мотыга, однако ни то, ни другое не подходило под нужды учёного. Продев и вторую руку в рукав, Джон аккуратно поправил халат на спине, выправляя смявшийся воротник и проводя руками вдоль ряда пуговиц. Надев поверх шарфик, аккуратно повязал его.       Стало жарко.       Стянув шарф и просто накинув его на шею, учёный надел солнцезащитные очки. В таких ситуациях они помогали лучше всего, защищая глаза от яркого света. Не хватало только хорошего слоя крема против ультрафиолетовых лучей, однако Джон мог пожить недолго с мыслью, что его кожа подвергается чему-то такому.       Хотя, Харрис улыбнулся своим мыслям спускаясь по лестнице, хороший вопрос, а есть ли от этого солнца вообще какие-то эффекты, или же оно светит как та же лампочка? Среди этого нелогичного, но очень удобного безумия, Джон вполне мог предположить и такой исход событий. Находя в таких мыслях увлекательное занятие, он постепенно начинал получать наслаждение от изучения мира вокруг.       Становилось интересно угадывать, насколько логично каждое последующее действие.       Уже на улице, Джон вытащил свой дневник и прикусив конец пера, задумчиво посмотрел на пшеницу. И правда, хороший вопрос, как её собирать?       Обмакнув аккуратно тупую часть пера в чернила в мешочке, Джон раскрыл книгу. Раскрывая её одной рукой, упёр в своё плечо, листая на нужную страницу. Выписав информацию о хлебе, Харрис задумался и нарисовал серп, поставив знак вопроса. Возможно, чертёж представлял из себя что-то между киркой и топором. И это хоть и было в некоторой степени и логично, но всё ещё даже самому учёному казалось странным и слишком ёмким по ресурсам. В любом случае попробовать стоило.       Проходя в дом Лололошки и замечая, что тот куда-то ушёл, Джон по-хозяйски залез в сундуки, смотря что там находится. Найдя четыре слитка железа, взял у себя бревно и быстро сделав палки, попытался на верстаке выложить предполагаемый чертёж серпа. Три слитка железа сверху, как в кирке, и ещё один во второй ячейке сбоку, как в топоре. И две палки посередине — олицетворение будущей ручки.       Понимая, что у него ничего не получилось, Джон полез за ещё одним слитком железа и доложил его симметрично на второй ряд. Этот вариант начал выглядеть ещё более несуразно, напоминая шлем на двух палках, если смотреть по тому, как оно выглядело раздельно.       Понимая, что и так ничего не работает, Джон убрал угловые слитки, смотря на это недо-копьё. Однако и на этот раз ничего не произошло и материалы лишь продолжали лежать на верстаке.       — Что делаешь? — послышалось сзади и Джон едва не подпрыгнул.       Сохраняя шаткое самообладание, учёный повернулся на пятках, расставляя руки в боки. Делая вид, что внезапное появление его альтер эго не напугало, Харрис подался чуть вперёд, наклоняясь ближе и заглядывая в глаза тёзки.       — Да вот, пытаюсь серп сделать. Никто ведь мне чертежа не дал, — заявил Джон, растягивая губы в уничижительной улыбке.       — Серп?.. Тебе, во-первых, он для каких целей нужен? А во-вторых… Я даже модификаций с такими штуками не… А нет, подожди, вспомнил. Видел где-то. Как там было… Вспахивает пространство пять на пять, а в случае сбора листвы с деревьев ещё и на пять в высоту… А тебе для чего такая штука-то? Я, конечно, могу список модификаций пополнить, но ты хоть объясни, — с интересом протянул Лололошка.       Джон моргнул пару раз, представляя какой там должен быть серп, чтобы за раз скашивать пшеницы на пять метров кубических. Листва с деревьев в эту всю систему лезла слабо. Даже коса с длинным изогнутым лезвием слабо подходила под такие цели. Понимая, что что-то явно не так, учёный потёр переносицу, приоткрывая рот в новой попытке всё переосмыслить.       — Постой, похоже я неправильно понял… Чем по твоему я должен косить пшеницу. Не мотыгой ведь мне орудовать.       — Чего? — смотря во все глаза, уточнил Лололошка. — А ты умеешь удивлять. Я думал, это самое простое занятие, что можно было бы себе придумать. После рубки деревьев, конечно же. Просто выдёргиваешь пшеницу с корнями, обхватывая пучок в, примерно, один блок. Дальше она сама простой связкой без корней станет. Ну и семена выпадут. Их опять садишь и идёшь дальше, — пожал плечами Ло, а после почесал затылок, улыбаясь снисходительно. — Ну, хоть за хозяйством смотреть научишься…       — Говоришь как деревенщина, — тихо выдохнул Джон, а после осмотревшись, кивнул, тяжело вздыхая. — Ну да, конечно… Как иначе?..       Лололошка лишь пожал плечами, уходя дабы заняться своими делами. Проводя взглядом свою копию, Харрис вышел из здания и направился к грядкам. Уже там заметил, что посевы растут не равномерно, различаясь от блока к блоку. Выбирая самую золотистую пшеницу, Джон дёрнул на себя одной рукой. К его удивлению, растение легко поддалось и на его глазах превратилось в идеальную связку, перевязанную верёвкой. Откуда взялась верёвка не хотелось даже спрашивать. Удобно? Вот и отлично! Закончим на этом!       Смотря как к ногам упали семена и сразу исчезли, Джон начал проверять карманы, но не найдя ничего похожего, запихнул в правый связку пшеницы и закрыл глаза. Перед ними привычно возник широкий стол и схватив жменю скопившихся неведомо как семян левой рукой, открыл глаза. Правой ладонью дёрнул ещё один золотой пучок, а после левой присыпал землю семенами. Перебираясь к золотым колосьям, дёрнул ещё один, высвобождая место для новых семян. Собранные пучки прижимал рукой к телу, дабы не уронить.       Повторяя этот процесс ещё раз семь, Харрис осознал, что с лёгкостью может удержать и довольно большую жменю семян в ладони. Они, маленькие и немного колючие, телепортировались сразу в руку, упрощая задачу учёному. Колоски в свою очередь, ложились в руку небольшими пучками и он без особых сложностей собирал связки пшеницы одной рукой, умудряясь их ещё и удерживать.       Выбравшись из поля, пошёл обратно к дому Лололошки и уже там остановился, закрывая глаза. Оставив на столе семена, вытянул из кармана пучок пшеницы, добавляя его к остальным и аккуратно взял всю свою добычу обеими руками. Выложив сразу всё что было на верстак, начал распределять по ячейкам пучки, формируя горизонтальную полоску. Укладывая пучки кучками, получил в результате три батона сразу.Это было куда удобнее, чем создавать по одному предмету за раз.       В руке остался одинокий пучок пшеницы и Джон с пониманием, что не хочет его хранить, вернулся на поле и добрал ещё две связки. Засеяв землю по новой, вернулся к столу.       Когда ещё один хлеб был готов, чуть нахмурился и положил в сундук у книжных полок одну буханку. Закатывая глаза на свои же действия, оправдался перед своим внутренним голосом, что это лишь благодарность за то, что его персону оставили в покое.       "Один батон я оставил тебе. Он в сундуке у книжных полок."       "Как мило с твоей стороны!" — послышалось по мыслесвязи и Джон кожей ощутил свет от этой солнечной эфемерной улыбки.       "Не прельщайся"       Поедая по пути к себе хлеб, учёный думал об обновлении последних записей и медитации. Личное здоровье и благополучие Харрис держал в приоритете в любой жизненной ситуации и его попадание сюда не могло изменить эту фундаментальную черту его характера.       Решив перебраться на нижние этажи, Джон забрал с собой и кровать, размещая её у стены. Пока был самый жаркий период, это было самым приемлемым решением. На этом этаже окна были меньше, что давало возможность насладиться освежающим воздухом в тени. Оставив приоткрытой дверь дабы комнаты проветривались, Джон сел на кровать, доедая уже вторую булку. Хотелось выпить чего-нибудь. Будь-то кофе, чай или же какао.       Вдруг вспомнилось, как Молли сделала ему чёрный чай, а сам Харрис настолько привык к кофе, что высказал насчёт ужасного вкуса напитка. После, когда Саймон намекнул, что учёный выпил чай вместо трипио, Джон лишь фыркнул, сказав, что Молли должна была понимать что и для кого готовит.       Конечно, может он и ошибся, не сразу осознав всю ситуацию, но что они вообще хотели тогда от человека, что не спал трое суток? Однако он был прав в любом случае, ведь это Молли сглупила сделав ему чай. Она ведь знала, что Джон постоянно пьёт кофе.       Сейчас Джон готов был пить даже такое извращение как чёрный чай с молоком и чёрный чай с лимоном и мёдом. Готов был пойти даже на ядерную смесь в виде дешёвого кофе “три-в-одном!       Ситуация была безвыходной. Даже воды для питья не было. Конечно, можно было уточнить у Лололошки, однако он уже ожидал услышать в ответ что-то вроде: "А зачем тебе пить, если можно не пить?"       Отбросив подобные мысли и наевшись, потянулся и сел на кровать, готовясь к медитации. Конечно, не очень хорошо медитировать на голодный желудок, но по ощущениям учёный был настолько голоден, что мог бы умереть уже от голода. Естественно возникал резонный вопрос, как в здешних условиях работает голодная смерть и работает ли в целом?       То, что смерти от обезвоживания тут нет, Джон уже догадался. За больше чем неделю он не почувствовал ни лёгких, ни тяжёлых признаков обезвоживания.       Закрывая глаза и отгоняя лишние мысли прочь, Джон сосредоточился на своих энергетических каналах. Если бы резерв его вспышки был куда меньше, JDH давно бы почувствовал сильную слабость, однако сейчас он ощущает утечку лишь с большой концентрацией. Высвобождая частично энергию искры и перекраивая самого себя, почти не дышал. Этот процесс напоминал операцию на своём же теле. Из подобного Джон мог вспомнить только то, как один из подпольных врачей Хенфорта бахвалился, как в тяжёлой ситуации сам себе из икры вытягивал осколки стекла. Те прошили ногу, когда он с кем-то из своих сообщников работал с опасными реагентами.       Операция на своём же теле всегда была делом крайне кропотливым. В этом случае требуя ещё и полного расслабления тела. Расслабившись, нужно было давать энергиям течь, однако в то же держать себя под полным контролем и вовремя направлять части жидкой искры. Сглаживать углы и сращивать неровности. Работать аккуратно и медленно продвигаясь каждую медитацию шаг за шагом к своей цели.       Сегодня маленький шажок уже был совершён и Джон аккуратно закончил медитацию, открывая глаза и отпуская весь контроль над своим телом. Свалившись на кровать, учёный вздохнул вымученно и взглянул на дощатый потолок. Вид был до того непривычным, что тот силком поднялся с кровати и сломав её рукой, вернул на второй этаж. Поставив ровно в то же положение, где она и стояла, Харрис кивнул самому себе, оглядываясь.       Солнце постепенно клонилось к горизонту, понижая температуру и в помещениях. Разувшись и стянув с себя оранжевые украшения, Джон завалился на кровать. Вся эта процедура по восстановлению искры выматывала, заставляя опять провалиться в поверхностный и тревожный сон. К ментальным нагрузкам добавилось и постоянное переутомление, что при первой же появившейся возможности накатилось словно цунами.

***

      Выбравшись под вечер из шахты, Лололошка потянулся всем телом и улыбнулся, глядя на дом своего альтер эго. Постепенно тот привыкал к жизни выживальщика и учился жить по их правилам.       Ло так и не понял до конца всю эту тему с другими вселенными, однако видеть рядом себя самого было любопытно. Выйдя на поляну, задумался. Хотелось сделать в этот вечер что-то атмосферное и красивое, перед тем, как ввести новогоднее настроение и поставить ёлку.       Смотавшись быстро в ад, принёс несколько блоков незерака и поставил его на безопасном расстоянии от домов. Осознав, что чего-то не хватает, переделал древесину в доски и пошёл хаотично расставлять их над адским камнем. Соорудив что-то, что было отдалённо похоже на большое кострище, Лололошка улыбнулся потягиваясь. Не то, чтобы он прям такой строитель прекрасного из подручных материалов, однако многого от себя парень и не требовал. Аккуратно поджигая незерак и пару верхних деревяшек, вернулся на землю.       Теперь можно было звать Джона.Тот непривычно притих на несколько часов и даже тихие слова и мысли, что пробивались в мыслесвязь по неопытности отправляющего не были слышны. Обнаружив свою копию спящим, закатил глаза и подошёл ближе. Тот лежал в странной позе, свесив одну из ног с кровати и прижимая рукой подушку в которую утыкался носом.       Не успел Ло наклониться и потрепать альтер эго по плечу, как глаз его тёзки открылся, смотря чуть расширенным зрачком. Оставив руку на весу, будящий увёл взгляд. Это что за фокус, просыпаться при чужом присутствии?       Джон в свою очередь, почувствовал как его выкинуло из сновидений и ощутив нужду открыть глаза, проснулся смотря на появившегося из ниоткуда Лололошку. Удивившись тому что над ним нависли, аккуратно сел, нащупывая в кармане очки. Надевая, увёл взгляд, пытаясь успокоить разбушевавшееся сердце и понять, что вообще происходит.       — Знаешь, это странно, когда ты так подходишь к спящему… — тихо прокомментировал Харрис.       — Могу сказать то же про то, что ты проснулся, хотя я даже не коснулся тебя, — пожал плечами Ло и отошёл к панорамному окну. — Я нам костёр организовал. Он скоро истлеет, но пока что выглядит красиво. Хочешь посмотреть?       — Тебе совсем заняться нечем? — вздохнул Джон, вставая с кровати и обуваясь. Набросив на плечи шарф, подошёл к окну, рассматривая маленький пожар. Рядом пожали плечами и ухватив Джона за запястье, повели вниз, желая вывести на улицу. Лололошке нравилась компания альтер эго, даже если этот человек был несколько специфичен.       Выживальщику было интересно наблюдать как юный мироходец с его собственным лицом изучал всё вокруг. Слепым котёнком утыкаясь в руки, тот искал ответы на свои вопросы, изучая мир, что создал Лололошка.. Последнему это дарило глоток свежего воздуха, напоминая чем-то ощущение от первооткрытия неизвестного мода. Однако ощущения, что дарил ему его альтер эго были куда ощутимее, интереснее, захватывающее. Хотелось сделать его главным героем этого небольшого спектакля и посмотреть, узнать как он будет реагировать буквально на всё. Ведь реакции этого альтер эго забавляли. Заставляли искры в глазах зажигаться ярче и оберегать усерднее, держась рядом.       — Может пойдём вблизи посмотрим? — уточнил Лололошка, останавливаясь у своего дома и поглядывая на учёного.       — Лично мне подпалить ничего не хочется — опираясь о стену, заявил Джон.       Языки пламени ласкали воздух, желая дотянуться до самих облаков и небосвода. К удивлению Харриса дыма почти не было, лишь серые струйки уходили куда-то вверх. Удивительно было и то, что огонь не распространялся по земле, хотя мог бы выжечь всё вокруг себя с лёгкостью.       Учёный поражался и беспечности Лололошки, однако вслух ничего не говорил, лишь посматривая искоса на солнцезащитные очки с голубой оправой и пытался разглядеть за ними эмоции своей копии. Однако этого сделать не удавалось даже с дополнительным источником света.И, вполне возможно, дело было даже не в сумерках и не в очках с платком.       А доски всё сгорали, исчезая постепенно на глазах и обнажая небольшое количество камня, что был полностью покрыт огнём. Наблюдая за тем, как из всего кострища остаётся лишь небольшой огненный квадрат, Джон аккуратно подошёл, желая увидеть что именно там так долго горит и всё не может истлеть.       — На таком только зефир и жарить, — задумчиво произнёс Джон.       — И правда… — кивнул Ло, вспоминая как ел подобное в одном из развитых миров. — Хотя боюсь, что в этом мире ничего такого нет. А вот насчёт модов… Я на сладости не помню модов, однако это лучше уточнить Андрея, — слабо улыбаясь, заметил Лололошка.       — Ясно. А что это горит? — садясь на корточки в метре-блоке от данной аномалии, решил уточнить Джон.       — Это? Незерак. Он ведь бесконечно гореть может, — пожал плечами Ло.       — Удивительно, — закатывая глаза сказал учёный. — Словно факелы так не могут.       — Факелы – это другое. Я про блоки. Он горит, но не разрушается, — объяснил Лололошка.       — Блоки?       — Всё, что под влиянием пустотной магии принимает форму куба, — лениво ответил Ло.       — Ясно… Это всё, что ты хотел мне показать? — уточнил Джон, потягиваясь и вытягивая дневник для очередных заметок.       — Да, думаю, — улыбаясь, кивнул Лололошка, с любопытством посматривая в блокнот.       — Тогда я, пожалуй, откланяюсь, — заявил Джон, отрываясь от рукописи.       — Хорошо. Однако завтра я тебе отдыхать не дам. Будем начинать готовиться к Новому году! — улыбаясь оповестил Лололошка.       — Отлично, — с явным сарказмом ответил Джон и развернулся.       Смотря как Харрис уходит в свой дом спать, у Лололошки начал созревать план. Он заставит свою копию прочувствовать новогоднее настроение и начнёт разбираться с этим с завтрашнего дня!       Да здравствует Новый год!