Напарники поневоле, союзники по ошибке

      Айден стояла на краю утёса, вглядываясь в чёрную бездну перед собой. Ветер трепал её волосы, пробирался под тонкую ткань одежды, оставляя липкое, тревожное ощущение. Где-то внизу, в глубине ущелья, скрывались невидимые течения — тёмные, непредсказуемые, готовые поглотить любого, кто оступится. А за ним, по ту сторону провала, простирался густой, непролазный лес, утопающий во мраке. Там не было ни троп, ни укрытий, ни дружеских огней. Только тьма, тишина и хищные глаза, наблюдающие из-за каждого искривлённого ствола. Воздух был тяжелым, насыщенным сыростью, разложением и чем-то ещё, чем-то древним, что затаилось в этих землях задолго до неё. Айден ощущала на себе интерес мандалорцев, следивших за её каждым движением.       «Просто выживи»       Слова звучали, как мантра, но даже они не могли заглушить гулкую тревогу, гнездящуюся в груди.       Рядом стоял глава клана, его броня матово поблёскивала в бледном свете. Он говорил жёстко, без намёка на сочувствие:       — Ты должна пройти испытание. Броня будет твоей только тогда, когда ты докажешь, что достойна её.       Айден посмотрела на него. Глубоко внутри скрывалась тень сомнения, спрятанная под маской хладнокровия. В груди тревожно сжалось, но она быстро отвела глаза, подавляя любые эмоции. Броня. То, что она потеряла. То, что ей нужно вернуть. Но прежде — испытание.       Джарин стоял чуть поодаль, молча наблюдая. Он был другом, но в этом моменте — всего лишь сторонним наблюдателем. Он пообещал подождать её на следующем рубеже, если она переживёт этот. Но если нет…       Айден глубоко вдохнула, делая первый шаг.       Лес сомкнулся вокруг, вбирая её в себя. Влажный воздух пеленой оседал на коже, оставляя ощущение удушающего жара. Под ногами раздавалось хлюпанье — земля была пропитана водой и смертью. Запах гнили и сырости впивался в лёгкие, вызывая лёгкое головокружение. Здесь не было следов цивилизации. Ни троп. Ни знаков, ведущих к выходу. Каждый шаг отдавался в тишине, нарушаемой лишь редкими, предостерегающими звуками леса. Глухие, приглушённые шумы, чей-то осторожный шаг, невидимые движения в подлеске. Она шла, выверяя каждый шаг. Липкая грязь оседала под ногтями, тяжёлая растительность цеплялась за одежду. Что-то шевельнулось в кустах, но Айден проигнорировала это. Если она начнёт вслушиваться в каждый звук, то сойдёт с ума раньше, чем дойдёт до конца.       День сменился ночью. Она обволокла лес плотной пеленой, скрывая всё, что могло двигаться, дышать, охотиться.       Айден сидела, прижавшись к дереву, напряжённо вслушиваясь в ночной лес. Её сердце билось ровно, но внутри была натянутая струна тревоги.       Внезапно что-то треснуло в листве.       Айден замерла, её рука плавно потянулась к бластеру. Воздух стал плотнее, пространство вокруг сжалось. Раздался низкий, утробный рык. Она подняла голову, и из мрака вынырнула массивная тень. Глаза зверя сверкнули в отражённом свете костра — огромные, чёрные, бесчеловечные. Существо вышло из подлеска медленно, неторопливо, как хищник, знающий, что жертва уже у него в лапах. Это был не просто зверь. Это был ночной кошмар, оживший наяву.       Пятиметровый ранкор.       — Твою мать!       Айден вскочила на ноги, молниеносно выхватывая оружие, но у неё не было времени на прицеливание. Чудовище прыгнуло, и ей едва удалось отскочить в сторону. Земля содрогнулась от его удара. Ещё секунда — и она бы оказалась раздавленной. Внутри всё горело от всплеска адреналина. Каждое движение было на грани возможного. Её нога взметнулась, удар пришёлся в живот зверя, но он был слишком массивным, слишком сильным. Его тело словно не ощутило удара. Айден рванулась в сторону, стараясь уйти от следующего броска.       Но ранкор уже видел её. Он не отступит. Сердце колотилось в висках, дыхание стало резким.       Всё или ничего. Победа или поражение.       Тьма леса обволакивала их, оставляя только два силуэта. Айден знала, что не может остановиться. Сейчас решалась её судьба.       Ранкор зарычал, низко, гулко, сама земля отозвалась на его голос. Его массивное тело рванулось вперёд, лапа, покрытая толстой кожей, со свистом рассекла воздух. Айден отпрыгнула, но не успела уйти полностью – острая боль вспыхнула в бедре, когда коготь чудовища лишь слегка задел её плоть, оставляя глубокий, но не смертельный порез. Глухой стук её тела о землю был приглушён мягким покровом влажной почвы. Айден зашипела, но не дала себе времени на слабость. Боль была не важна. Важен был следующий шаг. Ранкор снова двинулся, но теперь он медлил, изучая её. В его чёрных глазах не было ни ярости, ни слепой жажды убийства – только холодный, выверенный расчёт хищника, знающего, что добыча уже истекает кровью.       Айден стиснула зубы, приподнимаясь на одно колено. Бластер, единственное её оружие, валялся в нескольких шагах, наполовину утонув в грязи. Старый, ненадёжный. Брось его в стену – и, скорее всего, разлетится на куски. Но у неё не было выбора.       "Всё, что угодно, может быть оружием, если правильно его использовать."       Слова, услышанные когда-то, вспыхнули в памяти.       Ранкор двинулся.       Айден сделала вид, что спотыкается, падая в сторону. Чудовище зарычало и прыгнуло, рассчитывая прижать её к земле одним мощным движением. Но она уже представляла, как будет действовать. В тот миг, когда массивные когтистые лапы готовы были сомкнуться над ней, она резко перекатилась вбок, ладонью выдернула бластер из грязи и, даже не целясь, всадила первую очередь в нижнюю часть зверя.       Выстрелы были слабее, чем ей бы хотелось. Энергетический заряд с трудом прожигал толстую кожу монстра, оставляя лишь дымящиеся отметины.       Айден прищурилась. Не хватает мощности? Тогда стреляй не в броню. Ранкор взревел, развернувшись к ней. Она отползла назад, держа пистолет низко.       Слабые точки. Они есть у каждого.       Айден глубоко вдохнула, затем бросилась вперёд, прямо под его массивную пасть. Чудовище разинуло пасть, намереваясь раздавить её одним движением, но в этот момент она вскинула оружие и выстрелила прямо в его раскрытый рот.       Раздался влажный, хлюпающий звук, и зверь взревел так, что воздух задрожал. Одного выстрела будет недостаточно. Перекатившись, она сделала ещё три точных выстрела, на этот раз в нижнюю челюсть и глаза.       Ранкор завыл, шатаясь. Кровь, густая и чёрная, брызнула на землю. Он сделал ещё шаг, но ноги его уже дрожали. Огромное тело рухнуло на бок с глухим ударом, поднимая в воздух облако пыли и листвы.       Айден тяжело дышала, зажимая кровоточащую рану на бедре. Всё тело дрожало, но она не позволила себе упасть.       Она вытерла ладонью лицо, оставляя на коже грязь, пот и чужую кровь. Затем взглянула на свой бластер. Старый, слабый, ненадёжный. И всё же – смертельно опасный в умелых руках. Айден устало усмехнулась и поднялась на ноги.       Всю ночь Айден провела на высоком дереве, устроившись на широкой ветке, едва выдерживающей её вес. Боль в бедре пульсировала тупыми толчками, но страх был сильнее. Она замотала рану большим листом, найденным среди зарослей, туго затянув его, чтобы остановить кровотечение. Это было временное решение, но лучше, чем ничего.       Ночь прошла в мучительном напряжении. Внизу, в кромешной тьме, что-то бесшумно двигалось, скрываясь за зарослями. Звуки в лесу были искажёнными: треск веток отдавался гулким эхом, ветер, гуляя между стволами, напоминал далекие, приглушённые шёпоты. Каждый раз, когда Айден закрывала глаза, её разум подкидывал образы ранкора, прыгающего из темноты, раскрытой пасти, когтей, вонзающихся в плоть.       Она проснулась с первыми лучами рассвета, едва выспавшись. Её тело ныло, мышцы отказывались двигаться, а лицо покрывали тонкие царапины от листвы и грязи. Даже дыхание давалось с трудом — она чувствовала себя разбитой, истощённой, но сдаваться было не вариантом.       Это испытание было больше, чем просто выживание. Оно либо уничтожит её, либо вернёт ей всё, что она потеряла.       Огромный зверь, которого она едва сумела убить, оставил на её дюрасталевой броне глубокие вмятины и потёртости, напоминая о вчерашней битве. Айден потрогала бедро — лист, которым она перебинтовала рану, насквозь пропитался кровью. Но времени на заботу о себе не было.       Её внимание привлекла узкая тропа, ведущая вглубь леса. Её не должно было быть здесь. Это был единственный след, который она смогла найти. Несмотря на усталость и боль, Айден решительно двинулась вперёд.       Лес становился всё гуще. Ветви деревьев гнулись в попытках схватить её, а лианы извивались под ногами, угрожая запутать и повалить на землю. Запах сырости смешивался с гнилью, пропитывая воздух тяжелым ароматом разложения. Что-то хрустело в кустах по обе стороны тропы, и Айден держала руку на бластере, готовая выстрелить при первом признаке угрозы.       Но вместо зверя её взор наткнулся на нечто другое.       Тропа прерывалась у склона, где старое дерево было опутано колючей проволокой и натянутыми тросами. Ловушка. Причём не примитивная, а продуманная, сделанная не для мелкой добычи, а для крупных существ.       Айден почувствовала, как сердце ускоряет ритм.       Проклятье.       Одинокое дерево у обрыва. Перед глазами мелькнули образы, в груди гулко застучало сердце. Только не сейчас.       Айден затаила дыхание и бесшумно двинулась вперёд, отрывая сломанные ветки, чтобы расчистить себе путь. Её пальцы дрожали от усталости, но она заставляла себя двигаться осторожно.       Один неверный шаг — и она попадётся.       Именно тогда раздался звук. Глухие шаги. Кто-то двигался в её сторону. Айден замерла, напряжение сковало мышцы. Она медленно поднялась. Сквозь густую листву появилась тень. Высокая, уверенная в себе фигура. Человек.       Ну почти.       Мандалорец.       Он остановился, глядя прямо на неё. В руках он держал оружие, но пока не направлял его.       — Ты прошла этот участок, — произнёс он спокойно.       Его взгляд за шлемом был невидим, но от этого казался ещё холоднее. Он был охотником. И Айден его хорошо знала. Она стиснула зубы, медленно, незаметно смещая вес на левую ногу, чтобы быть готовой к атаке.       — Ты всё же решилась прийти, — добавил он, делая шаг ближе. — Будь готова к тому, что испытания только начинаются. И всё же, Джинна Харвер, это удивительно, что ты всё ещё жива.       В этот момент она поняла: это не случайная встреча.       Это была проверка.       Её пальцы сжали рукоять бластера, но прежде чем она успела прицелиться, мандалорец сделал молниеносный рывок. Айден едва успела отшатнуться, её сердце заколотилось, а мышцы взорвались резким движением.       Он быстрый. Но и Айден не промах . Они вместе тренировались, будучи детьми и подростками.       Айден выстрелила, но охотник ушёл в сторону, скользнув между деревьями.       Звенящая тишина.       Она сделала шаг назад, держась в тени, но чуяла — он не даст ей уйти.       — Ты потеряла свою броню, потеряла свой клан, — его голос был ровным, но от него пробирал холод. — Но ты всё ещё можешь вернуться. Всё, что тебе нужно, — это показать, что ты готова вернуть своё место.       Гнев вспыхнул внутри, но Айден не позволила ему ослепить её.       — Мне не нужно возвращаться, — отрезала она. — Мне нужна моя броня. Мне нужно вернуться домой. Чтобы быть собой.       Мандалорец хмыкнул, услышав в её словах что-то забавное.       — Тогда покажи, кто ты.       Он бросился на неё.       Айден инстинктивно ушла в сторону, его удар прошёл в воздухе. Она не стала тянуть — сделала шаг вперёд и резко вскинула локоть, направляя удар ему в шею. Раздался короткий, глухой звук. Мандалорец дёрнулся, но не успел восстановить баланс — второй удар, ногой, пришёлся в бок, и он покачнулся, теряя устойчивость. Айден не остановилась. Она рванулась вперёд, обхватив его шею предплечьем, и вложила всю свою силу в короткий, резкий толчок. Его тело обмякло. Он рухнул на колени, затем навзничь, дыхание сорвалось на судорожный выдох.       Айден выдохнула, чувствуя, как её сердце бешено колотится в груди. Она стояла над ним, сжимая бластер, но не стала добивать. Только развернулась и двинулась дальше.       В тот момент, когда ей казалось, что всё идёт к концу, Айден осознала одну вещь: она уже не была той, кем была раньше. Всё, что когда-то определяло её, осталось в прошлом, растворилось в боли, крови и потерях. Теперь оставалось только одно — пройти испытания, выжить и доказать себе, что она может быть ещё сильнее, чем прежде.       Она продолжала двигаться, её тело отзывалось тупой болью, но разум оставался ясным, а инстинкты — обострёнными. Каждый шаг казался эхом прошлого, каждым движением она отбрасывала сомнения. Всё, что произошло, было лишь началом.       Лес сгущался, его древние, скрюченные деревья образовывали над головой сплетённый купол, закрывая небо. Воздух становился тяжелее, липкий и насыщенный запахами сырости, гниющих листьев и чего-то невидимого, но тревожного. Время от времени Айден слышала странные звуки — хруст сухих веток, мерное шуршание листвы, едва уловимое дыхание чего-то, что следовало за ней. Эти звуки цеплялись за слух, заставляя кожу покрываться мурашками. Но она не замедлялась.       Наконец, сквозь густую поросль показалась небольшая поляна. И там, в центре, пылал костёр. Тепло огня дрожало в воздухе, отбрасывая золотистые блики на доспехи сидящих вокруг воинов. Несколько мандалорцев, их силуэты неподвижны, как изваяния, наблюдали за пламенем, но один из них смотрел прямо на неё.       Он не удивился, не вздрогнул. Просто наблюдал, как она выходит из леса, с оценивающим, тяжёлым взглядом.       Тот, кто её сдал.       — Ты уже прошла свои испытания? — спросил он ровно, глубоко, спокойно, но за этой спокойной поверхностью крылась сталь.       Айден остановилась, её дыхание было ровным, но внутри всё кипело. Она знала, что ему не понравится её ответ. Но уступать она не собиралась.       — Я не должна доказывать тебе ничего. Всё, что мне нужно — вернуть свою броню и честь.       Мандалорец не ответил. Не было ни удивления, ни насмешки, ни гнева. Только едва заметное движение головы. Он кивнул своему товарищу. Тот поднялся, его движения были неторопливы, но в них читалась уверенность. Без предупреждения он шагнул вперёд, замахиваясь оружием. Айден не ждала. Она сместилась в сторону, перехватывая его движение, выкручивая запястье противника с точностью, доведённой до автоматизма. Её пальцы сжались в кулак, и прежде чем он успел восстановить контроль, она нанесла удар.       Стычка была быстрой, резкой, напряжение висело в воздухе, как натянутая до невозможности нить. Её противник был опытным. Он двигался плавно, точно, и каждый его удар был смертельно опасным. Тело Айден работало инстинктивно: уклон, шаг вбок, захват, удар. Дыхание сливалось с ритмом битвы, боль от старых ран казалась далёкой, несущественной.       В какой-то момент она почувствовала, как противник теряет равновесие, и без колебаний использовала его инерцию против него. Резкое движение — и он рухнул на землю, едва успев осознать, что проиграл.       Айден замерла.       Её грудь тяжело вздымалась, каждая мышца пылала от напряжения, но она оставалась на ногах. Сквозь пламя костра на неё смотрели мандалорцы. Она видела, как они оценивают её, взвешивают. И в этот момент к ней подошёл тот, кого она ждала.       Глава клана.       Он остановился напротив неё, и в тишине прозвучал особенно чётко:       — Ты доказала, что сильна. Но это не всё. Мы ждём, чтобы ты доказала нам, что достойна вернуть то, что тебе принадлежит, — и хоть манера говорить была жесткой, но не лишённой уважения.       Он ждал. Ждал её ответа. Айден оглядела их всех. Людей, с которыми она когда-то стояла бок о бок. Людей, которые отвергли её. И людей, за которых Джинна Харвер вполне спокойно могла отдать жизнь. Айден глубоко вдохнула, стиснула зубы, а затем сделала шаг вперёд.       — Я не вернусь в ваш клан, — сказала она твёрдо, почти безэмоционально. — Я не собираюсь быть частью того, что не ценит меня.       Айден выдержала их взгляды, одну долгую, наполненную электричеством тишину.       — Но я докажу, что достойна носить броню.       Глава клана молчал, пристально изучая её, взвешивая каждую частицу её решимости. Всё было на грани, натянуто, как тугая струна. Один неверный шаг, одно слово — и всё могло закончиться здесь и сейчас. Но затем, без предупреждения, он наклонился, подняв бластер, который выронила Айден. Металл тихо лязгнул в его перчатках, возвращая что-то потерянное. Он не сказал ровным счётом ничего, просто протянул оружие в её сторону. Это был жест признания. Не потому, что она выиграла. Не потому, что поразила его своими ударами или скоростью. А потому, что он видел в ней силу. Стойкость. Воля, что не сгибается даже перед болью и утратами. Айден медленно кивнула, принимая бластер. В её руке он казался тяжелее, чем раньше, пропитанный пролитой кровью, выстраданными решениями.       Броня.       Она никогда не была просто пластинами и металлом. Она была её второй кожей, её идентичностью, её правом стоять плечом к плечу с теми, кто называл себя воинами. И, возможно, последней связью с прошлым, которую у неё не отняли. Но даже сейчас, стоя перед главой клана, с оружием в руках, она не чувствовала себя победителем. Она прошла через огонь, выдержала удары, поборола саму себя — и всё равно напряжение не отпускало. Потому что впереди ждало последнее испытание.       — Что мне сделать, чтобы вернуть броню? — резко, звонко, прямо как хруст сломанной кости в тишине.       Лицо Айден было изуродовано кровью — собственной и чужой. Тёмные потёки запеклись на скулах, смешавшись с липкой грязью, скрывшей природный оттенок кожи под слоем земли и сажи. По подбородку стекала свежая струйка крови из рассечённой губы, а под левым глазом чернел багровый синяк. Волосы сбились в спутанные пряди, спутанные клочьями грязи и гнилой листвы. Они прилипли к вискам, спутанные в плотные узлы, словно сама природа пыталась взять её в плен. Перемотанное бедро пульсировало тупой болью, запёкшаяся кровь проступала сквозь промокший импровизированный бинт, но Айден стояла ровно, не давая слабости взять над собой власть.       Но самым страшным был её взгляд.       Глаза, в которых бушевала смесь исступлённой ярости и ледяного спокойствия, потухшего, но несгибаемого. В них было безумие человека, прошедшего через ад и не сломавшегося.       Она выглядела не просто измотанной. Она выглядела живым кошмаром.       Глава клана не сразу ответил. Он смотрел на неё долго, изучающе. Её глаза искали эмоции в движении его тела, но их не было — только сдержанная непроницаемость и мудрость прожитых лет. Он был стар, но его дух оставался несгибаемым. Он был воином, который знал, каково это — терять и продолжать идти вперёд. Он вёл «Дозор смерти», он знал цену чести и цену предательства.       — Ты прошла через многое, — заговорил он, звуча глубоким, наполненным весом истории тоном. — Но последнее испытание — твоя верность.       Он сделал паузу, позволяя словам осесть в воздухе.       — Не мне. Не клану. Твоя верность самому Кодексу. Ты ведь поклялась следовать ему. Но ты нарушила клятву.       Айден почувствовала, как сердце сжалось. Она знала, что этот момент неизбежен. Всё, что с ней произошло, всё, что она пережила, её изгнание, её утрата — всё началось с одной ошибки. Она сняла шлем. Это был момент, когда она сломала себя ради чего-то большего. Когда её личная боль оказалась сильнее традиций. Когда Кодекс стал цепями, а не путеводной звездой. Она глубоко вдохнула, прогоняя страх.       Где-то рядом стоял Джарин, его молчаливое присутствие было почти осязаемым. Он не вмешивался, но она была уверена — если бы ему пришлось выбирать сторону, он выбрал бы её. На его плече сидел Грогу, крохотный, но по-своему неизмеримо сильный. Его глаза, большие и внимательные, смотрели прямо на неё. Он чувствовал её страх. Он не мог говорить, но понимал. И этого было достаточно. Как и Джарин — он не был её соклановцем, но разделял множество переживаний.       — Я не могу вернуть себе то, что потеряла, — в Айден больше не было ни страха, ни сомнений. — Но я могу доказать, что не потеряла себя. Я не вернусь к тем традициям, что отняли у меня сына. Я пришла сюда не за прощением. Не за вашим принятием. Я пришла вернуть свою броню и своё право её носить.       Глава клана молчал, пытаясь прочитать её мысли. В этой тишине было что-то древнее, неуловимое — будто само время остановилось, давая последнему решению осесть в воздухе. Наконец, он чуть кивнул.       — Ты не можешь вернуть то, что потеряла, — сказал он с тенью понимания. — Но ты можешь идти дальше. Ты была одной из нас, но выбрала свой путь. Путь силы. Путь борьбы с самим собой. В конце концов, мы все выбираем свой путь.       Он поднял руку, и один из мандалорцев вышел вперёд, неся её броню.       Айден не отводила глаз.       Доспехи выглядели так же, как в тот день, когда она видела их целыми в последний раз. Полностью восстановленные, с гладкой, холодной поверхностью, отражающей дрожащий свет костра. Но отметины остались. Царапины, вмятины, каждое повреждение, знакомое ей до последнего изгиба. Часть её жизни, утерянная и возвращённая. Она почувствовала лёгкое напряжение в пальцах, когда протянула руки, чтобы взять её. Металл был тяжёлым, но не физически — он нёс в себе всё, что она когда-то была. Всё, чем стала.       Грогу привлёк её внимание, громко воркнув. Он вскинул лапки, большие глаза внимательно следили за ней, понимая, насколько важен этот момент.       Никто не был готов принять её обратно в клан, но все признали её стойкость. Этого было достаточно.       Она развернулась, уже собираясь уходить, но вдруг остановилась и обернулась, снова встретившись взглядом с главой клана.       С отцом.       Впервые за долгое время она смотрела на него не как на лидера, а как на того, кто когда-то держал её на руках, учил держать оружие, рассказывал ей о чести и выживания. Грудь сдавило странное чувство — не боль, не гнев, а что-то… тёплое, но тяжёлое, как груз прошлого, который уже нельзя сбросить.       — Прощай, отец.       Пару секунд он ничего не отвечал. А затем кивнул с ноткой чего-то, что он не стал скрывать.       — Пути мандалорцев порой расходятся, — напомнил он медленно. — Но иногда они пересекаются снова.       Айден, не ответив, развернулась и пошла вперёд, к теням, что скрывали её будущее.       — Пойдём, Мандо, — она. — Мы закончили здесь.       И в этот раз никто её не остановил.       Когда они покинули лагерь, ветер, наполненный ароматом трав, мягко обдувал их. Айден шла вперёд, но что-то внутри не давало ей двигаться дальше. В груди странно сжалось, и, не успев подумать, она замедлила шаг.       — Подожди, — она слабо сжала запястье Дина.       Он остановился, молча глядя на неё.       Айден выдохнула, чувствуя смущение и стыд от того, что вообще заговорила. Она ведь хотела уйти без оглядки. Хотела оставить это место позади. Но не могла.       — Я… хочу сходить на холм, — её голос был глухим из-за страха произносить эти слова вслух. — К древу.       Дин не спросил зачем. Просто кивнул, приняв её просьбу как должное. Айден отвернулась, глядя в сторону далёкого силуэта дерева, возвышающегося над равниной. Оно всё ещё было там — могущественная ива, ветви которой тянулись к небу. Старая, мудрая стражница прошлого. Она сглотнула, прежде чем произнести слова, которые не ожидала сказать:       — Останься неподалёку.       Дин не показал ни удивления, ни сомнений.       — Хорошо.       И они пошли.       Ива была ещё больше, чем Айден запомнила. Её толстый, морщинистый ствол простирался ввысь, сам лес хранил здесь своё сердце. Ветви, низко склонённые к земле, шептали на ветру, как будто этот старый великан понимал её боль. Маленький росточек ивового дерева рос совсем рядом с торчащими из земли корнями. Дин остался в стороне, соблюдая дистанцию, но его присутствие ощущалось — не давящее, а спокойное, надёжное. Айден подошла к дереву, ладонью проведя по шершавой коре. Буквы всё ещё были там.       "Gar'riduur darasuum."       Грубые, вырезанные её рукой в тот день, когда сердце рвалось на части.       Она опустилась на колени, пальцы пробежались по высеченным словам, чувствуя каждую неровность, касаясь чего-то живого. Затем, медленно, с замирающим дыханием, она наклонилась и поцеловала эпитафию. Кровь, грязь, пепел прошлого — всё это не имело значения.       Айден закрыла глаза, её дыхание слилось с ветром, что мягко колыхал длинные ветви ивы. Её лоб оставался прижатым к земле, а губы дрогнули, шепча слова, давно рождённые в её сердце:       — Ni kar'taylir gar ratiin. Ni kyrayc'la, a'lor cuyir meg Ni kyr'yc.       Пальцы сжались в тёплой, податливой, мягкой почве.       — Bal meh ni kyr'yc, sa kyr'am gotal'ur jorhaa'ir.       Ветер прошелестел среди ветвей, касаясь её лица, как лёгкий, едва ощутимый ответ. Айден нащупала под корнем медальон. Всё ещё сияющий, прямоугольный медальон. Первый бескар её сына.       — Partaylir: gar ne'solus. Ni slanar, bal gar olaror. Taap'yc suum. Ni vaabir at gar ratiin.       Глаза защипало, но она не позволила слезам пролиться. Ещё несколько мгновений, и она подняла голову, выдохнув. Её сердце всё ещё болело. Но впервые за долгое время… Она чувствовала, что сын слышит её.

***

      Они вернулись на корабль молча. Айден, выйдя из импровизированной душевой, которая оказалась как никогда кстати на "Буре", села напротив Джарина с кружкой кофейного напитка. Её всё ещё потряхивало от холода, мокрые волосы, прилипшие ко лбу, превращали привычно сильную Айден в сломленного человека, который нёс на своих плечах огромное бремя страданий. Не в силах совладать с этим удушающим чувством жалости и молчания, Айден нарочито громко поставила чашку на стол.       — Судя по твоему виду, Мандо, ты очень сильно хочешь спросить, какого чёрта я оказалась Джинной Харвер, да?       Джарину действительно было это интересно. Но он не стал тревожить Айден после того, как увидел её на коленях перед древом. Это было бы слишком эгоистично, учитывая то, какую боль она испытывала.       — Ну и, конечно же, ты, хоть мне и не жених и не муж, но с отцом познакомился. Хах, тяжелый человек. Суровый, но справедливый. А ещё, Мандо, дай угадаю: ты явно прихренел с того, что я дочь последнего главы Дозора. Парам-пам-пам, звучит как невероятно херовый анекдот. Ну, типа, знаешь: заходит как-то в храм "Дозора Смерти" глава клана, фанатик Кодекса и… я.       Она развела руками, изобразив удивление:       — Вопрос даже не в том, что я там делаю, а в том, почему меня ещё не пристрелили у порога.       Айден усмехнулась, хлебнув из чашки.       — Джинна родилась в "Дозоре Смерти", клане, где Кодекс — это святое, где шлем — это жизнь, где честь стоит выше всего. А потом появилась Айден, посмотрела на всё это и сказала "да ну нахрен." Ну, по крайней мере, я — их самое эффектное разочарование.       — Это уж точно, — проговорил Джарин, приглядываясь к Айден. Он всё ещё не совсем понимал, как относиться к её юмору в подобных ситуациях.       — Так вот, хочешь услышать красивую, но слезливую историю смерти Джинны Харвер, по которой плачут мыльные космические оперы? Да вижу, что хочешь. Ну, слушай…       Она уселась поудобнее, закинув ноги на край стола. Привыкший к дому, что присутствие Айден всегда влечёт за собой беспорядок, он даже не обратил на это внимания.       — Давным-давно, в далёкой галактике, вернее, на самом её отшибе в виде орбиты Мандалора, надеюсь, родилась Джинна Харвер. И она кровь из носу любила подчиняться традициям. И эти традиции забрали у неё всё, что было ей дорого: сначала мать, потом сына. Джинна Харвер потеряла всё, потому что "Таков путь". Любимейшая отговорка каждого мандалорца. Типа, натворил дерьмо? "Таков путь". Убил человека? "Таков путь". Ну и вот. Джинна умерла следом за своим сыном Сэмом во время нападения на их лагерь. Нет, конечно, если вдаваться в хронологию событий, то можно три тома написать, а ещё сценарий на пятьдесят сезонов, но давай условимся, что Джинна отправилась в Мандо в шестом после Явины, окей?       Джарин кивнул. Рассказ Айден в сатирической манере и пугал, и веселил даже. Насколько же нужно быть сильным, чтобы после всего того ужаса, что пришлось пережить, можно было так шутить и устраивать мастер-класс по самоиронии?       — Джинна Харвер была изгнана ещё до официального приговора, потому что струсила. Не смогла услышать те самые слова "Ты больше не мандалорец". Сбежала ночью ранее. Она не могла быть частью той жизни, что ей предлагали. Не могла быть тем, кем её хотели видеть. Её изгнали не только из-за того, что она сняла шлем. Причина немного глубже. Она просто не хотела играть по их правилам. Знаешь, что лично меня всегда забавляло в преданности Кодексу? Что это своего рода игра, — Айден развела руками и пожала плечами, пытаясь выразить безразличие ко всей этой ситуации. — А главной чертой игры является не то, что в ней присутствуют поддельные эмоции, а то, что выражение эмоций строго регламентировано. Это обнаруживается, когда незаконное проявление чувств карается санкциями. Игра может быть очень серьезной, даже фатально серьезной, но социальные санкции бывают строгими только тогда, когда нарушаются ее правила.       Грогу, сидящий на столе, неуклюже переваливаясь, пересел ближе к Айден. Малой явно понимал, о чём разговаривают взрослые.       — И санкции в виде пинка под зад из клана меня вообще не забавляли. Но, как вы, мандалорцы, говорите? Таков путь? Так вот. Путь Джинны Харвер завершился там, потому что если бы она не сняла шлем перед сыном, то через неделю сама себе выгрызла бы вены.       Честность Айден била больно. И Джарин мог не просто понять её, но и разделить те чувства. То чувство потери, ненависти к себе, сожаления, горечи. Он знал, каково это — чувствовать себя виноватым в том, что не смог защитить то, что было дорого. Но нужно жить дальше.       — Айден — это имя, которое я выбрала. Оно мне было ближе, чем всё, что связано с Дозором и Харвер. Айден — это имя свободы и чести, собственного Кодекса.       Мандо кивнул, его рука произвольно потянулась к уху Грогу. В его глазах было понимание, может, сострадание. Их пути тяжелы с самого детства, решения сложны. Но каждый выбор имел свой вес. Решение оставить семью было кардинальным, но нужным.       — Я не осуждаю тебя, — Джарин пытался говорить мягко, давая возможность Айден отойти от всего, что происходило с ней за последние сутки. — Ты приняла решение, которое было правильным. Я знаю, что ты не выбрала бы его, если бы не было причин.       На сердце становилось легче. Слова приносили и облегчение Джарину, и утешение Айден.       — И я рад, что ты нашла свой путь.       Тишина, наполненная скромным молчанием, тянулась некоторое время. Откровенный и глубокий разговор, вскрывший старые раны и новые обстоятельства, оставил после себя болезненное, но нужное откровение.       В каюте витала тишина, наполненная странным и неуместным напряжением. Сердце билось быстрее, чем Айден хотелось бы, дышать становилось тяжелее. До неё только что стал доходить так называемый "откат". Ей накрывало волнами — становилось то жарко, то холодно. На время ей казалось, что она не могла дышать, и она судорожно хватала ртом воздух, а потом и вовсе, сорвавшись с кресла, влетела в свой отсек. Ей тошнило, голова шла кругом от осознания того, что с ней произошло за последние сутки. И битва с ранкором была самым лёгким событием. Встреча с отцом была немного потяжелее. Но всё это ни в какое сравнение не шло с тем, что происходило сейчас или на холме.       Тело Сэма сожгли, а Айден была у его могилы дважды. Первый раз: при развеивании праха. Второй: пару часов назад. И это всё. Под огромным безразличным деревом она была всего лишь два раза. А должна была быть там чаще. Как минимум из-за того, что её сын умер по вине Джинны Харвер. Как можно было забыть то, что было так дорого? Оставить его совсем одного, брошенного под той плакучей кроной?       Айден схватилась сначала за волосы, потом начала с силой оттягивать воротник своего костюма. В итоге она расстегнула верхнюю часть, упав перед кроватью на колени. Мир вокруг плыл неясными пятнами, расходился волнами. Айден опустилась к рукам, упиравшимся в холодным пол отсека, и с ужасом заметила, что они измазаны кровью. Кровь стекает по тонким пальцам на пол, переливается багрово-алым ихором в свете потолочного светостержня.       Она едва не сшибла с ног Джарина, когда рывком выскочила из отсека в сторону душевого отсека. Там, открыв воду, Айден стала намывать руки. Но кровь не только не смывалось, Айден казалось, что её становилось только больше. Всё это была кровь того шестилетнего мальчишки, что звал её матерью.       А что Айден? Стоя на коленях у его могилы, она беззвучно плакала, не желая, чтобы другие мандалорцы услышали её плач. Обещала, что не забудет. Обещала, что будет приходить к нему. Что однажды они снова будут вместе.       Ну и что в итоге?       Желая сбежать от той боли, что раздирала сердце в клочья, она просто забыла. Самый близкий ей человек умер, а она просто забыла об этом. И ни разу не посетила то место, где витали последние частички её мира. В тот день, когда тело Сэма жадно жрало пламя погребального костра, Айден ощутила, что весь мир стал не таким. Каким-то неправильным, вывихнутым.       — Айден.       Голос Джарина за спиной звучал отдалённо.              — Всё в порядке.       Айден сначала хотела ответить "Да", но потом поняла, что это был вовсе не вопрос. Джарин мягко оттянул Айден от раковины за плечи, помог вытереть руки и выключить воду. Он вывел её из душевого отсека, усадил на кровать в своём отсеке, потому что в свой Айден никак не хотела возвращаться. Она сидела на кровати, смотря на него снизу вверх, её губы подрагивали, будто бы она вот-вот расплачется. Но крепкий моральный стержень не позволял ей показать всё то, что так сильно болело.       И Джарин мог её понять. Как минимум из-за того, что сам переживал нечто подобное. И прекрасно знал, каково это — чувствовать, как твоё собственное прошлое разрывает тебя настоящего на части. Переживший потерю, Джарин всё ещё в глубине души метался из-за этого. Много чего было в его голове. Но он пока не был готов рассказать всё это Айден. Возможно, когда придёт время, они и поговорят об этом, но сейчас…       — Мне больно, Джарин, — пробормотала Айден, положив руку на грудь. — Почему я чувствую себя так плохо?       — Это нормально, — Джарин говорил размеренно, пытаясь поддерживать Айден своим присутствием. — Потому что ты человек, Айден. Ты способна чувствовать. Это то, чего Кодекс не смог тебя лишить.       — Мне кажется, что мои руки в его крови.       Надломленный, рваный тон Айден никак не укладывался с тем, как менялся её вид. Глаза постепенно покрывались стеклом, лицо приобретало привычные хладнокровные оттенки.       — И я проиграла всё, что могла. Я ни разу не была у его могилы, понимаешь?       — Ты ничего не проиграла. Ты чувствуешь себя плохо из-за этого?       — Думаешь, кому-то может быть хорошо от постоянного бегства? Я ввязывалась во все неприятности только ради того, чтобы поймать новую дозу адреналина, острых ощущений. И не только. Я пыталась забыться. Может, даже умереть, чтобы в последний момент перед тем, как сдохнуть, ощутить искупление. Блять, Джарин, все члены семьи Харвер умерли насильственной смертью. А мой отец в свои пятьдесят вообще у нас единственный долгожитель. Мандалорцы как-то вообще не бьют рекорды по продолжительности жизни.       Джарин заметил, как Айден начало потряхивать. В его отсеке всегда было холоднее, чем на остальном корабле. Айден была на половину расстёгнута, и под костюмом была только майка. Он накинул одеяло на её плечи.       — Таков путь.       Айден повернулась. Глаза были уставшими, а всё лицо выражало чуть ли не тяжесть всей Галактики.       — Ещё раз скажешь "Таков путь", и я могу со злости сломать тебе челюсть.       Джарин усмехнулся, Айден тоже поймала лёгкий смешок с этой фразы. Она не могла словами описать то, что творилось на душе. Её изматывало состояние после адреналинового отката, но энергия гнева и отчаяния нагоняла температуры. Неожиданно для них двоих, Айден подвинулась ближе и положила голову на плечо Джарину. Это ощущалось правильным.       — В первый день после его смерти, я даже не помню, что было. Разве что помню погребальный костёр. Отец всегда был сторонником правил и Кодекса. Но когда встал вопрос о том, чтобы похоронить Сэма, я сказала, что не нужно. И я сама поднесла первый огонь к его телу. А потом, согласно обычаю, все соклановцы помогали костру разгореться. Мы, мандалорцы, не верим в траур. Но уважаем ушедших, как ушедшее пламя.       Они откинулись на стенку. Теперь можно было спокойно смотреть на то, как за иллюминатором плыли огни размывающихся в гиперпространстве звёзд.       — А на следующее утро я проснулась в своём Лезвии, будто бы ничего и не было. Да, я чувствовала внутри себя целое ничего, я поймала огромную чёрную дыру, которая высосала из меня всё человеческое. Но в остальном ничего. Просто летала с планеты на планету, выполняла заказы, копила кредиты, потом копила пробоемы. Всё, как обычно.       — Ты не могла справиться с этой болью тогда, но ты справилась сейчас. Я горжусь тобой, Айден.       Айден слабо усмехнулась, но улыбка тут же погасла.       — Гордишься? — повторила она, не отрывая взгляда от размытых звёзд за стеклом. — А за что, Джарин? За то, что я носилась по Галактике, как безмозглый крил'ка, только чтобы не думать? За то, что я потратила годы, убивая себя изнутри? Или за то, что я до сих пор даже не знаю, кто я к черту такая?       Она закрыла глаза, ощущая, как груз усталости давит на плечи.       — Мне просто кажется, что это всё бессмысленно, — продолжила Айден. — Мандалорцы говорят, что почитают павших, но на самом деле… мы просто идём дальше. Как будто ничего не было. Как будто Сэма никогда не существовало. Как будто он не смеялся, не рос, не учился держать оружие…       Она стиснула зубы, в пальцах затрещала ткань одеяла.       — Весь этот бред про честь, про силу, про путь… Кодекс никогда не объяснял, как справляться с потерями. Только говорил: «принимай и иди дальше». Но что, если я не хочу идти дальше? Что, если я хочу просто…       Она осеклась, но Джарин понял. Он молчал, давая ей время. Айден резко выдохнула, прогоняя с себя навязчивые мысли.       — Ладно, хрен с ним. Всё равно уже поздно что-то менять.       Джарин немного помолчал, прежде чем ответить:       — Ты думаешь, что не справилась. Но ты здесь. Ты говоришь об этом. Ты позволяешь себе чувствовать. Это уже больше, чем «идти дальше», Айден.       Она не ответила. Несколько долгих секунд они просто смотрели, как гиперпространство рассыпается мягким свечением за стеклом.       — И всё же, — сказала Айден, — если я хоть раз повторю всю эту хрень снова… если ты увидишь, что я снова скатываюсь… разбей мне нос.       Джарин хмыкнул.       — Не уверен, что это то, что нужно, но если ты просишь…       — Отлично, — кивнула она и снова опустила голову ему на плечо.       Айден сидела, тяжёлое одеяло свисало с её плеч, но она не чувствовала тепла. Только усталость. Джарин был рядом, молчаливый, но его присутствие давало ей ощущение, что она не одна. Она усмехнулась, но не было ни капли веселья. Какое-то время оба просто смотрели, как звёзды тянутся бесконечными линиями за стеклом. Но что-то было не так. Сначала Джарин ощутил, как её дыхание изменилось — стало более частым, но сдержанным. Айден сидела так же неподвижно, но он почувствовал, как её плечи слегка напряглись. Она глубоко вдохнула… но не выдохнула сразу, пыталась подавить что-то внутри.       Потом он услышал.       Едва слышный, сдавленный звук.       Что-то между выдохом и хрипом.       Джарин не двинулся. Айден тоже.       Но теперь он чувствовал, как её плечи начали дрожать.       Она не издавала ни звука, но по тому, как её пальцы медленно сжались в кулак, как судорожно дёрнулся её подбородок, Джарин понял. Айден плакала.       Не бурно, не всхлипывая, не стеная — она просто сидела рядом, беззвучно дрожа, и слёзы стекали по её лицу, исчезая в ткани его плаща. Джарин не шевельнулся, не сделал ничего, чтобы её спугнуть. Но когда он осторожно положил ладонь ей на плечо, Айден содрогнулась. А потом… прорвало. Её дыхание сбилось, губы задрожали, и, словно кто-то сломал последнюю преграду внутри, она всхлипнула. Громко. Сначала один раз. Потом ещё. И ещё.       Её пальцы вцепились в его броню, ногти едва не скользнули по твердой поверхности, но ей было плевать.       Всё, что она пыталась держать внутри, вырвалось наружу.       — Блять… — выдавила она сквозь всхлипы, но голос был сломан, исковеркан горем.       Джарин не ответил, просто позволил ей сжаться ближе.       — Почему… почему, сука, я…       Она уже не могла говорить, только хватала ртом воздух, как будто пыталась выгрести из глубины, в которой тонула. Её руки сжались на его плаще, на броне, на всём, за что можно было уцепиться.       — Я… я не должна была…       Айден снова всхлипнула, громче, и теперь не пыталась сдерживаться. Слёзы капали на его перчатки, на ткань её майки, стекали по грязным щекам. Она не плакала. Она рыдала. Впервые за очень, очень долгое время. Джарин просто сидел рядом, позволяя ей быть слабой. И впервые за долгое время… Айден позволила себе это тоже.       Айден пыталась говорить. Пыталась сложить слова в осмысленные предложения, но её грудь сжимало так сильно, что воздух выходил урывками, превращая каждую фразу в бессвязные, надломленные обрывки.       — Я… я не должна была…       Она вцепилась в плащ Джарина, как если бы он был последней точкой опоры, удерживающей её в этом мире. Пальцы дрожали, а дыхание сбивалось на каждом втором слове.       — Я… я не… я не помню…       Она резко всхлипнула, судорожно вдохнула носом, но это не помогло — горло сжалось.       — Его… его лицо…       Айден трясла головой, пытаясь вытолкнуть из себя что-то важное, что-то, что рвалось наружу вместе с рыданиями, но её голос предавал её снова и снова.       — Я… я… я помню огонь… помню… — её тело снова содрогнулось, слишком глубокий вздох утонул в слезах.       Джарин чувствовал, как её ногти чуть сильнее вонзаются в ткань его плаща.       — Я… я должна была… я должна…       Айден закрыла лицо ладонями, плечи затряслись ещё сильнее.       — Сука… сука… блять… — хрипло выдавила она сквозь дрожащие губы, но больше ничего не смогла сказать. — Ну какого…       Её голова снова упала на плечо Джарина, а руки бессильно повисли. Она пыталась говорить, но её просто накрыло. Где-то в глубине души она понимала, что это момент, которого она так долго избегала. Что эта истерика — не слабость, а естественная, неизбежная часть того, что она наконец сломалась после стольких лет. Но сейчас это не имело значения. Она просто сидела, дрожала, задыхалась, цеплялась за Джарина и не могла остановиться.       Джарин не знал, сколько времени прошло. Минуты, часы — всё слилось воедино, превратившись в хаотичную последовательность всхлипов, тяжёлого дыхания и судорожных вздохов. Айден всё ещё дрожала, её пальцы сжимали его плащ, но хватка ослабла. Рыдания больше не сотрясали её тело так сильно, как раньше, но дыхание всё ещё было рваным, сбитым, как после долгой, изматывающей битвы.       Джарин осторожно поднял руку и, почти не задумываясь, провёл ладонью по её спине. Движение было медленным, размеренным — вверх, вниз. Ткань её майки была холодной и влажной от слёз, но под ней чувствовалось напряжение, которое не уходило. Айден вздрогнула от его прикосновения, но не отстранилась.       Он продолжал.       Плавные, неторопливые движения — по лопаткам, вниз по позвоночнику, обратно вверх.       — Всё в порядке, — пробормотал он едва слышно, сам не зная, услышит ли она его. Это было неважно. — Всё хорошо, Айден.       Она не отвечала. Только медленно, тяжело дышала, пыталась собрать себя обратно, по кусочкам. Джарин не знал, как правильно утешать. Он не знал, какие слова нужно говорить в такие моменты. Но он знал одно: присутствие иногда значит больше, чем слова. И поэтому он просто был рядом.       Его ладонь продолжала мягко скользить по её спине, создавая размеренный, успокаивающий ритм. Айден чуть сдвинулась, её лоб теперь касался его ключицы, а дыхание стало глубже, но ещё неровным.       — Просто дыши, — попросил он почти шёпотом.       Айден сделала резкий вдох, затем долгий выдох, ещё один. Дрожь в её теле постепенно стихала. Джарин продолжал гладить её по спине. Она едва заметно прижалась к нему ближе.       — Не уходи… — промямлила Айден слабо, сонно.       Он не ответил, но и не двигался. Медленный вдох, выдох. Её тело окончательно обмякло. Дыхание стало ровнее. Рыдания стихли. Она уснула.       Джарин медленно опустил подбородок, чуть коснувшись макушки, но не сдвинулся ни на сантиметр.       Он знал, что завтра снова будут доспехи, сухая усмешка и саркастичные комментарии.       Но сейчас…       Сейчас Айден просто спала у него на плече, и он не собирался никуда уходить.

***

      — Э-э-э...       Это было первое, что сказала Айден, проснувшись через несколько часов. На её щеке отпечатались следы от нагрудника Джарина, шея затекла, но она чувствовала себя гораздо лучше, чем вчера. Джарин ещё спал, и она заметила, что даже во сне брови сведены, губы слегка поджаты. Но стоило ей только шевельнуться, как он приоткрыл глаза.       — М-м, я по поводу вчерашнего…       — А что было вчера? — спросил Джарин деланно непонимающим тоном.       — Ничего, так ведь?       — Совершенно, — Джарин чуть поднялся выше, так как во сне они с Айден сползли и практически лежали в обнимку.       — Ну вот и славно, — Айден плотнее закуталась в одеяло. — А на деле… спасибо, что был вчера рядом. Я ценю это.              В неловком молчании поели пайки. Как минимум полчаса потратили на корабельную рутину. Айден проверяла хвостовой отсек, а именно системы в нём, Джарин проверял основные бортовые, сидя в кабине. Грогу ходил между ними двумя. Малому явно были интересны причины такого поведения взрослых. Он каждый раз клал руку на ногу, привлекая внимания. Ворковал, издавал какие-то писки, будто спрашивая, что происходит и почему его опекуны так странно себя ведут.       В итоге, Айден сдалась первой. Отмывшись после починки мелкой детали, она зашла в кабину к Джарину. На плече болталась тряпка, о которую она вытирала руки, волосы немного спутались, но всё же лежали мягкими волнами, обрамляя её бледное, немного исхудавшее лицо. Несмотря на то, что прошло уже достаточно времени после ситуации на крейсере Гидеона, Айден всё ещё плохо питалась и плохо спала.       — Окей, это всё, конечно, прикольно, но меня напрягает уже это.       Джарин, не отвлекаясь от панели, хмыкнул. Он старательно контролировал свои мысли. Но Айден чувствовала, что внимание его было сосредоточено не только на корабле. Вернее, проверка корабельных систем была лишь прикрытием, чтобы взять себе время на подумать. Всё то, что они пережили и переживают по сей день — а это не только постоянные догонялки за имперскими ублюдками, — оставляет неисчезающие чувства и эмоции.       — Что именно?       — Мы, Джарин, — Айден села в кресло второго пилота, уперевшись локтями в колени и свесив руки. — Ну, между нами много чего происходит, но мы почему-то каждый раз это замалчиваем, прикрываясь либо типичными "ничего не было" или "таков путь". Тебя не бесит это, а?       — Ты хочешь поговорить о чём-то конкретном?       — Да, Джарин, хочу! — Айден швырнула тряпку в сторону, вскочила и резко развернула кресло Мандо на себя. — Мы не можем отрицать то, что нас тянет друг к другу! И ты мне важен, упрямый ты мандалорец! И мне совсем похрен, нравится тебе этот факт или нет. Просто живи с этим теперь.       Джарин приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но Айден таким же сильным движением вернула его назад, чрезмерно смутившись.       — Я хрен знает. Скажи в ответ "таков путь" и забудь…       И не дожидаясь какой-то реакции, Айден спешно вышла из каюты, аккуратно перешагнув Грогу. Заливаясь румянцем, она не успела уйти даже в свой отсек, как ощутила, что Джарин схватил её за руку. Его взгляд был мягким, но всё же решительным. Айден невольно сделала шаг вперёд, и этот шаг оказался решающим. Рука Мандо мягко легла на её плечо, и сразу же внутри неё что-то оборвалось, стены, которые она выстраивала годами, начали рушиться. Её сердце учащённо забилось, а в животе закружилось тепло. Она не была уверена, что это чувство, которое возникло между ними, было правильным. Но что главнее — оно было реальным. Айден в его глазах она увидела что-то, что наполнило её грудь нежной тревогой. Она ощущала, как её тело отзывается на каждый его жест, на каждое его движение. Казалось, что весь мир вокруг них исчез, и они остались вдвоём в этом космосе, где не существовало больше никаких правил, только момент, который они делили.       Джарин наклонился чуть ближе, и Айден почувствовала, как его дыхание коснулось её щеки. Она вздрогнула, но не от страха — от какого-то странного волнения. Она уже почти была готова сказать что-то, но слова не пришли. Он тоже молчал, и это молчание было как предвестие чего-то важного.       — Айден…       Это было всё, что ей нужно было услышать. Она не могла сдержать этого внутреннего порыва. Подняв руку, она осторожно коснулась его лица, проведя пальцами по линии челюсти. Его глаза были полны того же напряжения, той же необъяснимой страсти, как и её собственные. И в этот момент, словно инстинктивно, они приблизились друг к другу. Поцелуй был мягким, но в нём было что-то глубокое и напряжённое. Он был как освобождение — от всего, что мешало, от боли и страхов. Айден почувствовала, как её тело отзывается на этот момент, как всё внутри неё расправлялось, становилось легче. Она прижалась к нему, и этот поцелуй стал больше, чем просто жест. Он стал утверждением, без слов, без предисловий. Они не нуждались в объяснениях. Это было естественно.       Когда они отстранились друг от друга, их дыхания были быстрыми и тяжёлыми, а лица — зарумянившиеся от волнения и того, что только что произошло. Айден почувствовала себя уязвимой, но в этом не было страха. Скорее, наоборот — она ощущала себя более живой, чем когда-либо. Только сейчас она могла позволить себе почувствовать, что всё, что происходило раньше, было нужным, потому что привело их к этому моменту.       Джарин не сразу заговорил. Он, кажется, также не знал, что сказать. Но его взгляд был полон чего-то искреннего и доброго. Он был рядом, он был с ней — и это значило больше, чем все слова.       — Ты тоже хочешь этого, — в его голосе было столько эмоций, что сталось непривычно.       Айден посмотрела на него, и что-то тёплое снова поднялось в её груди. Это было нечто большее, чем просто влечение. Это было ощущение, что они наконец-то нашли друг друга, несмотря на все препятствия, несмотря на все сложности.       — Я… да, — призналась она почти сдержанно, но в её глазах был тот же ответ, который был и у него. — Я тоже этого хочу, Мандо.       Между ними возникла пауза, едва заметная, но в то же время она казалась наполненной всей атмосферой их пережитых испытаний. Айден и Джарин стояли в тени этого короткого, но интенсивного момента, который казался долгим откровением для каждого из них. Они оба понимали, что здесь и сейчас, на этом корабле, всё менялось.       Мандо немного отстранился, чтобы оценить её взгляд. Его руки ещё оставались рядом с её телом, и это пространство между ними всё больше сужается, несмотря на то, что они оба искали не слов, а молчаливого понимания. Он сжал кулаки, пытаясь найти слова, чтобы выразить то, что он испытывал, но не мог. Полный уважения и чего-то более личного. Он не был готов к этим чувствам, но они были здесь. Айден же понимала, что она сама не знала, как поступить. Всё, что происходило, было не из её привычного мира, но в то же время она ощущала, как её сердце откликается на его жесты, на его молчание, на эту безмолвную близость. Она не могла поверить, что она, тот самый человек, который всегда был один, который всегда оставался на расстоянии от других, теперь была здесь, рядом с ним, в этой туманной зоне, где всё могло стать совершенно иным.       Грогу, сидящий уже на соседнем кресле, наблюдал за ними. Его большие глаза внимательно смотрели то на Айден, то на Дина, малыш чувствовал, что между ними происходило что-то важное. В своих маленьких ручках он держал шарик от рычага управления, который тихо покручивал, создавая почти успокаивающий звук.       — Ты не жалуешься, что тебя втянуло в мои проблемы? — спросила она, пытаясь слегка разрядить атмосферу.       — Мы оба прошли через ад, — сказал он. — И всё, что произошло, привело нас сюда. Так что, нет, я не жалею.       Айден на мгновение стала мягче. Она почувствовала, как его слова успокаивают её, как да, в этом была правда. Она была готова пройти через всё, что было перед ними, если он оставался рядом. Грогу вздохнул, привлекая внимание Айден, которая улыбнулась малышу и осторожно протянула руку, погладив его по голове. Он чуть склонил её на бок, издав умиротворённый звук. Казалось, его присутствие добавляло этой сцене тепла. Айден снова перевела взгляд на Джарина. Она не могла не заметить, как его присутствие стало для неё важным. И в этот момент она поняла, что независимо от их прошлого, независимо от того, что обо всём этом думали остальные, здесь и сейчас они были не просто союзниками или случайными путниками. Они были чем-то больше. Она уже не могла скрыть этого чувства, которое разгоралось внутри. Немного робко, она шагнула к нему, снова ощущая его дыхание, его тепло. Их тела едва касались друг друга, но это было достаточно, чтобы почувствовать, как весь мир вокруг них исчезает. Айден подняла руку и мягко провела пальцами по его нагруднику.       — Я… я не знала, что мне это нужно. Но теперь я понимаю…       Джарин молча наклонился и снова коснулся её губ, но в этот раз поцелуй был другим — более осознанным, более мягким, и, казалось, в нём было гораздо больше доверия. Айден отдала ему своё сердце в этот поцелуй, не задумываясь о том, что будет дальше. Всё, что ей нужно было здесь и сейчас, было это. Всё, что было нужно, было сказано и понято без лишних фраз. Всё, что они пережили, привело их к этому моменту.       Грогу, почувствовав завершённость момента, зевнул. Айден рассмеялась, этот звук напомнил ей, что даже в самых серьёзных моментах есть место чему-то простому и настоящему. Она осторожно подошла к малышу, взяла его на руки и слегка покачала, наблюдая, как его глаза постепенно закрываются.       — Спокойной ночи, малой, — осторожно уложив Грогу на кровать Джарина, Айден заботливо накрыла его тонким покрывалом и закрыла отсек. — Ну, что, мандалорец Дин Джарин? Похожи, вы были теми, кто мне нужны.       Мандо просто кивнул. Айден же повернулась к Дину с загадочной улыбкой на лице.       — И вообще, Мандо! Ты знаешь, — начала она, чуть прищурив глаза, — тебе, как настоящему отцу, полагается купить хорошую детскую кроватку. Может, ещё и ванночку для купания? Ты же хочешь, чтобы Грогу рос в лучших условиях.       Дин, немного смутившись, засмеялся.       — Наверное, ты права. Давно пора, — он даже не пытался скрыть лёгкую улыбку. — Если бы я знал, что это всё так серьёзно, я бы купил кроватку давно.       Айден подмигнула и в ответ на его сомнительное выражение лица добавила:       — Может, ещё нянечку наймём? Хотя я уверена, что ты с этим справишься не хуже, чем с любыми другими задачами.       Грогу в отсеке мирно посапывал, не обращая внимания на их разговор, но Айден через щель заметила, как его маленькие ушки чуть подёргиваются от их голоса. Она повернулась к Мандо и продолжила.       — О, кстати, я заметила одну странную деталь, — она вглядывалась в его лицо. — Когда я укладывала Грогу, я заметила, что у него на груди была кольчуга. Ты же знаешь, что это бескаровая. Я думала, что её было трудно раздобыть в этих краях.       Айден закрыла отсек с Грогу окончательно, позволяя ему спокойно поспать. Дин сдержался, но в его глазах мелькнула тень задумчивости.       — Да, я тоже это заметил, — ответил он, пытаясь сохранять спокойствие. — Это кольчуга особенная, и я не удивлён, что она оказалась у Грогу.       Айден, скрестив руки на груди, демонстративно подалась вперёд.       — Когда мы были на Татуине, Пелли Мото рассказала мне кое-что интересное. Она упомянула, что на Татуин прилетел Х-крыл, пилотируемый дроидом R2-D2. И в нём сидел Грогу. Ты ничего не хочешь мне рассказать?       — Х-крыл?       — Мандо, ты слишком следуешь Кодексу. И уж врать этот Кодекс тебя точно не научил.       Дин потёр лицо руками. Не то, чтобы он хотел скрывать вечно факт своего путешествия, но не ожидал, что Айден так быстро заведёт этот разговор.       — Я не мог оставить его, Айден. Он — не просто мой долг, он — моя семья. Я лишь хотел удостовериться, что с ним всё в порядке.       Айден кивнула, понимая, что для него это было важно. Но оставалась слегка напряжённой.       — Ты его не видел. Ты просто передал тому джедаю бескар? Откуда у тебя кольчуга? И всё это произошло, когда я была на Неварро?       — Я отдал Оружейнице копьё из бескара, когда нашёл её. Сама религия запрещает его существование. Бескар существует для того, чтобы защищать, а не убивать. И я, узнав, где Грогу, хотел отдать ему кольчугу, чтобы он был защищён.       — Ты помешал его тренировкам, поставив перед выбором — путь мандалорца или путь джедая.       — Да, — выдохнул Дин.       — И он сделал свой выбор, — закончила за него Айден.       — Ты осуждаешь меня за это? — судя по интонации, Дину было жизненно необходимо услышать ответ.       — Я? Тебя? За что? В конце концов, это был выбор Грогу. Если хочешь услышать моё мнение, то я была бы больше рада тому, чтобы он раскрыл свой потенциал среди себе подобных. Правда, он был бы больше защищён из-за того, что овладел бы своей Силой. Но я уважаю его выбор. Он поступил так, как посчитал правильным и нужным для себя, слушал своё сердце. Знаешь, Мандо, есть одна вещь, о которой вряд ли что он, что ты подумал, когда назвал его «мандалорцем». Его вид растёт и старее в разы медленнее, чем мы. Ему придётся мало того, что пережить твою смерть, так ещё и он будет достаточно мелким, когда это произойдёт. И раз он твой найдёныш, ты обязан его обучить выживанию за все эти не такие уж и долгие годы, что тебе отведены.       — Я понимаю, — смог только и выдавить Дин.       — И чтобы момент развеивания твоего праха был как можно дальше от текущего, я попрошу тебя об одном — не молчи. Если ты хочешь, чтобы мы действительно прожили ещё немного, тебе нужно доверять мне.       — Я доверяю тебе. И я верю, что с тобой всё будет в порядке.       Айден улыбнулась, глядя на него, и кивнула. Как бы тяжело ни было, в их отношения теперь было что-то новое. Что-то, что позволило им не только пережить боль, но и шагнуть в новое будущее — с Грогу, с их союзом, с новой надеждой.       — Ладно. Если ты уверен, что ты справишься с этим малышом, я не буду мешать. Но кроватку всё же придётся купить.       Айден почувствовала, как в груди гулко застучало сердце, когда Джарин, понимая её молчание, снова приблизился. Он медленно коснулся её плеча, его ладонь была тёплой и уверенной. В его движениях не было спешки — только плавность, как у человека, который уже научился ценить момент. Он не ждал от неё слов, не торопил её, но не оставлял ни малейшего сомнения, что его желания совпадают с её.       Айден медленно опустила глаза. Её сердце билось быстрее, чем ей хотелось бы признаться, и она ощутила, как её дыхание стало чуть более прерывистым. Это было нечто новое для неё — не только физическое влечение, но и нечто большее. Это было ощущение, что её жизнь, даже со всеми её потерями, обрела смысл в этом моменте, здесь, с ним. Её пальцы коснулись металла, ощупывая холодную поверхность. Это был момент, когда она чувствовала его дистанцию и в то же время понимала, что сама не хочет ни одной преграды между ними. Дин заметил её движение и, не говоря ни слова, наклонился к ней. Его поцелуй был неожиданным, почти настойчивым, но в этом было что-то невероятно нежное, как будто он искал у неё утешение и отдавал ей своё тепло. Она ответила на его поцелуй с такой же страстью, отпустив всё, что скрывала. Он держал её за плечи, прижимая чуть крепче, а она обвила его шею руками, не желая отпускать.       Вся их жизнь затмевалась этим моментом. Здесь и сейчас, в этом темном уголке корабля, не было ни боли, ни страха. Всё, что они пережили, что скрывали так долго, не имело значения. Айден прижалась к нему ещё крепче, ощущая тепло его тела через броню. Несмотря на всё, что их разделяло, она чувствовала его присутствие как нечто совершенно реальное и важное. Она отстранилась ненадолго, чтобы взглянуть ему в глаза, и увидела в них то же самое — он тоже не мог больше скрывать свои чувства.       — Ты даже не представляешь, как ты мне важен, Джарин, — тихо прошептала она, её губы были близко к его, но они ещё не касались. Она не могла найти в себе смелости сказать это громко, но эти слова выходили сами собой, как признание, которое она так долго от себя скрывала.       Нежно, но с той же силой, что и прежде, он наклонился и поцеловал её снова, но теперь его прикосновение было не только страстным, но и невероятно мягким. Он как бы спрашивал разрешения, и она, не колеблясь, ответила, прижавшись к нему, чувствуя, как его руки медленно скользят по её спине, снимая напряжение, которое накопилось за эти месяцы. Всё вокруг них стало неважным. Был только Дин, только Айден, и этот момент — который стал не просто искрой страсти, а чем-то большим, чем они могли бы ожидать. В тени приглушённого света от теряющих заряд световых стержней, они обменивались взглядами, полными молчаливых слов. Их дыхание становилось всё глубже, сердца бились в унисон, когда Айден мягко подняла руку к лицу Дина, проводя пальцами по его коже. Он с лёгким напряжением в ответ прикоснулся к её подбородку, их глаза встретились, и почти невидимый шепот усталых, но наполненных желания губ стал тем последним шагом, который вывел их к поцелую.       Это был момент, который должен был длиться вечно — полное поглощение друг другом, почти болезненная близость, едва сдерживаемая, но страстная, полная невыраженной привязанности. Рука Айден легла на пояс Дина, подцепляя нагрудник. Она смутилась, заметно покраснев:       — Можно, я его сниму?       Мандо только напряжённо выдохнул вместо ответа, расстёгивая крепления на плечах. Айден даже без вопроса позволила сделать то же самое. Нежные прикосновения заставляли их двоих млеть от восторга, чувства счастья. Всё это расплывалось, размывалось в очертаниях каюты, исчезало, а прояснялось лишь тогда, когда она слишком увлекалась, слишком сильно кусала за шею, слишком сильно сжимала его руку, оставляя белый след.       Дин даже не пытался притормозить ход событий. От переизбытка эмоций у него кружилась голова, в ушах звенело, кислорода катастрофически не хватало, но это была меньшая из проблем. Одна из самых главных — его кожу прижигали горячечные губы, оставляли лёгкие засосы, а потом тут же зацеловывали и зализывали. Ему больно не физически, но иначе, и эта боль куда страшнее той, что поселилась когда-то давно в его сердце одинокого воина. Джарин потерялся, когда Айден перестала царапать плечи сквозь ткань рубашки и кусать. Может, она осознала, что зашла слишком далеко? Едва родившийся страх растворился в пьянящих поцелуях где-то между ключицами.       Айден подняла томный взгляд и впервые Джарин обнаглел до такой степени, чтобы переменить ход этого заведомо проигранного боя. Каюта совершила кульбит, а Айден в мгновение оказалась под ним, прижатая к собственной койке. И всё, он окончательно потерялся, всё вспыхнуло новыми и такими желанными ощущениями — мягкая грудь под рукой, прикосновения, похожие на поцелуи… Айден откликалась — и на злые укусы, и на ласку, и на безмолвные просьбы. Её обрывистое дыхание заполнило всю каюту, и Дин, не в силах сдерживаться, оставил красный след где-то на шее.       Однако вдруг яркая вспышка пронзила тишину — удар. Сразу за ним раздался визжащий звук сирены, и корабль резко качнулся. Айден, мгновенно отстранившись, в панике огляделась, стараясь понять, что произошло.       — Чёрт, это же удар по борту! — Джарин тут же схватил её за руку, не давая свалиться с кровати, стремясь к панели управления. — Мы под обстрелом!       Айден поднялась, бросившись к иллюминатору. Они не были в гиперпространстве, так как перескакивали между коридорами. И это сыграло злую шутку. Вражеские судна зловеще сверкали в темноте космоса красноватыми огнями. Как хищники, охотящиеся на добычу, они приближались с разных сторон.       — Держись крепче, — Джарин рывком влетел в кабину. — Я займусь маневрированием.       Космос был местом скорее опасным, чем приятным. И несмотря на недавнюю близость, Айден с Джарином быстро вернулись в боевой режим. В глазах исчезли все следы нежности, остались только решимость и напряжение.       Они начали менять траекторию, маневрируя среди астероидов. Хвост из вражеских кораблей мчался за ними, не отставая. Иногда гремели выстрелы, поглощаемые энергощитами Бури. Джарин ловко вёл корабль между метеоров, но когда прилетел тройной залп, Буря качнулась, и Айден свалилась на пол, чуть не вылетел из кабины в каюту из-за резкого крена. Успев схватиться за руку Мандо, он помог ей удержаться, пока не выровнялся угол наклона.       — Не отпускай меня, — Айден шатнулась от очередного залпа, — и постарайся, чтобы мы не стали их трофеем.       Корабль пролетел сквозь узкий коридор между астероидами, вынырнул с другой стороны, оказавшись на более свободном пространстве.       — Блять, — Айден судорожно вздохнула, уловив момент тишины. — Я за малым.       Грогу, на удивление, был в восторге от пируэтов Джарина: Айден обнаружила его на входе в каюту, весёлого, смеющегося. Ребёнок радовался, даже не представляя, что финты его названный отец выполняет не от большого желания.       — Ну хоть кому-то весело, — Айден усадила Грогу в кресло и плотно пристегнула. — Джарин!       Очередная яркая вспышка осветила пространство перед ними. Один из кораблей, кажется, решил действовать радикально: ракета летела прямо в них с ужасающей скоростью.       — Держись! — успел крикнуть Мандо перед тем, как Айден успела пожалеть о том, что она не в магнитных ботинках. Её подбросило, но получилось устоять. Буря отвернула влево, Айден крепко держалась за поручень, чтобы не свалиться. Сердце пропустило удар. — Мы не можем так продолжать. Нам нужно либо уничтожить их, либо спрятаться.       — Действительно! И как ты предлагаешь искать укрытие, когда нам норовят надрать жопу? Короче, я к ракетам!       Айден, пытаясь устоять при каждой тряске корабля, добралась до хвостового отсека. Там был второй пункт для отстрела при помощи встроенных турболазеров и турелей. Вражеские истребители следовали, тянули, повторяли чуть ли не каждый манёвр.       Адреналин бурлил в венах, Джарин только и успевал уводить Бурю, пока Айден занималась обороной. С первого выстрела был уничтожен один корабль. Судно тряхнуло от удара, вражеская вереница кинулась врассыпную, уклояясь от обломков.       Радары погасли через четыре выстрела. Врагов больше не было. Айден вернулась в кабину, и красный свет, обозначавший опасность, погас. Грогу снова срыгнул, испортив ворот рубашки.       — О боже, — измождённая Айден присела прямо на холодный пол.       Но долго она там не просидела — Джарин поднял её и без лишних вопросов поцеловал. Грубо, нагло, страстно и жадно. Укусив губу, столкнувшись зубами, дыша рвано и испуганно, всё ещё чувствуя дичайший прилив адреналина, осознание возможной потери догоняет следом.       — Ну-у-у-у, — Айден, глубоко дыша, как после длительного забега, положила голову Джарину на грудь. Разница в двадцать с лишним сантиметров в росте давала о себе знать. — Теперт мне нужно точно больше алкоголя. И не для того, чтобы забыть, а чтоб переварить всё, что происходит.       Мандо засмеялся про себя, подтянув её поближе. Волосы Айден пахли дешёвым мылом, которым она мылась, песчаными бурями и ночными ветрами. Может, даже немного солью.              — У тебя в голове уж точно непорядок, — ответил он с лёгким намёком. — Но в каком-то смысле я рад, что не только ты так считаешь. Это, похоже, совместное чувство, что мир тронулся с орбиты.       — Ну что тут сказать, Мандо? Тебе ведь не привыкать к сюрпризам, так ведь? Если б я об этом думала раньше, то не просрала бы своё Лезвие и вернулась на него, предварительно заглянув в карты в кантине на Татуине. Короче, точно не стояла бы здесь с тобой и не обсуждала, какая я пьянь.       — Не всё должно быть сложным. Иногда нужно позволить себе жить, — Джарин, отстранившись, стал отстёгивать Грогу. — А ты, Айден, слишком долго носила броню, не только внешнюю.       Разговор переместился в душевой отсек, в котором Мандо, как истинный отец, умывал Грогу и стирал его мантию, пока малой сидел, замотавшись в полотенце.       — Ой-ой, чтение философских книг пошло тебе не совсем на пользу, как я погляжу. Уж слишком много для мандалорца ты разговариваешь о жизни, — очередная ироничная шпилька была почти привычной и забавной. — Я думала, что ты будешь более загадочгым. А похоже, что ты… немного чересчур прост, понимаешь? Тебе б не помешало быть более таинственным.       Поддерживая очередную игру, Джарин закатил глаза и повернулся к ней, продолжая стирать.       — Ах, я чересчур прост, значит? Я могу просто достать свой шлем и опять стать тем самым молчаливым и таинственным Мандо, который прячется за металлом.       — О, нет, — протянула Айден, закрывая глаза и откидываясь назад, — ты бы с этим всё равно не справился. Всё равно ведь показал бы своё лицо.       — Я бы сказал, что твоя броня — это буквально единственное, что делает тебя мандалорцем.       Глаза Мандо засияли озорством, когда он повернулся в её сторону:       — Но ты, похоже, не понимаешь важности такого подхода. Разве что тебе самой нравится быть такой загадочной, что забываешь иногда о том, что маски помогают не только скрыться, но и понять, кто ты на самом деле.       Айден шутливо нахмурилась.       — О как. Забыла. Ты всегда думаешь, что всё понимаешь. А-ля "я тут сильный, молчаливый герой, который держит свои чувства под замком", сечёшь? — её тонкая бровь изогнулась, выражая сарказм. — Но давай поговорим о том, кто на самом деле скрывает своё лицо за доспехами и не позволяет себе быть уязвимым?       Игра Айден была очевидной. И всё же, Джарин не намеревался отступать:       — Я? Да ты шутишь. Уязвимая? Ты? У тебя всю жизнь эти доспехи как вторая кожа. Ты, наверное, думаешь, что не стоит никому показывать, что есть хоть какая-то слабость. Но я думаю, что знаю твою слабость. Ты просто боишься показать, что на самом деле можешь быть… более человечной, что ли.       Приоткрытый рот был куда более многословным. Но не желая показывать то, как точно ударил Джарин, она только усмехнулась.       — А ты прямо умеешь подливать масла в огонь, конечно. Или ты просто хочешь, чтобы я призналась, что таким образом ты заводишь меня?       Склонившись над Айден, Джарин посмотрел ей в глаза. Глубокие, чёрные, холодные, как бескрайний космос. Эти глаза видели столько страданий и ужасов, но всё ещё горят жизнью.       — Раз уж у нас такой откровенный разговор, я бы не сказал, что ты меня заводишь. Просто привык видеть, как ты отбиваешь все свои уязвимости за стенами. Хотя, кто знает? Может, и тебе не помешало бы время от времени ломать эти стены.       Айден кокетливо провела пальцем по линии челюсти Мандо.       — Всё-таки, ты, похоже, что-то понимаешь. Может, ты не так уж плох, как думает твой шлем.       — Просто не все готовы это признать. Но у меня есть план. Ты останешься живой, пока мы рядом. А вот это уже точно не маска.       — Посмотрим, как ты справишься.       Настроение разговора постепенно менялось, даже когда они оказались в своих отсеках. Мерное покачивание корабля успокаивало. Не желая молчать, ибо это создавало огромное чувство тяжести, голос Айден снова раздался через стенку:       — Окей, Мандо, если уж ты так настаиваешь, чтобы я сломала эти "стены" — как ты там сказал? — то тебе должно быть интереснее, как я эти "стены" себе построила. В смысле, "не раскрываюсь" по-настоящему. Учти, Дин Джарин, ты откроешь тут для себя такие сюрпризы, которые мало кто ожидал. Даже твой Кодекс не поможет.       Диалог перетекал в русло провокации и какой-то пошлости. Намёки становились откровеннее и очевиднее. Накрыв Грогу одеялом, он переключил своё внимание на звёзды, ссутулившись.       — Неужели ты хочешь заявить, что ты — "девственница", а, по твоему мнению, Кодекс может тебе помешать это признать? Ты серьёзно? Или у нас тут игра слов начнётся?       Сначала со стороны отсека Айден слышался кашель — подавилась шигом из термоса. Потом слышалось явное недоумение, шок и даже ступор.       — Девственница? Ты реально думаешь, что я такая… прямая? — она заглянула в отсек. — Нет, я, скорее так, типа: всё "по-честному", но без всяких строгих ограничений, да ведь? Я не особо верю, что кому-то из этих милых правил Кодекса удастся найти место для моей… свободы. Бля, Джарин, никто не умирает девственником. Галактика и жизнь имеют всех.       Мандо развернулся к ней, вздохнув.       — Ладно, значит, ты "вне Кодекса"? И что теперь, повелительница хаоса? Будешь постоянно подпитывать меня своим зловещим, но увлекательным вызовом? Ещё немного и в итоге сломаешь все мои "коды"... и что тогда?       Серьёзный тон Джарина никак не шёл с наигранным весельем Айден.       — Ха! Лично я надеюсь, что ты не попытаешься перекодировать меня под свой Кодекс. Ты бы тогда точно не смог справиться, э-э-э, с моей… как бы так сказать… несовершенностью, что ли. Всё-таки, если бы ты был достаточно вежлив, то мог бы предложить мне что-нибудь… в качестве компенсации за такую "непринужденность" в вопросах Кодекса. Например, свой шлем. Хотя, кому я что говорю? Ты же с ним даже по ночам не расстаёшься.       Дин открыл рот, чтобы ответить что-то такое же едкое, но тут же ощутил, как её слова пронзают не только юмором, но и лёгкой ироничностью, которую он так ценил. Сев в полоборота, он прищурился.       — Ты же знаешь, что, похоже, хочешь именно того, чего всё время боишься? Но, если уж ты так хочешь, то я оставлю свой шлем. Просто чтобы в твоём мире было чуточку больше загадочности. Но не обещаю, что этот Кодекс меня не догонит.       — Трижды ха-ха-ха, Мандо! Я вот что-то не верю в то, что ты хочешь от меня таких "секретов". Или я тебе не сильно похожа на ту, кто будет тщательно соблюдать столь строгие правила и пытаться угождать всем этим Кодексам? Кто знает, может, я буду тебя заводить чуточку больше, если покажу, что на деле я, м-м, более непредсказуемая.       Мандо демонстративно закатил глаза, поворачиваясь к сопящему Грогу.       — Ага, будто я этого не заметил.       — Это была фигура речи, не требующая подтверждения, — Айден недовольно оскалилась.       — Просто признайся, что тебе нравится, когда я тебя "запутываю". Тебе вряд ли мешает, что я каждый раз ставлю под вопрос твою "независимость". Но ничего, — он подоткнул края под мелкое тельце Грогу, — нам ещё предстоит выяснить, кто из нас действительно остался "неприкосновенным" в этом космосе.       Сначала Айден молчала, обдумывая слова. Потом, озарённая мыслью — или очередной тупой идеей, — дёрнулась так, словно её ударили током.       — Бля, скажи ещё, что ты девственник, Мандо.       А тут уже завис на пару секунд Джарин. Но, сохранив присущее ему хладнокровие и серьёзность, проговорил:       — Таков путь.       Повисло краткое молчание. Кажется, даже корабль умолк, отключив все двигатели. Но потом Айден упала к себе на кровать, рассмеявшись так, что Джарин испугался, не поняв причину такого веселья. И всё же, это было так типично для него — ни одного лишнего слова, ни единого признака стресса. Всё просто, как одна из многочисленных поговорок, которые он привык повторять в любой непонятной ситуации. Не задумываясь, не тратя время на подбор слов.       Сквозь дикий хохот Айден пыталась сказать:       — Вот это да! — её снова затрясло от смеха, хотя была надежда, что она успокоилась. Пристальным взглядом она осмотрела Мандо. — Ты сейчас серьёзно, да? Я думала, ты скажешь что-то типо "я не сказал бы" или "это сложный вопрос". Но нет же! Ха-ха, ты, оказывается, не из тех, кто отступает. Но ничего-ничего, Мандо! Так уж и быть, я оставлю, ха-ха, твою целомудренность в покое.       По выражению его лица было трудно сказать, что в душе. Как минимум из-за того, как он смотрел. С теплотой, но странной настороженностью. Прислушивался к каждому слову, не теряя смысла. Точно знал, как идти вперёд, несмотря на все сомнения и преграды. Даже если эта преграда задыхалась от смеха в соседнем отсеке.       — У каждого свой путь.       Кое-как успокоив себя до стадии звенящего хохота, Айден лукаво улыбалась, продолжая оценивать Джарина.       — Ты — ходячий Кодекс, понял?! Мандалорец Дин Джарин, который всегда придерживается своего пути. Ну ладно-ладно, оставайся на своём пути! — она блеснула очередной улыбкой. — Посмотрим, как далеко ты сможешь зайти, следуя только этому Кодексу.       — Таков путь.       — Таков путь… в вечное одиночество и обет воздержания, Мандо, — Джарин услышал вздох разочарования.       Хлопнула задвижка её отсека, но Мандо явно не нравилось такое завершение диалога. Он открыл дверцу, обратив внимание на несвойственную ей кристальную чистоту — койка и одинокое покрывало. Мелькнула мысль о том, что Айден следовало бы везде так убираться, как в своём отсеке, ведь у Джарина уже не хватало сил убирать грязные кружки и разбросанные по всему кораблю вещи. Услышав шорох за спиной, Айден перевернулась с живота на спину и поднялась, подтянув колени к груди.       — Воу, продолжение диалога! Ну раз ты так настроен, Мандо, то вот что я скажу: посмотрим, кто из нас действительно придерживается своего пути, а кто может слегка отклониться. Я-то уверена, что тебе не так уж и сложно заигрывать с этой идеей, но на самом деле ты всё равно держишь дистанцию.       Дин Джарин, как истинный мандалорец с укоренённой верой не только в Кодекс Мандалора, но и в свой собственный, пропустил мимо ушей очередную колючку.       — Ты ошибаешься. Я держусь своего пути, и он всегда в том, что я защищаю своих.       Айден горько усмехнулась, опустив одну ногу с кровати.       — Да, ты в своём репертуаре. Защитник и стена для всех, кто тебе дорог. Ты ж, наверное, и на бойнях не терял голову?       — Просто есть вещи, за которые стоит бороться. И те, что приходится защищать.       Мандо присел на край койки, Айден вздохнула и потёрла лицо руками. Разговор опять шёл не туда, куда хотелось. Вместо ожидаемых подколов и шуточек, как говорится, получайте очередную позу ковыряний в себе ножом. Задумчивое лицо Айден оставляло за собой мысли о задетой болевой точке. Это уже входило в традиции: юмор перерастал в задушевные диалоги, окрашенные во все оттенки трагичности.       — Ты говоришь о пути, как будто всё так просто.       Джарин не сразу нашёл, что сказать. Лишь чувствовал, как сердце становилось тяжелее, а слова важнее.       — Я не говорил, что всё просто. Но мы не можем позволить себе забыть, за что мы боремся. Мы оба понимаем это. Я держу дистанцию, но это не потому, что я не доверяю тебе. Это потому, что я знаю, как легко всё разрушить.       — Мне не нужна защита, — она сжала переносицу пальцами. — Мне просто нужно вернуть то, что я потеряла. Бля, ненавижу признавать, что ты прав, но ничего не поделаешь: я до сих пор не разобралась в себе. И не знаю, когда это сделаю.       — Всё в порядке, — Джарин похлопал её по плечу, выказывая таким образом поддержку, так как не знал, что лучше сделать в такой момент. — А теперь идём, мы скоро будем на месте.       И встал, слегка отступая и кивая на кабину. Айден последовала за ним, но сердце билось немного быстрее, чем обычно.