Фанфик года

Германия сидел на танке и понемногу пил горячий кофе. Бесполезно. Он и несколько профессионалов обследовали всю тридцать четвёрку. Ничего, кроме обгорелых стальных листов и уже давно остывшего пепла. Даже немного обидно. Молодой немец бросил взгляд красных глаз на оборудование разных размеров для исследования танка, которое сейчас увозили несколько безлицаев. Что ж, зато можно будет вернуться к привычной бумажной работе. Слезать с танка не хотелось, поэтому Германия решил сначала допить кофе, а потом уже покинуть полюбившуюся стальную поверхность. Пусть и грязную. Комната для исследования больше походила на светлый гараж с ярким освещением, но стране так было удобнее. В какой-то момент зазвонил телефон. Вынув его из кармана джинсов, Германия увидел надпись: «Russland». Странно, обычно они не очень часто общаются. Опять по поводу танкистов что-то? – Я слушаю, – сдержанно сказал Германия, протянув вверх зелёную кнопку «Ответить». – Гер, привет, слушай, ты не знаешь какое-нибудь средство от депрессии? – донёсся голос России. – Чего? – Германия слегка опешил от такого вопроса. – Наверное, смотря у кого... У тебя, что ли? – Нет, – успокоил его Россия. – У бати, походу. – Чего?! – это было уже не так спокойно и сдержанно. – Ну, я не знаю, что это, – пожаловался РФ. – То ли депрессия, то ли апатия, то ли выгорание, то ли хандра.. То ли просто настроение хуёвое. – Так, а... Как он себя ведёт? – постарался успокоиться Германия. Подумаешь, всего лишь у великой бывшей сверхдержавы депрессия. – Понятия не имею, я сейчас не там, – ответил Россия. – В смысле, «не там»? – не понял Герман. – А где? – Да я на вторую встречу за день с пендосом пришёл в какую-то жопу мира, а он опаздывает, – пояснил РФ. – Меня всё-таки состояние бати беспокоит. Когда я у него был, он говорил что-то типа: «пусть всех убивают, мне похуй», а на вопросы «что случилось?» отвечал: «Всё нормально». Но ясно же видно, что не всё нормально! – Может, правда просто настроение такое, – пожал плечами Германия. – Подождать надо и, если ничего не изменится, тогда уже что-то предпринимать. – Гер, ты же в психологии разбираешься, вроде, – начал Россия. – Можешь посмотреть хотя бы, что с ним? Если ты не занят, конечно. Я тебе нефти бесплатной в страну вышлю. Германия слегка закатил глаза и, отставив трубку, сделал глоток кофе. А что? Нефти много не бывает! Да ещё и бесплатной. Что ж, исследование танка из человеческого мира как раз закончилось, так почему бы не оказать небольшую помощь торговому партнёру? – Хорошо, я к нему заеду, только вот домой загляну сначала, – согласился, наконец, Германия. – Спасибо, – искренне поблагодарил Россия. В голосе даже прорезались нотки радости. – Позвонишь тогда, скажешь, что да как... – Конечно, Russland, – сказал Германия. – Auf Wiedersehen, – и, не дожидаясь ответного прощания, закончил вызов. Молодой немец допил остатки кофе. Всю аппаратуру для исследований уже вывезли, танк решили так и оставить в этом светлом гараже. Германия спрыгнул с поверхности военной многотонной машины, снял специальный халат, отряхнул костюм сзади и, не медля, поехал к себе, а точнее к Рейху, домой. В общем, я не до конца понял, зачем Гера изначально туда поехал, – может, наушники взять хотел, чтобы Rammstein слушать, не знаю – но обнаружил прямо в гостиной, зале и кухне по совместительству «изумительную» картину. Его отец сидел на чёрном диванчике и в одиночку делал «ерша». Простреленного виска со стороны младшего немца, к счастью или к сожалению, видно не было. На весь дом играла какая-то песня о суициде на немецком. Пока Германия стоял в ступоре и не знал, что ему делать, ариец тихонько подпевал припев. – Третий Рейх! – перекричал музыку Герман. – Was ist hier los?! (Что здесь происходит?!) Обычно он довольно пофигистически относился ко всем внешним факторам. Но, пожалуй, это и правда невозможно было проигнорировать. Рейх, поморщившись, – его всё ещё раздражали громкие звуки – повернулся к нарушителю идиллии и хотел уже послать его, так как думал, что это опять пришли танкисты, но лишь улыбнулся. – Pass nicht auf, (Не обращай внимания,) – ответил страна-нацист. – Scheiß drauf, (Ну на хер,) – пробормотал себе под нос Германия. Он уже и правда хотел взять то, что ему надо, и по-быстрому уйти, но в это время по всему дому разнёсся звонок. Рейха это ни капли не смущало, а младший немец чертыхнулся и пошёл открывать. На пороге стояла Польша с крайне недовольным лицом. – Niemcy, я, конечно, всё понимаю, но можешь музыку потише сделать? – попросила она. – Это не моя музыка, это Третий Рейх слушает, – с непроницаемым лицом ответил Германия. Польша сначала поколебалась, не зная, как на это среагировать, а потом невозмутимо сказала: – Тогда попроси его, чтобы он музыку потише сделал. Пожалуйста. – Я не могу, я сейчас уезжаю, – сдерживая раздражение, ответил Германия. – С собой его забери, я не знаю, – Польша не собиралась так просто отставать. – Я этот немецкий уже слышать не могу. В общем, чтоб через пять минут всё было тихо. Она гордо развернулась и, приподняв голову, ушла в сторону своего дома, который находился напротив. Забавное расположение, не так ли? Германия тоже закрыл дверь и задумался. «С собой его забери...» А почему бы и нет? Можно будет разобраться сразу с обоими. Правда, есть вероятность, что они разнесут весь дом Союза, но зато из депрессии выйдут. На какое-то время. Но это не точно. – Drittes Reich! – снова зашёл в комнату Германия. – Ты не против небольшой поездки? – Warum? (Зачем?) – безразлично спросил Рейх, думая, можно ли поэкспериментировать, добавив в классического «ерша» какие-нибудь другие виды алкоголя. – Ну... – Германия немного задумался. – Это важно для германского народа... – Этот жалкий блядский мир не достоин чистокровной арийской нации! – рявкнул страна-нацист, ударив кулаком по столу. – Я хотел сказать, что это важно для тебя, – осторожно попробовал свернуть на другой вариант младший немец. – Мне похуй, если честно, – ответил Рейх. «Что там Россия говорил о поведении?..» – промелькнула мысль у Германии в голове. – Что-то случилось? – мягко спросил он. – Всё прекрасно, – преспокойно ответил ариец, полностью подтверждая догадки своего сына. Я не понимаю, какую магию Германия использовал, но ему удалось уговорить Рейха поехать с ним, да ещё и не упоминая место назначения. Музыку всё-таки выключили – полная безвкусица, понимаю Польшу. Немец со свастикой, оставив несчастного «ерша» дома, захватил с собой несколько бутылок алкоголя – тут уж сын отговорить его не смог – и сел на заднее сидение чёрного мерседеса, который утром осматривал Пруссия. Германия решил, что закуску для отца можно взять и у Союза, поэтому сел за руль, подключил наушники и врубил Rammstein. Я про него вообще-то в шутку сказал... Ну да ладно. Младший немец и не заметил толком открытой раны на виске у отца, а самому Рейху было плевать. Основная боль уже отошла, а остатки он глушил алкоголем. Кому-то придётся потом отмывать машину от арийской крови. Когда они подъехали к дому Союза и остановились, Рейх, приподняв бровь, без особого интереса спросил: – И зачем мы приехали к этой коммунистической свинье? – Это.. потом объясню, но очень важно, – выдвинул самое лучшее оправдание Германия, открывая машинную дверцу. Рейх был уже слегка пьян. – Настолько важно, что весь мир сдохнет, если мы сюда не приедем? – хмыкнул ариец, обнимая свои драгоценные бутылки, но всё же встал и вышел из машины. Тогда Германия, наконец, заметил простреленный правый висок, но удержался и не стал спрашивать, что это. Наверное, лучше не напоминать отцу про рану, раз она его не беспокоит. Когда состояние немного улучшится, тогда уже можно... Ворота были открыты, но входная дверь, на удивление, закрыта на замок. Может, экипаж решил запереться? Во всяком случае, на дверной звонок Рейху с Германией отворили Стёпа, Ионов и Волчок. – Чё надо? – дерзко спросил Демьян в качестве приветствия. – Ich weiß nicht, (Я не знаю,) – Рейх слегка пожал плечами, прижимая к груди несколько бутылок. – Потом объясню, – невозмутимо ответил Германия. Говорить, что он здесь по просьбе России, не очень хотелось. Рейх, может, и пьян немного, но уж точно не глухой, да и мозг вполне работающий. – Нет уж, зараз говорите, – приказал Стёпа. Никто из экипажа с места не сдвинулся. – А то видели мы гетих фашистов. Рейху было настолько плевать, что он даже не начал полуторачасовую лекцию о различии фашизма и нацизма. А вот гневу Германии, которого он, в общем-то, снаружи не показал, не было предела. Больше всего младший немец терпеть не мог, когда его приравнивали к нацистам. Ведь сам он крайне негативно относится к этому режиму. Силу применять по отношению к танкистам не хотелось, поэтому нужно было что-то придумывать на ходу. Бросив мимолётный взгляд на отца, который смотрел куда-то в пустоту и по-тихому открывал какую-то банку пива, Германия сказал: – Товарищ СССР просил передать результаты исследований с танка, – немец старался говорить естественно и правдоподобно. – Товарищ СССР не стал бы доверять исследование танка фашистам, – покачал головой Стёпа. Мехвод уже собирался закрыть дверь, но к нему обратился Ионов: – Советский Союз с этим сотрудничает, – он кивнул в сторону пившего из горла Рейха. – Может, и исследования тоже фрицев проводить поставил. – Ладно, проходите, – Стёпа неохотно отошёл от двери. Германия уже вошёл в коридор, но додумался оглянуться и увидеть, что Рейх заходить не собирается. В конце концов, арийца чуть ли не силой затащили в дом под аккомпанемент из подозрительных хлебал экипажа. Но когда немцы пересекли кухню, направляясь к комнате Союза, Стёпа, Ионов и Волчок всё же отстали от них. Рейх с Германией остановились возле прикрытой двери. Герман немного поколебался, решая, как лучше поступить, и обратился к отцу: – Иди туда, – сказал он, немного попятившись. Нацист лишь неопределённо повёл плечами, его лицо впервые за долгое время озарила хоть какая-то эмоция – презрительная гримаса. Так как руки были заняты «драгоценностями», он пихнул дверь ногой, после чего она отворилась внутрь. Всю абсурдность своего поступка Рейх понял только тогда, когда находился уже на территории комнаты, а дверь сзади закрыл Германия. Немец-младший решил пока что просто понаблюдать: ведь враги могут и сами справиться со своими недо-депрессиями, тогда не придётся даже вмешиваться. На вошедшего Союз никак не отреагировал. Он также лежал на спине, свесив одну руку с кровати, а другую положив на грудь, и безжизненно, безразлично смотрел в потолок. Ариец молча прошёл в один из самых дальних от кровати углов комнаты и присел на пол, раскладывая возле себя бутылки с алкоголем. Ну класс, вчера танкисты бухали; сегодня – Рейх. Здесь каждый день кто-то напиваться будет, или как? Вот ведь.. Начинал же следить за Германией, а закончил как всегда... Первые минут пять Рейх с Союзом просто занимались каждый своим делом. То есть, нацист – пил, а коммунист лежал на кровати с взглядом истинного пофигиста. Они друг другу не мешали. Но потом подвыпивший Третий решил, что в своём состоянии он находится в более уязвимом положении, чем враг, поэтому надо это исправить. – Будешь? – вроде как дружелюбно спросил Рейх, протягивая в сторону Союза, будто он мог дотянуться из своего угла до кровати, какую-то бутылку. На самом деле у него в планах было довести коммуниста до такого же состояния опьянения, как и у него самого. Чтобы, так сказать, быть наравне. Союз, когда понял, что обращаются к нему, нехотя приподнял голову и посмотрел в сторону протягивающего бутылку арийца. – Сколько? – спросил он, употребляя всего одно слово. Пожалуй, какие-то похожие общие черты у Рейха с Союзом и правда были. Потому что нацист прекрасно уловил суть вопроса. Он развернул бутылку этикеткой к себе, порассматривал что-то и ответил: – Сорок. – Мало. – Есть ещё семьдесят. – Ладно. После этого информативного диалога Союз неохотно поднялся с кровати, подошёл к тому углу, где находился ариец со своими сокровищами, и сел рядом. После чего, игнорируя протянутую ему бутылку, стал копаться в остальных, словно это его собственность. Рейха, в общем-то, это не смутило, он лишь продолжил в одиночку глушить бутылку водки. Союз тем временем нашёл нужную бутылку, причём без какой-либо торговой марки, на ней просто была наклейка с нарисованными: «70». Страны могут не пьянеть довольно долго, поэтому у них намного больше возможностей в употреблении алкоголя, чем у обычных людей. Коммунист без труда смог раскупорить бутылку, после чего сделал небольшой глоток и слегка скривился. – Это, случайно, не тот самогон вишнёвый, который мы вместе в тридцать третьем гнали? – спросил он. – Может, и он, – ответил Рейх, пожирая прозрачную бутылку заинтересованным взглядом. – Дай сюда. Он отобрал напиток у Совета и тоже сделал глоток, но намного больший, чем враг. – Да, точно он, – морщась, подтвердил Рейх. – Не надо было тогда всё-таки тройную перегонку делать. – И так нормально получилось, – упрямо отобрал бутылку Союз. Выпив залпом треть содержимого, коммунист всё же спросил: – А зачем ты пришёл? – Понятия не имею, – ответил Рейх, вернувшись к своей водке. – Германия сказал, что что-то важное, я и поехал. – Ну охуеть теперь, – без особой эмоциональности сказал коммунист. – И когда уезжать собираешься? Я никаким расследованием теперь заниматься не буду. Пусть подыхают все, вполне заслуженно. – Про расследование даже не напоминай, – поморщился ариец и допил бутылку. – Впервые согласен с тобой, пусть подыхают. Союз сделал несколько глотков самогонки и заметил раскрытую рану на виске у врага. – А на это тебе тоже всё равно? – он кивнул на простреленную с правой стороны голову. – Was? – Рейх докоснулся до виска рукой. Он уже успел забыть о нём. Но, ощутив своими ладонями обрывающуюся красную кожу в месте попадания пули и раздробленный кусок черепной кости, ариец тут же вспомнил о ране. Да и как тут не вспомнишь, если всю голову и некоторые части тела на несколько секунд пронзило болью. Она продолжалась ещё пару мгновений после того, как Рейх уже убрал окровавленную руку от повреждения. Нацист решил в первую очередь озаботиться избавлением от неприятных ощущений, поэтому резко забрал самогонку у Союза и выпил несколько глотков подряд. Горло сильно жгло, но арийцу это и нужно было. Алкоголь растворялся в крови, в конце концов ударил и в мозг, заставляя его сначала яро сопротивляться опьянению, но потом потихоньку сдаваться и расслабляться, не замечать надоедливых раздражителей вроде раны. – Это?.. – тихонько выдохнул Рейх, отдавая бутылку с жалкими остатками от самогона обратно Союзу. – Не знаю, о чём я думал, но надеялся, что сработает. Хочется просто умереть. – Понимаю, – чуть хрипловато ответил коммунист, отставляя только что допитую бутылку в сторону. – Даже жаль, что никто из нас не убийца. Рейх кивнул и потянулся к следующей бутылке. На этот раз будет ликёр. Он сделал не очень большой глоток, чтобы распробовать вкус и в порыве откровения спросил: – У тебя тоже есть желание разнести весь мир к хуям? Взорвать, перебить всех... – Пожалуй, даже чересчур сильное, – задумчиво ответил коммунист. – Но, к сожалению, сделать я этого не могу. Погоди-ка, Рейх... – тот перевёл на него вопросительный взгляд. Лицо говорившего как будто немного посветлело. – Это гениально. – Что именно? – спросил ариец. – Я же завещал России все ядерки, а он их пока не тратил. Как насчёт... – Почему ты не додумался до этого, когда мы только назад шли? – недовольно, но при этом радостно и даже с очень небольшой долей восхищения перебил уже всё понявший Рейх. – Хоть что-то хорошее в своей жизни сделаем. – Так, всё, заткнись, я ему позвоню сейчас, – остановил его Союз. Нацист хотел было отпраздновать их «гениальный» план ликёром, но коммунист отобрал бутылку и сделал несколько глотков. – Всё, теперь точно звоню. Если на остальные их диалоги Германии ещё было как-то всё равно, то звонка России лучше не допускать. Младший немец уже хотел войти в комнату, но решил, что, в принципе, ничего страшного в этом не будет. СССР даже сам продемонстрирует сыну, что с ним всё в порядке. М-да, кажется, кто-то не совсем понял контекст их небольшого обмена фразами. Ладно, Германии простительно. Он сначала не понял, что ещё за расследование, но уже через несколько слов его полностью перестали упоминать. Тем более, немец допускал, что Рейх с Союзом просто со скуки могут представлять, что они до сих пор существуют в человеческом мире. Это сразу объясняет все их непонятные диалоги. (Нет). Да и утверждение одного из членов танкового экипажа о том, что «Советский Союз с этим сотрудничает», тоже поддаётся объяснению, если брать этот вариант...