♥ТОКИЙСКИЕ ВОЗЛЮБЛЕННЫЕ♥

- Сказал, что таким паршивым овцам не место среди нормальных людей. - Толпа поблизости начала шуметь, заставляя Мичи чувствовать, что он теряет себя в гневе. Хотя нынешний Такемичи был физически здоров, все его душевные переживания никогда не оставались в том времени, которое он оставил позади, он просто немел большую часть времени, но теперь он был оголенным нервом. Если бы здесь было оружие, выстрелило бы оно? В любом случае не стоило соглашаться брать уроки стрельбы у Рана и самого Какучо. - Ты один из этих Ханагаки? Бывшие члены банды держатся вместе. - Такемичи было все равно, кем они его считают, он принимал решения и похуже, чем вступление в банду, потому что встреча с Майки была чудом, и она позволила Мичи найти Чифую, снова встретиться с Какосиком и узнать о стольких замечательных людях. - У этого парня даже есть шрам, разве было весело пугать людей своим страшным лицом? - У него кончилось терпение... Такемичи не может назвать себя жестоким человеком, хотя иногда он делал плохие вещи, такие как обман и удары со спины, он сражался с людьми сильнее его или с большим количеством, чем мог одолеть, поэтому он не полагался на свои физические способности. Он также не был жестоким и наносил ровно столько ударов, чтобы защитить себя или кого-то другого. Но сейчас его кровь кипела, а глаза были стеклянными от гнева и желания разрушить самодовольную улыбку ребенка, который ничего не знал о жизни и боли, которую испытывают другие. То, что ублюдок увидел на лице Какучо, было его поверхностным суждением, а глубина понимания Мичи позволила ему почувствовать эту невыносимую злость на несправедливое отношение к его другу. И теперь его желание сражаться не было оправдано опасностью и прочей необходимостью, парень перед блондином был никчемным и не предвещал испортить будущее, которого желал Ханагаки, но... Прежде чем он успел подумать лучше, Такемичи бросается вперед, где его руки, сжатые в кулак, достигают лица мальчика, который не ожидал такого насилия от своего одноклассника. Вероятно, это был не первый раз, когда он нападал на кого-то, оскорбляя его словесно, и это всегда сходило ему с рук, так как Какучо не смел ответить. Если бы Хитто избил его, то одноклассник Такемичи был бы разбит вдребезги, но он, вероятно, считал себя либо выше этого, либо заслуживающим такого обращения. Мичи не хотел доверять своей интуиции, но он не мог ее игнорировать, Какосик просто считал себя белой вороной, как сказал этот парень, поэтому он не ответил ему ни слова. Изана был тем, кто вселил в молодого человека уверенность в своих силах, но теперь Ханагаки, вероятно, должен был быть поддержкой, единственным, кто остался на стороне Хитто, и он это сделает. Такемичи не чувствовал боли в руках, хотя они были повреждены из-за плиток, несколько раз ударяя кожей по ним, потому что он был так зол, что даже не мог видеть, куда целился, и от ударов в лицо парня, который осмелился издеваться над человеком позади него. Мичи не жалел сил, но из-за своей злости он не замечал, что ему пару раз ответили или что он сейчас не в лучшей форме. Голубоглазый простонал, когда не смог дотянуться руками до своей жертвы, потому что кто-то уже полностью держал его в своих руках. Какучо схватил грязного и растрепанного блондина за плечи с двух сторон, удерживая его от возвращения к процессу. Такемичи боролся, наблюдая, как его противник встает на четвереньки, выплевывая кровь изо рта, страх застыл в глазах его одноклассника, но, видимо, этого было слишком мало, чтобы он понял причину гнева Ханагаки. - Такемичи, что ты творишь?! - Наконец говорит Хитто, тряся подростка, которого он держал, но тот и близко не приходил в себя. Его тяжелое дыхание и капли пота, розовые от смешения с чужой кровью, говорили о том, какие усилия он прилагал, чтобы освободиться от захвата. Но зачем это нужно было обычно неконфликтному Мичи, Какучо даже не мог предположить. Ханагаки чувствовал такую ​​злость, что был готов вывихнуть конечности, чтобы схватить ублюдка за грудки и заставить его произнести слова раскаяния. Блондин злился на всех, на парня, который устроил цирк, на толпу, которая просто наблюдала за происходящим, на Какучо, который не хотел защищаться, и на себя... Он не мог сдержаться, и он не знал, что делать, он не знал, что будет, если кто-то из толпы позовет учителя, который позвонит матери Такемичи. Но он, конечно, не собирался все так покорно выслушивать, как это делал его друг детства... - Отпусти, я так разрисую его лицо, что даже мать не узнает. - Такемичи метнулся вперед, но почувствовал, что его только крепче схватили, не давая сделать ни шагу вперед. Парень на той стороне уже пришел в себя, никто не пришел ему на помощь, хотя Мичи считал, что все были с ним согласны. Неважно, сказал он себе, главное, что он заслужил боль, которая и близко не стояла с потерями Хитто. - Какосик, отпусти, он сам заслуживает испытать это на себе, так легко бросаясь оскорблениями. Я сам его научу, что за свои слова нужно отвечать. - Какучо не собирался его отпускать, и это не казалось странным. Теперь было кристально ясно, что это ради него, но он не хотел принимать от Мичи такие жертвы. Его Такемичи пинался, продолжая бороться, и Хитто решил, что следующие слова хоть немного его успокоят. - Черт, я не расстроен, Такемичи, мне все равно. - А я беспокоюсь о том, что он сказал о тебе. - Такемичи поворачивается к Какосику, его дыхание касается подбородка парня, держащего его. Глаза Мичи темные, а выражение лица такое, будто он не бил парня, а именно его избили, он почти плачет, когда говорит остаток предложения. - Как будто шрамы - это что-то жалкое, да, если бы этот идиот заменил тебя, он бы точно умер где-нибудь в переулке. Я не позволю, чтобы над травмами моих друзей смеялись. Это не то, о чем стоит легко говорить, и никто не должен думать, что чья-то внешность - повод для насмешек. Ты лучше его во всех отношениях, выше, красивее, добрее и даже умнее, так что тебе не нужно слушать эту чушь. Ты не сделал ему ничего плохого, чтобы с тобой так обращались... После этих слов Такемичи расслабляется в объятия более высокого парня, полностью обессиленный от всей злости и стараний, которые он приложил. Люди вокруг него шептались, и, хотя Такемичи не мог их отчетливо слышать, Какучо был в другом положении, превосходно слышал голоса вокруг себя, некоторые из них были ошеломлены комментарием и были более склонны поддержать Ханагаки, чем его противника. Все в этой ситуации казалось странным, от внезапного взрыва агрессии проходимца до срыва Ханагаки. - Ты... - Шипит мальчик, все еще стоя на коленях. - Ты заслуживаешь того, чтобы тебя считали равным ему. - Одноклассник Мичи наконец смог подняться с земли, его голова определенно кружилась, и теперь было ясно, что голубоглазый перестарался. Какучо лихорадочно думал о том, как он может защитить Такемичи от последствий его бездумного поступка. Было бы легко все уладить и замять, если бы Хитто сохранил власть, и он ненавидел тот момент в своей памяти, когда его снова бросали, как бесполезный мусор у дороги. Он не мог простить этого Изане или Шиничиро, но теперь он даже прогнулся бы, чтобы покорно лелеять здравый смысл и помочь Мичи. - А твой друг должен быть в колонии. Ты разве не слышал слухи? Он бы тоже избил тебя, он, наверное, заслужил этот шрам. - Такемичи снова рванул вперед, но на этот раз он вообще не двигался в пространстве, руки Какосика сжимали его довольно крепко. - Дай мне время, прежде чем я сломаю ему все конечности. - Хитто явно был сыт по горло этим. Несмотря на то, что он говорил ему все эти гадости, одноклассник блондина был даже нежен с Такемичи, он не бил нападавшего слишком сильно, хотя тот и был намерен избить его всерьез, что дало Какучо понять, что этот конфликт произошел исключительно из-за их общения. Какосик был рад, что с Мичи обращаются хорошо, пусть он и был тем самым бывшим малолетним преступником, но этот маленький герой так не считал. Он собирался довести начатое до конца и все время пытался вырваться из цепкой хватки, и это становилось все более и более раздражающим. В какой-то момент Какучо просто подхватил Ханагаки на руки, прижав его к себе на глазах у всех. - Эй, отпусти меня. Я еще не закончил. - Желание Мичи не сбылось, наоборот, Хитто сильнее надавил на его лопатки, сверля взглядом своего героя. - Мне плевать на мнение окружающих, мне не стыдно за то, что я выжил. - Он сказал это не другим, и уж точно не Ханагаки, а тому, кого раньше били руки блондина. - Есть те из моих друзей, кто любит меня даже с таким уродством, но людям, которые не умеют проявлять такт, действительно не место в обществе. К тому же из-за тебя пострадали драгоценные руки моего друга. - Парень моргнул и опустил голову, видимо, он действительно не собирался причинять боль Такемичи. - Так что в следующий раз ты должен дважды подумать, прежде чем идти против человека, который был в банде. У меня не хватит терпения отпустить тебя в следующий раз, потому что это заставит тебя чувствовать, что ты всегда можешь раскрыть рот перед сильным и уйти безнаказанным. - Хитто развернулся со своим грузом и вышел из столовой, так и не забрав булочки для Ханагаки и себя. - Такемичи, мы направляемся в лазарет. Ханагаки замолчал и спрятался за Какучо, когда они вышли в коридор, мимо классов, он вообще не хотел показываться прохожим, хотя странно было думать об этом сейчас, когда он уже достаточно натворил перед целой толпой. Его руки начали гореть, как и его лицо, покрасневшее от стыда. Он не только избил парня вместо того, чтобы поговорить с ним, но и думал, что это нормально, теперь Мичи был очень благодарен своему другу, который остановил его от продолжения. В медицинском крыле никого не было, и Какосик отшвырнул Ханагаки в сторону, как нашкодившего щенка, повернувшись к шкафчикам в поисках бинтов и антисептика. Такемичи все это время молчал, зная, что больше нечего сказать, потому что как еще он мог оправдать вмешательство в то, о чем его не просили? Все, о чем он мог думать, это почему он так зол. То ли из-за его и без того не очень хорошего психического состояния, то ли из-за побочных эффектов прыжка во времени в последнюю минуту, то ли из-за чего-то еще. Какучо повернулся к нему, на лице подростка не было ничего уродливого, на что можно было бы пожаловаться, кроме шрама, который пугал всех, что совершенно не беспокоило Такемичи, хотя его сердце немного ныло от осознания пережитой им катастрофы. Мити очень любил своего друга, и, если бы пришлось, он сделал бы все, чтобы заставить людей замолчать. Но, возможно, это была не лучшая идея — реагировать на комментарии человека, который не был вовлечен в их дела, перед Какучо. Хитто молча сел на край кровати и протянул руку, приказывая ему положить в нее ладонь. Костяшки пальцев Такемичи были покрыты коркой засохшей крови, чужой и смешанной с его собственной. Раны блондина начали саднить от спирта, которым их обрабатывали, и тут же появились слезы. Какосик обработал все без промедления, если бы Мичи попросил его остановиться, он бы этого не сделал, потому что теперь его молчание и боль, вызванная лечением, были как наказание. Бывший сторонник кулачных боев, чистый, обработанный и намазанный кремом, был профессионально перевязан, достаточно плотно, чтобы дискомфорт не покидал Мичи еще долго. Когда Ханагаки решил, что это все, чего ему осталось ждать, Какосик повернулся к нему с мокрой салфеткой. Он притянул лицо Ханагаки как можно ближе, сжав щеки по бокам, и стер остатки крови незнакомца с лица блондина. Хотя Мичи внутренне признал свою вину, он не понимал столь холодной манеры, в которой Какучо заботился о нем, ведь на самом деле Ханагаки не сделал ничего такого, чего бы он не делал раньше. Почему же тогда его друг был так раздражен этим инцидентом? Салфетка в руках Хитто побагровела, и Мичи бросил сложный взгляд на свои руки. Двери распахнулись, и оба посмотрели туда, где Мацуно в данный момент успокаивал свое дыхание. Он подошел к ним обоим, немного отдышавшись, вероятно, прибежав сюда очень быстро. - Эй, Такемичи, ты пошел за булочками, почему мне говорят, что ты в медицинском крыле?! - Сначала Мацуно, казалось, не заметил Хитто в комнате, но, подойдя ближе, он бросил на него многозначительный взгляд. - О, Какучо. - Чифую хотел спросить, почему они вместе, если так долго избегали друг друга, но вспомнил, что один из них явно этого не знал. Чифую следовало предупредить героя, что у него есть некоторые трудности в общении с несколькими людьми. Было понятно, что он не сможет поговорить с кем-то вроде Майки, но с Какучо все было сложнее, чем казалось. - Что у вас случилось? - Не было времени долго думать о своей ошибке, он решил, что обсудит это позже в другой обстановке. - Я думаю, тебе следует позаботиться о Такемичи, он явно не в себе. - Какучо встает со своего места рядом с ним, но его останавливает рука с бинтами, которая схватила его за плечо. Мичи стоял на коленях на матрасе, покрытом белым, он казался совершенно уязвимым, и Хитто никогда не приходило в голову, что этот ребенок захочет ударить кого-то с такой силой. Уязвимый, беспомощный, желанный, какой угодно, но не импульсивный, и именно таким его обычно видели. Черт возьми, Какучо хотел прижать его к стене и напугать, как будто он теперь был склонен бороться за право обладать им. Этот внезапный гнев Такемичи породил желание прижать его крепче, в конце концов, раньше именно он удерживал их от ненужных ссор, а теперь он был таким непредсказуемо опасным и все еще слабым. - Это ты не в своем уме, молча слушаешь, что говорит тебе этот парень, как будто это нормально. - Такемичи не мог сейчас отступить, потому что у него была причина начать это. Если бы Какучо сказал хоть слово этому идиоту, может быть, Мичи не чувствовал бы себя таким раздраженным. - Я понимаю, что тебе не следует драться в стенах школы, но ты мог бы хотя бы ответить на его оскорбления. - Чифую быстро остановил Ханагаки, задав вопрос, который его беспокоил. - Кто с кем дрался?- Вместо того, чтобы ответить на это спокойно и так же незаинтересованно, как раньше, Какучо сердито повернулся к Ханагаки, убрав руку со своего плеча. Теперь он схватил его за запястья, показывая Мацуно свежие бинты. Голубые глаза сверкнули пониманием и обратились к растерянному герою. Он не мог долго выносить взгляд Чифую, тот был очень раздражен, потому что совсем недавно он сказал Мичи не ввязываться в неприятности. Но Ханагаки не чувствовал себя виноватым, он не избил кого-то из банды, а простого гражданского, как он сам. - Такемичи решил заступиться за меня и сломал нос своему однокласснику, хотя лучше бы он этого не делал. - Да, мне следовало присоединиться и издеваться над ним в свое удовольствие,- подумал Мичи. Он не собирался бы спустить это на самотек, например, в «Бонтене» он бы застрелил того парня за это, Какучо сам бы тут же сделал этот выстрел и объявил бы это благословением. - Не суй свой нос куда не следует, ты явно слабак. - Это было как удар под дых от того, кому Ханагаки доверял. Слабый? Это он терпевший издевательства каждое утро и адские тренировки, тот, кого хвалили за меткую стрельбу, те, кто обычно стрелял насмерть? Да, он слабак, но он определенно не слаб против того, кто даже не на его уровне. - Я слаб только тогда, когда сражаюсь с кем-то вроде тебя, но как думаешь, я проиграю этому идиоту? - Какучо сильнее сжал плечи Мичи в своих руках. Какая разница, сильный он или слабый, когда он точно может пострадать? И из-за чего? Из-за какой-то глупости? - А что, если он был бы не один? А что, если он решил поджидать тебя за углом после чего-то такого, идиот?! Ты не такой, как я или даже Чифую, ты ничего не можешь сделать против толпы, Ханагаки. Если бы меня не было, ты бы бросился на него так же безрассудно, и никто бы не смог тебя остановить или защитить. - Голос Какучо стал громче. - Если ты этого не признаешь, то ты еще больший идиот, чем я думал. Когда ты пришел, я думал, что, может быть, между нами что-то изменится, но ты так и не усвоил урок. - Такемичи вырвался из полуобъятий и упал на кровать. - Ты ничего не понимаешь, я бы не проиграл даже сотне, если бы у этого была похожая цель. Я жалею только о том, что не сдержал свой порыв, но инцидент уже случился и не был бессмысленным. Все, что я делаю, направлено на определенную цель, и я не склонен думать, что мои действия глупы. Мой гнев был вызван твоим молчанием, и если я бессилен в твоих глазах, то что я могу сказать о тебе? Ты больше не хочешь меня видеть, так что проваливай, ты должен был подумать, прежде чем тащить меня за собой и лечить, Какосик. Наказание молчанием эффективно только в тех случаях, когда меня гложет чувство вины, а я его даже не ощущаю. - Хитто сжал кулаки. - Вы, ребята, снова начинаете драку из-за ничего? - Прежде чем что-то изменилось, голос прорезал тишину, Хаккай вошел, выглядя не впечатленным. - Я слышал, что произошло. - Конечно, парню, которого избил Такемичи, требовалась медицинская помощь, и, вероятно, он должен был сообщить об инциденте учителям, но он просто вошел и забрал свои вещи из класса, оставив коробку сока и два слоеных пирожка на столе Мичи. Шиба нашел это интригующим и решил расспросить кого-нибудь еще о ситуации. Это и привело его в лазарет. Чифую, с другой стороны, услышал об этом в кафетерии, куда он пришел немного позже, чем Хитто вывел Ханагаки. - Такемичи, ты хорош, ему давно нужна была пластическая операция. И я не считаю, что Такемичи слабак, как ты думаешь, Какучо. Но я также не думаю, что Такемичи поступил разумно, ему следовало подумать о своем будущем. - Как ты теперь будешь писать письма Хинате, Такемичи?- Уточнил Чифую, поддержав слова Хаккая о будущем. - Твои руки теперь будут болеть, когда ты их так сильно поранил. Стоило ли это того? - Я смогу выдержать боль, поверь мне. - И Мацуно поверил, что не сделало его менее обеспокоенным. Такемичи никогда не был таким агрессивным на его памяти, но нельзя было отрицать, что он довольно сильно изменился с момента своего возвращения. Все говорили о его неизменной натуре, но Чифую каждый раз видел его по-новому, единственными константами были его всепрощающая натура и желание защитить. Но методы и меры были всевозможными, от продуманных и безопасных, до смертельных номеров. - Никто не просил тебя вмешаться, когда ты это осознаешь? - Видимо, Какосик на этот раз не собирался отступать. Словно от едкого дыма, глаза Мичи начали слезиться, в осознании того, что Хитто считает его действия бесполезными. - Если бы ты ушёл или проигнорировал это, я был бы счастлив. - Его друг детства закончил, твёрдо, как молот по наковальне, звеня в ушах Ханагаки. - А я не хочу. - Такемичи откинулся на ноющие руки и криво ухмыльнулся. Его лицо было вполне обычным, немного уставшим, но всё ещё имело силы сопротивляться. Перед глазами блондина промелькнула квинтэссенция образов двух людей, или, скорее, одного, но в разные периоды времени. Какучо, стоявший перед ним сейчас, был ещё ребёнком, в меру уязвимым, обеспокоенным тем, как рушится его привычный мир. Другой он, наложенный на реальный образ, возникший из памяти, запечатлённой голубыми глазами будущего. Какучо Хитто был криминальным авторитетом, как и другие в «Бонтене», в меру жестоким и рассудительным, бесстрастным в некоторых суждениях, но странно одержимым контролем. Были ли эти две версии похожи? Определенно да, были различия, но Мичи цеплялся за их схожие мысли, что то, что случилось с Ханагаки, было его виной... Но он так не думал, это было неправдой. - Он мне не нравится, ты просишь меня терпеть его? Но я не хочу, не забывай, я тоже был в «Тосве» и даже возглавлял «Черных драконов», мой характер не безупречен. Я также бывший правонарушитель с большей ответственностью, чем ты, учитывая, что ты, вероятно, вышел в отставку даже раньше меня. - Даже так? - Какучо улыбнулся, теребя манжету рубашки, он также задумчиво ослабил узел школьного галстука. Как будто это душило его. Глаза, направленные на Такемичи, казались пустыми. - «Бессмертный король» — это твоя личность, которую я не выношу, Такемичи. - Позже он поймает себя на лицемерии, но сейчас он мог укусить только того, кто больше всего его беспокоил, полагая, что птице в клетке безопаснее, и для ее же блага ей нужно сломать крылья. Он не думал об этом сознательно, но его мысли намекали на это. - Где было твое всемогущество, когда ты был заперт в «Поднебесье»? - Какучо сказал это эмоционально, а затем, словно обеспокоенный этим, он поднес руку к губам. - Черт возьми, я не это имел в виду, я… - Я не был уязвим и не проиграл им.- Такемичи наклонился вперед грудью, оставив руки за спиной, поэтому его действие казалось странным способом изменить позу, но он делал это, так как его суставы немного беспокоили парня. Он продолжал говорить совершенно спокойно, о моменте, который вызвал у Ханагаки серьезные психологические проблемы. - Они не дрались со мной, и разве я не сопротивлялся? Нельзя сказать, что я сдался только потому, что кто-то пришел мне на помощь в такой ответственный момент. - Такемичи все еще менял позу, но теперь казалось, что он просто думает о том, как решить проблему, из-за чего его слова кажутся нереалистичными. - В следующий раз я не буду так обескуражен такими обстоятельствами, и я определенно не позволю таким ситуациям приблизиться. Я просто немного потренируюсь и… - Заткнись, пожалуйста, заткнись. - Такемичи остановили, прежде чем он успел сказать что-то еще, что могло бы ранить всех в этой комнате. Молчаливый Мацуно, который не выдавал своего присутствия без необходимости, закусил губу до крови, сдерживая желание вмешаться. Хаккай также не посмел прервать явно важный монолог, но активный участник разговора сделал это, получив молчаливое одобрение Шибы. - Не говори мне, что это может повториться, пожалуйста. - Ему было явно почти физически больно думать, что Такемичи снова подвергнется такому насилию. - Ты вообще не понимаешь, когда люди беспокоятся о тебе, я должен был защитить тебя, но я последовал примеру Изаны и запер тебя, хотя мог догадаться, что не все рады тебя там видеть. Я был бы спокойнее, если бы ты меня за это ненавидел, но ты даже заступаешься за того, кто этого не заслуживает. Такемичи встал, протягивая руку слегка трясущемуся мужчине. Его руки, забинтованные от третьей фаланги до запястий, скользнули по бокам Хитто, обхватив его талию, Такемичи положил лоб на верхнюю часть живота подростка, чувствуя тепло на своей коже. Он оставался так некоторое время, чувствуя, что это единственный способ помочь Какосику оправиться от такого внезапного падения. Его другие двое друзей посчитали разумным хранить молчание в этот период близости, немного ревнуя, но принимая тот факт, что это было утешением, в котором Какучо нуждался больше всего. - Эй, тебе уже лучше, да? - Какучо кивнул, что уточнило утвердительный ответ на вопрос Ханагаки. Такемичи отстранился и заговорил со сложной эмоцией на лице. - Я действительно испугался в тот день, потому что это не было частью плана. Я боролся изо всех сил, хотя было несколько моментов, когда хотелось сдаться и просто терпеть, но я подумал, что это сделает меня еще более несчастным, поэтому возвращался к мыслям о том, как вы все где-то сражаетесь, и что мне нужно положить этому конец. Я не забуду тот момент, когда кто-то пришел мне на помощь или когда никто, кто знал, не отвернулся от меня. - Слушатели почти одновременно сглотнули, услышав душераздирающую историю с точки зрения жертвы. - Но я не мог найти в своей голове ни единого отголоска обиды на тебя или кого-либо еще даже на секунду. Какучо, ты не должен винить себя за то, что не можешь предсказать будущее. И ты не должен избегать меня из-за этого или позволять другим ругать тебя за то, что вряд ли можно назвать проступком. И я также восхищаюсь твоим шрамом, потому что ты проявил мужество, пойдя по пути, который он отражает, Какосик... - Мне жаль, что я вышел из себя, хотя ты заступился за меня, Такемичи. Я стоял там, зарывшись головой в песок, когда ты решил действовать, и более того, я даже не успел опомниться, когда ты уже напал на того парня. - Какучо действительно походил на человека, который раскаивается в своих грехах. У него было такое же выражение лица, когда он оскорблял Ханагаки за то, что тот бесстыдно соблазнял людей и извинялся после. Такемичи немного боялся думать, что обвинение не лишено здравого смысла. В каком-то понимании он хотел, чтобы ему доверяли, и он следил за тем, чтобы все смотрели на него, просто чтобы он мог вовремя помочь им. - Я смог остановить тебя только тогда, когда предположил, что ты попадешь в беду, напав на своего одноклассника. - Чифую по очереди посмотрел на них обоих, наконец-то осознав полную картину после этих слов, хотя все должно было стать очевидным и раньше. - Такемичи. - Голос Чифую за спиной Ханагаки превращается в раскат грома среди бела дня, он даже не заметил, как на самом деле сгущаются тучи. - Какого черта?! Ты... - Он явно беспокоился о Мичи, о его травмах, о его репутации в школе и о том, как отреагирует его мать. У них было небольшое соглашение, просто оставаться ниже травы некоторое время, но парень не продержался и дня, он попал в беду из-за своей глупости и нетерпения. - Мы поговорим серьезно позже. - Хаккай выглядел обеспокоенным, но гораздо мягче своего светловолосого друга. - Такемичи... Может быть, лучше отвезти тебя домой? - Синие глаза опустились на толстые бинты на его запястьях, и Такемичи скопировал действия Шибы. - С такими руками ты не проведешь остаток дня нормально. - Писать на уроках было бы проблемой из-за травм, полученных Такемичи, хотя он знал, что другой человек пострадал больше, чем он. Ханагаки снова почувствовал небольшое раскаяние, но все еще недостаточное, чтобы думать, что то, что он сделал, было неправильным. - Нет, не буду, мама дома, и я не хочу показываться ей в неподходящее время. - Чифую закусил губу, мысленно представляя лицо женщины, если бы она увидела руки своего сына. Он воображал это как сцену на картине, где искреннее разочарование искажает лицо Акари Ханагаки. - У меня все еще есть совесть. - Мичи определенно не был готов беспокоить ее так скоро после своего побега, а возвращение из школы пораньше вызвало бы вопросы. - Ты думаешь, у тебя есть совесть? - Заговорил Мацуно, подходя немного ближе. - Тебе следовало подумать об этом, прежде чем идти пинать неугодных. Двери в медицинский кабинет открылись с неприятным скрипом, заставив всех в полном шоке обернуться, женщина средних лет удивленно оглянулась на такую ​​толпу. Чувствуя себя не на своем месте, Такемичи тут же вскакивает с кровати, что только вызывает повышенный интерес, но тишину нарушают не голоса, а только стук каблуков по полу. Медсестра качает головой и идет к своему столу, все еще глядя на застывших мальчиков. Она оборачивается, замечая развернутые бинты на больничной койке. - Верните все на место и поторопитесь в класс, скоро начнется урок. - Она говорит ровным тоном, не задавая никаких вопросов, видимо, в практике женщины такое случается не раз. Пока мальчики уходят, она записывает в журнал, что бинты для перевязки были использованы, и ставит сегодняшнюю дату.

***

Голова его странно беспокоит после пробуждения, Такемичи тянется к затылку, ощупывая там бинты кончиками пальцев. И тут его бросает в пот от осознания своего присутствия в этом теле, в котором он не собирался находиться. Голубые глаза осматривают комнату, чистая простыня хрустит под пальцами, это слишком много после того, как он проснулся, слишком большая нагрузка на его органы чувств. Свет отражается от стен и режет ему глаза, в носу щекочет запах, который бывает только в таких местах, каждый звук отзывается щекочущим чувством в голове. Но что его беспокоит еще больше, так это то, что старший Такемичи вернулся в свое другое тело, оставив это будущее позади, это почти заставляет нынешнего задыхаться от непонимания. Он знает об этом, он чувствовал, что тот далеко во времени, но как все так обернулось... Такемичи дергает рукой, глядя на капельницу, и тянется, чтобы подняться благодаря ей, используя как опору. Колеса начинают двигаться, и Мичи почти кубарем падает с кровати, но вовремя ловит себя на поверхности тумбочки, чувствуя острую боль, как импульс. Он садится прямо, обнаружив, что его плечо и грудь туго забинтованы, нога тоже онемела и зудит в пластиковом фиксаторе, он видит, что его колено и ступня застряли в тугом пластике. Руки брюнета изрядно поцарапаны, как будто он тормозил ими, но они более целы, чем другие части тела, он их осматривает, когда двери скрипят и открываются, и в его поле зрения появляется женщина средних лет, ее глаза широко раскрыты от шока. - Что вы делаете? - Ее громкий голос заставляет Ханагаки закрыть глаза и схватиться руками за голову, от такого резкого повышения тона. Женщина быстро подходит к Мичи и строго смотрит на него. - Немедленно возвращайтесь в положение лежа, вам пока нельзя вставать. - Говорит она, слегка касаясь плеча пациента. - Я позову врача. - Такемичи ложится обратно, просто потому, что чувствует, что ему это нужно, ее лицо плывет у него перед глазами. Женщина осторожно накидывает простыню обратно на его ноги и поправляет изголовье, чтобы ему было удобнее. Она поворачивается, чтобы уйти, но Ханагаки слабо нарушает тишину хриплым голосом. - Почему я здесь? - Она тянется к ручке, но вскоре оборачивается и объясняет общую ситуацию мужчине, который выглядит настолько расстроенным после пробуждения, что это почти вызывает жалость. - Вы попали в аварию примерно день назад, когда вас привезли, было очевидно, что вы повредили голову и потеряли много крови. - Она говорит совершенно спокойно, словно не желая пугать парня. - У вас сломаны нога в нескольких местах и ​​одно ребро, было подозрение на сатурацию легкого, но все обошлось. - В конце своей фразы женщина облегченно вздыхает, судя по ее речи и внешнему виду, она увлечена своей работой и самая добрая из персонала. - Вам очень повезло. - Такемичи иронично улыбается, когда медсестра замолкает. - Нет, наверное, повезло не мне. - Такемичи смотрит на свою правую руку, абсолютно уверенный, что Такемичи - самый везучий парень на свете и одновременно самый невезучий. Пальцы его слегка дрожат, словно где-то далеко Ханагаки из другого времени все еще боится. Мичи сжимает ладонь, словно намереваясь придать сил своему герою, чувствуя в глубине сознания небольшое волнение, которое ему не принадлежит. Женщина скептически смотрит на брюнета и повторяет уже озвученную фразу, все еще касаясь дверной ручки. - Я вызову вам врача, и он решит, что с вами делать. - Толкнув дверь, она наконец делится собственными мыслями. - Вы очень быстро пришли в себя для своего состояния. - Такемичи наблюдает за медицинской работницей, находя забавным, что ему хочется курить без причины. Вскоре Ханагаки снова потревожила та же самая дверь, на этот раз в комнате стоял мужчина в длинном халате, и по какой-то причине это напомнило ему о реабилитационном центре, хотя он никогда не видел и не знал никого из такого места. Он отбросил эту мысль, предположив, что недавно встретил Такую, так как халат показался ему настолько узнаваемой деталью. Мужчина сел на место для посетителей, отвлекая Такемичи от его глупых мыслей. Он снял медицинскую маску и спокойно улыбнулся, отчего в уголках глаз образовались морщинки, сделав его вид приятным для голубых глаз. - Здравствуйте, я ваш лечащий врач, меня зовут Ицуки Тоши, во время нашей беседы вы можете обращаться ко мне как пожелаете, господин Ханагаки. - Такемичи кивает, слушая все это вкрадчивым тоном доктора. - Ну что, молодой человек, у вас есть жалобы на здоровье? - Добрые глаза смотрят на Ханагаки, ожидая ответа, и он прислушивается к собственным ощущениям, чтобы прийти к единой мысли. - Нет, я чувствую себя прекрасно для человека, которого переехала машина. - Мичи немного наклоняется, заслужив сначала удивленный, а потом понимающий и даже веселый взгляд. Глядя на листок в руках медика, он все же ловит себя на мысли, что его все еще что-то раздражает. - Вообще-то, у меня немного чешется нога, ребра и затылок, но, думаю, я выдержу. - Голубые глаза поднимаются к капельнице, и он вздыхает. - Это из-за обезболивающего, да? - Мужчина открывает блокнот и что-то записывает. - Ваш оптимизм радует. - Продолжает медик, все же отвечая на последнюю реплику. - Да, и препарат довольно сильный, сомневаюсь, что вы открыли бы глаза при обычных обстоятельствах. Но вы полны сюрпризов, Ханагаки. - Мужчина перестает улыбаться, выглядя гораздо серьезнее. - На самом деле, мы боролись за вас, вы действительно были почти при смерти, когда вас привезли. Странно то, что ни один из жизненно важных органов не был затронут, хотя были серьезные подозрения, но вы все равно пришли в состояние, как будто вы были готовы покинуть нас. Ваше сердце отказало, но затем волшебным образом вернулось в норму, и вы просто уснули. В то время мы предполагали, что вы вошли в состояние комы... Как видите, это было ошибочное предположение. - В любом случае, я чувствую себя очень хорошо. - Такемичи прерывает, немного обеспокоенный такими словами доктора. Сердечный приступ и даже возможная кома, вот чего можно было ожидать от силы, которую использовал путешественник во времени. Ханагаки не совсем понимал, в какой ситуации тот, другой, отправился в прошлое, но он чувствовал себя странно, когда проснулся, как будто он не должен был открывать глаза. - Это правда? - Ханагаки кивает, хотя он чувствует легкую боль в голове, когда это делает. - Ну, прежде чем я смогу разрешить вам принимать посетителей, мне нужно обратиться к психиатру, чтобы получить консультацию по вашему состоянию. Это необходимая мера, вы понимаете? - Такемичи не может точно знать, получает ли кто-либо из переживших сердечный приступ психологическую помощь для решения своих эмоциональных проблем, но этот вопрос кажется более насущным, чем другие. - Эм, зачем мне это делать? - Такемичи чувствует, как дрожит его голос. - Если я правильно понял, я попал в аварию, и не думаю, что мне нужна помощь, чтобы рассказать о своих чувствах. Вы же не думаете, что я бросился под машину, не так ли? - Мужчина, чье имя Мичи благополучно забыл, кивнул, но как-то напряженно. - Я бы тоже не догадался, видя ваше настроение прямо сейчас. Но я не могу быть небрежным в вашем случае. - Такемичи чувствует что-то горькое на языке, сглатывая навязчивый ком в горле. - Я не понимаю... - Взгляд мужчины тяжелый и гнетущий. - Боюсь, я не могу закрыть глаза на самоповреждения моего пациента, господин Ханагаки, потому что это, вероятно, подразумевает, что у вас, по крайней мере, проблемы с психикой. - Такемичи вскакивает, отчего у него начинает сильно болеть голова, и он невольно тянется к ней, чувствуя, как боль в затылке усиливается. Звук капающей воды в комнате начинает действовать ему на нервы. - Самоповреждения? - Снова спрашивает брюнет, полностью отрицая такой исход, что заставляет доктора прищуриться и оставить еще одну записку, прежде чем дать намек. - Ваши руки. - Ханагаки быстро закатывает длинные рукава своей больничной пижамы, теперь замечая тонкие белые полоски, многочисленные и разной глубины, и длины, определенно нанесенные им самим. Такемичи сбит с толку этим осознанием того, что его взрослое "я" могло сделать что-то подобное. А затем его охватывает тошнота от осознания того, что мужчина посчитал такое будущее неприемлемым... Сам Ханагаки пережил меньше, чем герой, поэтому мог понять его боль в такой момент отчаяния, но почему-то ему хочется накричать на мужчину. Ведь Такемичи долго ждал, он думал, что его жизнь закончится после возвращения Мичи, что все наконец будут счастливы с тем, кого любят. - Вы этого не помните? - Брюнет качает головой, отрицая, что помнит то, что делал, когда его тело занимал кто-то другой. Мужчина становится еще мрачнее. - Однако с потерей памяти ничего не поделаешь, ваши друзья смогут увидеть вас после беседы, но, если вы не сможете ответить или вспомнить, не волнуйтесь, вы можете прийти сюда снова, чтобы поговорить с нашим специалистом. Потеря памяти - не редкость, но она может очень пугать, в вашем случае, я думаю, это было большим потрясением. - Кажется, он винит себя в ошибке, которую совершил, не спросив раньше, помнит ли его пациент что-нибудь, предполагая, что Ханагаки пропустил только день аварии. - Как вы думаете, я мог бы броситься под машину намеренно? - Такемичи тихо спрашивает, как будто он хотел найти в этом утешение, если услышит отрицание. - Я не знаю. Постарайтесь не слишком напрягать свой организм и ешьте то, что вам дадут на обед. В вашей ситуации следует сначала восстановить силы. - Такемичи медленно кивает. - Да, я понимаю.

***

Трава щекочет ноги. Ветер ласкал зеленую лужайку на склоне реки, воды которой сверкали на солнце, в середине этого теплого дня. Такемичи сидел, чувствуя тревогу и сомнения, и чтобы не впасть в уныние окончательно, он обратил свое внимание на окружающие виды. Его профиль был заворожён течением реки, подбородок покоился на сложенных на коленях руках, которые блондин крепче прижимал к груди. Ханагаки давно не был на природе, не любовался отражением солнца в реке, не чувствовал свежести воздуха. Он мог увидеть это только в последний день, проведенный в будущем, но предпочел бы не вспоминать об этом, потому что прямо перед его глазами предстало лицо Майки, искаженное болью и неверием в происходящее. Лишь изредка Ханагаки менял направление взгляда, и он падал на тихую фигуру слева, пока ветер трепал ее пряди волос и высокий хвост. Хината опустила голову к коленям, держа в руках листы бумаги, исписанные почерком Ханагаки, внимательно читая строчку за очередной сорокой. По выражению ее лица было неясно, что думает о письме Тачибана, но Такемичи даже не подумал отвлекать ее от чтения, отвернувшись к пейзажу. Прошло достаточно времени, когда девушка повернула к нему свое нежное лицо, и Мичи, почувствовав ее взгляд, решил сделать то же самое. Они посмотрели друг другу в глаза, и Таке чувствовал себя все более виноватым. Хината молча смотрела на руки Мичи и грустно улыбалась, находя его усилия такими желанными и одновременно ругая себя за это, предполагая, что парню было больно писать каждое слово своей раненой рукой. Девушка даже не могла себе представить, что у ее любимого столько романтических порывов. Такемичи застенчиво отвел взгляд, думая, что слишком долго пялился на шестнадцатилетнюю Хинату. Пока он писал эти строки руками, Ханагаки думал об их будущей разлуке, об их близости, о его вине и ее прощении, и, наконец, о желании быть искренним. Вскоре Хината заговорила своим медовым голосом. - Такемичи... Мне очень понравилось читать это письмо. - Она неловко улыбается, даже не зная, как скрыть румянец на лице. - Но это кажется слишком внезапным и не вписывается в твое обычное поведение. Может быть, есть причины, по которым ты отдал мне письмо и пригласил на встречу? - Ее взгляд падает на руки Ханагаки, и парень криво улыбается. - Что-то серьезное случилось, не так ли? - Шум реки соответствует ее обеспокоенному тону. Блондин неловко положил руку на затылок, так как его волосы стали, длиннее, чем он помнил, и развевались на ветру. Хината на мгновение почувствовала, как грусть просачивается в глубину глаз ее возлюбленного. - Это не потому, что я ввязался в драку и немного повредил руки, но да, есть причины... - Говорит он, собираясь с мыслями. Кажется, быть честным не так уж и легко, и вероятно, что он просто сумасшедший. - Я не думаю, что должен это говорить, честно, я боюсь, и я не знаю, как все это объяснить прямо сейчас, ты можешь даже не поверить мне... Но я расскажу тебе секрет, который хранил долгое время. - Такемичи сглатывает, стараясь не смотреть в лицо Хинаты. - Это действительно тяжело. - Он проводит рукой по лицу, разочарованный собой и своей бесхребетностью в этой ситуации. - Боюсь, что это может оказаться худшей идеей в моей жизни. - Лицо Хины было совсем близко, когда Такемичи повернулся и сглотнул, девушка сканировала его взглядом, в миллиметрах от кожи блондина. Она наклонилась так резко и внезапно, сама не ожидая этого. Мягкая щека Мичи оказалась в ладони Тачибаны. - Я жду. - Говорит девушка, прижимаясь губами к скуле Такемичи, пока он наблюдает за ее длинными ресницами и глазами, полными нежности. Она все еще продолжает касаться лица Такемичи, слегка отстраняясь. - Я более терпелива, чем могу показаться, Такемичи. И я постараюсь поверить в то, что ты собираешься сказать. - Блондин собирается с силами и кричит в пространство. - Хина, я путешественник во времени. - Мичи почувствовал, как его сердце сжалось от страха, когда он посмотрел на девушку, ее глаза расширились от удивления, Тачибана увеличила расстояние между их лицами. Ее рука собиралась исчезнуть со щеки, но Такемичи перехватил ее прежде, чем она успела убраться, положив свою поверх ее мягкой и белоснежной кожи. Он также положил руку на плечо Хинаты, сжимая его, прося поддержки, ему было нелегко сказать это так. - Такемичи... - Она расслабляется, не желая обидеть своего парня. - Это слишком внезапное и расплывчатое заявление. - Голос Хины слегка дрожит, и Ханагаки кивает, явно не ожидая этого после того, как ее парень позвонил ей и попросил прийти. Первый раз тоже был трудным, хотя Хината узнала об этом случайно. - Можешь объяснить, чтобы я поняла тебя? Я постараюсь быть вдумчивой.