Эпитафия Эдэль

      Как только злое чудо было совершено, Шама опустила взгляд в тетрадь, что ей принесла Лу-лу. С одной стороны ведьме была противна она сама. Как она смеет звать нечто подобное чудом? Как ей вообще хватило сил и наглости сделать что-то подобное? Ведь чудо — это же нечто прекрасное! «То чего не может быть», — шёпотом завершила мысль Шама. И исходя из последнего определения, её действия вполне могли зваться чудом. Это несколько уменьшило тяжесть совершенного поступка. Выдохнув, с неким облегчением, Шама вновь смогла увидеть перед собой текст тетради. И сейчас, когда она уже окончательно проснулась, и её разум был чист, Шама вдруг поняла — этими же скачущим буквами было написано письмо, оставленное в клубной комнате вместо дневника. Девушка резко повернулась к Илларии, внимательно всматриваясь в её по-детски счастливое лицо. На мгновенье Шаме даже показалось, что пред ней сидит не жестокая ведьма, которая наконец воплотила в явь свою долгожданную месть, а ребёнок, которому вручили самый лучший на свете подарок. Болезненно бледное лицо Лу-лу сияло радостью. Её улыбка была необычайно тёплой, а в довершение всего, узкий зрачок её глаза расширился, став почти круглым. Шама впервые видела её такой. Отчего-то ведьме сразу перехотелось расспрашивать Лу-лу о том, что произошло в воскресенье. Возможно Шама просто не хотела портить ей настроение, а может, ведьме нужны были куда более весомые доказательства. Шама опустила взгляд в тетрадь.       — Спасибо. — начала говорить Лу-лу, и её голос, обычно такой холодный, звучал так тепло и искренне ласково. — Теперь я счастлива, теперь я могу забыться вечным сном.       — Ещё рано благодарить меня. — вновь повернувшись к Лу-лу произнесла Шама, будто предупреждая, что ещё ничего не кончено, что всё только начинается.       После этих слов Иллария нахмурилась и поднялась с места, слегка не уверенно держась на ногах. Ведьма, прищурив глаз, зрачок в котором снова сузился, нахмурила брови, а её улыбка сменилась оскалом.       — Что же это значит, леди Гамма, неужели вы думаете, что этой гниде удастся сбежать? — прошипела Лу-лу.       — Я не думаю, я знаю. — кратко ответила Шама.       Лицо Лу-лу тут же побелело от злости. Девушка с силой сжала кулаки, так что её острые когти вонзились в ладони. Её буквально затрясло от гнева и негодования.       — Тогда, почему, вы не позволили мне просто убить её? — ещё тише, скаля острые белые зубы, прошипела Лу-лу.       — Не зная её настоящего имени, ты бы не смогла убить её. — спокойно ответила Шама.       — Зачем мне имя, если я могла просто сожрать её?! — разгневанно воскликнула Лу-лу.       — Тише, ты разбудишь Викторику. — уже несколько раздражённо шикнула Шама.       Иллария, смолкнув, некоторое время смотрела на ведьму, а потом, резко с пронзительным хрустом в шее, повернула голову в сторону ещё спящей девочки. Викторика закуталась в одеяло почти с головой, так что на подушке было видно лишь несколько прядей её карамельно-русых волос. Лу-лу снова повернулась к Шаме, испепеляя её озлобленным взглядом, а после поспешила выйти. Получилось у неё это не так пафосно, как хотелось. Сделав резкий разворот к двери Иллария ненароком наступила на ещё мягкую левую ногу и та, с хрустом, немного затвердевшей глины, смялась под весом девушки, и Лу-лу с грохотом обрушилась на пол, разбившись на множество кусочков. Викторика, проснувшаяся от жуткого шума, подскочила с кровати, вцепившись в одеяло тоненькими пальчиками, широко раскрыв серые глаза. Шама тяжко вздохнув поднялась с постели и успокаивающе виновато оглядев перепуганную девочку произнесла.       — Доброе утро.       Викторика, кивнув, опустила взгляд на пол по которому были разбросаны кусочки керамического тела Лу-лу. Под форменным платьем не было видно переломов рук и туловища. Голова девушки и вовсе была почти целой, не считая отвалившегося носа, которым она поцеловала пол, и пары трещинок на щеках. А вот ноги Илларии здорово пострадали. Одна из них, отколовшись от тела закатилась под кровать Шамы, другая расколовшись на несколько частей просто лежала на полу, поскольку осколки врезались в вязкую глину.       — Порой, злость толкает людей на необдуманные поступки. — с этими словами Шама чуть усмехнулась и щёлкнула пальцами.       Фрагменты тела Илларии, чуть задрожав, объятые холодным белым светом поднялись в воздух, стремительно принимая былую форму. Вскоре вся глина, мельчайшие кусочки керамики и прочие осколки — всё до последней песчинки собрались обратно в Илларию. Девушка опустилась на ноги и изумлённо, точно совершенно не понимая что только что произошло, уставилась на Шаму.       — Если я тебе напомню, ты снова рассыплешься. Так что, будь осторожна. — улыбнувшись ответила Шама.       Лицо Лу-лу побледнело от злости. Она совершенно не помнила как, упала, и почему это произошло. Девушка стояла на месте, но уже изумлённо смотря на Шаму, а потом, до неё начало медленно доходить… «Она стёрла мне память. Я забыла, что я упала, и моё тело вернулось в изначальную форму. Не думала, что фергисс может обладать такими свойствами, просто поразительно. Невероятное заклинание. Нет, не заклинание… Это леди Гамма. Невероятна!», — с этими мыслями Лу-лу криво улыбнулась и медленно, стараясь не опираться на левую ногу вышла из комнаты.       Шама и Викторика проводили Илларию взглядом, но после её ухода девочки недолго оставались одни. Буквально через пару мгновений в комнату влетела Ханни. Лицо её было полно искреннего любопытства с лёгкими нотками страха и презрения во взгляде. Иллария явно произвела на неё, в большей степени, негативное впечатление, но несмотря на это осталась объектом, о котором хотелось узнать побольше.       — Кто она? — оживлённо спросила Ханни подходя к Шаме.       — Илларияна Унисон, скажем так, мой партнер. — несколько подумав ответила Шама и, как бы случайно, пододвинула тетрадь с текстом ближе к Ханни, так что теперь девушка могла видеть, что и как в ней написано.       Получив ответ, Ханни быстро клюнула на эту наживку. Читать текст она не стала, а вот буквы рассмотрела с особой внимательностью. Девушка была уверена, что ранее видела похожие. Тот же наклон, те же резкие линии скачущих букв, да, она видела их, на той записке, что они обнаружили в клубной комнате в это воскресенье.       — Это она тебе принесла? — подняв глаза на Шаму спросила Ханни.       — Верно. — игриво ухмыльнувшись, ответила Шама таким тоном будто только и ждала этого вопроса.       — Это она забрала дневник? — чуть нахмурившись, спросила в лоб Ханни.       — Похоже на то. — пожав плечами, ответила Шама, будто намекая, что Ханни знает это лучше неё.       — Зачем? И главное как? — негодующе воскликнула Ханни, сейчас это было единственное, что интересовало девушку.       — Хочешь ещё один урок магии? — с лёгкой улыбкой спросила Шама.       Ханни хмыкнув сжала ладони, такой ответ её не особо устроил, но другого она и не ожидала. Что бы Шама что-то вот так просто ей сказала? Да никогда! С другой стороны, в глубине души Ханни хотелось послушать ещё что-нибудь про книжников. Девушка знала о чём сейчас будет говорить Шама и от этого перехватывало дух.       Шама меж тем пригласила девушку присесть на кровать. Не сколько потому что хотела, чтобы Ханни была рядом, сколько потому, что ей не хотелось смотреть на девушку снизу вверх. Впрочем, Ханни это не особо заботило. Сейчас ей расскажут нечто интересное — вот что главное, поэтому девушка быстро опустилась на перину, приготовившись внимать каждое слово.       — Ты уже знаешь, что в магии книжников главным элементом является искренняя вера или самовнушение. Иллария по природе своей кошка, вернее, фарфоровая кошка — статуэтка. Это её настоящий облик. Поэтому, есть два варианта развития событий, и тот и другой могут существовть. А теперь назови мне, хотя бы один из них.       После этих слов Шама и впрямь посмотрела на Ханни так, как учитель смотрит на ученика, задавая самый очевидный вопрос и ожидая получить такой же очевидный ответ. Ханни тяжко вздохнув опустила взор, начав напрягать извилины. Под взглядом Шамы сделать это было несколько труднее, но один из вариантов Шама уже называла, но не он пришел в голову Ханни первым.       — Она могла открыть дверь, обжечься, понять, что не может войти в человеческом обличии, и превратится кошку. Саломея говорила, что в клубную комнату могут войти только пять человек — мы, но она ничего не говорила про животных. — объявила Ханни.       — Верно! Эта теория звучит даже более правдоподобно, нежели моя. Я рада, что ты ею не воспользовалась. — торжествующе улыбаясь ответила Шама.       Ханни, поняв что её только что похвалили, расплылась в счастливой улыбке, а на её щеках появился лёгкий румянец.       — Возвращаясь к вопросу: «зачем?», — предположу следующее — кошки существа очень любопытные, и одни и те же игрушки быстро им надоедают. Так что, скорее всего, Лу-лу просто было интересно, что это за книга, поэтому она взяла её с собой, а наигравшись вернула. — продолжила Шама.       — Значит, некий X и правда был просто любопытной кошкой? — криво улыбнувшись осторожно спросила Ханни.       — Верно. А сейчас, мне нужно кое-что написать, будь добра, не мешай. — с этими словами Шама указала на дверь.       Ханни покорно встала и вышла. Викторика, выползшая из кровати тоже решила покинуть комнату. Во-первых, потому что всё, что было ей интересно, она уже услышала. Во-вторых, нужно было умыться, ибо часики тикают, а из всей шестёрки в ванне была только Ханни.       Шама, оставшись в одиночестве достала из шкафчика конверт, тот самый, что дала ей Милиса. С виду самый обычный белый конверт для писем. На нем даже были поля для заполнения — от кого и от куда, кому и куда, но всё же, с ним явно было что-то не то. Сломав сургучовую печать, Шама развернула конверт. Внутри был чистый лист. Медленно, но верно до девушки начало доходить, какую «диковинку» ей подсунула Милиса. Тем вечером Шама не придала большого значения тому, что Миледи дала им конверт. Ну дала и дала. Мало ли что у неё на уме было. Вот только сейчас стало ясно, Милиса думала наперед и зная, что обсуждать им придется тёмные делишки, предусмотрительно вручила Шаме особый конверт. Его устройство было невероятно простым, но в то же время очень полезным.       Взяв в руки перо и обмакнув его в чернила Шама села над листом. Об устройстве теневой почты девушка знала не много, ибо впервые использовала этот метод общения. Как-никак орден Света активно борется с «тëмной» магией, и еë проявлениями, поэтому найти такой конверт, даже на рынке Восточного города, задание не из лёгких. Да и никто в открытую не станет ими торговать и говорить, что продает.       Порой Шама думала, что её матушка помешалась на Вето, почти полностью запретив настоящую магию и искореняя все её явления. Возможно так леди Селена пыталась построить надёжный мир с церковью, но на деле лишь усложнила жизнь и себе и всем волшебникам.       Так что же такого было в этом конверте, что сделало его запрещённой игрушкой и средством общения, по большей части, тëмной интеллигенции, заговорщиков и революционеров? А всё, как и было сказано выше банально и просто. Теневая почта позволяет доставлять письма в мгновение Ока и что самое главное, миновать тех кто может её вскрыть. Но даже не это самое главное. Как только текст окончен и поставлена последняя точка, чернила исчезают с листа отправителя и проявляются на листе получателя. Ну и что в этом такого? Если кому-то очень надо, лист получателя можно и украсть! Нет, использовать такое письмо как улику не выйдет, ибо после отправки текст может видеть только получатель. Единственный вариант, можно капнуть на бумагу сыворотку правды, но даже это не гарантирует, что проявившиеся чернила не смешаются в одну большую кляксу.       В итоге некоторых раздумий Шама осторожно вывела имя получателя с левой стороны листа, а после принялась писать письмо. Оно выходило не большим, всего в четыре строчки, две из которых формальное приветствие и прощание. Середина содержала краткий отчёт, о проделанрой работе. К слову, последняя точка, давалась Шаме так же тяжело и волнительно, как и первая буква. Но точку всё же поставить проще, чем написать первую букву имени Миледи — «М». Вот только, сделано было это не особо аккуратно, ибо ведьму резко вернули в мир, и её рука, дрогнув, сама опустила перо.       — Э, мать, ты вообще собираешься вставать? — распахнув дверь с пронзительным скрипом, от которого Шама буквально подскочила, равкнула Саломея.       Шама бросила резкий, несколько озлобленный взгляд на девушку, что вальяжно стоя в проёме облокотилась на стену. Меж тем чернила, которыми было написано письмо, стремительно выцветали, оставляя после себя пустой лист.       — Я это к тому, что до завтрака осталось всего пять минут. — с едкой усмешкой добавила Саломея и вышла.       Шама вздохнув посмотрела на белый лист. Он больше не пугала её, теперь девушку томило лишь ожидание ответа. Запечатав конверт Шама убрала его обратно в ящик, а сама поспешила в ванну. Девушка быстро умыла лицо и почистила зубы, причесала волосы. Она всегда не любила, когда люди опаздывают, но ещё больше не любила опаздывать сама, и осознание того, что сегодня девочки ждут именно её, немного так подбешивло. Как она вообще могла писать четыре строчки целых пятнадцать минут? Сейчас, уже одевая форменное платье, Шама прокручивал в голове содержание письма. «Да там и писать нечего было», — негодующе подумала Шама расправляя складки платья. Ещё раз оглядев себя в зеркало девушка поправила глазную повязку, которая немного съехала влево, и вышла из ванной.       К слову, девочки, в отличие от Шамы ничуть не переживали, что они немного опаздывают на завтрак из-за того, что Шама долго копается. В конце концов, не на урок же, а порций и места в столовой хватит всем. Разве что еда может немного остыть, но с другой стороны, горячее тоже есть не очень удобно.       В столовую все шестеро пришли немного позже, к этому времени там уже было полно народу и шуму: простого говора и звона посуды. Но помимо этого, большой зал также наполнял приятный аромат омлета и варёных ягод. Саломея уже было подумала, что сегодня их снова ждёт сладкий завтрак, но нет. Сев за стол, девочки увидели в своих тарелках самый обычный омлет, приятного яично-жёлтого цвета, приправленный зелёным луком и петрушкой. Ханни жадно вдохнула приятный аромат, что-что, а омлет она любила в любом виде. Саломея же заглянула в гранёный стакан, от содержимого которого ещё шёл пар.       — Что там? — с любопытством спросила Ава, смотря как лицо Саломеи искривилось.       — Кисель. — процедила в ответ Саломея и отодвинула кружку.       — Между прочем, кисель очень полезен. — заметя, что скривилась уже не только Саломея, но и добрая половина девочек, сказала Никки и как бы ища поддержки покосилась на Шаму. Вот только ведьма явно не спешила поддержать её точку зрения.       — А мне нравится кисель. — примерно с тем же удивлением, что и Никки, смотря на девочек сказала Ава.       По правде говоря девушка не могла сказать точно, любит она этот напиток или нет. Правильнее сказать — кисель это что-то под настроение. Сегодня у Авы оно было прекрасное, поэтому и кисель в кружке казался ей очень вкусным. Шама, Саломея и Викторика несколько боязливо глянули на Аву, будто пытаясь понять, как можно пить что-то такое странное. Никки напротив посмотрела на девушку с уважением. А Ханни просто за раз опустошила свой стакан, запив киселём проглоченный омлет.       — Красота. — протяжно пролепетал Ханни откидываясь на спинку стула.       После её изречения Шама осторожно улыбнулась, однако за столом воцарилась тишина. Девочки решили последовать примеру Ханни и есть, а не болтать. В конце концов, кисельная дискуссия зашла бы в тупик и каждый остался бы при своём мнении. Например, Шаме, данный напиток по своей текстуре напоминал ману, только сладкую. Саломею от его вязко-скольской субстанции начинало подташнивать, а Викторика просто никогда не пробовала киселя, потому что заранее считала, что он ей не понравится. Никки относилась к нему сугубо с научной точки зрения хорошо, ибо в составе киселя очень много витаминов. У Авы было хорошее настроение, а под него даже и кисель неплох. Ханни напротив, просто было всё вкусно.       После завтрака девочки отправились на урок истории. Поскольку совсем рядом с дверьми в класс находился кабинет Вето студенты ожидали преподавателя молча прислонившись к стене, не хватало ещё сутра пораньше нарваться на старушку Семпронию и разозлить её шумом.       К счастью долго ждать профессора Менгеле не пришлось. Молодая женщина пришла за пять минут до начала урока и впустила детей. Студенты оказавшись в просторном, светлом классе быстро расселись по своим местам и начали готовиться к занятию. Кто-то просто достал из сумки увесистый учебник и тетрадь, а кто-то активно дописывал заданную на дом таблицу.       Профессор Менгеле, была весьма миловидной женщиной лет где-то тридцати, по крайней мере, визуально. У неë были длинные, чуть вьющиеся темно-русые волосы с вишнëвым отливом и карие глаза. Сидя за рабочим столом и, наблюдая за студентами, она частельно лукаво пришуривалась, улыбаясь при этом очень сладко, за что дети, между собой, звали еë Лисой.       — И так, дети, сегодня мы продолжим обсуждение крестовых походов на Восток. — начала профессор, голос у неë был очень мягкий и ласковый. — Вам было задано составить таблицу — провести сравнение, выписав годы, участников, цели и результаты походов. Поскольку все вы, безусловно, сделали задание, сейчас мы напишем небольшой тест.       С этими словами профессор Менгеле взяла со стола стопку листов формата А4 и принялась раздавать тесты, попутно собирая тетради и объясняя правила. В этот момент дети пришли в лёгкий шок. Всё до единого думали, что сегодня будет устное обсуждение, но у Лисы было своё видение закрепления пройденного материала.       — У каждого будет свой вариант, на решение у вас академический час. Два ваших исправления считаются за ошибку, поэтому хорошенько подумайте прежде чем писать.       Положив лист перед последним студентом профессор Менгеле опустилась в своё кресло, взяла классный журнал, отметила присутствующих и принялась проверять тетради. Работа это была не из лёгких. Почерк у всех детей был разный и если у кого-то можно было прочесть всю таблицу буквально за пару минут, то над тетрадью другого приходилась в прямом смысле слова колдовать, дабы разобрать буквы. Некоторые студенты и вовсе, специально, писали неразборчиво, дабы скрыть непонятый материал, и преподаватель, замучившись проверять, поставил тройку за старание. Таких детей профессор Менгеле не очень любила. Сами же студенты весь час просидели отвечая на вопросы теста. Одни были лёгкие, даже думать не надо. Другие с подвохом, из-за чего приходилось напрягать извилины. А некоторые и вовсе ломали голову своей сложностью. А конечный вопрос, на который нужно было дать письменный ответ и вовсе добил до конца. Вообщем, из класса дети выходили в некотором расстройстве.       Впрочем, внезапный тест не испортил Аве настроения. Девушка знала материал на твердую четверку и была уверена в том, что именно её получит за свою работу. А вот Викторика, напротив, сильно волновалась. От волнения у девочки дрожали руки и намокли ладони, и даже сейчас, когда она покинула класс страх никуда не делся. Ханни же сделала тест меньше чем за пару минут и лишь за последним, письменным вопросом просидела почти полчаса. Что же касается Шамы, Никки и в особенности Саломеи, которые видели эти походы воочию, то и тест и письменный вопрос дались им с невероятной лёгкостью.       После истории студенты не стали далеко расходиться, максимум до туалета, ибо следующий урок, должен был проходить буквально за стенкой. Профессор Семпрония была сегодня явно не в духе. То ли прошлый класс её чем-то очень сильно разозлил, то ли она просто встала не с той ноги… Вообщем, в аудиторию дети входили тихо и с явной неохотой. Старушка сидела за столом, и нервно поправляя сползающие с длинного носа очки, читала сложенную в несколько раз газету. Судя по всему, причиной плохого настроения профессора был именно свежий номер «правды», так что студенты облегчённо вздохнув расселись по местам.       Урок проходил тихо и даже немного вяло. Профессор Семпрония читала лекцию про потенциально опасные заклинания, которые вроде как можно использовать, и которые используют, но законом они запрещены. В их число входило перемещение предметов при помощи магии, в том числе и левитация, их оживление. Опасность заключалась в том, что в неумелых руках, ожившие предметы могут навредить волшебнику и окружающим. Но чем дальше в лес, тем больше дров. Основой запрета послужило то, что таким образом очень легко совершать преступления. Можно очень просто открыть замок, не защищённый правдой, и войти в любое закрытое помещение. Да что там замки, оживляющие чары действуют на каком угодно расстоянии и при их помощи легко можно устроить несчастный случай неугодному человеку. Например уронить на голову канделябр, выдернуть ковер из-под ног, да что там, задушить при помощи подушки или одеяла. Конечно, ни кто не говорит, что после запрета мир стал безопаснее, но у инквизиции определенно стало меньше работы. Вот так, сидя на уроках Вето студенты всё больше и больше разочаровывались в магии. Всё волшебное и прекрасное, о чём так многие мечтают было запрещено. И никаких вам самонаводящих порядок столов, самозаправляющихся кроватей и посуды которая вымоет сама себя. Как говориться: «всё ручками, ручками и желательно без магии».       На следующий урок, сонные, зевающие студенты шли с большим энтузиазмом. Дверь кабинета магии была настежь раскрыта, как и окна. Аудиторию явно проветривали, ибо пахло в ней чем-то горелым, или как выразилась Саломея: «жаренным чесноком». Возможно поэтому девочки приняли решение постоять в коридоре до прихода профессора Августа, который уже успел куда-то смыться. Аналогичное решение приняли и другие дети, за исключением одного мальчика, у которого явно был заложен нос, и он просто не чувствовал вони.       В коридоре простояли все десять минут, по истечению которых, прямо со звонком, появился преподаватель, вышагивая всё так же вальяжно, подобно толстому коту, вот только профессор Август был стройный точно кипарис и такая походка его не красила, она просто вызывала улыбку на лицах детей.       «Сегодня выпадет снег», — с ухмылкой прошептала Саломея, замечая тот удивительный факт, что преподаватель пришёл вовремя. Ава и Викторика над замечанием посмеялись, а Ханни, не поняв юмора, вопросительно уставилась на подругу, как бы спрашивая: «почему в начале лета должен пойти снег?». На мгновенье она даже подумала, что именно об этом писали в «правде» и именно это расстроило профессора Семпронию. Никто даже и представить не мог, что произошло сегодня утром.       — Так говорят, когда случается что-то необычное. — пояснила Саломея, входя в класс.       Ханни, ещё некоторое время подумав над её словами, почесала лоб и тоже поспешила сесть на своё место. Сегодня был очень важный для неё урок. Последние несколько дней девушка понемногу занималась с «волшебной палочкой», которую дала ей Шама. Это было страшно и волнительно, но сейчас снова сидя в классе под присмотром преподавателя, Ханни поняла, что заниматься в одиночку ей нравиться больше. По крайней мере её косяков никто кроме неё не увидит. А здесь, сейчас весь класс снова будет над ней потешаться, смотря как она изо всех сил пытается высечь хотя бы пару искорок.       На самом деле, когда профессор Август раздал волшебные палочки, и студенты снова приступили к практике, всем было глубоко плевать, что там у других не получается. Дети сосредоточились на себе и том, что за пару уроков нужно хотя бы тепло в руке почувствовать. Некоторые из студентов завистливо косились в сторону Шамы, которой профессор Август притащил очередной магический артефарт, дав индивидуальное задание.       Никки, сидевшая рядом с Шамой, читала учебник. Говоря об остальных девочках можно заметить, что Саломея даже не пыталась сделать хоть что-то. Девушка просто держала волшебную палочку в руке и пялилась на неё. Создавая иллюзию сосредоточенности, она мысленно выстраивала цепочку своей жизни, надеясь вспомнить что-то новое. Викторика от неё не далеко ушла, хотя стоит заметить, она всë же пыталась. Но максимум, что могла сделать девочка, и что у неё получалось — выпустить слабые, почти прозрачные нити айвы из кончиков пальцев, которые обвивали волшебную палочку. У Авы дела обстояли не лучше, но девушка была уверена, она чувствует тепло в своих руках, чувствует, как мана струится по жилам. Это было поистине волшебное чувство, вот только волшебная палочка визуально никак не реагировала, разве что её кончик стал горячим.       Ханни, наконец успокоившись к середине занятия, смогла полностью сосредоточится на врученном ей инструменте и сейчас чувствовала существенную разницу. Рог единорога, который ей дала Шама, был твердым и холодным, а эта — палочка из белой ивы была тёплой и гибкой, но что самое главное, как и говорила Шама, с ней обращаться намного проще. Если над рогом единорога Ханни сидела по часу, ощущая в руке лишь лёгкий жар и онемение, то сейчас она ярко чувствовала, что по её руке течет мана, медленно вливаясь в волшебную палочку. Конечно, до огонька было ещё далеко, но это уже было что-то. Что-то, что заставило девушку восхищённо ахнуть. Это удивительное чувство подарило Ханни твердую уверенность в том, что к концу первой трети, она сможет овладеть волшебной палочкой, а значит сможет вернуться в свой класс, подальше от противной классной мачехи в лице профессора Дарси.       Внезапно палочка в руке начала пульсировать, повторяя ритм биения сердца Ханни. Это окончательно стало понятно, когда девушка начала волноваться, и её сердце забилось сильнее, а инструмент легонько пульсировал в его такт. Внезапно Ханни осознала, что больше не может разомкнуть пальцев и выпустить палочку из рук. Это не доставляло дискомфорта, напротив, она чувствовала что её рука, слившись с инструментом, стала такой лёгкой. Теперь девушке не нужно было прикладывать лишних усилий, чтобы произвести какое-либо движение, как этот обычно бывает у неё, и к чему она привыкла. Из-за того, что они с сестрой делили одно тело, Ханни всегда была в неком напряжении, удерживая контроль, пока сестра спит. Это было для неё обыденностью, она не представляла, что двигаться можно намного легче, не прикладывая для этого дополнительных усилий.       Прошло ещё немного времени и Ханни заметила, что палочка претерпела некоторые визуальные изменения. Вокруг неё точно появился сияющий контур, мягкого золотого света. Девушка, казалось, знала, что должно произойти в следующую секунду и с нетерпением ждала, прилагая все усилия и концентрируя всё внимание на кончике волшебной палочки. Золотистая дымка лёгкими потоками начала обвивать инструмент, двигаясь к его кончику и постепенно собираясь в мерцающий огонёк и вдруг, из кончика волшебной палочки вырвался небольшой сноп искорок. Ханни, тут же радостно взвизгнула, нарушая тишину класса.       — Профессор, у мня получилось!       Дети тут же обернулись, изумлённо вылупившись. Но Ханни смотрела только на лица своих подруг. На мгновенье ей вновь стало страшно. Она боялась, что в их улыбках она может увидеть скрытую зависит. Но выражение их искренней радости оказалось для Ханни куда более значимым, вспышка магии, что вырвалась из кончика волшебной палочки. Да, это тоже была победа. Причем достаточно большая для неё. Но правда была в том, что ни что так не радовало Ханни, как осознание того, что ей говорят правду. И эта правда, заключалась в том, что её друзья рады её достижению. Тем временем, профессор Август, что буквально соскочил со своего места, подошёл к Ханни, торжественно хлопая в ладоши. «Ты молодец!», — с особой гордостью, за успех студентки, сказал преподаватель. Ханни подняла блестящие ликованием глазки на него и радостно улыбнулась. Урок магии, как и этот учебный день кончились на самой позитивной ноте.       После занятий девочки отправились в столовую. С лестницы, ведущий на первый этаж, уже веяло ароматом куриного супа, что манил детей, подталкивал их быстрее спуститься вниз. И Ханни была не исключением. Сегодняшняя нервотрёпка сильно вымотала девушку, и она страсть как хотела есть, а этот аппетитный запах, ещё на подходе заставлял течь слюнки. Когда девочки оказались в столовой, там уже было полно народу, а свободные столики оставались только в самом конце зала поэтому пришлось протискиваться сквозь людей. Добравшись до незанятого места, все шестеро облегчённо опустились на стулья и придвинулись ближе. Ханни, сразу взяв ложку принялась уплетать суп. Он был ещё горячим и приятно растекался внутри, вызывая на лице девушки улыбку после каждой проглоченной ложки. Остальные такой энтузиазм не оценили, и ели медленно, а Шама и вовсе решила подождать, когда суп остынет, она не очень любила горячее.       — У нас на сегодня нет никаких планов? — спросила Ава, после чего осторожно втянула бульон из ложечки.       — Нет. Миледи всё равно ответит не раньше, чем вечером. — ответила Шама.       После этих слов за столом резко воцарилось удушливое молчание. Даже Ханни опустила ложку в тарелку перестав есть. Только сейчас до неё дошло, та девушка, Иллария, явно не спроста приходила сегодня утром. Значит всё уже свершилось. Значит сегодня кто-то умер.       — Получается, мы опять не знаем кто наш враг, и как он выглядит. — нарушила тишину Саломея, девушка тоже быстро поняла к чему клонит Шама, и что из этого следует.       — Нет. Насколько мне известно, инквизиция забрала девушку ещё живой. Возможно, сегодня всё закончилось. — ответила Никки.       — Амэн. — сдавленно прошептала Саломея, опуская взгляд в тарелку.       Это был бы хороший конец, нет — это был бы прекрасный конец. Ведь исходя из него умерла только кукла, а преступник был взят и в ближайшее время пойдет под суд. Но что-то всё равно вызывало тревогу. Не может всё быть так просто! Здесь точно есть подвох…       — Ава, а почему ты спросила? — спокойно поинтересовалась Шама.       — Я хочу сегодня съездить домой. — тихо ответила девушка, после озвученной новости, настроение у неё слегка упало.       — Средь недели? — удивлённо вскинув брови спросила Саломея.       — Да, но середина недели только здесь, а на Гее будет суббота. Утром я вернусь в академию. — пояснила Ава.       — Ясно. — ответила Саломея.       Ава ещё в понедельник решила, что если её оправдают, она послушает Ваську и приедет на выходных домой. Сомнений у девушки не было, друг имел в виду выходные на Гее, а они наступали сегодня. Именно поэтому ещё сутра у Авы было прекрасное настроение, она вовсю предвкушала поездку в старый, но такой родной домик на окраине деревни. И сегодня она будет там. Сегодня они с Васькой, как в старые добрые времена, порежут торт и выпьют по чашечке чая, сидя за маленьким столиком, на скрипучих стульях у печки, в которой трещат дрова.