Эпитафия Эдэль

      5 эгригорхаса. Вторник.       Ава, ничего не ожидая, потянула на себя металлические ворота. Двери чуть скрипнули, но не потдались. Откуда-то с высока донеслось отчетливое: «кар-р». Девушка, резко обернувшись, бросила взгляд на лес. С одной из еловых ветвей, тремя блестящими глазами на неë смотрел большой ворон. Ава, сглотнув, отшатнулась к забору, думая потянуть за язычок колокола. Вновь раздалось протяжное: «кар-р-р». Птица, расправив могучие чёрные крылья, взмыла ввысь. Ава, проследила за ней взглядом, а после сошла с дороги, осторожно ступая в густую чащу. Девушка шла по опавшей хвое, мимо раскрывшихся шишек, переступая корявые корни так уверенно, будто там проходила тропа.       Терпкий еловый аромат перемешанный с запахом влажного мха медленно наполнялся лёгкой сладостью цветов. Вдали, меж высоких стволов, показались развалины древнего кладбища, что утопало в белоснежном цвету неразлучника. В самом центре поляны стояло полуразрушенное каменное здание. В постройке с большим трудом можно было различить ни то маленькую церквушку, ни то часовню. Сквозь её обвалившиеся стены росли молодые ели с ещё нежными иголочками, а из-под частично рухнувшего потолка высился могучий ствол.       Ава ловко юркнула внутрь. Некогда расписанные фресками стены были покрыты чёрной плесенью. Пахло здесь гнилой водой, тошнотворная вонь которой полностью перебивала аромат неразлучника. Ава подняла голову. Вверху ещё виднелись остатки цветного стекла купола и кусочки ясного неба, что не скрывали еловые лапы иссыхающего дерева. Обогнув старую ель, перешагивая еë толстые корни, Ава ступила на уходящую вглубь лестницу. Это от неë разило сыростью. Ава спускалась в кромешную тьму аккуратно, держась за стену — местами склизкую, местами поросшую мягким мхом. Было зябко. По коже бегали мурашки, а от запаха стоячей воды точно болел нос.       Постепенно гниль начала приобретать приятные сладковато-цветочные нотки. Внизу забрезжил слабый, золотистый свет. Ава наступила в полоску ледяной воды, на поверхности которой покачивались жёлтенькие, размером с ноготок, кувшинки. Неведомое растение. Даже Лу-лу не смогла ответить на вопрос: «что это?», — только растерянно пожала плечами.       То было в прошлом году, и Ава всë ещë хотела вернуться туда, в те счастливые деньки, когда они с Эми были вместе. Девочки ничего не знали об Элладе — чужая культура, чужой язык. По началу подружки держались вместе, осторожно изучая старинный замок. Лу-лу они встретили случайно, или… Случайностей же не бывает! Новая знакомая была старше всего на год и, как оказалось, тоже с Геи. Просто соврала? В прочем, не важно… Они быстро нашли общий язык. Лу-лу охотно показала им академию и те еë места, где не ходит никто: потайные коридоры, подземелье и башни. Казалось, для Лу-лу вовсе не существовало дверей. Она появлялась неожиданно и так же внезапно исчезала, ходя неслышно, точно кошка. Лу-лу всегда была рядом, а сейчас вдруг пропала… Что если Илларии и вовсе никогда не было? Эта мысль больно кольнула разум Авы. Что если была только Шама? Она же вечная ведьма чудес, да? Она всë может! Наверняка попросила кого-то в своë отсутствие присмотреть за ней и Эми, а как вернулась, этот кто-то был уже не нужен. Шама сама собрала всех, кого хотела под одной крышей, дабы было удобно… Но что-то пошло не так, не по плану. Эми не должна была умереть! По крайней мере Аве хотелось в это верить.       Ава, остановившись посреди затопленного, наполненного мягким светом тоннеля, вытерла с щёк слëзы. Или то были лишь капли, упавшие с потолка? Неважно… Ава, шмыгнув носом, тихонько пошла дальше. Под совершенно замёрзшими ногами хлюпала вода. Промокшие туфли скользили по склизкой, неровной кладке.       Ава не могла перестать думать о Шаме, о Лу-лу и убитой подруге. И, несмотря на все дурные мысли, лезшие в голову, ей не хотелось верить в то, что Шама ужасный человек. Девушка отчаянно искала ей оправдания, неважно какие. Наверняка у Шамы имелись веские причины, чтобы собрать их всех: еë — Аву, Эмилию, Ханни, Вткторику и Саломею, — в одном месте. Причина молчать, наверняка, тоже была, а уж причина носить маску студентки и подавно… Ава стукнулась носком о ступень. Она подняла голову, смотря на уходящую вверх лестницу и, принялась неспешно подниматься.       Выход из подземелья находился в старом луче, в клубной комнате у частично обвалившейся стены. Ава щурилась. В коморке было светло. Протирая, привыкающие к свету глаза, девушка вспомнила о чём позавчера говорила Шама: «есть вероятность, что книгу нам вернут, как только наиграются». Подумав, что за день, а может и больше, кто знает, когда именно её забрали, дневник вполне мог наскучить, Ава подняла одну из подушек дивана. В тот же миг на лице девушки расплылась улыбка. На куче старых рамок от фотографий и прочей ерунды лежал знакомый ей гримуар в потрёпанной бархатистой обложке красного цвета. Ава крепко прижала его к себе, так точно к ней вернулось самое ценное из сокровищ, и поспешила в квартиру.

***

      К тому моменту, когда Ава вернулась в академию, было уже далеко послеобеденное время. Ханни, Саломея и Викторика сидели за большим столом в коридоре, делая самостоятельную работу по истории. Скрипнула дверь. Ханни, резко подняв голову и обернувшись, с радостным визгом бросилась к Аве. Вот только девушка отпрянула в сторону, не дав себя коснуться. Личико еë сделалось мрачным, и Ханни тоже сразу как-то осунулась. Виновато замерев на месте, она опустила взор. Ей очень хотелось что-то сказать, но Ханни не была уверена, понимает ли она, о чём думает Ава. Да, они обе были заложниками «партии в шахматы», которую устроила Шама, однако Ханни не могла знать, злится Ава только на Шаму или вообще на всех. Впрочем, Ханни считала, что Ава имеет право и на последний вариант. В голове девушки, кажется, начала оформляться ещë какая-то мысль, но она улетучилась, стоило только Ханни увидеть, что Ава держала в руках.       — Она была в клубной комнате. — опустив взор на дневник, с осторожной улыбкой пояснила Ава.       В еë голосе не было слышно обиды или раздражения, напротив — радость, и Ханни широко улыбнулась в ответ.       — Это… Это замечательно! — вновь пытаясь подойти ближе, воскликнула Ханни.       — Нет. — отойдя к самой двери произнесла Ава, заставив Ханни виновато потупить взгляд в пол. — Леди Мята сказала, что в моих руках есть нечто, подобное анимагическому токсину, только он разрушает не магию, а айву. — почти растерянно произнесла Ава, и Ханни подняла на неë почти испуганный взгляд. — Я не хочу причинить вред тебе или, кому-нибудь ещë. — последнее Ава добавила чуть тише.       Она улыбнулась Ханни совсем кротко, точно извиняясь, за то, что не может позволить ей обнять себя, а после повернулась к Шаме, замершей у порога собственной комнаты. Ханни тоже скосила на неë взгляд, раздраженно поджав губки. Она почти ненавидела старосту, а Шама вела себя так будто ничего не произошло.       Да, Шама казалась невозмутима. Что ещë ей оставалось? Самое страшное уже случилось, а из меньшего… Все эти дни Шама боялась, что Ава захочет взять за руку её или кого-нибудь из девочек. Она боялась, что Ава узнает о своей силе причинив кому-нибудь вред. Она боялась, что это может окончательно сломать Аву. Однако, все эти мысли были лишь вершиной айсберга еë тревог за рыжика. Глубже находилось осознание, что ни она сама, ни Никки не понимают, как Аве можно помочь и, можно ли помочь вообще?       — Нам нужно вернуть книгу. — осторожно начала Ава, смотря сначала себе под ноги. — Вы со мной? — ещë более неуверенно спросила она, взглянув на Ханни и Саломею.       — Пойдëм сегодня? — спокойно уточнила Саломея.       — Да. — улыбнувшись, уже уверенно ответила Ава, а после повернувшись к Шаме, смущенно добавила. — Ты пойдёшь с нами?       Рыжик смотрела на неë таким робким, но в то же время открытым взглядом, что Шама просто не могла сказать «нет». Вернее, она ничего сказать не могла, просто медленно кивнула из последних сил сдерживая улыбку, преисполненную нежной влюбленности. «Отвратительно», — подумала Шама, скосив взор на хмурящуюся Ханни — понимала ли она всë, может только догадывалась? Во взгляде блондинки Шама видела омерзение, ужас и жалость. Девушке не хотелось, чтобы кто-то знал о еë чувствах. Более того, Шама понимала, что то влечение, которое она испытывает, совершенно неправильное. Не любила она Аву, она хотела… Хотела поцеловать еë нежные щёки, провести языком вдоль тонкой шеи и впиться в глотку, ощутив на языке горячую, солоноватую кровь… «Я отвратительна», — прикрыв глаза и медленно выдохнув, мысленно уточнила Шама.       Ханни боялась. Ей не хотелось выпускать Шаму из виду. Девушку пугал еë взгляд, еë движения и еë слова. Чувство опасности капало на нервы, точно вода на камень. Медленно. Нарастая с каждой секундой. Однако… Ава, судя по всему, Шаму не боялась. И Ханни успокаивалась сама, наивно пологая, что коли лицо подруги не искажено гримасой боли, то ничего плохого не произойдет.       — Ну, хватит стоять в коридоре. — поднимаясь с дивана, рявкнула Саломея, разом обрывая мысли всех девочек. — Переодевайтесь и пойдём. Миледи не обрадуется, если мы заявимся к ней ночью. — с колкой усмешкой бросила она.       Впрочем, все заметили, как быстро эта ухмылка спала с еë лица… Тем вечером, Ава не помнила, чтобы слышала как Саломея повышала голос или вообще что-то говорила, однако она поняла — с соседкой Ханни тоже не всë так просто. В голове Авы промелькнули слова Викторики, произнесенные очень тоненько: «мальчик?». Ну, да, что-то было во внешности Саломеи не свойственное девчонкам — слишком худая и высокая, с широкими плечами… Думая об этом Ава быстро заскочила в свою комнату, взяла свежую одежду и пошла в ванну. Ей очень хотелось умыться: смыть с тела липкий аромат вишни, пот и гнилостную вонь подземелья.       Шум воды заглушал и без того тихие голоса девочек, да и Аве не очень хотелось знать о чём они говорят. Она умыла лицо, лоб и нос казались совсем жирными. Ополоснула прохладным душем тело, совершенно обыденно погладила себя ладонью, смывая пену под грудью, провела пальцами по рёбрам — они тонкие и твердые. Ава вздрогнула, ощутив что рука еë, на краткий миг, нащупала что-то мягкое, скользнувшее под кожей. Ава, тяжело дыша, замерла. Выключила воду. В тишине раздавались удары капель о ванну. Сглотнув, девушка опустила взгляд на свою грудь, в этот раз уже медленно и вдумчиво прощупывая рёбра, ощущая как под ними колотится сердце и, действительно, что-то ползает… Замершее время прервал осторожный стук в дверь, Ава вновь дрогнула, резко обернулась, а после включив воду смыла с себя остатки пены. Наскоро вытеревшись и надев чистое платье, девушка вышла в коридор. Ханни и Саломея сидели на диване, Шама стояла рядом.       — У тебя чëлка мокрая. — с мягкой улыбкой заметила Саломея, и Ава невольно поправила волосы. — Впрочем, пока мы дойдëм — высохнет. — поднимаясь, добавила она.       — Ну, нет. Пешком мы не пойдëм. — спокойно произнесла Шама.       — Да что ты говоришь! — закатив глаза, протянула Саломея.       — Ворота академии закрыты, нас не выпустят. — всë тем же тоном ответила Шама. — Да и я не привыкла тратить столько времени на дорогу. — тут девушка чуть ухмыльнулась и вскинула правую руку вверх.       — Ох, блядь… — закрыв лицо рукой, почти простонала Соломея.       Ханни ничего не сказала. Еë лицо просто исказила гримаса ужаса, после чего девушка ссутулившись, зажала рот ладонью. Слух пронзил звонкий щелчок. Ава увидела, как под ногами раскрылся огромный глаза из белка которого, к ним потянулись полупрозрачные руки. Девушка почувствовала, как они схватили еë за ноги, за локти и плечи, потащив вниз. Ава даже не успела пикнуть! Уши заложило. В глазах стало темно и тело, на миг, погрузилось в ледяную пропасть.       Взор ослепил яркий свет. Покрывшуюся мурашками кожу окутал жар палящего солнца. В нос ударил сладкий аромат вишни. Ава протëрла глаза. Она и девочки стояли на улице, пред ними — уже знакомый, увитый плющом особняк.       Шама прошла вперёд, осторожно открыв калитку, дабы не повредить обустроившийся наверху вьюнок. Протиснувшись во внутренний дворик, что пребывал в несколько запущенном состоянии, все четверо направились к входной двери по вымощенной белым камнем дорожке, слегка заросшей мхом. Поднявшись по небольшой лестнице, Шама постучала. Прошло несколько секунд, послышался звук открывающихся замков, и дверь открыла Изабелла. На миг служанка застыла в удивлении, но увидя знакомые лица приветливо улыбнулась.       — Госпожа сегодня дома и, думаю, не откажет вам в приёме. Проходите. — произнесла Изи и чуть отступила назад, впуская девочек в слегка затемнëнную, отдававшую зеленью, прихожую. Заперев дверь, служанка повела гостей всё той же дорогой по зеленоватому сумраку коридора, наполненному ароматом цветов. Казалось, с прошлого раза в доме не изменилось совершенно ничего. Время здесь точно стояло. И даже в гостиной, в которую их привела Изи, всё было точно также. Сквозь высокие окна, заплывшие плющом, в комнату проникал приятный глазу свет, навеивающий лёгкую дремоту. На столике в центре стоял поднос со сладостями и вином. В камине потрескивали поленья, облизываемые слабыми языками пламени. На диване, неподвижно точно кукла, сидела хозяйка и читала книгу, лишь с той разницей, что в этот раз Милиса отреагировала на стук в дверь и подняла мутный взгляд на вошедших раньше, чем Изабелла успела вымолвить хоть слово.       — Знакомые лица. — с мягкой улыбкой, что придавала еë измученному болезнью лицу немного жизни, ласково протянула Милиса оглядывая гостей. — Присядьте. — указав рукой на диванчик рядом, добавила она.       Изабелла, поклонившись, покинула комнату. Хорошей служанке не положено знать о чём госпожа ведёт разговоры с гостями. Девочки послушно опустились на предложенное место. Милиса всё так же повергала их в ужас. Да, молодая женщина выглядела бесконечно слабой, но было в ней что-то такое — ни в голосе и ни во внешности — что заставляло съёживаться от страха. Ханни, в этот раз, уже поняла — то был запах.       — Я слушаю вас? — голос Милисы вновь приобрел новую интонацию, казалось ей было искренне интересно, что привело к ней детей, даже в её мёртвых глазах появилось некоторое любопытство.       — Для начала, мы бы хотели кое-что вернуть. — спокойно сказала Шама, покосившись на Аву.       Девушка, несколько замешкавшись, положила на стол, что отделял их от хозяйки, старую книгу в красной бархатной обложке. Милиса осторожно взяла гримуар в руки. В комнате воцарилась волнительная тишина. Ава, робко смотря на женщину, чувствовала, что в груди у неë снова завозилось нечто, ползая под ребрами, оплетая сердце тугим комком колючей лозы. Ханни тоже сидела тихо, неотрывно глядя на хозяйку. Саломея, казалось, и вовсе смотрела в пустоту. А Шама, напротив, внимательно наблюдала за всеми. Милиса встревоженно посмотрела на Аву, а после и на остальных девочек.       — Пошли вон. — неожиданно для всех, мягким шёпотом, откладывая книгу на стол и слегка, с неким отвращением, подталкивая её обратно к гостям сказала Милиса.       — Почему? — удивлённо спросила Ханни.       — Я никому ничего не расскажу, только, прошу, оставьте меня. — уже дрожащим голосом ответила Милиса, показывая на дверь рукой.       — Вы же сами говорили, что хотели бы получить её, так почему? — неожиданно, главным образом для себя, в отчаянии произнесла Ава.       — Вопросы здесь задаю я, убирайтесь. — молодая женщина явно попыталась повысить голос, но понять, что Милиса действительно хотела закричать можно было лишь по интонации.       — Я думаю, нам действительно лучше уйти. — вставая и беря Аву за руку сказала Саломея.       В этот же момент Ава несколько грубо оттолкнула её, вырывая своё запястье. Саломея застыла, изумленно глядя на девушку. В глазах Авы застыл ужас. Грудь еë давила острая боль, поднимаясь горечью по горлу, царапая всë внутри. Аве казалось, что еë тело и язык боле не принадлежат ей. Она — безвольная кукла, но кукловод сидит в ней. Он не дергает за ниточки. Он пророс в еë плоти! Он расползся по еë телу, гибкими стеблями оплел кости, отчаянно желая удержать контроль. Ава не сопротивлялась, ей было слишком страшно и больно.       — Неужели так важно, какая из ваших масок получит эту книгу? — в полном негодовании спросила Ава.       Милиса невольно дрогнула, и кошка дремавшая на еë коленях дёрнула пушистым хвостом, навострила уши с кисточками. Молодая женщина в замешательстве взглянула на Аву. Девушка взирала на неë сверху вниз льдом голубых глаз, рассеченных тонкими как щели, вертикальными зрачками.       — Не понимаю, о чём ты говоришь? — почти шёпотом спросила Милиса.       Ханни, ещë секунду назад желавшая провалится под землю от страха, осторожно улыбнулась. Она поняла, Миледи лжёт. Но девушка тут же зажала рот, зажмурила глаза. Ей показалось, что чья-то рука коснулась еë спины, заставив кожу покрыться мурашками. Ладонь нежно, точно скользнула выше, и впилась когтями в горло. Ханни судорожно сглотнув подняла взор слезящихся глаз на Аву? Нет, это точно была не неë подруга! Это существо пахло иначе, источая сладость роз смешанную с горечью табака.       — Повтори, Милиса Пхонерис и леди Мята — одни человек. — спокойным, но в то же время будто приказным тоном попросила Ава.       Это был не еë голос, во всяком случае не тот к которому привыкли девочки и Ханни в частности. В комнате повисла удушливая тишина, прерываема лишь треском дров в камине. Ханни скосила взор на Миледи — лицо еë было белое как снег, но в безразличных глазах блестел восторг. Ханни хотелось повернуться, дабы посмотреть на Шаму или Саломею, ей хотелось чтобы кто-нибудь спас еë от этих чудовищ. Помощи не будет… Ханни опустила голову, чувствуя, что по еë щеке течет слеза.       — Милиса Пхонерис и леди Мята — один человек. — затравленно прошептала Ханни.       — Цветочек, так ты ведьма правды? — спустя ещë полминуты тишины, шёпотом, даже почти с заботой, спросила Милиса.       Ханни чувствовала на себе теперь и еë взгляд. Ей хотелось просто исчезнуть! Но девушка подняла взор, кивнула. Липкий страх скользил по еë коже. Милиса поднялась, и Ханни вдруг подумала, что это конец. Сейчас их убьют. Кошка до этого сидевшая на коленях Миледи, несколько неаккуратно приземлилась на пол. Выгнув спину и слегка оскалившись, она с явной злостью уставилась на хозяйку большими холодными глазами небесного цвета. Милиса не обратила на животное никакого внимания лишь спокойно взяла со стола дневник, вновь принявшись листать его. В комнате меж тем продолжала висеть отвратительна тишина, изредка нарушаемая шуршанием и треском. Девочки замерли в молчаливом ужасе, ещё большем чем в начале беседы. За какие-то доли секунды призрак прошлого вновь превратился в могущественную, великую волшебницу. Маски сорваны, притворяться больше не имеет смысла! Милиса стояла ровно, величественная осанка и гордо поднятая голова окончательно завершали её образ. Она прошлась по комнате, до камина, и захлопнув книгу взглянула на гостей. Казалось, она смотрела не просто на них, а в их души. Стало так страшно, что девочки не только опустили глаза и замерли, но и перестали дышать, боясь, что даже малейший звук может привести к необратимым последствиям.       Милиса улыбнулась, до тошноты сладко, однако её пугающее лицо приняло самое приятное выражение. Казалось, что она просто не способна кому-то навредить. Миг. Милиса бросила последний взгляд полный боли и недюжинной борьбы с собой на книгу и швырнула её в огонь. От такой неожиданности Ханни слегка пискнула, вновь зажав рот руками. Пламя тут же с жадностью облизало бархатистую обложку, заставляя её почернеть, послышался лёгкий треск. Девочки заворожённо уставились в камин, наблюдая за крохотными искорками и тем как догорает злополучная книга. Милиса напротив не смотрела на неё, отведя глаза куда-то в сторону. Ей было слишком больно видеть то, как горят труды всей её жизни. Но это нужно было сделать, причём ещё очень давно. Но женщине отчаянно не хотелось расставаться с рукописью. И тем не менее, час пробил, яблоко раздора стремительно сгорало в пламени, обращаясь в серый пепел.       — Она принесла слишком много бед. — будто оправдываясь, в первую очередь перед собой, произнесла Милиса, девочки, вздрогнув, перевели изумлённые взгляды на неё. — В академии могут находиться и другие мои книги. Я была бы очень благодарна, если бы вы вернули их мне. Разумеется, в этом случаи, я закрою глаза на произошедшее сегодня. — мягко улыбнувшись, смотря на девочек, добавила она, и им ничего не оставалось как покорно кивнуть в знак согласия. — И ещё моя милая… Настенька. — имя девушки Милиса произнесла с явным сомнением. — Мне очень жаль, что я не могу помочь тебе так, как мне того хотелось.       В этот момент Ава почувствовала, что из еë тела точно вырвали прочные стебли растения, оставив в мышцах пустоты — теперь источник нестерпимой боли и слабости. В глазах девушки темнело. Ей казалось, что она сейчас упадет, поэтому она села. Сквозь шум в ушах она с трудом понимала, о чём говорит Милиса.       — Единственный человек, к которому следует обращаться в подобной ситуации сейчас не в Столице. Поэтому я попросила о помощи леди Клэрион. Ей нужно полное имя преступника. Моя Лиззи сейчас занимается его поисками, но… — тут Милиса вздохнула, кажется, по-настоящему. — Это произошло около тысячи лет назад. Шанс, что дело не было уничтожено и ещë хранится в архиве сената ничтожно мал. Мне очень жаль.       — Скажите, мы можем чем-то помочь? — выждав несколько секунд, удостоверяясь, что Миледи сказала всë, что хотела, осторожно спросила Шама.       Милиса перевела взгляд на неë и, Шама, кажется, впервые за всë это время почувствовала, что у неë дрожат колени.       — Я помню твой запах. — неожиданно почти промурлыкала Милиса. — Чужие дети растут так быстро. Я помню тебя ещë вот такой крошкой. — опустив руку почти до колен, с нежной печалью добавила она, и Шаме показалось, что у неë начало щипать уши. — Шамара, а ведь твоя матушка терпеть меня не может. — прищурив глаза прошептала Милиса.       — Моя матушка давно мертва. — почти огрызнулась Шама.       — Тогда, кто же для тебя леди Селена? — ничуть не оскорбившись, из-за того что еë перебели, полюбопытствовала Милиса.       — Рука, которая кормит. — с едкой ухмылкой начала Шама, и Миледи вопрошающе склонила голову набок. — Моë имя Ору Гамма Эбуэ — вечная ведьма чудес.       — Так это Ваши слова Настенька передала мне! — с явным ликованием произнесла Милиса, прикрывая искреннюю улыбку ладонью.       — Если я всë верно понимаю, у нас с вами общий противник и одна цель, так почему бы нам не помочь друг другу. — предложила Шама, поднимаясь с места и протягивая Милисе правую руку.       Милиса, по-первости, сделала шаг назад, но ещё ничего не отвела. Она будто оценивающе разглядывала девушку где-то глубоко внутри, пытаясь понять действительно ли ей можно верить. Шаме от этого было некомфортно и даже хотелось сбежать. Вообще все её животные инстинкты в один голос твердили: «надо делать ноги». Но ведьма, старательно подавляя данные позывы, продолжила стоять на своём, не проявляя никаких эмоций, ожидая ответа. Спустя пару мгновений раздумий Милиса осторожно сняла с правой руки кружевную перчатку и всё ещё с неким сомнением пожала Шаме ладонь. Руки у неё были нежные и тёплые, но Шаме и вовсе показались обжигающе горячими, всё же разница в температуре тел чистокровных альбов и нигрумов была значительна. Все облегчённо выдохнули, самое страшное оказалось позади.       — А теперь я желаю познакомиться с остальными. — обведя взглядом низенькую Ханни и высокую Саломею, что сидели по разные стороны диванчика, сказала Милиса.       Молодая женщина, поправив складки платья, опустилась на своё место, напротив гостей. Кошка, до этого сидевшая на полу, выжидала не долго и явно понадеявшись, что хозяйка больше не встанет, запрыгнула сначала на диван, а потом, ластясь, устроилась на её коленях. Милиса слегка потрепала её по мягкой белой шёрстке за ушком. Комната наполнилась довольным мурчанием.       Ханни и Саломея к этому времени собрались с мыслями, хотя отвечать им всё равно как-то не хотелось. По крайней мере у Саломеи уж точно не было желания говорить кто она на самом деле — это грозило тем, что у неё появится на одного врага больше, а то было не желательно. Поэтому девушка хотела ограничиться лишь своим именем, но Шама бросила в её сторону пронзительный взгляд. Он будто говорил, что если Саломея не откроет все карты, то она, ведьма чудес, сбежит так далеко, что великий инквизитор никогда более её не отыщет.       — И как мне прикажешь это объяснять? — с некой злостью, едва слышно прошипела Саломея, Шама в ответ лишь пожала плечами.       — Я не прошу вас рассказывать мне все секреты. Я просто хочу знать, с кем имею дело. — поняв, что высокая девочка явно не хочет говорить о чём-то, Милиса поспешила прояснить свою позицию, впрочем, это мало помогло.       — Акеан Дугхденвальд — великий инквизитор. — скосив взгляд куда-то в пол процедила Саломея.       Добродушная улыбка сразу исчезла с лица Милисы, сменившись бледностью. Молодая женщина невольно поднесла слегка дрожащие руки к груди, будто прикрывая область сердца. Кошка открыла глаза и переслала мурчать, слегка оскалив острые зубы и издав шипящий звук. Саломея быстро пробежалась по животному взглядом. Казалось, оно зашипело не в ответ на реакцию хозяйки, а потому, что понимает человеческую речь, и это имя ей знакомо и не нравится.       — Да, я знаю, мне очень жаль. — без капли раскаяния и энтузиазма отозвалась Саломея, всё ещё разглядывая кошку, которая теперь не спускала с неё своих голубых глаз.       — Мне тоже. — с некой досадой ответила Милиса, так будто явно было бы лучше, если бы в тот день, когда её грудь пронзил Рагнарëк, она умерла.       Саломея пропустила её ответ мимо ушей, отчасти понимая, что ей скажут. Сейчас её куда больше интересовала кошка, а именно то, что за густой длинной шерстью животного ей удалось разглядеть пушок перьев. У этой твари, что сидела на коленях Милисы и скалила зубы, явно были крылья. Животное, будто поняв, что пытается разглядеть Саломея, нервно дёрнуло пушистым хвостом обнажив длинное тонкое жало, а после, низко пригнув голову, зашипело, в этот раз слегка ощетинив шерсть и расправив перья. Саломея сразу подалась назад, на коленях Милисы без сомнения сидела химера! Что ж, кажется кроме Саломеи никто не обращал на кошку особого внимания, девочки разговаривали с Милисой, а та в свою очередь лишь пригладила пёрышки и шёрстку любимицы. После этого Саломея решила не смотреть на животное и попыталась поймать суть беседы, правда и то и другое сделать было несколько сложновато.       Кошка неотрывно пялила в неё свои холодные глаза и нервно подёргивала хвостом. Пушить перья и щетинить шерсть, она явно больше не собиралась. Возможно поняв, что хозяйке всё же не нравиться её поведение, ибо Милиса тщательно пыталась пригладить взъерошенную шёрстку и скрыть пёрышки своей любимицы. Эта химера была странной, необычной, таких Саломея ещё ни разу не видела. В глазах кошки не было тупой агрессии и голода, она смотрела на девушку как разумное существо. А её внешний вид вообще — отдельная тема, хотя, быть может она так хорошо выглядела потому что за ней ухаживали?       Саломея вновь попыталась переключить своё внимание с кошки на беседу. Судя по всему, Ханни уже представилась. А исходя из отсутствия отрицательной реакции Милису ничуть не смутило, что пред ней действительно сидит ведьма правды, пусть ещё и совсем «зелёная». Это могло означать только одно — хозяйке нечего скрывать, и врать она не собирается. Впрочем, как и всегда. Откуда-то издревле Саломея помнила, что Миледи никогда не лжот, предпочитая просто недоговаривать. Старая закалка, человека привыкшего к обществу ведьм правды.       — В те годы детям, часто давали несколько имен. Первое мать называла покуда ребёнок был ещë в утробе, в крайнем случае — в час рождения. Это имя знали лишь три человека: мать, дитя и священник, что вписывал его в метрическую книгу. Второе имя использовали в быту, его знали все. И третье ребёнок получал уже будучи взрослым совместно с титулом мастера. Семья Наутишь не была исключением. У них было три дочери, известные свету как Луша, Мари и Анна. Полное имя старшей было оглашено во время суда — Лукреция, что же до младших — их сослали в монастырь. — произнесла Милиса.       — А в чём смысл давать ребенку несколько имен? — осторожно спросила Ханни.       — Зная имя книжник может переписать судьбу человека, а если мени два и более, сделать это почти невозможно. — пояснила Милиса, а после тихо добавила. — Когда-то давным-давно леди Клэрион была великим книжником, однако время прошло, еë сила угасла. И ей просто необходимо настоящее имя преступника.       — Шама, — неуверенно начала Ханни. — а ты можешь? — с дрожью в голосе спросила она.       — Могу. — почти беспечно отозвалась Шама. — Мне даже имя не нужно. — невзначай добавила она, и Ханни побледнела от ужаса. — Но мне маны не хватит, да и не умею я сказки писать. — тут Шама печально ей улыбнулась. — Я больше ведьма вероятностей, чем книжник.       — А что если, пока мы имя ищем, она ещë кого убьёт? — немного помолчав, спросила Ханни.       — Она всё равно убьёт кого-нибудь ещё, это вопрос времени. — начала Милиса. — Человек привыкший менять тела сделает это при любом удобном случае, а если ему угрожает опасность — тем более. И будет лучше, если тело ей подойдёт.       — Разве оно может не подойти? — озадачено спросила Ханни, кажется совсем расслабившись.       — А почему нет? — задумчиво переспросила Милиса. — Найти подходящее тело, особенно нам, не просто. Оно может быть слишком слабым, настолько, что даже хорошая регенерация не спасет его от разрушения, а может начать отторгать айву. Этот процесс отличается от разрушения материальной оболочки, ибо он уничтожает айву, это как прикосновение Настеньки. Если вовремя не выползти из такого тела, то умрёшь, ибо токсин полностью сожрёт душу. Такие тела встречаются редко, и как правило являются для ангелов могилой. — пояснила Милиса.       — Преступник ангел? — растерянно уточнила Ханни.       — А как иначе. — чуть искривив губки в ухмылке, прошептала Милиса.       Ханни в предвкушении уставилась на неë, однако Миледи явно не собиралась продолжать.       — Хотите сказать, айву и правда можно уничтожить… Вот так просто? — поспешно спросила Шама.       По столь размытому ответу она поняла, что черта вопросов, которую переступать не стоит, находится очень близко. Поэтому свой проговорила почти быстро, опасаясь, что Ханни может ляпнуть что-то не то.       — И да и нет. Токсин убивающий айву редок, чаще, айва сама губит человеческое тело в котором живёт. — спокойно ответила Милиса.       — Скажите, а как появляются люди с таким токсином? — сдавленно, но с явным любопытством спросила Ава.       — Для этого есть несколько условий. — переведя взор на рыжика, начала пояснять Милиса. — Первое — человек должен лично столкнуться с айвой. Она должна вызвать у него самые неприятные чувства: ужас и отвращение. Второе — это должен быть, как их зовут в Столице, книжник — маг обладающий сильным самовнушением, которое и способно породить токсин уничтожающий айву. По сути антимагический токсин имеет точно такую же природу.       — А от этого никак нельзя избавиться? — с надеждой получить положительный ответ спросила Ава.       — Можно. Нужно лишь принять айву, тогда токсин перестанет работать. — ласково ответила Милиса.       — Но я, я и так принимаю её. — в отчаянии произнесла Ава.       — Значит проблема кроется где-то глубоко внутри тебя, в твоём прошлом. Нужно найти её, понять и принять. — всё тем же голосом ответила Милиса.       Ава сразу помрачнела. До этого дня девушка была уверена, что с айвой она столкнулась впервые. Выходит, что нет, и ранее она уже встречалась с этой силой. Вопрос только когда? Как она может найти, понять и принять то, чего она не помнит?       — А сейчас вот, возьмите. — с этими словами Милиса положила на столик белый конверт и слегка подтолкнула его к девочкам. — Если возникнут вопросы, просто пишите в нём, я отвечу.       — Хорошо. Спасибо. — взяв конверт ответила Шама.       В этот раз, до выхода, хозяйка сопроводила их лично, и сама заперла дверь. Несколько минут по улице девочки шли в абсолютной тишине с немного тупыми лицами, переваривая произошедшее. Книги у них больше не было — это плюс. Но Миледи поручила им нечто невозможное — это минус. А вот то, что Ава буквально содрала с неё маску и при этом все четверо остались живы — это уже чудо.       Что же до Авы? Девушка знатно расстроилась. Конечно она изначально не питала надежды, что от этого «проклятья» — иначе назвать это она не могла, спасения не будет. Но в тот миг, когда Милиса сказала, что сделать это можно, и у Авы появилась надежда, оказалось, что это фактически невозможно. По итогу сейчас она могла без опаски касаться только Саломеи и Никки, но ни та, ни другая не вызывали у девушки особой симпатии, а вот Ханни… Странно, ещё в начале года Ава и не думала, что сможет сдружиться с этой блондинкой, она вообще думала, что будет избегать её всеми возможными путями. Но оказалось, что девушка очень похожа на Эми, такая же добрая, весёлая и непоседливая. Отчасти Аве было противно, что в Ханни она нашла некую замену лучшей подруги, но ведь нужно жить настоящим и пытаться быть счастливым. Разве это плохо?