Что происходит, когда реальность исчезает?

Пустое пространство, набитое ничем, и звать это никак, лишь мрак грехопадения удушающе пленит и настолько сладок, что невозможно остановиться. Здесь нет никаких звуков, и, казалось, издашь звук — он тут же померкнет. Он здесь в полном одиночестве, это несколько пугало, что неожиданно его глаза потемнели, и, открывая их, он оказывается вовсе не в любимом королевстве. Казалось, это беспомощная ситуация, и он не знал, насколько он здесь застрял. Вокруг не было ничего, что могло бы его утешить или напомнить о былом. Площадь мрака, казалось, простиралась в бесконечность, и у него не оставалось ничего, кроме собственных мыслей, которые рождали страх и метания. Каждая попытка пошевелиться вызывала лишь глухой эхо, подчеркивающее его изоляцию. Он чувствовал, как глубоко эта тьма проникает в его душу. Он хотел крикнуть, но голос его был поглощён этим бескрайним пустошью. Воспоминания дразнили его, заполняя это пустое пространство невыносимым отчаянием, и он понял — ему нужно найти путь обратно, но как? Разноцветные глаза осматриваются вокруг, мотая головой. Тишина... Тишина. Всё это слишком запутано. . . . Нет. . . Только не это. . . . Вдалеке вспыхивают два глаза с щелевидными зрачками, где один зрачок чёрный, а другой — его полная противоположность, напоминающее равновесие зла и добра, когда-то обитавшего. Глаза сверлили короля насквозь, неспешно изучая, полны азарта. Стоило догадываться, что это был он. Ванилла ни разу не дрогнул, пока хозяин этого места рассматривал его, оценивая и явно ухмыляясь. И вот он решается показаться перед королём, всплывая из лёгкого дымка, моментально уветренного в никуда. В воздухе витают едва уловимые шёпоты, как будто сама тьма ждёт, когда он наконец обретёт голос. Сердце Ваниллы стучит с такой силой, что кажется, вот-вот вырвется из груди. Он знает, что его присутствие — не просто жажда встречи, а предвестие чего-то большего. Вокруг царит безумие: причудливые создания, рожденные из его запутанных мыслей, танцуют под звуки, лишь ему известные. Каждое движение их ярких тел вызывает радость и страх одновременно, и Ванилла понимает, что здесь он лишь гость, чуждая этому беспорядку. Тем не менее, его сердце бьётся в ритме бесконечной возможности. Он решает не спешить. Лучше наблюдать, вникнуть в этот калейдоскоп эмоций, понять, как устроен этот мир, полагающийся на капризы Арлекина. Ванилла сжимает руки в кулаки, обдумывая свои шаги. Арлекин хихикает, находя забавным его серьёзное выражение лица, а после чего отталкивается от подобия земли и остаётся в воздухе, облокачиваясь, пока земля под ногами бультыхнулась от его действий, словно они были на воде. Глядя вниз, он видит, как шарики, отрывающиеся от земли, поднимаются в воздух, создавая искристую радугу из частиц, которая мгновенно исчезает. Вокруг него вспыхивают цвета, создавая атмосферу тяжести и безумства хаоса, которую он мог лишь вообразить. — Почему ты так холоден? Мне казалось, что после нашей последней встречи мы могли бы стать друзьями, — говорит Шэдоу с лукавой ленцой, медленно паря в воздухе и описывая круги вокруг Ваниллы. — Странно, что ты считаешь меня своим товарищем, — ответил он, не задумываясь. — Это по сути довольно редкий случай, — Шэдоу почти не глядит на него, лишь опускаясь на землю, прогуливается чуть дальше по своему мирку. Он свободно пересекает цветные границы, завязанные между различными лестницами, которые извиваются в воздухе, как будто оживленные мечты. Лестницы, то вздымающиеся ввысь, то стремительно спускающиеся в тьму, становятся его верными спутниками в этом странном пространстве, наполненном полутонами и отголосками забытого времени. — Мне кажется, я здесь не случайно? Арлекин стоит к нему спиной, увлечённый своим занятием, но всё же внимательно слушает. Он явно что-то замышляет, но пока не готов раскрыть свои планы. Не замечая усмешки Арлекина он тут же отвечает не давая вставить ни слова — Мне вдруг стало тоскливо, и я подумал о тебе, мой дорогой Ванилла. Мы так давно не встречались. Как твои дела? — Говори прямо Шэдоу лишь издал звук, похожий на цоканье, и демонстративно закатил глаза, после чего снова отвернулся от короля. — Решил не ходить вокруг да около и задать вопрос напрямую, глупыш-Ванилли? Эти клички были нелепыми и в какой-то мере забавными. Арлекин рассмеялся, театрально взмахнув рукой, которая тут же закрыла его лицо. Он отклонился назад, запрокинув голову, и это было так неожиданно, что Ванилла отступил на шаг назад. Когда он увидел его в таком положении, улыбка Шэдоу стала ещё шире. Он быстро поднялся и пошёл к нему, а тот, наоборот, начал отступать. Попытки освободиться не увенчались успехом. Тонкие белые нити, похожие на паутину, внезапно охватили его запястья, крепко сжимая их. Шэдоу держал руку так, словно в ней была кукла размером с него самого. Всего несколько движений — и король оказался ближе к нему, лишив его возможности вырваться. Это была очередная игра Арлекина, в которой он мог делать с жертвой всё, что хотел. Их взгляды встретились, и Ваниллу охватил страх. Шут начал тянуть его в головокружительный танец, где бедняга закружился до потери сознания. Шут резко остановился, посмотрел на него и, подняв руки Ваниллы за нити, медленно опустился на колени. — Что ты делаешь? — в замешательстве спросил светловолосый, дёргая руками, но тут же пожалел об этом. Он понял, что не может использовать свои способности в этих иллюзиях. Шут не отвечает, а лишь тянется руками к подолу платья, поднимая его всё выше и бросая косые взгляды на Ваниллу, который, кажется, уже понял, что происходит. Он хмурит брови, пытаясь освободиться, но нити только сильнее сжимают его запястья, и он невольно прикусывает губу. При виде этой сцены шут улыбается во весь рот, одной рукой держась за ткань, а другой плавно проводит по ноге до бедра и влево, касаясь основания. Затем он снова смотрит на короля с искоркой в глазах, чувствуя своё превосходство в этой ситуации. Ванилла пытается отговорить его, но Арлекину всё равно. Он наклоняется ближе, его горячее дыхание касается кончика члена. Шут высовывает язык и дразняще проводит им, слегка надавливая. Ванилла напрягается всем телом. Губы шута становятся чуть влажными. Он прижимается ими, словно оставляя поцелуи, а затем неожиданно кусает короля, от чего тот тихо ахает от мимолётной боли. Шут сразу же заглушает её ещё одним движением языка. Устраиваясь поудобнее на своих коленях, Шэдоу постепенно начинал ласкать языком, обильно смачивая его слюной. Иногда он игриво сжимал челюсти, постепенно увеличивая интенсивность движений. Он искал слабое место, пока не услышал сверху стон, более громкий, чем вздохи и тяжёлое дыхание. Шэдоу провёл языком ещё раз, и звук повторился. Это было то, что нужно. Он не прекращал свою работу, но при этом продолжал задевать чувствительную зону. Иногда он останавливался, чтобы посмотреть на покрасневшие щёки короля, который пытался отвернуться или зарыться в рукава, чтобы скрыть своё удовольствие. Шэдоу также останавливался, чтобы отпустить какую-нибудь язвительную шутку в адрес короля, но тот явно не оценивал их по достоинству. После очередной реакции короля на шутку, Шэдоу перестал говорить и продолжил работу в тишине. Вперемешку со стонами и вздохами он слышал невнятное бормотание, и ему нравилось это. Он не скрывал этого от себя. В какой-то момент стоны стали более приглушёнными, а Ванилла зажмурилась. Шэдоу помог ей, взяв член почти до конца, чтобы почувствовать, как тёплая жидкость льётся прямо в горло, вызывая рвотный рефлекс. Арлекин чуть не подавился, обдавая член слюной. Он неспешно извлекает половой орган изо рта, позволяя себе сделать глоток воздуха и жадно вдыхая. Сначала он смотрит на член, с которого стекает слюна, а затем поднимает голову, чтобы взглянуть на Ваниллу. Его глаза широко распахнуты, и он тяжело вздыхает. — Ты просто невыносим. — Ты мне льстишь.