(Э)Лэнзир

Что ж. Он посланник. Посланник, что позволил себе такое вопиющие поведение, а значит, ничего не знал о нашем присутствии. Это могло свидетельствовать лишь об одном – опасения брата оправдались. Немыслимо, но Геджутель скрыл информацию или вовсе солгал Лорду. Сейчас нашим Лордом является очень юная особа – Раскрея, дочь предыдущего лорда. И правит она всего пятьсот лет. При этом все каджу из прошлого поколения, кроме старшего Ландегре являются предателями. С учетом того, что Раэль видел тут модифицированных людей и Франкенштейна, крайне просто можно обманутся и решить, что все они имеют отношение к Союзу. Еще больше усложнить ситуацию Геджутель мобы только если поделился переданной нами информации о преступлениях против людей и ноблесс. Такое смотрелось бы как издевательство. Увидел Кертье, что Франкенштейн – контрактник ноблесс или нет, значения не имеет. В худшей ситуации каджу Роярд и Ландегре назовут предателями. А на лучшее надеется, судя по посланнику не стоит. С другой стороны, если Лорд все же не станет рубить с плеча, она прикажет расследовать ситуацию. Это решит вопрос. К Истинному Ноблесс не может быть претензий. Но надеяться на это нельзя. Нам надо возвращаться. Несмотря на то, что до конца восстановиться я не успел, одного брата я не отпущу. — Я вниз. Позови, как соберешься в путь. — со всей серьезностью смотрел я на Рейзела. Он прекрасно понимает, что добраться до Лукидонии мне ничего не стоит и самостоятельно, а его отказ породит только лишнюю обиду, но не оградит меня от ее посещения. И возможных проблем, что я понял, поймав его упрямо-несогласный взгляд. Но он кивнул. А я последовал вниз, в глубь лаборатории, в комнату, где старательно медитировал до этого вот уже с десяток ночей. Комната была пуста, лишь одинокое кресло стояло в ее центре, но тут было хоть какое-то подобие безопасности, что требовали укоренившиеся установки. В соседней комнате на ночь обосновывался брат, практикуя восстанавливающие упражнения. Он наконец-то серьезно подошел к своему восстановлению, вот уже месяц съедая на ночь по пятьсот литров рамена. Франкенштейн был в восторге. Эта медитация — дело сложное и кропотливое. Не допускающее ошибок. Если максимально упростить и представить внутреннее энергетическое строение только оболочкой, аурой, то это будет тонкая пленка плотного эфира, что в моем случае потеряла насыщенность, но не была травмирована. Чтобы подобное нивелировать, необходимо из всех энергий организма создать этакую кашицу, придав ей плотности и сгладив самые противоречивые различия, но не перестараться до однородности. Эту кашицу надо создавать вплотную к тому месту, что предполагается восстановить. Она будет строительным материалом, что будет встраиваться и насыщать энергией, заодно упрочняя. Основная же сложность состоит в подборе точной пропорции составляющих этой кашицы для каждого духовного органа. К сожалению, проделывать такое с полностью здоровой аурой почти невозможно, что и делает духовные операции уделом избранных. Вот только внутреннее духовное строение не ограничивается аурой. В нем великое множество различных «органов». И восстанавливать сразу всё невозможно даже для меня. Сейчас я уже закончил с ментальным «слоем» чувственного духа и принялся за каналы и переплетения. Так их можно серьезно развить. По крайней мере, их вместимость, тем самым кратно увеличив резерв маны и скорость её восстановления. В один момент я ощутил брата совсем близко и, закончив очередной этап, открыл глаза, показывая, что готов слушать. Как оказалось, в Лукидонию мы будем добираться не привычным способом, а на самолете. Я бы уделил время новым ощущениям, если бы восстановление было бы закончено. Но на данный момент это было важнее. Потому я взошел на борт и вновь погрузился в медитацию. Еще часов семнадцать у меня есть. Всю дорогу брат находился в соседнем кресле, что избавляло от тревог. Наконец он начал меня тормошить, и я был вынужден закончить практику. К сожалению, не то что до конца, большую часть еще восстановить не удалось. Только ментальный «слой» и ноуз [магический слой]. Нам предстояло прыгать с самолета. Забавные развлечения готовит для своего Мастера Франкенштейн. С удивлением обнаружил в нижней части самолета наших модифицированных, причем прикрытых от обнаружения силой Рейзела. Вопросительно посмотрел на брата, наклонив голову в их сторону, и получил в ответ мимолетную улыбку с лёгким кивком. Мол, забавно вышло, хоть и не планировалось. Тем временем Регис взволнованно готовился к прыжку, стоя у открытой двери падающего самолета. Наконец, закрыв глаза, он просто прыгнул, никак не корректируя свое падение. Что ж, так действительно было бы забавнее, но потом искать друг друга… А впрочем, чего это я? Найтись не будет составлять никакой проблемы. А задумка Региса действительно стоит исполнения. Тем более что мы все ниже и ниже. Стоит поспешить. По моему виду брат всё понял и недовольно выдохнул, пропуская вперед. Уже выйдя в лунную ночь, я услышал «следуй за Регисом, я найду вас сам», значит, брат пришел к тем же выводам. Свободное падение длилось совсем недолго и не было столь захватывающим, как предполагалось. Летать было приятнее. Найти наших спутников действительно не было проблемой. Правда Регис приземлился чуть дальше нужного, в лесах, но сделать крюк не сложно. Появились мы с братом одновременно, как раз, когда Ландгре подуспокоился и закончил осматриваться. Путь до дома тоже не занял много времени, но заставил переживать нашего юного спутника. Наши земли объявил запретными еще предыдущий Лорд, и заходить на них строго запрещалось. К тому же было выставлено охранение, скорее формальное, чем хоть сколько-то боевое, которое Регис решил лишать сознания, так сказать вручную. Франкенштейн убрал скрывающую имение иллюзию, отключив артефакт, и наш замок показался во всей красе. Как же давно я здесь не был. Поддавшись ностальгии, я зашагал к дому. Эти неописуемо родные вихри Дыхания Мира, земля, исполненная силой, я и не подозревал, как скучал по этому месту. Брат упомянул, что желал что-то забрать. Скорее всего кровавый камень из сокровищницы, но мне хотелось наконец очутиться дома. К тому же надо дождаться Региса и наших зайцев. Вопреки моим ожиданиям брат пошел за мной. Пусть так. Рейзел отстал на шаг, позволяя мне самому открыть дверь. Дом… Меня удивил. Внутри была пыль. Как она могла здесь очутиться? Одна из глубоко побочных функций защиты поместья обеспечивала невозможность проникновения сюда пыли. Неужели за это время она успела исчерпаться? Но как такое возможно? Я положил руку на стену, желая начать проверку, но брат остановился рядом. Алея щеками, он смотрел в пол. Всё же выполнив проверку, я обнаружил, что часть защиты, как раз та, с которой была неразрывно связана невозможность возникновения в стенах замка пыли… была отключена. Полностью функционирующая система, без повреждений, полная сил… Рейзел отключил ее… Зачем? — Мастер, тысяча извинений. В период моего отсутствия за этим местом не было должного ухода. Что ж. Слова Франкенштейна всё пояснили. Получается, брат отключил часть защиты, чтобы его слуга убирал дом. Целый замок. В одиночку. Каждый день. На протяжении… Сколько они жили тут вдвоем? Но, судя по моим наблюдениям, его человеку совсем не нравится уборка, зато любое состояние, отличное от идеальной чистоты, повергает его в ужас. После укоряющего взгляда на брата я все же включил защиту обратно. Тут же вся пыль исчезла, сразу после чего Франкенштейн обернулся и застал своего Мастера в смущении. — О! — это все, что себе позволил его слуга. Я же и вовсе отказался это комментировать. Рейзел двинулся вперед, желая сам выбрать место нашего размещения. По пути зажигалось освящение, оставляя ясный путь ребятам. Брат выбрал малую алую гостиную, и, как оказалось, не просто так. Там хранился подарок Лорда, дубликат подаренного им артефакта. Тут мы и расположились, ожидая уже традиционного чая от Франкенштейна, что появился тотчас. Впрочем, и остальных долго дожидаться не пришлось. — Вы… — слуга брата не был готов к явлению квартета. — Ха-ха…мы… — Что случилось? Как вы умудрились здесь оказаться? — А мы это… Спрятались в грузовом отсеке самолёта… Ха-ха-ха, — крайне неловко отчитывался Тао, перемежая слова натужным смехом. — Так вы прилетели с нами? — Да. Мы прослышали о вашем отъезде, и, в общем, я провел небольшое расследование… Ну… Я ведь — это я… Так что я легко вычислил самолет, на котором вы полетите. Мы прибыли на него первыми и спрятались. Ха-ха-ха. — Хмм… — протянул Франкенштейн крайне задумчиво. Даже мне стало любопытно, как я их не заметил. Впрочем, тогда я внимание окружению не уделял, погрузившись в планирование дальнейшей медитации и неотступно следуя за Рейзелом. Так что вполне был способен не заметить скрытых им ребят. Кстати весьма примечательно то, что сейчас, если глубоко не вглядываться, они ощущаются как обычные люди. А вот если вглядеться, то на них обнаружиться ментальная защита. Брат постарался уберечь их как мог. — Только не надо себя ни в чем винить. Ха-ха-ха… — Н-да. Должен вам сообщить, что Лукидония для таких, как вы, не самое лучшее место. Местное население не питает дружеских чувств по отношению к модифицированным людям. Так было на протяжении веков, но в последние годы эти настроения еще более обострились. И ситуация такова, что нам с Мастером здесь тоже будут вряд ли рады. Не знаю, чем вы думали, когда увязались за нами, но мудрым такое решение не назовешь. — задумчиво протянул человек брата. — Это не имеет значения. — оборвал размышления своего директора М – 21. — Что? — не понял Франкенштейн. — Мы сюда не отдыхать приехали. — продолжил полуоборотень. — Да и что нам было делать в опустевшем доме? — добавил Такео. — Ну… Кроме всего прочего, мы здесь, потому что думали, что сможем вам пригодиться. Ха-ха-ха… И мы уже это… пригодились Регису. — дополнил Тао — Ну да. Благодаря им мне удалось вырваться. — Подтвердил Ландегре. — Всё потому, что, когда дрался, ты только и думал, как бы кого не убить. Сражайся ты, не тревожась об их жизнях, ни за что бы не оказался в столь плачевном положении. — пытался отчитать его Такео. — Если бы кто-нибудь из центрального аппарата умер, это лишь осложнило бы ситуацию. И потом, они вовсе не являются нашими врагами. — привел свои доводы Регис. — Да, ребята, у меня от вас просто голова кругом идет. И обратно ведь вас не отправишь... — Франкенштейн явно переживал о людях. — Ничего. Всё обойдётся. Свободных комнат у нас в избытке. — подвел итог Рейзел, отставив кружку на блюдце, вставая и приглашающе смотря на меня. Не став отказывать ни брату в просьбе, ни себе в любопытстве, я пошел за ним. — Закончим этот разговор после. А пока отдыхайте. — напоследок бросив ребятам Франкенштейн поспешил следом. Мы спускались вниз, этот путь был хорошо знаком мне. Путь в усыпальницу. Сегодня была вторая ночь полнолуния, что трудно было не заметить в свободном падении, обращенном лицом к звездам. Самое подходящее время для открытия усыпальницы. Только в эти три ночи полнолуния ее открытие совершенно безвредно для ее защиты. Это не значит, что открывать ее можно только в такие ночи, защита не рухнет, нет, но ее нужно будет осмотреть и подправить при надобности, раз уж открыл в иное время. Поэтому, по возможности стараются придерживаться ночей полной луны для подобных визитов. Размышляя о причинах приглашения, я терялся в догадках. Ну не кровавый камень же он хочет мне показать. В этом нет смысла. Да и опасен его вид для его человека. Проходя мимо огромных скульптур я в который раз восхитился их изяществом, элегантности и грациозной смертоносности. Гениальные творения големостроения, сейчас спящих, служили украшением охраной и сигнализацией сердца усыпальницы. Ее главного зала. И вот, подойдя к внутренним воротам, брат отварил их и отошел на шаг. Я принял его приглашение, но войдя, застыл в непонимании. То, что мне открылось – не могло быть. В самом центре, в постамент был воткнут Рагнарек. Духовное оружие Лорда. Я не успел осмыслить весь рой вопросов, пришедших ко мне в голову, как понял, что вдохнул какой-то порошок, что бурым облаком возник вокруг меня. Усыпляющий эликсир, мгновенно определил я. Твердый усыпляющий эликсир, растертый в порошок, что распылил вокруг меня брат, а теперь бережно и деликатно усыпляющий меня чарами. Даже если бы я мог сопротивляется, я бы не успел. Подобный демарш был слишком неожиданным. Вокруг одного из братьев взмыл кровавый вихрь, выпуская гроб, что принял его в свои объятья.