Фауст

Фауст не успел войти в квартиру, как него набросился Себастиан, с объятиями. — Себ, задушишь… — Али рассказал о нападении, Шаза нашел тех ушлепков… — заливался в слезах парень. — Ты ранен? Звать хилера? Шаза быстро организует… — Себ, все в порядке. Подлатали в Инквизиции. Фауст выпутался из коктейля телячьей нежности, беспокойства и тревоги. Себастиан манерно нахмурил бровки, взлохматил светлые кудри, прищурился. — С каких пор ты лечишься в Инквизиции? — голубые глаза въедливо впились в него. — Давай, еще громче, чтобы весь район услышал. — проскрипел Фауст, заходя внутрь. Себастиан не стеснялся: достал из бара бутылку виски и медленно распивал ее, ожидая возвращения псионика. Нестабильный заметил, как недовольно поджал губы эмпатик, отвел взгляд. — Я переживал. Очень. — Я вижу. Фауст убрал бутылку на место, вымыл чашки, коротко, не слишком вдаваясь в детали, рассказал о прошлой ночи. Спросил, что на районе. Ответ не обрадовал. — Всех четверых поймали, главный когда-то в Химике тусовался, был посыльным по наркоте, ну, стандартная история. Видимо, решил перейти на Тринадцатый, мол свободное поле. — Ага. Торгуй не хочу. — хмыкнул Фауст. — Дальше что? — Не знаю я, Али только это рассказал. И что тебя подстрелили. Истекающего кровью запихнули в черную машину и увезли. Фауст закатил глаза, цыкнул. Надо не забыть дать Али по шее, чтоб не пиздел. Ладно, позже. Сначала Шаза. Веселый будет разговор. Псионик выгнал Себастиана из квартиры, проглотил очередной безвкусный завтрак (зато не высыпает после такого), переоделся во что-то более-менее приличное, в очередной раз отметил, как ему не достает плаща. Быстрым шагом, как обычно, через черный ход, зашел в парковку, вытащил свой байк и рванул к Шазе. — Какие люди живыми ходят! — широко улыбнулся ему Шаза, кивая на кресло на против. Владелец клуба что-то сказал отирающимся рядом девушкам, те тут же ретировались. — Давай сразу к делу. Я спешу. — хмуро ответил Фауст, считывая первичные эмоции Шазы. Облегчение, почти рад видеть. Уже неплохо. — Объяснишь, что делал в инквизиторской машине? — поднял бровь Шаза. — Объяснишь, как пустил шпану с Химика тасовать наркоту в Тринадцатый? Шаза не толкал наркоту. И тем более не крышевал дилеров. Иметь процент с травки в клубе — милое дело, почти законное, с чем соглашался даже Фауст. Но торговать смертью и самому плести себе петлю Шаза никому не позволял, за что эмпатик его уважал. — Недосмотрел. — признался бандит. — Мой проеб. — Взяли в клубе, увезли на допрос. Типа свидетель. — ответил уже Фауст. — Инквизиция? — Да. Какие-то важные детки накосячили, дела на них строчат. Я вроде помог. Показания дал. — Должны, получается? — хмыкнул Шаза, наливая чай. — Не обольщайся. Говорю, же Инквизиция. Сами меня взяли как свидетеля. Неважно, короче. — Фауст нахмурился, вспомнил Мартена. — Еще что на районе? — Люди Гайки видели, как тебя запихивают в инквизиторскую машину. Весь Тринадцатый об этом судачит. Гадают, жмурик ты, или подстилка церковная. Термитник представлял из себя мозаику районов: Химик, промзона на границе с Периметром, где производят львиную долю наркоты; Крот — район-бордель, обсуживающий весь город. Именно из Крота Шаза, в свое время, и вытащил Фауста. И, собственно, Тринадцатый — колыбель хаоса и смерти. Если в основном Термитники люди опасались, что ночью их могут ограбить, то в Тринадцатом точно знали, в какие места можно ходить, когда стемнеет, а в какие — только за смертью. Утро — самое опасное время в Тринадцатом. Вечером и ночью там с минимальной, но все же эффективностью, дежурили проплаченные, но все же копы. Присутствие полиции не давало авторитетам устраивать полноценные разборки, перестрелки, как в старых фильмах. Шпана все еще грабила друг друга, пыталась протолкнуть наркоту или срезать кошелек, но редко решалась откровенно дерзить полиции. Днем авторитеты отдыхали, делили ночную выручку, договаривались. А вот ранним утром. С пяти утра до полудня, когда ночная смена полиции уже уехала, а дневная — еще не приехала, происходит самое интересное. Происходят договоры, которые не удалось провести мирным путем, и было решено перейти на что-то помощнее. В ходе подобных переговоров Фаусту и прострелили стопу. — Тосва и Кенни собирались «проучить» инквизиторов, что-то готовят. — равнодушно добавил Шаза, зажигая сигару. Бросил взгляд на Фауста, получив кивок, закурил. Тосва и Кенни — крупнейшие банды Тринадцатого. Вместе с Гайкой образуют Триаду, уже который год грызутся друг с другом, чтобы контролировать Тринадцатый. Уже который год пытаются заманить Фауста к себе, но безуспешно. «Вольный» — как называл сам себя Фауст, «бесячий придурок» — добавлял вслед ему Шаза. Фауст не состоял ни в одной банде Тринадцатого, уже полтора года как закончил работать на Шазу. Эмпатик не торговал наркотой, не был сутенером, не устраивал налеты — то есть не жил, как среднестатистический бандит в Термитнике. Но при этом его имя имело вес, сам псионик мог похвастаться хорошими связями (тот же Шаза), а еще был главным «на районе» — кусок жилых блоков на окраине Тринадцатого, пытающийся хоть как-то не потонуть в пучине бесконечных разборок. Никто не знал, что делал Фауст. Но каждый был в курсе, что трогать эмпатика опасно. — Заверь их в моем полном здравии и скажи ничего не делать. Залечь на дно. — псионик сделал глоток чая, выдохнул. — И, Шаза, будет рейд. Тринадцатый весь, думаю, основной Термитник тоже охватит. Подчищайся. Я выторговал время до субботы. Преступник тяжело вздохнул, тут же подозвал кого-то, отдал распоряжения. В клубе началась толкотня, работники сновали туда-сюда, кто-то выносил большие горшки, наполненные явно не землей. Шаза принялся обзванивать остальных своих «друзей», так началась цепочка предупреждений. — Что делать с теми долбоебами? — выдохнул клуб пара криминальный авторитет. — Они у тебя? — поднял бровь Фауст. Шаза кивнул. — Когда нашли рядом с ними твой плащ, покоцанный, я собирался уже памятник заказывать. — хмыкнул бандит. Псионик нахмурился, недовольно потер переносицу. Даже за плащ, убивать их ему не хотелось, но все равно придется, таковы законы Тринадцатого. Эмпатику вдруг пришла в голову идея. Как он считал — гениальная. — Выкинь их связанными возле здания Инквизиции. — улыбнулся он, обращаясь к Шазе. — Ты обдолбался? — Их должны судить, так пусть судят. С нами они все равно никак не связаны. А Химику полезнее будет. — пожал плечами Фауст. — Только это, главного заверни в мой плащ. Тогда сразу поймут, от кого подарочек. — Фауст? — Ммм? — Ты ебнутый.

***

— Серьезно? И Шаза согласился? — Линн удивленно вскинула брови, принимая чашку от Фауста. — Уже должны были их выбросить. — довольно улыбнулся эмпатик. Девушка растянула пухлые розовые губы в улыбке, сделала глоток виски. Она познакомилась с Фаустом еще в Кроте, позже вместе с ним работала на Шазу, вместе с ним же ушла. Правая рука Фауста. Единственная, кому он мог доверять, и единственная, кто была в курсе всех дел псионика. Линн, кстати, чистая. — Я удивлена, чтоSoulSparkеще не начали проверять власти. После такой-то шумихи. — Линн поставила чашку на стол. — Как еще раз их зовут? — Алиса Ким. Габриэля ты знаешь. — Фауст нахмурился от яркого света монитора, пальцы быстро забегали по клавиатуре. — Ким тоже из Совета. Мать держит лабораторию, отец в снабжении. Бинго. — улыбнулся псионик, развернул экран к Линн. — Нихуя себе. За такое казнь полагается. Обоим. — Линн присвистнула. — А кто доносчик? — Пока не нашел. — Фауст продолжил стучать по клавишам. — Если мои показания чего-то стоят, то отделаются условным сроком. Или родители отмажут. — Должны, получается. — Ага, Совет. Губу закатай. — хмыкнул Фауст. — Кстати об этом. — Линн прищурилась. — Прием на следующей неделе. «Брюс» должен быть. Вечер на природе, неофициальный, организовывает знакомый тебе Мот. Хорошая возможность показать Vox Dei. Фауст цыкнул, покачал головой. Одно дело — выставка, другое дело — ходить на вечеринки Совета. Псионик сомневался, что его запомнят, но, если будут журналисты, а они будут — он засветится, его смогут найти. — Исключено. Слишком рискованно. Меня раскроют. — «Брюса» и так знают. Даже я не сразу в нем тебя узнаю, особенно с фотографии… — начала уговаривать его Линн. После получала споров и взаимных угроз разоблачения, Фауст все-таки согласился. С большим нежеланием и скрипом. Линн допила виски, глянула на часы, кивнула. Пора идти начищать район до блеска. Две фигуры покидали съеденную плесенью четырёхэтажку — крайне редкую для такого района постройку, еще и с подземным паркингом. На районе была еще одна такая же, но уже давно заброшенная, служащая убежищем для торчков и бомжей, часто становившаяся ареной для разборок банд. Именно туда они и шли. Вставлять пиздюлей Али. — Я, кажется, говорил, что в заброшке мы не светимся. — Фауст встал прямо у двери ларька Али. Паренек, складывающий ящики в кучу, вздрогнул, уронив содержимое. Глаза испуганно метались между разбитой бутылкой подпольного спирта и суровым лицом эмпатика. Стоящая рядом Линн демонстративно поцокала. — Фауст! Ты в порядке! — Али нервно улыбнулся, поставил коробку на пол, виновато посмотрел на осколки. — Я возмещу. — Разумеется. А теперь по делу. Страх затмевал все остальные чувства, не давая эмпатику до конца ощупать палитру. Что ж, боится, и то хорошо. Значит, в следующий раз задумается. — Партия слишком большая, поэтому часть пришлось в другом месте припрятать. Я сам проверял, заброшка чистая, все спокойно. Выставил пацанов, они дежурят. — Стоп. А почему партия большая? — прищурился Фауст. Разноцветные глаза буравили мальчишку, чуть ли не приколачивали к земле. — Я заказал у Эзги побольше, много желающих, может, перед праздником закупаются… — До праздника еще дожить надо. — перебил Фауст. — То есть ты заказал большую партию, но совершенно не подумал, где хранить товар до продажи? И как его сбывать тоже, видимо? — Да. — Али отвел взгляд, невольно шагнул назад. Он видел Фауста в драке. И совершенно не хотел проверять силу его удара на себе. — Прости, Фауст. Я должен был сказать… — Ты должен был подумать. Думать, потом делать. — проскрипел эмпатик, но, заметив, как сжался паренек, чуть смягчился. — Забери все с заброшки сегодня же. И хорошо все спрячь, в субботу будет рейд, в трусы залезут. До конца недели я хочу увидеть выручку с партии. Обычной. — Али заметно выдохнул. — И еще. Чтобы больше никаких рассказов о том, как меня схватили инквизиторы, ты понял? Особенно Себу. Линн рассмеялась. Оставив смертельно бледного паренька разбираться с побитыми бутылками, они перелезли через колючую проволоку, быстро обошли камеры. Ржавая покосившаяся дверь заброшки любезно приглашала внутрь. — Дежурят они тут. Придурки. — выдохнул Фауст, заходя внутрь. Коробки со спиртом стояли ровными рядами, занимая добрую половину прохода. Фауст лениво отшвырнул крысу, Линн выхватила было пистолет, чтобы пристрелить ее, но эмпатик покрутил палец у виска — мол, ты совсем что ли. Еще крыс в заброшке стрелять. Они разделились, обошли все четыре этажа. — Нашла что-то? — Фауст сел на ящик, вырезая карманным ножом линии. — Кто-то травку припрятал. Наверное, сам Али. — Линн довольно продемонстрировала небольшой синий мешочек. — Хорошая? — Неплохая. Себе оставлю. — тут же добавила девушка. — Что такое? — она напряглась, заметив, как свел брови псионик. Фауст чувствовал отголоски чужих эмоций. Намерений. Разговор на повышенных тонах, явное недовольство собеседника. Эмпатик быстро поднялся, спрятал нож в рукав, кивнул Линн, указал на проем — чтобы если что скрыться. — У нас гости. Ржавая дверь упала окончательно, ознаменовав приход троих бугаев. Главный, демонстративно поправив кобуру, противно улыбнулся Фаусту, быстро кивнул Линн. Это — Пьер, подручный Кенни. Тупой, как бревно телекинетик, в какой-то момент решивший, что стрелять из пистолета круче. Фауст ощутил напряжение Линн, проследил за ее взглядом, мысленно выругался. За спиной Пьера стояли двое братьев — Молчун и Колотун. Их обычно посылали выбивать долги. Совершенные отморозки, настоящие садисты, с наслаждением пытавшие своих жертв. В отличие от большинства бандитов Тринадцатого, братья пришли в криминал по своему желанию — им просто нравилось бить. — Фауст, живой и на своих двоих. Рад видеть. — хмыкнул Пьер. «Как жаль, что Шаза решил договориться с Кенни, так бы сбросил тебя с моста» — Чего надо? — намеренно лениво спросил Фауст, считывая троих. Все еще переговоры. — Какой деловой. — хмыкнул Пьер, в очередной раз поправляя кобуру. — Да видел я твой ствол, не переживай, с хером не спутаю, размер не тот. — недовольно цыкнул Фауст, наблюдая, как наливается кровью лицо Пьера. — Зачем пришли? Кенни забыл, что район не под ним? Напомнить нужно? — За языком следи… — подал голос один из братьев, но Пьер тут же вскинул руку, приказывая замолчать. Злить Фауста — себе дороже. — Ничего такого, Фауст, что ты. Уточнить кое-что нужно. Про рейд. Шаза нам напел, мол, нужно залечь на дно, прикрыться, пока Инквизиция не успокоится. И у нас, очевидно, возник вопрос — а не разводишь ли ты нас, чтобы по-тихому сбыть товар? — взгляд Пьера упал на коробки. — И что же я вижу: куча коробок с хабаром, аккурат перед «рейдом». Что скажешь, Фауст? Братья шагнули ближе, встали по бокам. Линн нахмурилась, положила руку на ствол, ждала сигнала от Фауста. Эмпатик пообещал себе, что устроит Али такую взбучку, что тот забудет свое имя. Но это позже. — Скажу, что давно такой чуши не слышал. — хмыкнул Фауст, смело шагнул вперед. — Я не для того проводил веселую ночку с Инквизицией, чтобы мне всякие утырки предъявляли за то, что я их задницы спасаю. Кенни не верит — его дело, вот Гайка обрадуется его тупой башке на виселице. Аккурат рядом с вашими. Намерение Пьера было слишком явным, Фаусту даже не пришлось напрягаться. Шаг в сторону, прочь от захвата, умелая подсечка, и телекинетик влетел лбом в ящик. Братья синхронно двинулись вперед, чтобы зажать эмпатика. — Стоять! — Линн вышла из проема, навела на них пистолет. Замешательство, гнев — у братьев. Боль, желание свалить, ненависть — у Пьера. Фауст встал вполоборота, наблюдая, как, шатаясь, поднимается Пьер. — Ты забылся, Пьер. — спокойно сказал Фауст. — На первый раз прощаю. И даже отпускаю с миром. Передай Кенни, что за ним должок — за тебя и за инфу. А теперь скройся, пока Линн тебе последние мозги не вышибла. Фауст давил, усиливал желание свалить. Оно должно было притупить остальные эмоции, стать ведущим. Пьер нахмурился, осторожно коснулся окровавленного лба, чертыхнулся, кивнул братьям на дверь — пора сваливать. Фауст усмехнулся.

***

Эмпатик задвинул шторы, поднялся на второй этаж своей квартиры, открыл дверь гардеробной, включил всевозможное освещение, подошел к зеркалу, придирчиво осмотрел себя. Вздохнул. Плохо. Бессонные ночи, постоянное напряжение и разборки после рейда сделали свое дело — под глазами пролегли синяки, лицо осунулось. Мда. Брюс не должен так выглядеть. Брюс должен сиять. Фауст взлохматил обесцвеченное гнездо непонятного цвета на своей голове, пригляделся — золотисто-рыжие корни уже начали отрастать. Псионик постоял так с минуту, затем вздохнул, приняв решение, зашел в ванну, включил триммер. «Что скажешь?» — разлетелось по чатам селфи с почти бритой головой и отросшей, но теперь приведенной в порядок рыжей бородой. «Отвратительно. Выглядишь как деревенский бандит» — вынес сразу же свой вердикт Себастиан, добавляя в конце эмодзи говна. «Необычно. Это для «Брюса»?» — тактично поинтересовалась Линн. Фауст хмыкнул, вернулся в гардеробную. Предстояла большая работа. Сначала — очистить и увлажнить лицо. Линн долго смеялась, увидев косметичку Фауста — мужчина запаривался и тратился на крема и декоративную косметику больше, чем она. «Крашусь я тоже лучше» — добавил тогда Фауст, за что тут же получил по лбу. Затем самое мучительное — тон. Конопушки и от природы бледная кожа требовали повышенного внимания, мелкие шрамы-царапинки на щеках и носу тоже нужно было скрыть. Брюс должен выглядеть привлекательно, по-гейски привлекательно, с ровной и красивой, бронзово-блестящей, потому что это было модно сейчас, кожей. Спустя полчаса Фауст довольно улыбнулся, проверяя, как выглядит линия губ и скул. Отлично. Остались глаза и подобрать парик. Брюс не изменял себе, поэтому выбор пал на фиолетовые кудри, элегантно скрепляемые ленточкой. Прекрасно. Псионик посмотрел на наряды, взгляд вновь задержался на неожиданной обновке, заставляя эмпатика нахмуриться. Кожаный плащ. Настоящий кожаный плащ, а не те лохмотья, по которым псионик горевал. Мягкая, бархатистая кожа приятно щекотала ладонь, в плаще было множество карманов, тонкая шерстяная подкладка защищала от холода. Вишенкой на торте было то, что сидел он идеально, как будто шили специально для Фауста. Впрочем, учитывая, кто его отправил, скорее всего, так и было. «За причиненные неудобства» — лаконично гласила записка. Фауст не понимал, почему Приор Инквизиции тратил время на такие мелочи. Почему вообще помнил его. Но плащ оставил — чертовски хорош. Жаль, сегодня он останется здесь, Фауст пойдет на вечер в обычном смокинге.

***

Если бы нужно было назвать топ-3 самых худших места на свете, Фауст, не задумываясь, все три раза назвал бы вечеринку Совета. Это было отвратительно. Просто ужасно. Открытый воздух спасал от смрада самых разных и самых вонючих лучших духов Нью-Пари, но никак не уберегал от оценивающих, иногда презрительных, но чаще — похотливых взглядов самих гостей. От «Брюса» не отлипал Мот, ходил с ним рука об руку, представлял всем встречающимся советникам. — Это пойдет на пользу вашему художнику, Брюс. — елейно шептал Мот, чуть ли не облизывая ухо Фауста. Фауст умело изображал довольную, даже радостную улыбку, перекидывался словами с каждым гостем, делал вид, что ему нравятся и ничуть не противны касания Мота. Раскаленное, воспаленное восприятие отягощало, давило на эмпатика, чужие эмоции и чувства, хоть и притупленные алкоголем, раздавались тысячью голосами внутри. «Когда же это закончится». — Гляди, кто у нас здесь. — восторженно пробубнил Мот. — Брюс, это очень важный человек. Был на выставке, и, кстати, оценил картины. Нужно подойти, давай, пока никто его не занял. Фауст проследил за взглядом Мота, тихо выругался. Мартен здесь. Приор как будто почувствовал, что говорят о нем, повернул голову в их сторону, встретился взглядом с Фаустом. Лишь на секунду вскинутая бровь выдала удивление. Фауст скривился в усмешке, мол, я тоже рад вас видеть. — Месье Мартен, здравствуйте! — привычно залебезил Мот, подтягивая Фауста за собой. Мартен вежливо кивнул. — Позвольте познакомить вас с Брюсом, он представляет интересы уличного художника Vox Dei, вы видели его картины в галерее. — Граффити. — поправил его Фауст, высвобождая руку. Наконец-то. — Брюс, значит. — слегка приподнял уголки губ Мартен. — Рад знакомству, Брюс. Фауст хотел ответить, но в разговор наглейшим образом вклеилась Сарду, полная женщина в неподобающих для ее возраста нарядах. Псионик отвел глаза от почти оголенной, едва прикрытой клочком ткани обвисшей груди. Мда. Высокие нравы, не то, что у псиоников, конечно же. Воспользовавшись ситуацией, Фауст улизнул от них, быстро обошел толпу, скрылся в миниатюрном темноватом сквере. Фух. Хоть здесь нет галдежа и постоянного шума. Слава Единому, еще и воздух свежий. Фауст прокрутил в голове все сегодняшние встречи и знакомства, принялся анализировать, кто мог пригодиться, а кто так, вежливости ради не убежал сразу. Он явно нравился Моту. Даже без касания эмпатик чувствовал его влечение, причем с каждым разом желание переспать только усиливалось. — Придется подыграть. В целом, он не то, чтобы противный. Пару раз вдуть можно. — разговаривал с кипарисом Фауст. — Наверняка сегодня попытается куда-то затащить. Черт. — Фауст скривился, начинала болеть голова, принялся рыскать в карманах в поисках нужной таблетки. — Решили сбежать? — раздался сзади знакомый голос. Иво Мартен стоял напротив, совершенно один, пристально вглядываясь в псионика. Как всегда в черном, но сегодня волосы были распущены, подчеркивая неформальность мероприятия. «Ниже плеч. Сколько же ты их отращивал» — И даже успешно. Почти. — хмыкнул Фауст, продолжая перебирать таблетки. — Такие люди и без охраны? А вдруг в сквере убийца? — Полагаюсь на вашу отвагу и добропорядочность, Фауст. — Здесь я Брюс. Черт. — тихо выругался Фауст, распихивая таблетки по карманам. От головы ничего не взял. — У вас приступ аллергии? — неожиданно спросил Мартен, ступая чуть ближе. — О, нет, все в порядке. Блокатором тут просто так не колют. — разноцветные глаза встретились взглядом с карими. — Издержки пси-эмпатии. Почему-то все решают, что касание — обязательная часть знакомства. — проскрипел псионик. — Я думал, без касания считать не получится, и эмпатику это нужно. — подхватил разговор Приор. — Ага, обязательно. — скривился Фауст. — Почему-то каждый считает, что дарит какую-то привилегию, позволяя эмпатику полностью считать себя. Какая честь. — хмыкнул Фауст, отворачиваясь к эвкалипту. — Просто невероятная. Жаль, самого эмпатика никогда не спрашивают. Возникла пауза. Фауст наклонился, рассматривал листья, запоминал узор. Можно будет сделать набросок для нового дизайна-тату. — Возьмите. — подал голос Мартен. Мужчина протягивал псионику таблетки от головной боли. — Мне жаль, что вам приходиться такое терпеть, Фауст. Фауст недоверчиво посмотрел на Приора, но таблетки взял, быстро проглотил две. Благодарно кивнул. — Спасибо. Извините за монолог. Атмосфера… неприятная. — успел подобрать слово эмпатик. — Согласен. Даже для чистых. — Даже для Приора Инквизиции? — ухмыльнулся Фауст. — Особенно для Приора Инквизиции. — слегка приподнял уголки губ Мартен. — Вижу, вы поладили с Мотом? — «Брюс» поладил. — не смог не скривиться Фауст. — А вы? — Не горю желанием продолжать знакомство более проникновенно, но, видимо придется. Не старый священник, и на том спасибо. — пожал плечами Фауст. Спустя секунду добавил. — Извините. — Церковь и Инквизиция — независимые организации. — Прекрасно. — улыбнулся, окинул взглядом собеседника Фауст. — Черный вам идет, месье Приор. Не зря в Инквизицию пошли. Фауст заметил, как мужчина сдерживает ухмылку, быстро посмотрел на часы, тяжело вздохнул. Скоро нужно будет обратно. В безумную пьяную толпу. — Это правда, что вы сказали про Мота? — вкрадчиво поинтересовался Приор. — Про то, что с ним придется переспать? — Фауст наклонил голову в сторону, попытался считать Мартена. Стена. Неплохо. Но тень недовольства, на грани с рассерженностью, улавливается. — Скорее, да. Он хорошо продвигает работы моего заказчика. И, в целом, не отвратительный. Терпимо. — Большего от мужчины и не требуется. — с ноткой недовольства произнес Приор. — Именно. — Фауст оглядел Мартена, задумался, но промолчал. — Спрашивайте. — черные глаза встретились с разноцветными. — Мот сказал, вам понравились работы Vox Dei. Это правда? — Правда. — Мартен неожиданно улыбнулся. — Я надеялся их вновь увидеть, поэтому и посетил сегодняшний вечер. — Жаль вас разочаровывать. Сегодня здесь только я и голограммы граффити. — Вы не разочаровали. — тихо ответил Мартен, не сводя взгляда с Фауста.

***

Неоновый свет смазывал движения, скрывал лица, делая посетителей клуба более привлекательными, более желанными. Алкоголь и травка, смешивая с наркотиками, отупляла, заглушала эмоции, позволяя Фаусту, наконец, расслабиться. Эмпатик раскинулся в мягком кресле, потягивая что-то очень дорогое из бокала, удовлетворенно вслушивался в биты, наслаждаясь, наконец, тишиной. Точнее, ее фикцией. В его голове никогда не было тихо. Там всегда присутвовали шорохи, помехи, в особо обостренные периоды превращающиеся в голоса. Псионик мог заглушить их отблесками чужих эмоций, превратить муравейник в голове в упорядоченный белый шум, но, главное, не переборщить: если считывать полностью, эмоции ставятся слишком яркими, резкими, в голове поселяется оркестр. Фауст провел пальцем по линиям татуировки, прикрыл глаза. В последнее время они приходили все реже, даже Лора. Тут одно из двух: либо таблетки работают, либо он так заебан, что даже на глюки не остается сил. В целом, Фауста все устраивало. Рядом плюхнулся какой-то парень, достаточно пьяный, чтобы подкатывать к одиноко сидящему мужчине, но все еще способный шевелить языком, и, как надеялся Фауст, не только им. Эмпатик лениво откликнулся на его подкаты, оценивающе пробежался взглядом: высокий и щуплый, смазливый, розовый блеск почти стерся, парень надул губки, что-то сказал, но Фауст не расслышал, впрочем, неважно. Эмпатик ухмыльнулся, приглашающе постучал по коленкам, парень улыбнулся, смело сел, провел по короткой золотисто-рыжей щетине на голове эмпатика, спустился к бороде. Фауст перехватил его руку, потянул на себя, паренек уже распластался на его груди, клюнул носом в шею, но эмпатик резко, почти грубо, обхватил его подбородок, развернул к себе и жадно впился в тонкие губы. Мягкая щетина не ощущалась вовсе, как если бы Фауст целовался с девушкой, псионик считал удивление и замешательство, но все равно продолжил, углубил поцелуй, делая его все более пошлым, развязным. Их языки сплетались, Фауст прикусил нижнюю губу, вызывая стон удовольствия, затем ощутил знакомое напряжение в паху, причем не только у себя. Криво улыбнулся. Партнер на ночь найден. — Пойдем. — не спрашивая ничего, властно произнёс Фауст, снимая с себя любовника. Мужчина быстро поднялся с кресла, продемонстрировал окружающим свой уже довольно сильный стояк, грубо схватил паренька за руку и потащил куда-то вглубь клуба. — Ты же не против? Паренек был не против. Псионик быстро нашел свободную комнату, заблокировал дверь, толкнул партнера на кровать. Не глядя, нашел на стене выключатель, выключил основной цвет, оставил лишь красную подсветку. — А ты как дома. — хмыкнул парень, стягивая с себя кроп-топ. — Мой второй дом. — Фауст скинул плащ на пол, предварительно достал презик и маленький флакон со смазкой. Следом полетела цветастая рубашка, одним движением мужчина стянул кроссовки. Псионик оперся на кровать коленом, оглядывая паренька. — Если ты не против, то я буду сверху. — На это и рассчитывал. — хихикнул парень, пялясь на накаченную грудь псионика. Взгляд упал на татуировки. Нахмурился. — Ты из этих… — Из этих? — Фауст легко улыбнулся, сел на кровать, осторожно приблизился к пареньку. Напряжение. Боится, потому что он из Тринадцатого. Эмпатик ласково коснулся его ноги, провел вверх, пальцами очертил головку члена. Парень тяжело вздохнул. — Я не причиню вред. Только трахну. Паренек рассмеялся, приглашающе раздвинул ноги, но Фауст лишь покачал головой, поцокал. Слишком рано. Сейчас ему хочется какой-никакой прелюдии. Сейчас он хочет сосредоточиться только на сексе, отвлечься от той хуйни, с которой он разбирался на протяжении недели. Парень понял это, потянулся к его брюкам, расстегнул их, приспустил, потянулся было дальше, но Фауст прервал его очередным поцелуем. Псионик повис над партнером, принялся целовать его шею, слегка покусывая кожу. Парень не терял времени зря, добрался-таки до члена Фауста, обхватил его, поласкал чувствительные яички, чем вызвал томный стон эмпатика. Пальцы коснулись разбухшей головки, заскользили по ней, Фауст уже глухо рычал. Ловким движением он раскрыл презерватив, натянул, оторвался от губ паренька, быстро стянул с него штаны, кинул за кровать. Накапал смазки на ладонь, щедро нанес на наружную часть, затем всунул пальцы глубже, следя за реакцией парня. Тот явно был опытным. Не желая ждать, Фауст вытащил ладонь и вошел. — Ммм… — протяжно застонал парень. — Это я еще не начал. Фауст планировал начинать медленно, даже нежно, все-таки парень был больно симпатичным, но вдруг передумал. Ему хотелось секса. Грубого, лишенного чувств, эмоций, хотелось отключиться и просто трахаться, не думая ни о чем. И разовый партнер отлично подходил для этого. Псионик двигался быстро, резко, игнорируя возможно болезненные стоны паренька, он чуть ли не вдавливал беднягу в кровать, да так, что скрип балок перекрывал стоны. Фауст резко вышел, быстро перевернул любовника на живот, заставил поджать колени, оттопырить жопу и снова вошел, со смачным, хлюпающим звуком. — Единый… — сквозь зубы скрежетал парень. Фауст завел руку за его пояс, обхватил рукой его член, взмокший от возбуждения. Начал дрочить, не замедляя темпа. Любовник заерзал, чуть ли не завизжал, но эмпатик держал его крепко, не позволяя останавливаться, не позволяя замедлять себя. — Я сейчас… — Тихо! — проскрипел Фауст, выпустил член любовника из рук, вжал его тело в кровать. Несколько очень сильных, быстрых толчков, и псионик кончил, не вытаскивая член, с наслаждением шлепнул парня по заднице. Фауст отстранился, повалился на край кровати, морщась от грубого постельного белья. Судя по белому пятну, растекающимся рядом с лежащим на боку парнишкой, тот тоже дошел до оргазма. — Что будем делать? — парень положил ладонь на грудь Фауста, коснулся проколотых сосков, но эмпатик тут же скинул ее. — Трахаться, если еще можешь. Если нет — не смею задерживать. — псионик прикрыл глаза. — У меня здесь друзья есть… Могут присоединиться. — Зови. — пожал плечами Фауст. — Только там девушки есть… — Зови. — более жестко повторил он. — И принеси водички. Фауст проснулся от яркого солнца, пробирающегося сквозь полупрозрачные занавески. Просторная комната с большим кожаным диваном и огромной, словно это танцпол, кроватью круглой формы. Это уже гораздо, гораздо более роскошная, люксовая комната, с качественным, темно-пурпурным постельным бельем. Псионик сморщил нос, болезненно кашлянул — даже роскошь не спасала от запаха, оставшегося после бурной ночи с Зейном (так звали паренька) и его друзьями. Фауст сполз с кровати, обошел использованные презики, завалился в душ. Холодная вода сразу привела в чувства, смыла чужую слюну, пот, сперму… Псионик постоял так с минуту, затем сделал воду теплее, намылился, удаляя лишние запахи с тела окончательно. За барной стойкой его уже ждала Линн. Увидев заспанного, с бордовыми отметинами на шее эмпатика в сильно мятой белой рубашке, девушка хмыкнула, сказала что-то бармену, после чего тот сразу же удалился, оставив их вдвоем. — Хорошо потрахался? — вместо приветствия спросила Линн. — За-ебательно. — Фауст сел на стул, налил себе воды. — Я немного припозднился. Увлекся. — Встреча через два часа. — проверяя часы, подтвердила Линн. — Ты же не пойдешь так? Через несколько дней после приема, как раз в то время, когда Фауст прятал всю имеющуюся на районе траву и пытался не придушить людей Кенни, с ним связались. «В среду патруль будет проводить проверку территории между 1-й и 4-й улицами Термитника. Благодарю за помощь следствию» –гласило сообщение, отправленное со скрытого номера. Фауст удивленно сжал губы, но все же решил проверить свою догадку относительно отправителя, пара минут, и он вышел на служебный засекреченный канал Инквизиции. Ковыряться дальше было бессмысленно и небезопасно — попытку взлома сразу засекут, а отправителя он все равно знал. Мужчина, ухмыльнулся — рейд в Химик, ну-ну. Что же там напели эти утырки? «Я с ними не работаю. Делайте, что хотите» –напечатал ответ псионик. «Мы можем встретиться?» –неожиданно написал Приор. — «Насчет Термитника» Тут уже Фауст растерялся окончательно. Что нужно Мартену? Он что, думает, Фауст будет ему сливать инфу по Термитнику? Мартен вроде не тупой. Псионик пялился в экран, прикидывая, что это могло еще значить. Может, ловушка? Но какая? Он не совершал ничего, что попадало бы под юрисдикцию Инквизиции, по крайней мере, своими руками. А остальное нужно еще доказать. Фауст ломал голову час, но все же согласился. К вечеру того же дня Мартен прислал время и адрес. Ну круто. — Я до конца не понимаю, что там может быть. Но размах мне не нравится. Фауст рассказал в общих чертах о встречи Линн, не называя, с кем именно он встречается. — «Крыша» от Инквизиции звучит круто. От полиции у нас уже есть. — размышляла Линн. — Ага. А потом нас прижмут в Тринадцатом и завалят, как стукачей. — Полиции ты не стучишь. — А в Инквизиции работают не только идиоты, просто так крышевать не станут. — огрызнулся Фауст. — Послушать будет невредно. — спокойно ответила Линн.

***

Иво в сотый раз просматривал дело Габриэля Гонсалеса и Алисы Ким, сопоставлял их передвижения с ходом расследования об убийствах псиоников, о попытке теракта в Храме Единства. Ничего. Ни единой ниточки, которая бы позволила бы вывести к организатору. А во время покушения на приеме Сарду их родители находились среди гостей, что снимало дальнейшие подозрения. Официальная причина задержания Гонсалеса и Ким — призыв к насилию над служителями церкви и участие в организованном насилии: молодые люди в баре спьяну поругались с новым священником, обещали разобраться с ним, а через несколько дней священник оказался с многочисленными переломами в больнице, напали после службы. Свидетели утверждали, что среди нападавших были Ким и Гонсалес. — Это же бред. — Ришар, расследовавший это дело, закатил глаза, листая папку за столом Мартена. — Ты сам в это веришь, Иво? У Гонсалеса дядя дьякон, а отец в семинарии учился. У Ким родители в Совете, не самые влиятельные, но оба в не последних сферах. Этим двоим противопоказано быть против Церкви. — Тогда найди мне доказательства их невиновности, Ришар. Иво сам понимал, что дела липовые, что их сшили специально. Другой вопрос — зачем? Дядя Габриэля, Эмир Гонсалес, закреплен за участком на северо-востоке Термитника, недалеко от промзон, не самый удачный приход. С Ким же куда все интереснее — ее отец занимается снабжением и технологическим оснащением, крайне полезный человек, а единственная дочь — идеальный рычаг давления. Но для чего? Для кого? Связаны ли они с терактом и убийствами псиоников? А с покушениями на него? Иво устало потер брови, допил давно остывший кофе. Слишком много развилок, слишком много «если», и все они ведут в Термитник. Зону полного невежества Приора Инквизиции. — Рид, что скажете о Фаусте? — спросил он псионичку через несколько дней после злосчастной ночи. — Вы же учились вместе. — Очень недолго. Он старше. — Лу задумалась. — Странный. Даже для эмпатика. — Рид покосилась на сидящего рядом Кея. — Но в таком, нейтральном смысле. — Поясните. — Мартен вцепился в нее цепким взглядом. — Тихий, нелюдимый. Я видела его пару раз, половину из них в компании другого эмпатика, не помню, как зовут. Они дружили. Мы пересекались пару раз, вообще не знали друг друга, но это не помешало Фаусту вступиться за нас с Йонасом, даже получить за это. — Лу вдруг широко улыбнулась. — Его порезали, рассекли скулу, остался шрам. Йонас все порывался залечить, но Фауст отмахнулся, скривился, сказал, что одного урода будет достаточно, два уже перебор для интерната. — Шрам? — Иво перевел взгляд монитор, откуда на него смотрела свежая фотография Фауста. — Под щетиной не видно, скрывает, наверное. Он сильно изменился. — Лу нахмурилась. — В интернате глаза были одного цвета. — Стоун? — черные глаза уставились на эмпатика. — Сложно сказать по одной встрече. Но соглашусь с Лу, странный. — Кей покачал головой. — Мог бы выйти из машины и позволить нас ограбить, застрелить, наверняка обычный случай для такого района. А он помог, хотя причин на то не было. Фауст явно не благотворительностью занимается, но на допросе не нервничал, не волновался, чувствовал себя уверено. Иво листал личное дело Умберто Фаустуса, более известного как «Фауст». Эмпатик, но ступень низкая, последнее тестирование проходил в интернате, больше, судя по всему, пси-эмпатией никак не занимался. Учителя связывали это с личной трагедией — перед самым выпуском его лучшая подруга, Лора Хантер, тоже эмпатик, покончила с собой, умерла на руках Фауста. Учителя отмечали талант к рисованию, псионик также увлекался боевыми искусствами и посещал компьютерный кружок вместе с Лорой. Иво усмехнулся — высокая лояльность. Ага, ну как же. На этом официальные сведения об Умберто Фаустусе заканчивались — псионик больше нигде не светился. Имелась медицинская карта с регулярными проверками генома и история болезни, глядя на которую Иво невольно посочувствовал — Умберто еще тот аллергик, как можно нормально жить с такими ограничениями, будучи псиоником из Термитника, Мартен представлял слабо. «Фауст явно не благотворительностью занимается» — вспомнил Приор слова Кея, тщательно стараясь найти хоть что-то. Ничего. Чист. В собственности Фауста значилась только квартира, которую он и указал на допросе, да тату-студия. Иво хмыкнул: ни одной задержки по налогам, ни одной жалобы от соседей, при том, что владелец — псионик. Совладельцем спортивного клуба, расположенного в том же здании, значилась некая Линн Лефевр, чистая. В студии работал Себастиан Дин, нестабильный. — Какое разнообразие, и ни одного нарушения. И все в Термитнике. — выдохнул Иво, закрывая личное дело. Мужчина устало потер глаза, распустил хвост. Фауст явно юлит, что-то скрывает. «Не по вашей части» — прозвучал тогда в кабинете его насмешливый голос. Договорился с полицией, обеспечил себе крышу? В целом, реализуемо. Но чем он занимается? Связан как-то с теми, кто планировал покушения? Мартен нахмурился, покачал головой. Вспомнил встречу с псиоником в галерее, затем на вечере. Нет, не связан. Не напрямую точно. У Иво не было доказательств, но «чутье», как говорила Рид, интуиция, как объясняли его внезапные догадки Марк и Ришар, твердили, что Фауст не причастен ни к убийствам, ни к покушениям. Или Иво хотелось, чтобы человек, так высоко ценивший прекрасное, не был негодяем? Мартен убеждал, доказывал сам себе, что его задумка отвратительная. Совершенно необдуманная, нелогичная, а, главное, очень рискованная идея. Абсолютно не рациональная. Он должен прямо сейчас уйти. Но все равно продолжал ждать, любуясь фресками на стенах. — Разговоры под розой, значит? — раздался сзади знакомый насмешливый голос. Мартен отвел взгляд от фресок, невольно улыбаясь брошенной остроте — на фресках ведь и правда были изображены розы. Иво посмотрел на вошедшего эмпатика, прищурился. — В каждую нашу встречу вы выглядите по-разному, месье Фаустус. — Иво задержался взглядом на обритой голове, где золотистым ежиком отрастали когда-то длинные волосы псионика. Ржаво-рыжая, коротко подстриженная борода действительно скрывала часть лица со шрамом. «В этот раз не стал замазывать веснушки» — неожиданно для себя отметил Иво. — Не зовите меня так. — тут же скривился Фауст. — Умберто? — Иво слегка приподнял уголки губ. — Никогда так ко мне не обращайтесь. Терпеть не могу это имя. — разноцветные глаза вспыхнули, эмпатик приблизился, внимательно всмотрелся в рисунок. — Почему? Оно довольно редкое и … — Идиотское. Нормальный человек не назовет так своего ребенка. В деревне уж точно. — проскрипел псионик. — Умберто Фаустус. Звучит как плохо составленное заклинание. Или название болезни. Дрянной такой. — Фауст. — Фауст. — эмпатик перевел взгляд на Мартена. — Зачем звали? Явно не про имя расспросить. Иво всмотрелся в разноцветные глаза, решаясь. Тяжелый вздох. Самоубийство, не иначе. — Не ожидал от вас содействия в поимке преступников. — издалека начал Иво. — У вас не возникнет проблем? — Беспокоитесь за меня, месье Приор? — хмыкнул эмпатик, подошел ближе, рассматривая узоры. Покачал головой. — Они наложали. Нарушили правила. Проблемы у меня бы возникли, если бы я закрыл на это глаза, месье. — Поэтому пошли на сотрудничество. Фауст нахмурился, обернулся к Иво, смерил его внимательным, изучающим взглядом. «Считать пытается?» — подумал Мартен. — Не сотрудничество, месье Приор. Ответный жест доброй воли. Мы не ищем проблем с Инквизицией. И не рады ей. — сделал акцент на последнем мужчина. — Как и нарушителям порядка у себя. — заметил Мартен. Фауст кивнул. — С вашим районом сурово обошлись во время предыдущей проверки, сразу после планируемого теракта в Храме Единства. — Говорит человек, который распорядился об этой проверке. — недовольно процедил псионик. — Теракт во время службы в Храме Единства, Фауст. Сотни человек. Это должен был быть второй взрыв, первый планировался в Центре Репродукции. — Ублюдки. — согласился Фауст. — Но вы поймали и посадили не тех, месье Приор. В моем районе таким не занимаются. Бомбы не делают, людей не убивают. — А где делают? — прямо спросил Приор. Фауст усмехнулся, склонил голову на бок, в зеленом глазу заиграли недобрые огонечки. — Без понятия, месье Приор. Город большой. Удивлю вас, но преступления совершают не только псионики и нестабильные. Присмотритесь к Центру, поспрашивайте коллег, как спрашивали невиновных, — он выделил это слово. — из моего района. — Террористы представляют угрозу не только для Центра и чистых, Фауст. — игнорируя колкость, ответил Приор. — Они бросают тень на Термитник, привлекают такое нежеланное для вас лишнее внимание. Прям как люди месье Грина. — То, что я отправил вам четверых придурков из Химика, решивших толкать наркоту на окраине Тринадцатого, не значит, что я знаю, кто делает бомбы и убивает псиоников. — резко сказал Фауст, дернул щекой. — Как и не значит, что буду стучать для вас, месье Приор. Иво вскинул бровь. Знает про убийства. Откуда? Кто-то из «своих» пострадал? Или же наоборот, приложил руку? Псионик знает сильно больше, чем должно быть известно обычному обывателю. — Химик? — лишь уточнил Иво. — Ах, да, конечно. — эмпатик закатил глаза, скривил губы в ухмылке. — Как я мог забыть о чистом невежестве. — Фауст принялся рыскать в карманах, пока, наконец, не вытащил чистую салфетку. — У вас есть ручка? Мартен молча протянул ручку, псионик положил салфетку на стену, начал что-то аккуратно прорисовывать, стараясь не порвать бумагу. Спустя минуту протянул исписанную черными чернилами салфетку Мартену. — Что это? — Карта Термитника. Чтобы Приор Инквизиции знал город, который защищает. — съязвил Фауст. — Термитник делиться на несколько больших частей. — псионик обозначил границы Центра квадратом, отступил от них несколько сантиметров, заштриховал эту область, пометил единицей. — Это — наиболее близкая к Центру часть, лучший кусок Термитника, место для элиты. Там самые пафосные и крутые клубы, хорошие школы, новые дома. — указал на маленький овал. — Это сам Термитник, его сердце. Когда говорят «Термитник», то имеют в виду именно эту часть. Здесь сборная солянка из всего, найти можно все, от притона до батона. — Фауст перескочил в другую часть «карты», где была обозначена промзона и кусок Периметра, доступ к которому она перекрывала. — Завод. Его еще называют Химиком. Там полный мрак. Там варятся наркотики на весь Нью-Пари и ближайшие городишки. С ним по соседству Тринадцатый, рядом с ним, прямо под боком Термитника — Крот. Место плотских утех. — эмпатик хмыкнул, бросил взгляд на невозмутимого Иво. — Ниже Крота — Танжер. Тишь, гладь и бедность. Но довольно красивая. Забирайте. — Фауст вложил салфетку в руку Мартену. — Это все, с чем я могу вам помочь, месье Приор. — Фауст развернулся. — Вы живете в довольно хорошем месте. Хоть и в Тринадцатом. — сказал ему в спину Иво. Фауст замер в середине зала. — Удивительно мало насильственных преступлений, сильно сниженное количество краж, хотя уровень безработицы выше среднего. Видимо, есть другая экономическая активность. — Помощью Единого живем, месье Приор. — Фауст наигранно-серьезно сложил руки в молитвенном жесте, наклонил голову. — И молитвам святого отца Мишеля, да храни его Единый. Району с ним так повезло. Иво нахмурился, губы сложились в тонкую линию, он подошел вплотную к Фаусту, чем вынудил его задрать голову, чтобы смотреть в глаза. — Не нужно играть со мной, Фауст. — ледяным тоном сказал Мартен. — Не нужно угрожать мне, Мартен. — спокойно выдержал его взгляд Фауст, склонил голову набок, ухмыльнулся. — У вас есть официальное обвинение? Или, может быть, доказательства преступной деятельности, якобы происходящей на территории района? — псионик подошел совсем близко, Иво вдохнул горьковато-терпкий, цитрусовый аромат его парфюма. — Уверен, Совет, в сферу ответственности которого входит управление полицией и контроль порядка, с интересом их выслушает. — Но Совет не сможет вернуть тех, кого неправомерно обвинили. Как и тех, кто не смог с ним договориться и попал в тюрьму. — заметил Иво. — Вы же знаете, что расследование курировала полиция, а не Инквизиция. — Что вы хотите от меня? — проскрипел Фауст, хмурясь. — Вам наверняка известно, как поступают со стукачами. Я не горю желанием умирать в самых мучительных муках. — Я не предлагаю стучать. Я предлагаю равновыгодное сотрудничество. Мне нужно узнать, кто планировал теракты. Вам, насколько я понял, это тоже было бы полезно. — глаза Фауста блеснули. — Как и сокращение сроков пребывания ваших друзей. — тихо добавил Иво. — Почему вы так уверены, что искать нужно в Термитнике? — псионик отступил, скрестил руки на груди. — Есть основания. — Блестяще. Так сразу и поверил. — скривился Фауст. — Давайте так. Я попрошу проверить конкретный участок, конкретного человека. Если в процессе вскроется что-то, стоящего внимания — сообщите мне. О цене договоримся. Если в процессе вы поймете, что не можете со мной сотрудничать — тоже сообщите, и мы забудем, что этот разговор существовал. — Рисковый вы человек, месье. — широко улыбнулся Фауст. — Назовите имя. — Дьякон Эмир Гонсалес.